Стенограмма 71-го Заседания Общественной коллегии по жалобам на прессу
27 июня 2012 г. Москва
Федотов Михаил Александрович (председательствующий): Уважаемые коллеги, сегодня мы проводим 71 заседание Общественной коллегии по жалобам на прессу. Мы работаем в следующем составе: от палаты медиа-сообщества участвуют Михаил Бергер, Владимир Бородин, Владимир Евстафьев, Леонид Никитинский; от палаты-медиа аудитории - председатель палаты Юрий Казаков, а также члены палаты Сергей Есин, Ольга Кучкина и Григорий Томчин. Кворум имеется. Рассматривать мы сегодня будем две жалобы. Первая - жалоба председателя Общественного движения "За права человека" Льва Пономарева и члена Общественной палаты Российской Федерации Аллы Гербер. Вторая - жалоба президента Фонда защиты гласности Алексея Симонова, председателя Комитета по защите свободы слова и прав журналистов Союза журналистов России Павла Гутионтова и директора Центра защиты прав СМИ Галины Араповой. Обе жалобы касаются одного и того же предмета, а именно, это жалобы на телеканал НТВ в связи с показом документального цикла "Анатомия протеста".
Я прошу сообщить, уважаемые члены Общественной коллегии, ваше мнение по поводу того, относится ли данное дело к компетенции коллегии.
Евстафьев: Относится.
Есин: Да, конечно.
Казаков: Да.
Кучкина: Да, конечно.
Бородин: Да.
Томчин: Да.
Никитинский: Да.
Бергер: Относится.
Федотов: Да, дело относится к компетенции Коллегии по жалобам на прессу. Второй вопрос. Мы должны обсудить, можем ли мы соединить эти две жаобы в одном споре.
Евстафьев, Есин, Казаков: Да.
Кучкина: Нет возражений.
Бородин: Можно.
Томчин, Никитинский, Бергер: Конечно.
Федотов: Хорошо. А у заявителей нет возражений против того, чтобы мы рассмотрели обе жалобы вместе?
Пономарев: Нет.
Симонов: Нет.
Федотов: Второй вопрос тоже решили. И, наконец, третий вопрос: будем ли мы рассматривать эти жалобы в отсутствии представителя телекомпании НТВ?
Кучкина: А их приглашали?
Федотов: Жалобы были направлены им. Этим занималась Ирада. Ирада, пожалуйста, - ответственный секретарь Общественной коллегии по жалобам на прессу Ирада Гусейнова - пожалуйста.
Гусейнова: Я отправила им все документы, потом говорила с секретарем, она мне ответила, что все письма получены, реакции нет от Кулистикова.
Бородин: От НТВ есть признание правомочия коллегии?
Никитинский: Нет.
Бергер: Позвольте я выскажусь. Мне кажется, что уже странную форму приобретают наши заседания - рассматривать дело при отсутствии признания юрисдикции со стороны НТВ. Мы вместо того, чтобы разбирать профессионально конфликт, выслушиваем мнение одной стороны. Просто рассматривая совершенно справедливые претензии заявителей, я с ними солидарен и с экспертом, получается уже другой смысл - мы превращаемся в организацию по выработке осуждающих резолюций. И это не такая уж редкость в нашей коллегии, к сожалению. Естественно, в ста процентах случаев нам прекрасно хватает той стороны, которую представляет заявитель. Но ни разу такого не было, чтобы был ответчик, но не было заявителя.
Кучкина: У нас были случаи, когда ответчики приходили.
Федотов: В большинстве случаев они приходят.
Бергер: Мне кажется, когда нет второй стороны - это другой статус.
Есин: Здесь вообще есть еще одна проблема - это проблема общественного мнения. В известной мере мы представляем собой, хотя и в узкой форме, но точку зрения на эту проблему общественности. Тем более, что здесь существует две линии. С одной стороны линия медиа-сообщества, а с другой стороны - линия зрителей. И это чрезвычайно важный аспект, потому что высказывались профессионалы, но еще никогда не высказывались по этому поводу зрители, а мы их как раз и представляем. Так что в этом смысле, с ответчиками, без ответчиков, мне кажется, заседание будет чрезвычайно важным.
Бергер: Я понимаю. Извините, что опять беру слово. Но смысл состоит в том, чтобы во внесудебном порядке именно рассматривать аргументы сторон, поэтому я остаюсь при своем мнении.
Никитинский: Я бы сказал, что, конечно, здесь есть большой вопрос. Я согласен. Но когда это получается, то коллегия превращается в третейский суд, а когда это не получается, то здесь, я бы сказал, что это такая практика недобросовестности и уклонения от ответственности, от ответа обществу, которое коллегия представляет. Единственная возможность нам ответить на это неуважение, а это очевидно оно - не объясняться, игнорировать, - это проводить такое заседание и нарабатывать практику.
Томчин: А можно высказаться тоже?
Федотов: Да, конечно.
Томчин: Получается, что нас игнорируют в меньшем количестве заседаний. В большем не игнорируют. Чаще игнорируют нас самые мощные средства массовой информации. По аналогии с квази-судебной практикой, не всегда рассматриваются дела в присутствии ответчика. Бывает, не смог присутствовать ответчик. Понимаете, на это есть определенные процедуры. Наша же коллегия носит более общественный характер, чем характер третейского рассмотрения. И если это вредит рассмотрению спора, то вынесенное решение не удовлетворит заявителя, потому что ответчик его не признал. А в нашем случае мы удовлетворим заявителя любым нашим решением, потому что в нашем случае заявителю нужна именно общественная реакция. Если бы он хотел добиться другой реакции, то обратился бы в другие органы. Поэтому я считаю, что мы должны рассмотреть и дать рекомендацию, поскольку мы имеем тесную связь с союзом журналистов России, Союзу журналистов отдельно обсудить это. Я думаю, что мы должны дело рассмотреть. В итогах рассмотрения я, честно говоря, не сомневаюсь. У нас есть блестящее экспертное заключение. И в нашем решении отдельно должно быть обращение в союз журналистов с тем, чтобы содействовали, чтобы о нашем решении узнала общественность. Не только специально, выискивая наше решение. Мы понимаем, что так мы полагаемся на ответчиков, всегда, что они опубликуют. В этом отношении ответчик ничего не будет публиковать, ничего не будет делать. Поэтому здесь должно быть отдельное обращение в союз журналистов. Спасибо.
Бородин: Коллеги, если позволите, я тоже пару слов скажу. Я поддерживаю Михаила абсолютно. Я считаю, что мы не имеем никакого права менять правила игры, которые сами установили, по ходу пьесы. У нас, если не ошибаюсь, в уставных документах есть положение о том, что мы можем работать только при признании правомочности наших решений с обеих сторон. Я считаю, что это принципиальный момент, иначе это превращается в абсолютно этическую организацию и нам нужно пересматривать вообще принципы ее работы. Если мы будем пересматривать принципы работы, то точно не во время разбирательства конкретного дела. Более того, я считаю, что если при подготовке заседания коллегии у нас отсутствуют необходимые документы, подтверждающие согласия сторон, то просто не имеет смысла собирать членов коллегии, отвлекать их от дел и прочее, прочее. В этом смысле, если можно, - на вчерашний день мы не получили от НТВ соответствующую бумагу и подтверждение того, что они воспринимают всерьез нашу организацию, то никакого смысла собираться нет.
Казаков: Можно вопрос с моей стороны? А как давно вы заглядывали в устав Общественной коллегии?
Бородин: Давно.
Казаков: Спасибо вам, это ответ на вопрос. Эта процедура предусмотрена уставом Общественной коллегии, отсутствие того, на кого подается жалоба и его полный контакт с нами. Это предусмотрено уставом коллегии. Дело в том что, как Михаил Александрович меня поправит, мы являемся организацией само- и сорегулирования и две палаты, которые мы представляем, наделены правом, по крайней мере мы себя наделили этим правом, рассматривать прецеденты и выносить по ним свое мнение. Ориентирующее мнение. Можно, на мой взгляд, даже никуда больше не обращаться. Но обратите, пожалуйста, внимание, что НТВ - это та организация, которая систематически и сознательно не приходит на заседания общественной коллегии. Это ее позиция, на здоровье ей.
Бородин: Понимаете, мне кажется, что это выглядит достаточно странно. Не хотят участвовать по разным причинам. По политическим, по этическим, по бизнесовым, по каким угодно. Не хотят участвовать в этом процессе. Насильно мил не будешь. Как можно выносить какие-то суждения всерьез говорить в одни ворота. Есть соревновательность сторон, базовые вещи. Да, мы будем слушать одну сторону. Не выслушаем вторую сторону. И на основе аргументов одной стороны будем выносить суждение и решение. Исходя из чего? На мой взгляд, это принципиальный момент. Я не скрою, это базовые вещи написание новостной заметки - выслушать при какой-то маломальски конфликтной ситуации две стороны. Иначе это превращается в какую-то уже другую профессию. Мы сами же будем нарушать базовые вещи. Вот моя позиция.
Никитинский: Коллега, базовые принципы - это не совсем так. Здесь надо сделать все возможное, чтобы присутствовала вторая сторона. Но если нам понятно, что вторая сторона недобросовестно уклоняется от разговора, то можно, сообщив об этом, заметку опубликовать даже о самой спорной ситуации. Мы сделали, что могли. Они демонстрируют неуважение к сообществу. Никакого другого мотива я тут не вижу. Они положили на нас и все, так сказать. Они положили на общество. Они высказались в полной мере в этом кино своем. Поэтому, я думаю, что это все-таки можно делать, хотя мы все понимаем что это за ситуация. Но они то ее понимают еще лучше, чем мы. Они поэтому и не пришли, понимая, что они здесь проиграют.
Томчин: Особенность нашей работы еще в том, что мы берем сам материал. То есть мы не на одну сторону работаем, а мы сами являемся потребителями материала. Это всегда так при жалобе на прессу. Мы же и есть потребители материала. Это первое. Второе - мы с вами работаем в зарождающемся институте гражданского общества, где в стране гражданское общество не развито. Если зарождающийся институт гражданского общества будет ограничивать себя, то он никогда не разовьется, никогда.
Федотов: Коллеги, я хотел бы обратить внимание на то, что сказал Владимир Алексеевич. Нельзя менять правила игры во время игры. Это совершенно правильно, поэтому я позволю себе зачитать пункт 6.5 и 6.6 действующего устава Общественной коллегии по жалобам на прессу.
"Коллегия воздерживается от рассмотрения информационного спора, если он уже урегулирован, разрешен или разрешается в судебном или ином правовом порядке, либо любой из его участников намерен решить данный спор в судебном или ином правовом порядке. Моральное обязательство не обращаться в суд или иные государственные органы для разрешения данного информационного спора является неотъемлемой частью Соглашения о признании профессионально-этической юрисдикции Коллегии.
6.6. Если заявитель в течение тридцати дней с момента подачи обращения не подписал Соглашение о признании профессионально-этической юрисдикции Коллегии, то его жалоба остается без рассмотрения, о чем сообщается на официальном сайте Коллегии. Если лицо, в отношении которого подана жалоба, отказывается от сотрудничества с Коллегией, в том числе, не подписал Соглашение о признании профессионально-этической юрисдикции Коллегии, отказался представить ей в установленный срок свои пояснения или направить своего представителя на заседание ad hoc коллегии, то эти обстоятельства не препятствуют рассмотрению информационного спора по существу, однако могут влечь освобождение заявителя от его морального обязательства, предусмотренного пунктом 6.5. настоящего Устава".
Бергер: Дело в том, что, как мне кажется, это довольно частая практика рассмотрения дел в отсутствии второй стороны, а это, как правило, происходит с общественно значимыми субъектами медиа рынка, крупными издательскими домами, телекомпаниями и т.д и подрывает авторитет нашей организации.
Федотов: А, может быть, подрывает авторитет этих СМИ?
Бергер: Просто, понимаете, это действительно превращается в такую редакцию по выработке осуждений тех или иных действий, а не в организацию по разбору профессиональной деятельности. А, по моему представлению, это существенное препятствие - непризнание стороны.
Федотов: Если исходить из этого принципа, то тогда суд, в принципе, не возможен. Если эту логику переносить на другие квазисудебные и судебные инстанции, то суд, в принципе, не возможен. Потому что ты убийцу ловишь на месте преступления, а он говорит: "А я ваш суд не признаю".
Бергер: По не уголовным делам арбитраж предполагает согласие сторон.
Федотов: Секундочку, по не уголовным делам в порядке гражданского судопроизводства ты не можешь прийти в суд и сказать "я вас не признаю". То есть ты можешь это сказать, но тебя это ни от чего не освобождает.
Кучкина: Два момента, если позволите. Во-первых, устав абсолютно четко все поставил на свои места. И второй момент, когда мы говорим о крупных медиа, крупных издательских домах, о такой организации как НТВ, то нужно иметь ввиду, что это провластная организация. Гражданское общество - диалог с властью. Борьбой ли, диалогом, в данном случае гражданское общество заявляет свою позицию. А то, что унижают нас они - неверно. Это наоборот, расставляет акценты. Как кто относится к гражданскому обществу и как кто уважает общественное мнение.
Симонов: Можно бывшему члену коллегии слово?
Казаков: Как это, как это?
Симонов: Ну как и будущему члену, на сегодняшний день то я не член коллегии, а заявитель. Вы меня простите, но именно, исходя из моей собственной позиции, это необходимо рассматривать. Потому что наше решение в этом случае создает, по крайней мере, опору для общественного мнения. И ничего другого. На самом деле его нет, на сегодняшний день в этом котле есть одинокий голос Пономарева в пустыне и одинокий голос Симонова в той же самой пустыне. Оно ничем не подкреплено, не подкреплено мнением какой-то общественной организации, которая всерьез может это рассмотреть и имеет на это профессиональные качества. Соответственно, создается опора для того, чтобы противостоять таким прецедентам, которые мы сегодня рассматриваем. Только с этой точки зрения уже стоит этим заниматься.
Казаков: Если позволите, одну реплику, поскольку у нас совершенно неожиданно, но, я надеюсь, что вы не против, затеялась дискуссия о сущности той организации, которую мы здесь все представляем за столом. Обратите, пожалуйста, внимание, на всякий случай, Миша и Володя. Саморегулирование возникает, по крайней мере, в этой сфере, в медийной среде, как готовность самоограничить - Оля сказала слово "власть" - властность. Вот когда НТВ демонстрирует себя отдельной властью, забывая что эта властность вообще-то данная ей от имени и по поручению общества, хотя бы орган саморегулирования должен об этом напомнить. Я понимаю о чем говорите вы на самом деле - о недостаточно представленном голосе профессионала в конфликте. Они свое сказали слово, они сказали свое картинкой, но их нет на разбирательстве. Вот теперь, когда позиция "нас не будет никогда" представлена уже достаточно очевидно, который раз мы с вами рассматриваем НТВ. Это сознательно выбранная позиция - "Мы - отдельная власть, и нам абсолютно все равно, что об этом думают граждане и что об этом думают любые организации саморегулирования". Вот давайте с этой ситуацией просто свыкнемся.
Федотов: Причем, я бы обратил внимание на то, что, рассматривая жалобы на НТВ, были решения, вынесенные и против НТВ, и в пользу НТВ, но это никак не повлияло на их позицию.
Томчин: У меня есть еще два слова касаемо вопроса саморегулирования. Саморегулирование - та часть построения общества, которой мы лишены с 17 го года, а в других странах оно развивалось снизу. И развивалось снизу не путем выцарапывания чего-то у власти, а когда все больше и больше участников данного общественного сектора признавали регулятора. По всякому было, менялись регуляторы, но тем не менее борьба за признание - это борьба не за признание внутри сектора, а это борьба за признание в обществе - была всегда. Если мы не будем это рассматривать, то тогда мы должны распуститься, поскольку этот институт не хочет развиваться и не действует, чтобы его признали. Признать должно общество, а не НТВ. И тогда придет НТВ. Поэтому, я считаю, что обязательно надо рассматривать.
Никитинский: Позвольте. Есть логика в том, что Миша говорит. Может мы в будущем, Общественная коллегия как раз в таких случаях должна готовить заявление в Союз журналистов.
Казаков: НТВ также дистанцировано от Союза журналистов. Коллеги, никаких комментариев.
Бергер: Мне кажется, что мы не завоюем авторитета, если будем принимать решения в отношении самых крупных игроков, которые нас демонстративно игнорируют, без участника конфликта.
Симонов: Только в том случае, если мы не будем его должным образом пуб-ли-ко-вать. Вот в этом случае, действительно, не завоюем. А если будем публиковать, то завоюем. Мы пока этим, по большому счету, не занимаемся. А это, на самом деле, может быть, едва ли не самое важное во всей этой истории.
Есин: Можно я еще скажу несколько слов, буквально. Вы знаете, все здесь очень справедливо звучит, и, если встать на другую точку зрения, то можно сказать, что даже инквизиция не рассматривала дело, если не было у обвиняемого защитника. Это все известно. Но, с моей точки зрения, заявление и решение имеют значительно меньший общественный смысл нежели мнение. Мы вырабатываем здесь мнение. Мы базируемся, в первую очередь, в данном случае на моральной точке зрения. НТВ моральную точку зрения, этическую точку зрения не хочет пускать. Оно не хочет на этой площадке работать. Вот давайте работать на этой площадке, потому что на ней мнения рождают все остальное. Не решения, не громкие заявления. Мнения - это достаточно весомый аргумент в общественной жизни.
Никитинский: Я бы возразил, потому что мы ни в коем случае не опираемся ни на какие моральные позиции, категорически нет. Мы опираемся только на правила, выработанные журналистским сообществом. И это очень важно. В этом и ответ на вопрос. Мы оцениваем ситуацию с точки зрения тех правил писанных и обычаев, которые выработало журналистское сообщество.
Симонов: Леонид Александрович, а не кажется ли вам, что вы ровно представили точки зрения двух палат коллегии. Вы абсолютно правы. И ты прав, и вы правы, Сергей. Потому что одна палата медиа-сообщества работает в одном ключе, а палата медиа-аудитории - в другом. И это нормально, что они совмещаются на этой площадке. Вы говорите об одном и том же.
Федотов: Алексей Кириллович, я к вам обращаюсь как к члену Общественной коллегии, но не члену ad hoc коллегии. И я хочу просто сообщить всем, для сведения пункт 6.8 нашего устава.
"Если хотя бы один из членов ad hoc коллегии заявит о невозможности рассмотрения данного информационного спора (что сегодня и произошло в лице Владимира Бородина), то председательствующий обязан открыть дискуссию между членами ad hoc коллегии (ad hoc коллегии, остальные в этой дискуссии не участвуют), по итогам которой провести голосование. Если по результатам голосования будет решено не рассматривать данный информационный спор, то ad hoc коллегия обязана сформулировать и утвердить свою мотивированную позицию, которая оглашается председательствующим для сведения аудитории".
Пожалуйста, коллеги, дискуссия, если есть необходимость, может быть продолжена. Она была уже открыта, она может быть продолжена.
Евстафьев: По моему, я один только не высказался из здесь присутствующих. Я так полагаю, что действительно есть совершенно справедливые и разумные ноты в том, что неправильно рассматривать любое заявление, любой конфликт в отсутствии второй стороны. Но, с другой стороны, собралось уважаемых людей большое количество. Тема действительно важная и значимая. Может быть, есть какой-то вариант, когда мы можем это дело обсудить и не в виде решения представить, а в виде нашего общественного мнения? То есть в другом формате представить наше решение. Мне кажется, что имеет смысл обсудить, высказать и подготовить решение, но не в том формате, как мы обычно его принимаем. Это будет справедливо.
Казаков: Значит, мы фиксируем предложение, которое поступило от господина Евстафьева - обсудить, но принять решение в другом формате, если я правильно понимаю. Другой формат у нас, к сожалению, не заложен в уставе, тем не менее это повод нам потом задуматься. Коллеги, если есть еще пока реплики - нам очень важно, мы давно не разговаривали за столом.
Бергер: Вы сами готовы то китайские предупреждения выпускать? Лично я не готов.
Никитинский: Миша, а почему нет?
Федотов: Дорогие мои, помимо НТВ существует весь остальной мир. Представить себе, что мы работаем исключительно на НТВ, было бы, наверное, ошибкой. А на решениях Общественной коллегии учатся студенты, по ним пишутся диссертации, на этих решениях воспитывается журналистское сообщество. На решениях, а не на том, признало его НТВ или не признало, это является другим делом. Мы не занимаемся воспитанием НТВ, мы занимаемся строительством гражданского общества. Если НТВ не хочет в этом участвовать или хочет этому противодействовать, это их дело, их позиция. Она не должна нас останавливать. На мой взгляд.
Теперь, пожалуйста. Коллеги все высказались и мы должны провести голосование. Я прошу голосовать. Кто за то, чтобы рассматривать данное дело? - Семь человек, семь голосов "за". Кто против? - Двое. Кто воздержался? - Нет. Мы фиксируем, что семь голосов "за", два "против". Таким образом, дело мы рассматриваем. Пожалуйста, слово заявителям.
Пономарев: Пономарев Лев Александрович. Уважаемые члены коллегии! Я сожалею, что здесь нет Аллы Ефремовны Гербер, она себя плохо чувствует, поэтому я выступаю от своего имени. Мы обращаемся к вам для того, чтобы получить публичную оценку ряда передач телекомпании НТВ. Обращаем ваше внимание на то, что в нашей жалобе три передачи. С нашей точки зрения, содержание этих передач грубо нарушает профессиональную этику журналиста, поскольку содержит публичную клевету и диффамацию, подача информации в них носит несбалансированный характер и используются материалы, полученные незаконным путем. Я не буду цитировать всем известные нам документы, которые регламентируют профессиональную деятельность журналиста, и обращаюсь сразу к фактам. Постараюсь это делать не очень утомительно для вас.
Телекомпания НТВ в серии из трех передач "Чрезвычайное происшествие: Расследование. Заграница им поможет - 1" первый эфир третьего февраля 2012 года, "Чрезвычайное происшествие: Расследование. Заграница им поможет - 2" первый эфир 1 марта 2012 года, "Чрезвычайное происшествие: Расследование. Анатомия протеста", первый эфир 15 марта 2012 года, грубо нарушила принципы журналистской этики, в указанных передачах публично оклеветала представителей целого ряда уважаемых организаций, а также оклеветала десятки тысяч участников протестных акций под девизом "За честные выборы" и множество тысяч волонтеров общественного движения "За честные выборы", представив их людьми, готовыми за подачки имитировать участие в публичных акциях, либо недалекими людьми, легко становящимися жертвами недобросовестных манипуляций. Оппозиции, имеется ввиду.
Первый пункт, "Чрезвычайное происшествие: Расследование. Заграница им поможет - 1". В этой передаче были выдвинуты обвинения в корыстном сотрудничестве с иностранными государствами с целью нанесения ущерба своей стране, а именно, так была представлена деятельность ряда неправительственных организаций, в частности ассоциации в защиту прав избирателей "ГОЛОС", а также ряда общественных политических деятелей. Никаких доказательств не было, там в стык показаны кадры госдепа, деятельности неправительственных организаций в Киеве, американской валюты, которые формировали негативный образ у зрителя, манипулируя этим и вызывая некую эмоциональную реакцию, очень недобросовестно. Потом проходили обыски в организации "ГОЛОС", реальные. Это было еще импульсом к работе правоохранительных органов, то есть неким моральным оправданием для давления на неправителсьтвенные организации. Позже проводилась целая очередь задержаний. Организация "ГОЛОС" и организация "Гражданин наблюдатель" оказала колоссальное сопротивление партии власти, сумели организовать по всей стране профессиональное, тщательное, независимое наблюдение за выборами.
Вторая передача. В передаче "Чрезвычайное происшествие: Расследование. Заграница им поможет - 2" был использован результат незаконной слежки за Львом Пономаревым на встрече с японским дипломатом. При этом очевидно, что это было вторжение в мою личную жизнь. Это было стандартное для меня действие, я встречаюсь с разными людьми, иногда они приходят ко мне, бывает встреча - деловой ланч или деловой завтрак. Меня снимали где-то из-за стойки бара, тайная запись велась. Я написал в Следственный комитет, возбудили уголовное дело. Потом эта запись была выложена на YouTube, потом начались критические статьи. На прошлом заседании коллегии мы рассматривали жалобу на "Комсомольскую правду", но не все участвовали там. В том ролике еще был грубый монтаж. Там меня спрашивают про внутреннюю жизнь, что происходит. Я говорю, что да, напряжение на улицах растет (еще не было, кстати, последних митингов) и что власть может пойти на силовой разгон и на кровь. Слово "кровь" прозвучало. А потом они спросили, а есть ли люди в оппозиции, которые могут взять ответственность за власть? Я ответил, что конечно, например, Немцов, который был первым вице-премьером и так далее. Так они вырезали этот кусочек и оказалось, что "Немцов пойдет на кровь". Когда смотришь этот ролик, там щелчок прямо есть такой, любая экспертиза может показать монтаж этого звукового рада. А получается, что я оклеветал оппозицию.
Теперь о фильме "Анатомия протеста". Мы считаем, что допущена не соответствующая действительности информация, наносящая ущерб чести и достоинству граждан - участников акций "За честные выборы" или входящих в зарегистрированные оппозиционные организации. Я ссылаюсь на оценку медиа-холдинга "Эксперт", который крайне возмущен монтажом, который произошел. Они сделали заявление о том, что на НТВ был показан фильм, который "представляет собой грубую пропагандистскую подделку, направленную против российской оппозиции. К нашему глубокому сожалению, в фильме использованы комментарии главного редактора журнала "Эксперт" Максима Фадеева. Эти комментарии получены путем прямого обмана. Сотрудники НТВ утверждали, что он будет использован в итоговом выпуске новостей и не будет иметь никакого отношения к содержанию фильма. Подчеркиваю, поведение сотрудников НТВ выходит за рамки любых, даже самых непредвзятых представлений о профессиональной этике. В связи с вышеуказанным, медиа-холдинг "Эксперт" заявляет о невозможности какого-либо сотрудничества с телекомпанией в дальнейшем" - подчеркивается в сообщении.
На самом деле есть много указаний о том, что в фильме проведена инсценировка. Были специальные съемки до митинга, и очень профессиональные съемки. Фактически, блогеры и члены движения "Солидарность" показали, что это был грубый монтаж, и на это же обращает внимание ведущий телеканала "Дождь" Павел Лобков, он говорил как профессионал, который точно может утверждать, что это смонтировано. Утверждения там следующее - у оппозиции есть желание свергнуть власть при полном отсутствии каких-либо конструктивных требований. Это также не соответствует действительности, мы рассматриваем это как диффамацию, потому что на каждом из митингов звучала реальная программа, люди, выходящие на площадь, говорили, что готовы к диалогу с властью, что есть такие-то и такие-то предложения, что хотят садиться с властью за круглым столом. В этом суть деятельности оппозиции. Также в фильме использован сюжет, который показывает как будто оппозиция нанимает за деньги людей и провокаторов для того, чтобы участвовать в проправительственных акциях. Это история не та, которая заявлялась ранее, что, якобы, платят активистам. А что на проправительственные акции члены "Солидарности" и других организаций сознательно платят деньги кому-то там, чтобы показать, что на самом деле правительственные силы за деньги собирают людей на митинги. Это тоже была грубая провокация, и она разоблачена в Интернете. То есть это не доказано, там съемки смонтированные.
Для создания впечатления, что деятельность оппозиции направляется и финансируется из-за рубежа, ведущий сообщает: "... организация протестных движений - основная задача западных кураторов оппозиции, - и добавляется, - видимо, тех денег, что выделяются до сих пор им не хватает". Я должен сказать, что это абсолютная провокация. Никаких фактов не приведено, более того, хочу обратить внимание, что сейчас идет процесс против участников и организаторов митинга на Болотной площади. Следственный комитет возбудил уголовное дело и основная цель его, как вы видите, как вы знаете, - обыски лидеров оппозиции, они ищут деньги реальные. Прямым текстом выражаются, что мы фактически ищем деньги, которые дают оппозиции с Запада. Естественно, должно быть наоборот. Если Следственный комитет докажет это, то тогда это могло бы появиться в фильме. А здесь совершается провокация, дается толчок Следственному комитету на основании такой агитации, недобросовестной, с моей точки зрения. Следственный комитет сейчас проводит с грубейшими нарушениями профессионализма эти действия (обыски).
Фильм направлен на создание впечатления, что оппозиция заинтересована в насилии. Одним из комментаторов был депутат Госдумы, который утверждает в адрес оппозиции: "Их задача кровь". Никаких доказательств при этом не приводится, соответственно, это является клеветой. Возможности для возражения представителям оппозиции не предоставляется. Журналистская этика подразумевает, если такого рода обвинение есть, то нужно предоставить слово или в этой передачи, или в следующей за ней тем людям, которых обвиняют в подготовке государственных преступлений, за которые вообще полагается многолетние сроки. Многочисленные обвинения в том, что оппозиции нужна кровь ничем не подтверждаются и наоборот, на видеокадрах мы видим как полиция применяет силу.
Все вышеуказанное является свидетельством осознанной клеветы на общественных и политических лидеров, откровенной диффамацией, использованием незаконных или постановочных кадров, иллюстрирующих неэтичное поведение, грубое нарушение профессиональной этики журналиста и корпоративной этики телеведущих. Просим вас, вашу коллегию дать публичную оценку вот этих фильмов.
Федотов: Спасибо. Будет ли кто-то еще представлять позицию авторов этого заявления?
Ихлов: Ихлов Евгений Витальевич. Я уже достаточно пожилой и помню советские антидиссидентские фильмы и публикации. Не хочу называть газету (она была подсудимой в прошлый раз), которая 27 лет назад опубликовала статью о том, что Сахаров хотел подучить власть над миром. Вот это и нынешний цикл в абсолютном стилистическим сходстве. Все.
Федотов: Алексей Кириллович.
Симонов: Мало чего стану добавлять. Постараюсь быть максимально кратким. Первое - фильмы демонстрируют развивающуюся деградацию документалистики на телевидении. Самое большое достоинство фильма "Анатомия протеста" заключается в том, что его невозможно досмотреть до конца, потому что он вызывает аж до зубов скуку. Он поразительно бездарен. Значит, посвященный общественным проблемам, он наполнен тем же самым, чем наполняется последние годы вся историческая документалистика. И это самое печальное, что делается. Потому что отсутствие реальной документалистики восполняется либо имитацией, либо провокацией. Грубо говоря, документалистика перестала быть в основе своей документальной. И это явно продемонстрировано в этих фильмах. Это вызывает у меня, кроме всего прочего, еще и профессиональную ненависть. В свое время, в 1991 году, если кто помнит, была такая замечательная история. В Вильнюсе определенное количество наших ребят захватили телецентр. И под угрозой расстрела группа защищала этот телецентр и туда послали самого главного правдиста тогдашнего времени Сашу Невзорова. Кстати, именно тогда стало знаковым слово "наши" . Прошу обратить внимание, ровно с его фильма про это дело. И Саша под двумя фонарями подходит к стеклу, за которым темнота, там сидят снайперы и говорит: "Вот там сидят снайперы и они сейчас будут в нас стрелять". Большей лажи и профанации просто придумать трудно. И это вот часть стиля.
Теперь второе - документалист может не представить иную точку зрения, если катастрофически трудно ее получить. Но не зайти ни в одну из абсолютно открытых дверей общественных организаций! Я двадцать лет там работаю и хорошо знаю, даже там, где есть охрана, внизу достаточно сказать, что мы идем в Фонд защиты гласности и тебя пропускают, даже не спрашивая паспортные данные. Грубо говоря, не получить иную точку зрения на происходящее - это сознательное насилие над истиной. Сознательное насилие над истиной. И я в этом обвиняю авторов фильма.
И, наконец, последнее - к сожалению, сегодня никому уже не приходит в голову сесть и разобраться по первому фильму такого рода, с которым мне пришлось иметь дело, это был фильм, сделанный господином "Человек и закон". Я тогда был абсолютно в курсе всех деталей, поэтому письмо мое содержало 29 пунктов покадрового доказательства лживости того, что происходит на экране или сложения того, что на экране совмещено. Прелесть монтажа заключается в том, что он монтирует и говно тоже. Ничего не сделаешь. Так вот, по этому фильму мне профессионально не хватило уже просто темперамента сесть и разобрать. Здесь у меня ощущение, что такого рода натяжек и передержек, подстановок и так далее больше, чем в том фильме.
И, наконец, самое последнее - в этой аудитории мы не один раз, а дважды сталкивались с одной проблемой. Мы сталкивались с проблемой, когда на уровне журналистики не находили терминов для оценки того, что мы видим. Это мы с вами смотрели материалы Андрея Караулова, связанные с жалобой на "Момент истины". В нашем решении был один и тот же вывод - мы не можем судить о журналистской этике, потому что к журналистике это отношения не имеет. Это построено по принципу игрового кино. В сущности, я боюсь, что вы будете обречены на что-то близкое к этому решению применительно к тем фильмам, о которых мы говорим. Спасибо.
Федотов: У меня несколько вопросов сразу. Лев Александрович, вы ссылались на заявление Фадеева и на слова Лобкова. Скажите, пожалуйста, почему вы не пригласили их сегодня для участия в заседании, чтобы они могли обосновать свою позицию, а мы могли задать им свои вопросы?
Пономарев: Мне не пришло это в голову. Но я если вам нужно предоставить оригинал какой-то, то я это сделаю.
Федотов: Нет, я не говою об оригиналах документах и публикаций. Здесь каждая сторона вправе привлекать своих экспертов, свидетелей и т.д. Мы никогда к этому не подталкиваем и не говорим "привлеките того, привлеките этого".
Пономарев: В следующий раз я приглашу. Я вас уверяю, я умею это делать.
Федотов: Теперь у меня еще один вопрос. Скажите, пожалуйста, к сожалению, представителей телекомпании НТВ здесь нет, но у нас есть правило о том, что участники рассмотрения информационного спора имеют право задавать друг другу вопросы. Поэтому мой вопрос к вам. Какие вопросы вы хотели бы задать представителям НТВ?
Пономарев: Один из вопросов, на который я хотел бы получить ответ, хотя наверняка бы не получил: делалось ли это, как говорится, по собственному почину или по команде сверху? Был ли это заказ, кем-то конкретно было предложено сделать такой фильм? Было ли сделано предложение, от которого нельзя было отказаться?
Симонов: Я задал бы еще один вопрос. Я бы спросил, каким образом явно оперативные материалы попадают в фильмы НТВ? Путь прихода этих материалов в публичное пространство? Очень интересно.
Ихлов: Я бы задал вопрос о том, понимают ли они, что создают психологическую поддержку слежке и возможным арестам, судебным, юридическим и прочим преследованиям общественных деятелей, создают атмосферу охоты на ведьм?
Пономарев: Я хотел бы задать еще один вопрос. Не хотят ли они действительно изменить формат своей работы и говорить о том, что они снимают игровой фильм, например? То есть не заниматься журналистикой, тележурналистикой, тем более им бы это было более комфортно, не было бы этой комиссии. Наверное, там тоже могут быть предметы для судебных разбирательств, но их, по крайне мере, никто бы уже не стал осуждать в нарушении журналистской этики.
Есин: Евгений Витальевич, можно мне вопрос задать? Вы очень интересно сказали, что стали прецедентным. А можно ли переформулировать, создают ли они прецедент к телевизионному доносу? Или возможность к телевизионному доносу?
Ихлов: Да это не возможность к телевизионному доносу, это - экранизация ложного доноса на общественных деятелей с обвинениями в сотрудничестве с врагом и подготовке к насильственному свержению конституционного строя. На самом деле это жалоба классического доноса тоталитарных, деспотических режимов и т.д. против оппонентов, только экранизированная.
Есин: Меня волновало слово "донос".
Казаков: Хорошо, что уточнили - "ложный донос".
Ихлов: Это не первый спецпроект НТВ в духе доноса,который они делали в подобном стиле. Но вот этот донос на общественных деятелей, неправительственные организации, на десятки тысяч участников митингов в том, что они совершают то, что подходит под государственное преступление.
Симонов: Мне даже пришло в голову, что выработался определенный новый жанр - жанр доноса по заказу правоохранительных органов.
Ихлов: Извините, я добавлю. Как вы знаете, накануне ареста диссидентов предъявлялись такие же статьи в "Литературной газете", в "Известиях", только 40 лет назад, именно в таком жанре. Получение денег от Запада, попытка свержения власти и т.д. А потом следовали аресты.
Симонов: Я бы обратил внимание, коллегии, еще на одно сходство. Если кто внимательно следил за историей Бастрыкин-Соколов, там был эпизод, который в конечном счете как бы остался за кадром. Что сказал господин Бастрыкин господину Соколову в лесу или на обочине, как в конечном счете признался господин Бастрыкин? Посокольку я виделся с Соколовым и потом читал его служебную записку, которую он написал сразу по возвращении, то я могу сказать. Каким-то образом, вся лексика и способ мышления этих фильмов полностью совпадает с лексикой и логикой господина Бастрыкина на обочине лесного пространства. То есть это отношение власти к оппозиции вполне осмысленное и серьезно воспринимаемое, они искренне в это верят. И это самое трагическое, что сегодня с нами происходит.
Пономарев: Я уже говорил, просто еще раз хочу добавить, что все уголовное дело по Болотной площади, которое тоже Бастрыкин возбудил, оно полностью (и допросы, и высказывания сотрудников, которые ведут это дело), оно все тоже самое, те же слова и все остальное.
Я пользуюсь случаем пригласить всех участников коллегии, завтра будет общественное слушание по событиям на Болотной площади, может быть вам это будет интересно. Мы пригласили туда и оппонентов, генерального прокурора, главу ГУВД города Москвы и Общественную палату, по крайней мере, Анатолий Кучерена сказал, что он будет.
Бородин: Сейчас у нас часть работы, в которой, как я понимаю, мы не должны высказывать свою точку зрения, очень сложно сдерживать себя, но тем не менее будем стараться. У меня вопрос. Обычно в конфликтных ситуациях происходит таким образом: обиженная или оклеветанная сторона чувствует себя ущемленной, уязвленной и так далее, и просит СМИ, которое нанесло ей урон, или опровергнуть, или дать ей возможность высказаться. Был ли с вашей стороны направлен на НТВ какой-то запрос на опровержение или просьба на то, чтобы они предоставили площадку для высказывания и т.д.?
Пономарев: Вы знаете, когда касалось меня лично, то я направил в Конституционный суд жалобу, где был перепечатан весь сюжет, там было лично мое оскорбление, вторжение в мое личное пространство и частную жизнь. Я обратился в "Комсомольскую правду". А здесь я выступаю в общественных интересах, когда говорю про эти фильмы, и поэтому я не видел необходимости писать. В последнем фильме меня не было как фигуранта, нельзя сказать, что я лично оскорблен. Я просто считаю, что с этим надо бороться, что таких фильмов не должно быть на государственном телевидении. Это фильм, который создавался за счет налогоплательщиков. Там, конечно, была реклама, но это государственный канал.
Томчин: У меня вопрос. Как вы считаете, что было бы хуже для общественного интереса - то, что они делали это по заказу власти или по собственному желанию?
Пономарев: Наверное, хуже было бы, если бы они это делали по собственной воле. По заказу власти я еще могу как-то объяснить, когда пистолет, намек на детей, еще на что-то, это я вполне допускаю.
Симонов: Ну не надо преувеличивать.
Пономарев: Я не знаю, насколько все там плохо, может и были реальные угрозы.
Есин: А я сейчас вспомнил один эпизод в фильме Феллини, когда приезжает торжественное лицо в один маленький город, а там думали, чем его побаловать? И пригласили к этому торжественному лицу в номер проститутку, самую знаменитую проститутку. Она входит, она очумела от желания что-нибудь сделать хорошее и сказала: "Угощайтесь!".
Никитинский: Вы знаете, я не встречал более блестящего информационщика, чем Кулистиков. В жизни своей не встречал. Когда он работал на радио "Свобода", он был точен всегда, абсолютная объективность, если второй стороны не было, не публиковал. Абсолютный профи. Он, наверное, лучший профи информационщик. А это сделано с нарушением всех абсолютно правил.
Казаков: У меня к вам вопрос. В этих фильмах признаки пропаганды вы видете? Угадываете их?
Кучкина: У меня с уст сорвал вопрос.
Казаков: Это всех касается. Я хочу у профессионала сначала спросить, а потом у людей, которые имеют с этим дело, выяснить, как они видят здесь. Есть ли признаки?
Симонов: Однозначно да. Однозначно да, потому что одна и та же мысль повторяется восемь раз разными людьми, в разных ипостасях, для того, чтобы пробиться не только в кожу, но и под кожу. Она абсолютно пропагандистская по смыслу вещь, с абсолютно пропагандистской по смыслу задачей - обеспечить компроматом общество против оппозиции.
Пономарев: Я хочу сказать, что мы точно знаем от людей, которые сейчас подвергаются обыскам, задержаниям под стражу. Я сейчас занимаюсь организацией обсуждения по Болотной площади и ко мне стекается вся информация по Москве. Я вижу, как абсолютно искренне все полицейские уверены, что вся оппозиция проплачена. Они искренне в это верят, понимаете? Конечно, там не только фильмы эти смотрят. Им еще промывают мозги внутри, в казарме. Меня самого не раз задерживали, я разговаривал с полицейскими. Конечно, бывает, что офицеры нам сочувствуют. Но омоновцы, нижний ряд, который применяет силу и иногда непропорционально каждому, и избивают их, как вы знаете, а я подозреваю, что может настать момент, когда начнут стрелять по мирным гражданам, я допускаю это. Так вот, это та передача, которая готовит их к выполнению преступного приказа.
Есин: Извините. В плане обмена мнениями. Вы знаете, это обратная сторона нашей же пропаганды. Мы слишком долго говорили, что все революции делаются на чужие деньги. И, наверное, говорили весьма справедливо. Октябрьская революция была сделана на деньги генерального штаба, польская революция была сделана на деньги американского, очень долго об этом говорили и поэтому это превратилось в стереотип некоего общественного мышления.
Пономарев: Может быть да, но при этом понимаете, идет обвинение в насилии. Деньги это не самое важное, из оппозиции сделали врагов государства. Врагов, которых просто надо уничтожить.
Казаков: Коллеги, если позволите, просто одну реплику, возвращаясь к пропаганде. Нам нужно учиться отличать пропаганду и напоминаю просто, что кроме вот этой долбежки, о которой говорил Алексей Кириллович, важнейший признак пропаганды - манипуляция. Здесь вы видите манипуляцию? Я хочу, чтобы Алексей Кириллович рассказал, как он ее видит. Спасибо.
Симонов: Я безусловно здесь вижу манипуляцию, потому что здесь белое выдается за черное, черное за розовое, розовое за красное и все это в заранее спланированной гамме. Гамма определена заранее и все цвета подгоняются под эту гамму. Это и есть манипуляция сознания людей, если я правильно понимаю, что это такое.
Никитинский: Можно вопрос? Коллеги, может быть стоит немножечко вопрос углубить? Ведь, может быть, действительно вы работаете на американские деньги? Но проблема в том, что других просто не дают. Может быть, и надо сказать, что да, это действительно есть, но там строгая отчетность и все такое прочее. Ведь они не то что на пустом месте об этом говорят, но они опираются на некоторые факты, которые нам всем известны.
Ихлов: Можно я отвечу на этот вопрос?
Пономарев: Ну можно я все же отвечу? Это очень важный вопрос и мне кажется, что здесь есть некоторые непонимания. Если вы разрешите, я развернутый ответ дам. Я не представитель оппозиции, я правозащитник. Я не являюсь организатором этих митингов, не финансировал их никогда и меня не обвиняют. Делались ли манипуляции - это отдельная история вокруг меня, меня привязали к финансированию этих митингов. Сейчас не об этом идет разговор, сейчас идет разговор о реальной оппозиции, которая никаких грантов не получает, ни Немцов, ни Яшин, ни Навальный, никаких грантов не получали, подчеркиваю. Гранты получают проправительственные общественные организации, это я знаю, гранты получает "ГОЛОС", это тоже правда. Но "ГОЛОС" не являлась организацией, которая агитировала за какую-то политическую партию, "ГОЛОС" фиксировала нарушения на выборах, вбросы и все остальное, и была вынуждена говорить, что избирательная комиссия координировалась администрацией. Это не значит, что "ГОЛОС" агитировала против "Единой России". Поэтому я утверждаю, что те организации, правозащитные организации финансируются из-за границы. Но хочу похвастаться, я в этом году получил грант от Общественной палаты. Я прямо написал скандальное письмо, что не хочу получать деньги от заграницы и мне дали маленький-маленький грант, да. Я вам даю серьезные разъяснения, я не себя защищаю, я защищаю оппозицию и утверждаю, что правозащитники ни копейки никогда не давали на митинги. Если меня обвиняют, то это абсолютно искусственно и это была отдельная провокация, о которой я в прошлый раз рассказывал. Была провокация против меня, и Боря Немцов мне позвонил и спрашивал, ты в оргкомитет то не входи, потому что через тебя, через получение грантов, нас будут привязывать. Но я не вошел в оргкомитет, у меня вообще никакой юридически ответственности. Спасибо.
Федотов: Пожалуйста.
Кучкина: У меня есть вот такой вопрос. Пока что из заявлений следуют два факта, которые могут быть использованы в качестве доказательства того, что это подделка, да? Один факт связанный с Фадеевым, с "Экспертом". Я бы хотела спросить вас, у Алеши Симонова есть четыре ссылки на какие-то доказательства. Я, к сожалению, этих ссылок раньше не видела. Меня интересует, есть ли еще какие-то факты по приготовлению фильмов, где показано было бы что вот здесь вранье, здесь постановка. Есть что-то реальное или нет?
Симонов: Есть. Самый-самый эффектный из них, это на YouTube существует таже самая история с раздачей денег. Представь себе на секундочку, ты оператор документального фильма и ты снимаешь противоправные действия какого-то человека. Этот человек стоит к тебе лицом , он позволяет снимать себя через плечо, разворачивает все то противозаконное, что он делает, чтобы ты хорошо видел, чтобы можно было определить форму и цвет купюр и делает это исключительно с целью сокрыть свою деятельность. Вот из таких вещей складывается этот фильм. К сожалению, это так. Я ровно про это. Поэтому это и есть игровое кино.
Казаков: Если позволите одну реплику, я передал сейчас Оле статью с написанием этого, и там был выход на YouTube. Я сегодня попытался выйти, но в этом месте висит извинение за невозможность просмотра ролика, потому что вошли в противоречие с авторскими правами. Это самый яркий признак.
Федотов: Еще вопросы есть?
Симонов: Я просто позволю себе закончить ответ на один из предыдущих вопросов. Чем больше охраняется и ограничивается возможность легального получение средств из-за рубежа, тем больше она выдавливается в нелегальность, тем меньше надежд на то, что оно будет осуществляться цивилизованным путем. На сегодняшний день путь есть цивилизованный: есть заявка, есть принятие заявки, есть заключение грантового договора, процедура нам хорошо знакомая. Скажем, в Беларуси, которая опережает нас не намного, уже всего этого нет, в Беларуси деньги действительно возят на себе, и это чистая правда, самая большая беда, которая может произойти и здесь. Потому что есть определенное количество организаций, которые не могут финансироваться за счет российских источников. Они просто обязаны финансироваться из других источников, из альтернативных, потому что то, чем они занимаются, либо независимо, по крайней мере, в пределах одной страны, либо не независимо, если они финансируются внутри этой же самой страны. Я получал грант от Общественной палаты, а до этого выиграл тендер. По тендеру я должен был 25 процентов отнести наличными за то, что я его выиграл, а по гранту Общественной палаты из миллиона семисот тысяч миллион у меня украли. Хочу я после этого иметь дело с российскими источниками финансирования? Мягко говоря, нет не хочу. Я хочу, чтобы у меня было все прозрачно. Поэтому, Леонид, это ответ на твой вопрос.
Никитинский: Я говорил о другом, по мнению вашему, надо нам включать этот вопрос в решение?
Пономарев: В данном случае разговор идет о политической деятельности и здесь нет никаких доказательств того, что деньги получали из заграницы.
Никитинский: Вот это надо включать в решение?
Пономарев: Не надо. Отдельно говорить о правозащитных организациях может и нужно, об этом говорит сейчас Алексей Кириллович, и все это прекрасно знали.
Никитинский: Получается, люди которые занимались организацией митингов, грантов не получали. Те, кто ходил, может быть, и получали.
Пономарев: Да, такую фразу допустимо включать. Но кто ходил, простите? Ходят то кто угодно.
Есин: Вы знаете, любая формула умолчания вызывает форму ответа. Мы знаем все прекрасно, что когда создается телевизионный или радио материал, то стараешься всегда залепить те дырки, где могут возникнуть вопросы . Не напишем об этом, будут вопросы.
Пономарев: Я хочу прояснить, если взять 50 тысяч человек, которые были на митинге, то сколько человек из них, участвуя в гражданских организациях, получали гранты?
Никитинский: Главное, что гранты не получали организаторы митингов.
Пономарев: А если говорить "гранты получали и ходили", то может возникнуть впечатление о том, что получали все 50 тысяч человек. Надо, чтобы все понимали, что это десятитысячная доля процента.
Казаков: Коллеги, я напоминаю о том, что у нас идет запись и это все уже считайте опубликованным, в том смысле надо или не надо это упоминать. Это принципиально важно с моей точки зрения, потому что все без изъятий, без купюр будет висеть на сайте.
Пономарев: Еще хочу подчеркнуть, что из 50 тысяч человек это было ну может быть 50 или 100 человек, которые входят в гражданские организации, которые получают гранты, максимум.
Симонов: Я тебя умоляю, есть такая восточная поговорка "ты сказал, я поверил, ты повторил - я насторожился, ты сказал в третий раз и я понял, что ты врешь". Я тебя умоляю, не подпадай под нее. У тебя есть такое свойство, не подпадай под нее.
Казаков: Хорошо, позвольте мне вопрос задать еще потому, что речь идет о как-бы воздействии фильмов на аудиторию, которая не всегда подготовлена к профессиональному. Сам по себе жанр имитации журналистского расследования, ведь авторы преследуют, как я понимаю, ровно эту цель. Это мы сейчас можем думать, в каком действительно жанре это выглядело, но все фильмы выполнены в жанре как-бы журналистского расследования. Можем ли мы рассматривать в данном случае использование этого жанра определенным уроном, наносимым профессии и профессионалам? Профессионалы замолчали. Гильдия судебных репортеров, как я понимаю, не выразила протеста против того, что использован ее любимый жанр. Поскольку Никитинский больше не является старшиной гильдии, я понимаю, что на нем нет этой вины. Но ни одна из профессиональных журналистских организаций, которые занимаются расследованиями, своего отношения вот к этой имитации не выразила.
Симонов: К сожалению, значительное количество расследований, относящихся к истории, выполнено в жанре имитации, потому что известен результат и начисто отсутствуют материалы по процессу его получения. Понять это еще как-то можно. Когда этот же самый метод переносится на современность, где есть возможность реально снять все силовые линии, а расследование собственно в этом и заключается, применение этой методы является одним из способов пропаганды и манипулирования.
Казаков: А девальвация, размывание жанра? Меня профессионально это интересует.
Симонов: Я ровно про это самое и говорю. Как вы понимаете, у меня полно друзей документалистов, ну вот скажем есть Ира Чернова, которая последние десять лет занимается этим и делала фильмы уже про Щелкова, про кого она только не сделала фильм. У нее безупречно есть энное количество кадров, снять которые она не может, она считает, что она знает, как это происходило, и она ищет способ изобразить это таким образом, чтобы это было не навязчиво, но в тоже время чтобы было понятно, что там происходит.
Кучкина: Реконструкция.
Казаков: Да реконструкция, постановка.
Симонов: О, да. Реконструкция. Правильно, это называется жанр реконструкция. Скажите, пожалуйста, что надо реконструировать в фильме про сегодняшний день? Либо ты снимаешь, то что там происходит, либо ты не знаешь, что там происходит. Одно из двух. Если ты реконструируешь то, что не знаешь, значит ты занимаешься манипуляцией и подтасовкой. Вот и все.
Казаков: Конструирование другой реальности. Есть термин конструирование реальности.
Симонов: Реконструировать сегодняшнюю реальность - это есть антипрофессионализм.
Пономарев: Мне кажется, в жанре расследования работают сотни, если не тысячи гражданских активистов, которые проверяют, снимают и выкладывают все это на YouTube и все это вместе дает полное представление. Расследование применено, я считаю, многими людьми. Может быть, это не собрано в виде единого фильма, но расследования проходят и в большом количестве.
Симонов: Я прошу прощения, под это я точно не подписываюсь. Потому что это никакого отношения к профессии не имеет, значит это никакие не расследования, это выкладывание известных фактов в известное пространство. Расследование начинается тогда, когда это начинают обдумывать, осмысливать, разделять, соединять и вообще размышлять по этому поводу. Просто рассказать другую сторону происшедшего, это еще не расследование.
Федотов: Есть еще вопросы? Все, спасибо.
