Общественная коллегия
по жалобам на прессу

СТЕНОГРАММА ПЕРВОГО ДНЯ КОНФЕРЕНЦИИ

Михаил Александрович Федотов

Итак, коллеги, доброе утро всем. Мы начинаем нашу 30-ю, юбилейную, народную конференцию «Три десятилетия российского медийного законодательства: итоги и перспективы». Наша конференция организована кафедрой ЮНЕСКО по авторскому праву, смежным, культурными и информационным правам и Высшей школы экономики вместе с двумя факультетами: Факультетом права и Факультетом коммуникаций, медиа и дизайна, который недавно был переименован в Факультет креативных индустрий, с чем мы его и поздравляем. Позвольте предоставить слово декану Факультета права, доктору юридических науку и профессору Вадиму Александровичу Виноградову. Пожалуйста, Вадим Александрович.

 

Вадим Виноградов

Добрый день, спасибо большое, Михаил Александрович. Я действительно очень рад, прежде всего от лица Факультета права Национального исследовательского университета Высшая школа экономики приветствовать всех участников нашей юбилейной международной конференции, посвященной 30-летию закона РФ «О средствах массовой информации». Этот форум, как известно, является продолжением традиции ежегодных научно-практических конференций, посвященных обсуждению нашего отечественного закона о СМИ. Конференция, которая сейчас начинает работу, хотя и носит особый юбилейный характер, судя по программе, все-таки не рассчитана на исключительно хвалебные речи в адрес юбиляра. Напротив, как мне представляется, докладчики нацелены на серьезное и обстоятельное обсуждение итогов и перспектив развития российского законодательства.

 

Закон, который является базовым предметом обсуждения сегодня, действует в нашей стране уже три десятилетия. Это, конечно, вполне достаточный срок для того, чтобы оценить как его сильные стороны, позволяющие достаточно эффективно регулировать сферу массовой коммуникации, так и его недостатки, пробелы и даже противоречия, возникающие вследствие отставания закона от развития новейших информационных технологий, которые позволяют практически каждому гражданину выступать в роли источника массовой информации. Цифровизация общественных отношений как никогда сегодня влияет на функционирование института средств массовой информации, и мы должны решить связанные юридические проблемы — например, необходимость регистрации видеоблогеров в качестве СМИ, вопросы, связанные с эффективным удалением деструктивного контента, который размещается в интернете, в том числе в соответствующих средствах медиа.

 

Отрадно, что в обсуждении итогов и перспектив развития российского медийного законодательства примет активное участие автор отечественного закона о СМИ, а также руководители профильных парламентских комитетов Государственной думы и Совета Федерации, которые оказывают, безусловно, большое влияние на дальнейшее развитие обсуждаемой законодательной базы. Уверен, что начинающаяся сегодня конференция, придаст новые импульсы дальнейшему плодотворному сотрудничеству экспертов, специалистов и юристов в осмыслении концептуальных проблем правового регулирования информационной среды, жизни личности, общества и государства, а также поможет усовершенствовать преподавание соответствующих учебных дисциплин как в российских, так и в зарубежных вузах. В заключение желаю всем участникам конференции ярких и плодотворных дискуссий, новых прорывных идей и резонансных научных публикаций. Спасибо.

 

Михаил Федотов

Спасибо, Вадим Александрович. Я сейчас хотел бы предоставить слово другому декану, главе Факультета коммуникаций, медиа и дизайна, а ныне — Факультета креативных индустрий Высшей школы экономики — Андрею Георгиевичу Быстрицкому. Он тоже профессор, но в области педагогических наук. Пожалуйста, Андрей Георгиевич.

 

Андрей Быстрицкий

Спасибо, Михаил Александрович. Коллеги, во-первых, я очень рад вас всех слышать и видеть. Если честно, начало нашей конференции характерно для понимания закона. Вот, даже в Zoom’е надо придумать какие-то правила: например, обязательно выключать микрофон, когда сам не говоришь, потому что мы все прекрасно видим, как это влияет на восприятие речей других. Так что правила нужны везде, но я сейчас не об этом.

 

Кстати, о переименовании факультета: я хотел бы заметить, что переименуется он все-таки с 1 сентября. Процесс переименования длительный, но решение принято, и это, наверное, правильно, очень интересно и вообще любопытно.

 

Я, честно говоря, думаю, что вызов, который стоит перед всеми нами, очень невелик. 30 лет назад возникала новая Россия, возникала она, конечно, от больших противоречий; я, кстати говоря, помню эти времена и однажды принимал в них участие. Должен сказать, что тогда закон, бесспорно, сыграл очень большую роль в становлении новых российских СМИ. Когда только-только начала работать ВГТРК, это было очень важно для тогдашнего вещания. Я помню разговоры, которые велись тогда в журналистских и других кругах по этому поводу, и разговоры были необычайно, надо сказать, взволнованными: обсуждалось, как устроена редакция, как она не устроена, что там происходит и так далее.

 

Я, конечно же, не юрист, но, наблюдая за тем, что сейчас происходит, должен сказать, мне кажется, что настало время радикальных, смелых и умных действий на опережение. Ситуация развивается стремительно. Карл Шмидт, я бы сказал, основатель современной системы социальной сети, однажды заметил, что появление интернета оказалось самым крупным экспериментом в области анархии современного человечества. Сложно представить себе последствие этого эксперимента. Мы сейчас видим, что во многих странах пытаются лихорадочно найти правила, которые в этом мире должны действовать.

 

Совсем недавно мы с Михаилом Александровичем обсуждали проблемы возможности частной жизни в условиях современных медиа, мы также обсуждали, что такое суверенитет в ситуации тех же современных медиа. Очень много вызовов, ответы на которых представляются сложными и не до конца понятными. Будем надеяться, что какие-то ответы будут даны. Понятно, что конференция, которая сейчас состоится и за приглашение к участию в которой я благодарен коллегам, сама по себе никакие вопросы не решит. Но она может помочь этому решению.

 

Эта тема обсуждается повсюду. Вчера, знаете, было заседание вполне пестрого общественного совета при Минцифры. Тема всегда естественным образом всплывала, нужно понять, как нам оперировать в ситуации, как регулировать свои отношения. У меня нет ответов на эти вопросы. Я исхожу из того, что нам надо очень серьезно переосмыслить то, что происходит, понять иерархию тех субъектов, которые действуют в новом многомерном медийном информационном пространстве, понять, что такое современные медиа и что такое не медиа, понять, как они выглядят. Вопросов больше, чем ответов. Но, как ни странно, человечество пока справляется. Посмотрим, что нам даст Омикрон. Будем надеяться, что нам всем повезет. Спасибо большое, желаю всяческого успеха работе конференции. Удачи, коллеги.

 

Михаил Федотов

Спасибо, Андрей Георгиевич, очень интересным было ваше выступление: вы ударились в воспоминания. Воспоминания всегда интересны. Теперь я предоставляю слово Уполномоченному Российской Федерации по правам человека Татьяне Николаевне Москальковой. Татьяна Николаевна — доктор юридических наук, доктор философских наук, профессор, известный ученый. Татьяна Николаевна, слово вам.

 

Татьяна Николаевна Москалькова

Уважаемый Михаил Александрович, уважаемые коллеги, трудно выступать после такой презентации, потому что она ко многому обязывает. Я всех приветствую на 30-ой международной конференции, посвященной актуальнейшей теме — три десятилетия российского медийного законодательства. Я тоже хочу начать с экскурса в историю и со своих воспоминаний. 90-е годы — именно в это время Михаил Александрович является заместителем министра печати и массовой информации России — все российское общество закипало от новых свобод, которые назрели и которых хотели. Я прекрасно помню, как мы бегали на Пушкинскую площадь, где где размещались первые независимые СМИ. Они никак не были оформлены, но в них была правда. Правда об экономическом состоянии страны, правда о цензуре, правда о политической ситуации. И мы все прибегали туда, чтобы получить правдивую информацию, которая идет от независимого источника.

 

Михаил Александрович, именно вы стояли у истоков действующего до сих пор закона «О средствах массовой информации» 91-го года. Я очень хорошо помню, как этот закон зарождался на волне демократических преобразований и желания свобод и был поистине прогрессивным законом своего времени. Вы, Михаил Александрович, — главный автор этого закона. В 92-ом году вы инициировали создание и возглавили Российское агентство интеллектуальной собственности при Президенте — это тоже было совершенно прорывное направление в деятельности нашего государства, абсолютно новое и крайне востребованное самим временем, отвечающее запросу нашего общества. В 92-ом году вы становитесь министром печати и информации России. Поэтому очень знаково, что именно вы — организатор сегодняшней международной конференции и именно вам принадлежит по праву и экскурс в историю, и оценка реализации этого закона сегодня, и определение перспектив развития нашего законодательства, регулирующего вопросы в области медийной деятельности.

 

Знаете, чаще всего, когда мы говорим о законах 90-х годов, мы говорим, что они устарели и требуют замены. Сегодня я не отношусь к сторонникам тех людей, которые считают, что закон «О средствах массовой информации» 91-го года нужно поменять. Знаете, почему? Да, он действительно уже не в полной мере отвечает реалиям сегодняшнего дня: и по своей терминологии, по своей архитектуре, и по новым требованиям к юридической технике. Но уж больно страшно потерять те завоевания, которые были закреплены в этом законе. Он закрепил запрет цензуры, право на учреждение и регистрацию не зависящих от государства и политических партий газет, журналов, теле- и радио-агентств новостей. Эти завоевания — это огромное событие для всего российского общества. Тогда — на волне преобразований. И сегодня — в момент продолжения построения демократического государства. Очень важно эти завоевания сохранить.

 

Мне кажется, законодатель по-прежнему бережно относится к этим новациям, поэтому закон дополняют, может и считая его статус несколько рамочным, но оставляя его главный стержень, оставляя его главное предназначение. Конечно, сегодня появились такие глыбы, с точки зрения медийного пространства, как интернет и соцсети. И очень важен закон от 1 июля 21-го года, который дополнил закон и об особенностях распространения общероссийских общедоступных телеканалов, получивших право на осуществление эфирного цифрового назменого вещания с использованиям позиций мультикомплексов на всей территории России, а также многие другие положения этого закона. Хотя, конечно, закон об интернете нужен был бы как самостоятельный нормативный правовой акт высшей юридической силы, но ему нашлось место пока здесь. Я думаю, что заслуживает внимания изучение модельного закона СНГ об интернете.

 

Что же касается вопросов совершенствования российского медийного пространства, я бы назвала несколько моментов, проистекающие из непосредственно деятельности Уполномоченного по правам человека в Российской Федерации. Первое — усиление защиты прав журналистов и органов печати, которые занимаются важнейшей деятельностью в государстве, которые обеспечивают конституционное право на свободу слова, которые влияют на формирование морально-нравственного стержня как основы деятельности всех органов власти. Да и вообще, которые обеспечивают формирование человека, его мировоззрения. Поэтому защита права журналиста имеет огромное значение.

 

Ко мне увеличивается количество обращений, связанных с притеснениями журналистов: и за рубежом, и в нашей стране. И, надо сказать, что уголовные дела, которые возбуждаются по факту причинения вреда журналистам далеко не всегда завершаются успешным поиском лица, виновного в совершении этого преступления. И это очень печальный факт, который требует внесения в законодательство изменений об усилении ответственности за воспрепятствование деятельности журналиста, за давление на то, чтобы он высказал ту или иную позицию или, наоборот, не высказывал этой позиции.

 

В качестве второго момента, второго положения, о котором мне хотелось бы сказать и о котором ко мне поступает большое количество обращений, — это реклама: реклама на телевидение и реклама в интернет-пространстве, которая является навязчивой и очень раздражает людей. Поэтому, наверное, назрело время провести мониторинг, чтобы определить время и место для рекламы. Реклама сегодня — тоже важный фактор современности, и многие СМИ работают именно за счет средств, получаемых от размещения рекламы. Но здесь должен быть достигнут компромисс между интересом пользователя, медийной информацией и экономическими бизнес-интересами.

 

Мне хотелось бы остановиться также на вопросе об усилении уголовной ответственности за нарушение закона о СМИ. В научных публикациях уже неоднократно об этом писалось и, как отмечалось, наиболее существенным недостатком действующей редакции ч. 1 ст. 144 УК РФ является формулировка диспозиций преступного деяния, которая указывает только на одну форму воспрепятствования законной профессиональной деятельности журналиста, а именно — принуждение к распространению либо отказу от распространения информации.

 

Прежде чем распространять информацию, то есть доводить ее до неопределенного круга лиц, журналисту и редакции необходимо произвести ряд взаимосвязанных действий по сбору сведений, проверке, подготовке и редактированию сообщений материалов, и только потом приступить к этапу их распространению. На практике нападения на журналистов происходят во время самого начального этапа подготовки информационных материалов, когда журналистам мешают попасть на место события — производить видеозапись, осуществлять сбор сведений о мероприятий в гуще событий. На наш взгляд, следует изменить диспозицию ст. 144 таким образом, чтобы она указывала на воспрепятствование профессиональной деятельности журналистов путем принуждения к распространению либо отказу от сбора, подготовки, редактирования и распространения информации.  

 

Другим недостатком диспозиции ст. 144 УК РФ является указание только на одного субъекта массовой информационной деятельности, то есть на журналиста. В то же время в ст. 58 закона «О средствах массовой информации» в качестве субъектов, за воспрепятствование деятельности которых должна быть предусмотрена ответственность, указываются учредители, редакции, издатели и распространители продукции средств массовой информации. Эти субъекты тоже должны оказаться, на мой взгляд, под защитой государства.

 

Другим видом ответственности, которая, согласно ст. 58 закона «О средствах массовой информации», должна быть установлена за ущемление свободы массовой информации является административная ответственность. В КоАП’е есть статья 13.16, которая предусматривает административную ответственность за воспрепятствование осуществляемому на законном основании распространению продукции СМИ либо установление незаконных ограничений на розничную продажу тиража периодического печатного издания. Статьей 13.18 предусматривается ответственность за воспрепятствование уверенному приему радио- и телепрограмм и работу сайтов сети интернет.

 

За такие формы ущемления свободы массовой информации, как осуществление цензуры, вмешательство в деятельность и нарушение профессиональной самостоятельности редакций, незаконное приостановление либо прекращение деятельности СМИ, установление ограничений на контакты с журналистом и передачу ему информации и нарушение других прав журналистов, установленных законом о СМИ и кодексом об административных правонарушениях Российской Федерации, ответственность не установлена. Исходя из необходимости полноты и гармонии законодательства различной отраслевой принадлежности, регулирующего однородные общественные отношения, предлагается изменить редакцию 13.16 КоАП в целях повышениях эффективности защиты свободы массовой информации.

 

Уважаемые коллеги, я думаю, что в выступлениях будет многих других интересных предложений, которые позволят нам укрепить гарантии свободы слова и гарантии деятельности журналистов на этом сложном и важном направлении и всех медийных ресурсов. Я желаю всем успешной работы. Через полчаса, к сожалению, у меня начнется собеседование с кандидатом на пост Уполномоченного по правам человека Чеченской республики — там происходит ротация. Но мои сотрудники будут присутствовать, фиксировать и вести стенограмму. Для доклада Уполномоченного по правам человека, представляемого Президенту, парламенту и другим высшим должностным лицам, очень важны предложения и видения нашего гражданского сообщества, наших ученых и практиков на эту основополагающую тему нашего дня. Спасибо за внимание.

 

Михаил Федотов

Спасибо, Татьяна Николаевна, за ваше очень подробное и очень глубокое выступление. Ваши предложения, касающиеся целого ряда норм — и 144 ст. УК РФ, и КоАП — мы, безусловно, будем обсуждать. Все это заслуживает самого пристального внимания. Будет хорошо, если вы тоже подключитесь к нашей дискуссии в дальнейшем, потому что будет звучать много разных предложений, я в этом не сомневаюсь. Темы докладов очень интересные, острые и актуальные. Поэтому я думаю, что для вас это будет представлять огромный интерес и огромную пользу. А сейчас я хотел бы предоставить слово Александру Игоревичу Кузнецову, Чрезвычайному и Полномочному послу Российской Федерации, Постоянному представителю Российской Федерации при ЮНЕСКО. Пожалуйста, Александр Игоревич.

 

Александр Кузнецов

Добрый день, уважаемые друзья. Приветствую всех организаторов и участников конференции, посвященной 30-летию принятия российского закона «О средствах массовой информации». Хотел бы особо приветствовать Михаила Александровича Федотова, как было уже здесь сказано, главного разработчика этого закона, бывшего постпреда России при ЮНЕСКО, а ныне — главу Кафедры по проблематике авторского права, в создании которой наше постпредство также принимало участие. В названии вашей конференции совершенно естественно есть слова «итоги» и «перспективы». Понятно, что вы хотите проанализировать и вспомнить те условия, в которых рождался этот закон, проанализировать его реализацию на протяжении последних 30 лет. Но возникает вопрос: а при чем здесь ЮНЕСКО?

 

Дело в том, что проблематика средств массовой информации давным-давно перестала быть внутренним делом тех или иных стран, она приобрела глобальный характер, и ЮНЕСКО как крупнейший всемирный гуманитарный форум непосредственно занимается этой проблематикой, причем занимается комплексно. Речь идет о таких проблемах, как этические аспекты использования современных информационных технологий, безопасность журналистов, фейковые новости и многое другое. Причем, я должен сказать, что эти дискуссии в ЮНЕСКО носят далеко не академический характер, порой они приобретают большую остроту, поскольку за ними стоят вполне определенные экономические, финансовые, политические интересы.

 

Татьяна Николаевна упоминала о проблемах дискриминации и притеснения наших журналистов — нам тоже приходится постоянно иметь с этим дело. Или такой вопрос: блогеры являются журналистами или нет? По этому поводу были острейшие дискуссии, и сталкивались совершенно противоположные точки зрения. Россия активно участвует в этих дискуссиях. Мы вносим конкретный, ощутимый вклад в работу ЮНЕСКО на этом направлении ее деятельности. Естественно, мы хотим, чтобы наш голос не только был услышан международным сообществом, но и чтобы наша страна была одним из интеллектуальных лидеров в осмыслении этих сложных проблем, которые, кроме всего прочего, очень быстро развиваются и эволюционируют. Иногда бывает сложно поспеть за развитием события, особенно в области информационных технологий. Вот почему я думаю, что ваша конференция является очень актуальной. И я искренне желаю всем участникам интересных дискуссий и новых научных работ. Спасибо за внимание.

 

Михаил Федотов

Спасибо, Александр Игоревич. Я благодарю вас за добрые слова, за добрые пожелания. Я думаю, что так оно и будет, конференция должна пройти успешно. Сейчас я хотел бы предоставить слово представителю ОБСЕ по свободе массовой информации госпоже Терезе Рибейро.

 

Тереза Рибейро

Спасибо, коллеги, для меня большая радость и честь принимать участие в этом важном мероприятии по случаю 30-летия российского закона о средствах массовой информации. Мы знаем, что, когда был принят этот закон, как бы открылась дверь для свободных СМИ (о вопросах цензуры уже упоминали). Стали открываться независимые медийные организации, которые не относились к государственному сектору, а российским журналистам предоставлялись значительные права. МНогие даже называли это золотым веком журнализма в стране. Профессор Михаил Федотов, один из основателей этих трендов и сегодняшнего мероприятия, отмечал важную роль международного права и дискуссий в отношении прав журналистов, очень часто это организуется в рамках ЮНЕСКО или Совета Европы, а также ОБСЕ (и раньше было в организации, которая предшествовала ОБСЕ). Я представляю ОБСЕ в рамках настоящего мероприятия.

 

У меня есть определенный мандат, поскольку я занимаюсь как раз вопросами свободы СМИ. У нас есть функция предварительного реагирования в отношение тех случаев, касающихся серьезных нарушений свободы СМИ и прессы в странах, которые присоединились к ОБСЕ и считают, что свобода массовой информации является основным правом человека, что оно признается на международной арене, является основным компонентом демократического общества, а также ключевым аспектом свободного государства и ответственного правительства. Наш мандат касается наблюдения за тенденциями в странах-участниках ОБСЕ и, соответственно, слежением за принципами, принятыми на межгосударственном уровне, и теми обязательствами, которые страны на себя взяли в отношение СМИ.

 

Министры иностранных дел, включая министра РФ Сергея Лаврова, также приняли документ, некую дорожную карту по журналистике, и она содержит в себе обязательства со стороны государства, которые касаются политики в отношение СМИ и приведения этой политики в полное соответствие с международными стандартами. Помимо этого, предлагается пересмотр, отмена законов и внесение поправок в законодательство, чтобы журналисты могли работать независимым образом, без какого-либо ненадлежащего вмешательства в свою деятельность. Поэтому мне очень хотелось бы верить и надеяться, что данная конференция, в которой принимают участие члены и научного сообщества, и правительственных организаций, поможет РФ выполнить важные обязательства, которые взяла на себя страна.

 

Свобода СМИ в России и других странах сталкивается с большими проблемами, и есть определенные приоритетные задачи. В моем отделе занимаются безопасной деятельностью журналистов. Есть такие настроения, которые связаны с недоверием и притеснением журналистов. Мы должны отойти от этого и прийти к созданию доверительного отношения к СМИ, в том числе со стороны государств, к независимым медийным организациями и независимым журналистам. Но мы видим случаи, когда их обвиняют в фейках и ложных новостях. Это становится рутинным инструментом, которые использует правительство, старающееся закрепить свои позиции. Таким образом, возникает недоверии к независимым СМИ, возникает агрессия — мы видим, как высокопоставленные чиновники развязывают кампании против медиа, вплоть до насилистсвенных нападок на журналиствов. Все это оказывает пагубное влияние на свободу средств массовой информации.

 

Мы сталкиваемся с большими трудностями, и они взаимосвязаны: недоверие, нападки как физического, так и ментального характера, притеснение правового характера, перехват информации или вторжение в информационное пространство плюс то, что происходит в социальных сетях. Необходимо восстановить основополагающую идею о свободных СМИ и плюралистичном общество, потому что только таким образом мы можем добиться процветания демократии. Также нам нужно, чтобы она закрепилась не только в государственных кругах, но и среди населения. Я хотела бы поддержать мероприятие и пожелать сил и успехов в преодолении всех вызовов, которые стоят перед средствами массовой информации. Благодарю за внимание.

 

Михаил Федотов

Спасибо, госпожа Рибейро, за ваши добрые слова и за вашу деятельность на посту представителя ОБСЕ по свободе массовой информации. Это первое мероприятие, в котором вы участвуете в качестве представителя ОБСЕ по свободе СМИ в нашей стране и на нашей кафедре, и я надеюсь, что далеко не последнее. Мы рассчитываем на то, что будем работать с вами вместе над проблемами обеспечения свободы массовой информации — и в нашей стране, и в других странах — членах ОБСЕ. Я предоставляю слово нашему следующему выступающему — сопредседателю Общественной коллегии по жалобам на прессу Юрию Венедиктовичу Казакову. Пожалуйста, Юрий Венедиктович.

 

Юрий Казаков

Спасибо большое, Михаил Александрович. Уважаемые участники конференции, дорогие — без шести дней — юбиляры, отцы-основатели закона о средствах массовой информации. Позвольте от имени Общественной коллегии, российского органа медийного само- и сорегулирования, поздравить вас и с 30-летием закона о СМИ, и с вашей априори замечательной 30-ой международной конференцией.

 

У немцев есть идиома: «принадлежащее истории». Например, «событие, принадлежащее истории» или «лицо, принадлежащее истории». Мы в России говорим «историческое» или «вошедшее в историю». Лично мне «принадлежащее истории», то есть принятое и освоенное, признанное историей, представляется наиболее точно соответствующим сегодняшним юбилярам: и самому российскому закону о средствах массовой информации, и замечательному трио его авторов: Юрию Батурину, Михаилу Федотову и Владимиру Энтину.

 

Вот уже три десятка лет я с восхищением смотрю на основательность вклада в российскую жизнь этого правда удивительного по силе и красоте импульса правового нормотворчества. Этот импульс задал директорию развития свободы и ответственности СМИ и журналистики в России, повлиял на историю и медиа, и страны. Перефразируя известное выражение о русской классической литературе 19 века, которое вышло из гоголевской «Шинели», можно сказать, что из закона о СМИ вышли и ст. 29 российской Конституции, медиа-этические стандарты Общественной коллегии, и сама Общественная коллегия. Я думаю, что Дмитрий Андреевич Муратов с этим согласится: дух редакционной и личной ответственности за свободу частого слова нашел свое историческое воплощение в Нобелевской премии главреду «Новой газеты».

 

У того, кто говорит последним, как правило, нет времени закончить. Попробую вспомнить строчку из классика и детскую игру. У Твардовского было: «Города сдают солдаты, генералы их берут». Высота закона о СМИ, высота, размером со страну, была взята тремя тогда еще чистой воды рядовыми. Каждая попытка проделать дырку в этой священной корове российского медиапространства предпринималась и предпринимается генералами. Всегда — в целях улучшения качества закона и (44:45). Детская игра, о которой я вспомнил — это морской бой, наверное, как минимум два поколения детей в нее играли. Из нескольких кораблей был один в четыре клеточки, мы его называли линкор. Когда в него попадали, ты должен был сказать «Попал», затем — «Горю», «Горю» и, в конце концов, «Догорел». Конструкция закона о СМИ оказалось такой, что все, кто попадали в этот линкор на протяжении почти тридцати лет переспрашивали друг друга: «Опять не догорел»? Не догорел.

 

Ну и, вот, последний образ, навеянный публикациями начала 90-х, которые я сейчас специально пересмотрел. Наше пресса того времени обнаружила выраженные признаки кессонной болезни, связанные с запретом цензуры: спасти свободу слова от саморазрушения могло только чудо декомпрессии. Роль такого чуда с моей точки зрения как раз и сыграл закон РФ о средствах массовой информации. 90-е годы — это давно прошедшее, это история как итоги. Сегодняшняя история нуждается в очень серьезном анализе. Что касается перспектив: спасибо большое организаторам конференции, помимо всего прочего, за выбор для нее времени поворота солнца на лето и прибавления светового дня. Позвольте вам всем пожелать успеха в вашем научном и научно-практическом поиске, ну и, естественно, удовольствия от совместной работы. Спасибо за внимание.

 

Михаил Федотов

Спасибо, дорогой Юрий Венедиктович. В свою очередь желаю успеха возглавляемой вами организации, Общественной коллегии по жалобам на прессу. Очень интересна работа, которую вы проводите. Мы всячески горды тем, что имеем возможности с вами сотрудничать. Теперь я уступаю место модератора нашему уважаемому декану факультета права профессору Вадиму Александровичу Виноградову для того, чтобы он управлял первой пленарной сессией. Пожалуйста, Вадим Александрович.

 

Вадим Виноградов

Спасибо, Михаил Александрович. Уважаемые коллеги, действительно переходим к первой нашей пленарной сессии конференции. Она посвящена современным вызовам информационной политики и тем задачам, которые призваны в этой связи (47:32). В этой сессии принимают участие руководители профильных парламентских структур, председатель Комитета по информационной политике, информационным технологиям и связи Государственной Думы Федерального Собрания Александр Евсеевич Хинштейн и председатель Комиссии Совета Федерации по информационной политике и взаимодействию со СМИ Алексей Константинович Пушков. Прежде чем предоставить слово первому докладчику, хотел бы сказать, что Александр Евсеевич Хинштейн хорошо известен не только как многолетней глава парламентского Комитета по информационной политике, но и как журналист — он долгое время работал журналистом, поэтому я уверен, что на собственном опыте ему известны все достоинства и недостатки российского законодательства о средствах массовой информации. Пожалуйста, вам слово, Александр Евсеевич.

 

Александр Хинштейн

Спасибо. Доброе утро, уважаемые коллеги, рад всех приветствовать и надеюсь что сегодняшнее обсуждение выльется в какие-то конкретные предложения, инициативы и, помимо общефилософских суждений, будет носить и предметный характер. Я бы хотел сегодня коснуться темы, которую условно назвал «Цифровой суверенитет и цифровые права граждан в законодательных инициативах», потому что сегодня, очевидно, СМИ — это уже не просто традиционные СМИ, какими мы их представляли и какими они записаны и прописаны в отраслевом законодательстве. В реалиях жизни все иначе. У кого-то из прошлых докладчиков прозвучал вопрос: «А блогеры вообще являются журналистами или не являются?». Безусловно, дискуссии есть, хотя блогеры, с точки зрения закона, журналистами не являются. Но степень влияния многих из них на общественное сознание подчас выше, чем влияние традиционных СМИ. Равно, как и нередко основном или значительным источником информации сегодня становится интернет и социальные сети. Социологические опросы показывают, что в городах сегодня уже большинство граждан получают информацию не посредством традиционных СМИ, а посредством сети интернет. Это накладывает на нас обязанность более внимательно и детально заниматься регулированием этой сферы.

 

События последнего времени — я имею в виду пандемию — безусловно, очень сильно выступили драйвером для развития цифровых технологий в нашей стране, приведя и к росту аудитории, и к продвижению различных цифровых продуктов. Сегодня цифровая среда — это действительно масштабная инфраструктура, которой пользуется каждый гражданин России. Это  подтверждают цифры: аудитория Рунета составляет 97,5 миллионов человек или почти 80% от нашего населения. Онлайн современный человек проводит примерно столько же времени, сколько тратит на сон — 7 часов в сутки. Задача государства и законодателей в частности — обеспечить безопасность цифры и при этом не устанавливать ограничений для развития технологий и сохранить безусловное право граждан на выражение своей точки зрения и своего мнения.

 

Не могу не отметить тот факт, что сегодня государством действительно уделяется огромное внимание развитию цифры. Работа по формированию безопасной цифровой среды идет в плотном взаимодействии с представителями IT-бизнеса. Совсем недавно, в начале октября, представители крупнейших российских IT-компаний и ряд СМИ написали меморандум о борьбе с фейками. В число подписантов вошли Яндекс, Mail.ru, Рамблер, ТАСС, Интерфакс, РБК, Ведомости, Известия, The Bell, Rutube, Диалог и ряд других.

 

Первого сентября ведущие российские медиакомпании, медиахолдинги и телеоператоры подписали хартию о защите несовершеннолетних от запрещенного контента в сети и создали альянс о защите детей в цифровой сети. Он означает, что компании самостоятельно взяли на себя ограничение доступа несовершеннолетних к вредному контенту, обязались удалять противоправную информацию и оперативно реагировать на жалобы пользователей. Это очень наглядный и позитивный пример того, как бизнес проявляет самоорганизацию для развития безопасной цифровой среды. И, конечно же, такой подход нужно всемерно поддерживать.

 

Мы наблюдаем сегодня, как правительства большинства развитых стран обеспокоены главенством big tech. Термин «цифровой суверенитет» всё чаще звучит из уст лидеров различных государств. Наша страна в этой повестке находится в числе первых. Должен, кстати, сказать, что, когда мы с вами, коллеги, говорим об угрозе цензуры, многие из нас (особенно те, кто перелистывает сутра газеты из 90-х годов) считают, что цензура обязательно сопряжена с усилиями государства, направленными на то, чтобы ограничить право граждан на получение, сбор и распространение информации. Реалии сегодня отличаются от этих представлений.

 

На наш взгляд, сегодня одна из основных угроз в сфере цензуры идёт не от государства, не от правительств тех или иных стран, а именно от big tech — от гигантов IT-индустрии, пользующихся своим монопольным положением на мировых рынках. Россия в этом смысле оказывается не первым, кто становится заложником интересов, в основе которых, уверен, в первую очередь лежит экономика, а не политика.

 

Цифровой суверенитет — это не просто красивая формулировка, эта реалия, с которой уже столкнулся целый ряд государств. Не только страны, которые у людей, читающих с утра газеты из 90-х, вызывают определенную реакцию — я имею в виду Китай или Индию — но и страны, которые у таких коллег вызывают другие чувства, скажем, Франция. В этом смысле у нас перед глазами есть пример того, как государству следует закрепить и защитить свой цифровой суверенитет.

 

Один из примеров этого — закон «Об устойчивом Рунете». Он принимался еще, правда, в период, когда я не возглавлял этот комитет. Последствия и результаты этого закона сегодня хорошо видны и понятны. Многие смеялись, многие подвергали сомнениям целесообразность этого закона, говорили о том, что он направлен в первую очередь на цензуру, на то, чтобы закрыть закрыть нашу страну от внешнего доступа к интернету. Однако жизнь показала, что это не так. Решение это было вызвано именно необходимостью обеспечить возможность автономного существования российской сети интернет в случае каких-либо технических или иных сбоев. Ну, и сегодня эта система работает, сегодня мы независимы с точки зрения того, что никто завтра, выключив рубильник, не обрушит всю нашу IT-инфраструктуру.

 

Безусловно, с иностранными IT- гигантами нужно выстраивать диалог и пытаться разговаривать с позиции взаимоуважения государств. На протяжении последнего времени мы и пытались это делать, зачастую не слыша какой-либо обратной реакции. Именно по этой причине мы были вынуждены принять закон, получивший название «О приземлении», закон, устанавливающий требования для работы на территории России иностранных IT-гигантов.

 

Есть конкретные критерии, кто попадает под это определение — ресурс, пользовательская аудитория которого в сутки составляет не менее полумиллиона человек на протяжении не менее полугода. К первому января, совсем уже скоро, такие IT-гиганты должны будут приземлиться на нашей территории, выполнив три очень несложных правила: учредить свой филиал и представительство в России, зарегистрировать личный кабинет на сайте Роскомнадзора и создать на своем ресурсе ящик для обратной связи с российскими пользователями. Для чего мы принимали этот закон? Для того, чтобы иметь возможность прямого диалога с IT-гигантами в целях защиты и прав наших пользователей, и соблюдения российского законодательства.

 

Сегодня для россиян больной темой является защита их персональных данных, но диалога с иностранными IT-ресурсами в этом вопросе зачастую не получается. Конечно же, гражданам крайне сложно защищать свои права в иностранных юрисдикциях. Появление здесь полноценных представительств позволит людям гораздо эффективнее отстаивать свои права. Хочу отметить, что наши меры по регулированию интернет-пространства всегда были достаточно сбалансированными, и в отношение тех IT-гигантов, которые нарушают законодательство, наказание носит умеренно жесткий характер.

 

При этом мы написали закон таким образом, что выполнение иностранным IT-ресурсом выставленных требований автоматически отменяет все ранее наложенные ограничения. Целый ряд прописан мер понуждения отменяется в случае, если IT-ресурс выполняет требования российского законодательства. Отрадно, что Роскомнадзор уже объявил, что не будет применять административные санкции к тем, кто строго первого января не откроет свои представительства в России. Ну, а дальше мы, безусловно, будем смотреть за тем, как эта норма станет развиваться.

 

Наверное, не буду касаться темы, связанной с киберпреступностью, хотя тема очень и очень болезненная, вызывающая большой общественный резонанс. Цифры статистики не могут не тревожить: у нас уже больше 26% всех зарегистрированных в России преступлений — это киберпреступления. Опять же, без наведения порядка в интернете и в социальных сетях в том числе, без диалога с IT-гигантами навести в этой сфере порядок также не получится.

 

Ну и вопрос ограждения пользователей от противоправного контента. С первого февраля текущего года вступил в силу закон «О саморегулировании социальных сетей». Собственно, впервые мы установили вообще в законодательстве такой термин, как социальная сеть. Закон устанавливает обязанность владельцев социальных сетей. К ним не относятся блогеры: неважно, 5 миллионов у тебя в аккаунте подписчиков или 10 — ты не владелец IT-ресурса, тебя можно в любую секунду заблокировать.

 

Владельцем IT ресурса и субъектом правоотношений выступает непосредственно владелец самой социальной сети. Так вот, владельцы социальной сети обязаны теперь самостоятельно выявлять и блокировать информацию, за распространение который российский законодатель предусмотрел административную ответственность. Мы прописали необходимость каждой из таких социальных сетей в обязательном порядке принимать правила. Раньше это ... самим социальным сетям. Кроме того, этот закон устанавливает механизм взаимного контакта, если можно так выразиться, между пользователем, самой социальной сетью и государством. Соцсети вправе обращаться в Роскомнадзор, если самостоятельно не могут однозначно ответить на вопрос о природе контента.

 

Бесспорно, крайне важно, чтобы цифровая среда была, с одной стороны, безопасна, с другой — максимально доступна. Не могу не упомянуть принятый закон, который устанавливает обязанность государства обеспечить устойчивый прием к интернету и сервисам связи жителей всех поселений нашей страны численностью от 100 человек. Раньше эта норма была установлена на отсечке в 250 человек. Реализуется программа устранения цифрового неравенства УЦН 2.0, в рамках которой за счет средств федерального бюджета идёт установка базовых станций.

 

Президентом России в числе ключевых задач национального развития определена и задача цифровой трансформации, она в том числе предусматривает обеспечение 97% всех домовладений России устойчивым приемом широкополосного интернета. Это крайне важно, потому что, повторюсь, сегодня люди значительную часть информации получают именно посредством интернета.

 

Коллеги, завершая, я хотел бы отреагировать на прозвучавшие тезисы относительно попыток пробить дыру — я записал дословно — в священной корове закона «О средствах массовой информации». Образное выражение. Уважаемые коллеги, я как председатель комитета, отвечающего за это направление Государственной думы, могу сказать с полной ответственностью: ни у кого из нас нет и не может быть желаний, намерений и попыток пробить дыру в священной корове. И, честно говоря, образ попадания в линкор со словами «Не догорает» тоже вызывает у меня большие вопросы.

 

Я присоединяюсь к поздравлениям и словами о вкладе отцов-основателей. Скоро будет 30 лет. За эти 30 лет закона «о СМИ» не было внесено каких-либо сущностных и кардинальных изменений, которые хоть как-то выхолостили бы его базовые и основные новеллы. При этом мы понимаем, что закон «о СМИ», конечно, не соответствует реалиям, хотя бы с точки зрения понятийного аппарата. С точки зрения того, что целый ряд явлений, с которыми мы сегодня имеем дело, законом не определен.

 

Понимая, насколько он имеет базовое значение для нашей страны и для журналистской отрасли в частности, законодатель старается лишний раз не касаться этого закона. Поэтому, уважаемые коллеги, давайте мы будем в первую очередь взаимно уважительными друг к другу — тогда ни у кого никакие линкоры догорать не будут. Комитет всегда открыт к диалогу, но к конструктивному и содержательному, а не хаотичному и эмоциональному. Мы всегда готовы совершенствовать действующее законодательство и работать над новыми инициативами, основываясь на тех принципах, которые заложены сегодня и в нашу Конституцию, и в базовые ценности, которым мы привержены.

 

Я ещё раз хочу заверить всех уважаемых коллег: ни одно сущностное изменение законодательства, касающееся медийной отрасли, профильным комитетом Государственной думы не принимается без широкого обсуждения с профессиональным сообществом. Мы не выносим решений за закрытыми дверями. При комитете создан и продолжит работу в новом созыве Экспертный совет, в состав которого входит большое число представителей отраслей всех направлений. Каждая из инициатив, поступающих в наш комитет, в обязательном порядке направляется на отзыв членам Экспертного совета.

 

В случае появления каких-либо инициатив, вызывающих общественный резонанс, мы проводим расширенное заседание, на которое приглашаем всегда представителей отрасли. В частности сегодня в портфеле комитета есть внесенный чеченским парламентом законопроект, запрещающий называть национальность лица, подозреваемого или обвиняемого в совершении преступления. Безусловно, на рассмотрение этого законопроекта в комитете будут приглашены представители профильного сообщества, Союза журналистов России и Совета по правам человека. Если кто-то из участников сегодняшней конференции посчитает для себя интересной возможность принять участие в заседании комитета, я заранее вас, коллеги, приглашаю.

 

Ну, и хочу поблагодарить всех за содержательную работу, которая направлена на одно: на то чтобы, были защищены права всех — и права журналистов, и права граждан. Любая попытка этот баланс нарушать в ту или иную сторону ничем хорошим закончится не может. Благодарю за внимание.

 

Вадим Виноградов

Спасибо большое, Александр Евсеевич. Да, вопросы цифровизации действительно диктуют сейчас тренды, и то, что говорил Александр Евсеевич по новому, вступающему в силу законодательству, абсолютно справедливо. Мы уже сейчас сталкиваемся с какими-то формами, которые сложно классифицировать, например, чат-боты Microsoft, которые и сами могут нарушать все мыслимые правила средств массовой информации и производить деструктивный контент. Поэтому мы уже обсуждаем, является ли искусственный интеллект каким-то субъектом или объектом. В свою очередь хотел бы действительно поблагодарить Александра Евсеевича за интересный доклад и подтвердить его слова о том, что комитет, безусловно, очень открыт. Вот, мы с Александром Евсеевичем встречаемся периодически на площадке Общественной палаты и могу сказать, что даже предварительные инициативы обсуждаются со стороны комитета, за что мы, в общем-то, тоже благодарны  Александру Евсеевичу лично.

 

Коллеги, я не вижу вопросов в чате.Хотел бы кто-нибудь, пользуясь такой возможностью, задать вопросы? Если такие вопросы есть, то надо, наверное, поднять руку, и тогда организаторы смогут предоставить слово.

 

Михаил Александрович Федотов

Если позволите, я задам вопрос. Александр Евсеевич, вы абсолютно правы, когда говорите о том, что закон устарел прежде всего терминологически. Да, это действительно так, и я в своем докладе буду говорить об этом очень подробно. Мы задумались об этой проблеме вместе с моим соавтором по закону «О СМИ» Юрием Михайловичем Батуриным еще в 2008 году. Тогда, по просьбе ваших предшественников в Комитете по информационной политике, мы подготовили проект новой редакции закона «О СМИ», который не был новым законом — он был задуман совершенно по-другому, он был задуман как эдакая химчистка закона, как очищение его от наслоений, логических ошибок и терминологических несоответствий. Закон принимался до того, как была принята Конституция и действующие кодексы. Эти несоответствия там были, безусловно, они не могли не возникнуть, и их нужно устранять. Наш постоянный соавтор Владимир Львович по законодательству о СМИ в это время занимался другими проблемами, но мы с Юрием Михайловичем подготовили и отдали проект. И что? И ничего. Говорят, что его обсуждали, даже фракциями, что его одобрили, но никакого движения дальше не было. Сейчас к нему возвращаться, конечно, смешно, потому что он устарел снова. Но сама вот эта работа по химчистке и техническому обслуживанию закона представляется мне актуальной. Как вы относитесь к этой идее?

 

Александр Хинштейн

Значит, отношусь к любой здравой идее положительно. Не знаю о судьбе этой инициативы, не участвовал в каком-либо обсуждении ее. Честно сказать, удивлён, что этот вопрос вы задаете только сегодня, хотя, мне кажется, сложностей в коммуникациях с вами у нас нет и не существует. Я бы попросил вас, Михаил Александрович, переслать мне эту редакцию, давайте ее посмотрим вместе с вами, обсудим и подумаем, что с ней делать. Действующий закон объективно во многом не соответствует реалиям, и это не в упрёк вам, Юрию Михайловичу Батурину или коллеге Энтину. Понятно, что все имеет свой временной срок.

 

Собственно, закон «О СМИ» — это даже не ФЗ, это закон Российской Федерации. Я говорю о том, что проблема не только в несовершенном понятийным аппарате. Скажем, определение того, кто у нас журналист. Из текста закона журналистом является либо штатный сотрудник, либо внештатный, которому редакция дала какое-то задание. У нас такого явления как стингер вообще не существует.

 

Ну, и масса других вопросов с теми же самыми блогерами. Я не предлагаю эту тему как-то сейчас обсуждать и решать, но очевидно, что она сегодня существует. При этом этом сразу скажу, у меня нет какого-то ответа, как решать. Я очень хорошо понимаю обоюдоострый характер этой темы. Я понимаю, что, как только я или кто-нибудь из моих коллег объявит о намерениях усовершенствовать закон «О СМИ» или подготовить его новую редакцию, мы сразу услышим в свой адрес волну негатива и критики от читателей с утра газет из 90-х —  про то, что Государственная дума и действующая власть хочет лишить журналистов свободы слова.

 

Коллеги, это же будет ровно так. Поэтому инициатива здесь, на мой взгляд, должна быть именно за самой профессией, за нашим цехом. Готов с вами, Михаил Александрович, и с Юрием Михайловичем, со всеми другими коллегами — детально и предметно обсуждать все. Я ваш помощник во всех этих вопросах.

 

Михаил Федотов

Спасибо.

 

Вадим Виноградов

Ещё вопросы? Организаторы, если видят, то помогите.

 

Михаил Федотов

Я вопросов не вижу пока, но сейчас у нас должен подключиться Алексей Константинович Пушков, наш второй докладчик. Он обещал быть именно в 11:10. Если он здесь, это было бы замечательно, но пока его нет, значит, он подключится еще через несколько минут. Пожалуйста, я возвращаю слово вам, Вадим Александрович.

 

Вадим Виноградов

Ещё раз хотел бы поблагодарить Александра Евсеевича за доклад и за ответ на вопрос. Спасибо большое, Александр Евсеевич. Мы переходим к нашему следующему докладчику, Алексею Константиновичу Пушкову. Он не только сенатор Российской Федерации и председатель профильного Комитета Совета Федерации, но и известный историк, кандидат исторических наук, член Попечительского совета МГИМО, автор многих книг и авторитетный журналист.

 

Алексей Константинович широко известен как многолетний автор и ведущий популярной телепрограммы «Постскриптум». Он тоже, как говорится, не понаслышке знает все плюсы и минусы отечественного регулирования средств массовой информации. Пожалуйста, Алексей Константинович, вам слово.

 

Алексей Пушков

Добрый день всем участникам. Мне предложили выступить на тему «Глобальные интернет-гиганты и российское законодательство». Я думаю, что это одно из главных направлений регулирования деятельности информационных структур, которые функционируют в современном мире не только в России, но и за пределами нашей страны. Это новый вызов. Интернет-компании оседлали информационную революцию и предлагают совершенно новые формы взаимодействия, воздействия на потребителя и вовлечения потребителя в свою деятельность. Естественно, всё это имеет и коммерческую основу, и ценностную идеологическую составляющую. Этот новый феномен, конечно, требует и новых законодательных ответов

 

Я должен сказать, что за последний год (конец 20-го – конец 21-го) в России принята целая система законов, регулирующих деятельность интернет-гигантов на нашей территории. Это пять законов в общей сложности, которые предписывают им определённые правила и нормы поведения. Причём, два из этих пяти законов — это изменения в Кодекс административных правонарушений, которые должны финансово побудить эти компании правильно реагировать на требования российского законодательства и на предписания Роскомнадзора.

 

Венцом этих законов является так называемый закон «О приземлении интернет-гигантов». После первого января они все должны будут открыть свои офисы, филиалы или представительства на территории Российской Федерации. Хотя многие говорят, что это принципиальный ничего не изменит, потому что они все равно находятся за пределами России, я считаю что это не так. Я считаю, что это превратит их в юридические лица и поставит целый ряд новых вопросов, в частности — позволит быстрее взаимодействовать с этими компаниями и оперативнее решать различные судебные иски. Они, как мы знаем, есть, например, только что компания Царьград выиграла судебное дело у Google. В случае отказа восстановить канал Царьград на YouTube Google будет оштрафован на общую сумму в 13,5 миллионов долларов. Даже для Google это ощутимая цифра, хотя и не запредельная.

 

Еще момент, который позволит изменить наши отношения с глобальными интернет-компаниями, состоит в том, что с «приземлением» возникнет их вопрос об их присутствии на территории России, а, значит, и вопрос об обложении налогами. В настоящий момент специфического налогового законодательства по отношению к глобальным интернет-компаниям не существует.

 

Значит, в связи с этим я бы хотел сказать о том, какие направления нашего взаимодействия с IT-компаниями будут ключевыми в следующем году. Во-первых, остается достаточно актуальной тема соблюдения этими компаниями требований российского законодательства, в частности — мы категорически против блокировки российских интернет-ресурсов, она осуществляется по политическим соображениям. Речь идет, например, о блокировке документальных фильмов, объясняющих российскую позицию и российский подход к тем или иным крупным событиям международной жизни. В свое время был заблокирован фильм-расследование о гибели Боинга MH-17, который не понравился Google и был заблокирован на YouTube. Таких у нас случаев достаточно много. До сих пор у нас остается 51 подобный инцидент. Мы считаем это фактами цензуры российских материалов. На YouTube их 24, Facebook заблокировал 13 материалов, Instagram — 8, Twitter — 4, Google — 1.

 

Мы исходим из того, что на территории РФ должны действовать наши законы, а не так называемые правила сообщества, на которые ссылаются владельцы и руководители глобальных интернет-компаний. На мой взгляд, вообще нужно объявить понятие «правила сообщества» вне закона. Он и находится вне закона, потому что правила сообщества — это абсолютно произвольный набор идеологических, ценностных и политических критериев, который используют глобальные интернет-компании для того, чтобы производить прежде всего нужный им политический и идеологический контент. Если вы у спросите у Google или Facebook, на чем основаны так называемые правила сообщества и какое такое сообщество позволило эти правила ввести, они не сумеют вам ответить, потому что, естественно, никаких опросов пользователей не было. Никаких социологических исследований, которые дали б хотя бы моральное право говорить о том, что можно, а что нельзя — их не было.

 

Правила сообщества — это абсолютно надуманная концепция оруэлловского типа, которая прикрывает произвольные решения узкой группы людей, контролирующей эти компании. Правила сообщества могут меняться достаточно быстро именно потому, что они зациклены на некоторую политическую потребность. Вот, Дональд Трамп пользовался Twitter на протяжении всего своего президентства, но в период предвыборной кампании Twitter его заблокировал, а затем его заблокировали и другие интернет-компании, сославшись на правила сообщества. По отношению к Трампу правила сообщества четыре года не действовали. И вдруг почему-то начали действовать, хотя ничего принципиально нового Трамп в своём Twitter не писал. Речь идет просто о том, что его нужно было исключить из социальных сетей на период избирательной кампании.

 

Поэтому правила сообщества нужно поставить вне закона — это не юридическая категория, это эвфемизм и формула, позволяющая прикрывать произвольные решения. Мы с этим соглашаться не должны. Они говорят: «А как же тогда борьба с расизмом и дискриминацией людей по сексуальной ориентации?». А со всем этим быть очень просто: на территории России есть законодательство, которое запрещает размещение определенного типа материалов. Они все перечислены, и мы прекрасно знаем, что относится к этой запрещенной сфере: реклама или распространение наркотиков, советы, как сделать самодельные бомбы, где добыть оружие, как лучше провести расстрел в школе, призывы к детским суицидам и призывы к суицидам в целом, садистское содержание, детская порнография, призывы несовершеннолетних к участию в запрещенных акциях и так далее. Вот что запрещено. Если Google, Facebook и Twitter должны на что-то ориентироваться, они должны ориентироваться на территории Российской Федерации на российские законы, а не на придуманные ими критерии.

 

Я должен сказать, что по так называемым правилам сообщества в прошлом политическом году было заблокировано семь выпусков или сюжетов в моей программе «Постскриптум». Когда я начал разбираться, в чем дело, выяснилось, что кому-то там не понравилось, как мы показывали черные бунты в США. Оказывается, это показывать нельзя, потому что нужно придерживаться абсолютно фальшивой концепции, что протесты носили преимущественно мирный характер. Как вы понимаете, это не отвечает ни фактологической стороне дела, ни юридической, потому что были и бунты, и погромы, и разграбления, и сожжения полицейских участков и так далее.

 

Если YouTube не хочет показывать это в США, это дело YouTube, но в Российской Федерации, исходя из каких-то произвольных пожеланий тех, кто подыгрывает вот этим бунтам и погромам по своим политическим причинам, мы не можем этому потакать и потворствовать. Вводить такую, знаете, добровольную цензуру и самоцензуру по неким правилам сообщества мы не будем. Поэтому здесь нам предстоит выправить отношения с этими компаниями. Я считаю, что судебные решения, которые ставят Google перед необходимостью восстановить канал Царьград — это качественно новый элемент в наших отношениях. Мы показываем, что будем здесь действовать последовательно и, кстати, показываем, что не будем останавливаться перед очень крупными штрафами.

 

Да, второй очень важный момент: мы переходим к крупному штрафованию. Во-первых, потому что многие из этих компаний игнорируют предыдущие предписания, а те штрафы, которые они выплачивали (3-4-5 миллионов рублей) — это для них несущественно, как слону дробина. Между тем, в Европе за нарушение коммерческих, рекламных или антимонопольных законов штрафы достигали 200 миллионов евро в отношение, например, Google. Facebook был оштрафован на очень крупную сумму в Великобритании (по-моему, около 100 миллионов фунтов) за нарушение правил пользования персональными данными в рекламных целях.

 

Вот такие многомиллионные штрафы — это сейчас уже не казус, как ещё 3-4 года назад, это норма. Мы переходим к ведению такого понятия как «оборотные штрафы»: если компания настаивает на нарушении российского законодательства и после предупреждения (тем более — после выплаты уже одного штрафа), то есть повторяет то же самое нарушение, для нее вводится так называемый оборотный штраф, который будет составлять от 1/20 до 1/10 от всего дохода компании на территории Российской Федерации за год. Это уже, как мы понимаем очень, существенные цифры, Потому что те же Google и Facebook зарабатывают здесь в год примерно по 1 миллиарду долларов (преимущественно на рекламной деятельности). Так что оборотные штрафы будут штрафами запретительного характера, то есть компании лишатся большой части своих доходов в случае, если будут идти по этому пути.

 

Третий момент состоит в том, что мы нацеливаем эти меры на то, чтобы побудить интернет-компании выполнять наши законы, а не на то, чтобы их закрыть. То есть мы не ищем повода закрыть эти интернет-компании, хотя поводов предостаточно. Вот, например, та же тема устранения с их платформ запрещенного контента, о котором я уже говорил. Здесь есть прогресс: в 2017-м году число запрещенных нашими законами материалов, которые находились на этих платформах, достигало 25-26 тысяч единиц. Сейчас в Facebook таких неудаленных материалов 2000, в Google — 2500, в Twitter — 761 материал.

 

Здесь есть прогресс, и это результаты работы Роскомнадзора. Это результаты пока единственной, я бы сказал, технологической меры, которая была применена только к Twitter, а именно — в мае был замедлен трафик фото- и видеоматериалов, после чего Twitter внял нашим предупреждениям, сам вышел на контакт с Роскомнадзором и сократил число запрещенных материалов на своей платформе с 5,5 тысяч до 760. Как видите, это весьма существенное сокращение, но все же работа до конца ещё не доведена. Более того, есть случаи, когда сокращается одно, убирается один контент, а другой появляется. Мы должны побудить глобальные компании все же завершить эту работу. Они уже пошли по этому пути — это позитивный момент. Мы их, естественно, подталкиваем и требованиями, и штрафами, и замедлением трафика. Надо довести их до той точки, когда они поймут, что обязаны делать это автоматически — тогда у нас не будет с ними никаких серьезных проблем по крайней мере на этом направлении.

 

Когда я говорю о том, что мы их именно побуждаем, это действительно так. Были опасения, что законодатели якобы ищут повод заблокировать глобальные платформы. Это не соответствует действительности. Если вы посмотрите на закон 236 ФЗ, который вступает в силу с первого января и соавтором которого я являюсь, там есть семь степени побуждения глобальных интернет-компаний к выполнению российского законодательства.

 

Первые достаточно мягкие — это предписания и требования. Если требования, так сказать, злостно не исполняются после определённого срока, то там уже пойдет, может быть, запрет на размещение рекламы на этих платформах (это уже финансовая мира), запрет на рекламирование этих интернет-платформ (тоже важный момент), а потом уже идут замедление трафика, частичная блокировка и так далее. Полная блокировка — это только седьмая мера, до которой, мы считаем, дело дойти не должно, она присутствует в законе просто как некий инструмент сдерживания произвола компаний, к которому они, кстати, склонны.

 

Я хочу подчеркнуть, что очень часто мы от них слышим, что они такие особенные, трансграничные и действуют во всём мире, поэтому к ним должно быть особое отношение. Не должно. И я скажу больше: это не только наша точка зрения. В 2020 году было введено национальное налоговое законодательство по отношению к интернет-компаниям, которые национальными налогами до этого никогда не облагались. Введено, как минимум, в нескольких странах: Австралия, Турция, Франция и Великобритания. В Австралии прогрессивная шкала налогообложения: налог зависит от уровня доходов той или иной компании. Во Франции и Великобритании — плоская шкала, но очень серьезно проработана эта тема, взимаются достаточно серьезные налоги с этих глобальных компаний, которые признают эти правила игры.

 

Никто ещё ниоткуда не ушел. Был конфликт у Facebook и Google с Австралией, когда они не хотели выполнять один из австралийских законов, на что премьер-министр Австралии им заявил: если Google и Facebook неясно, что в Австралии осуществляются не их правила, а законы, принятые австралийским парламентом, то они могут покинуть территорию страны. Естественно, они её не покинули, потому что потерять целый континент (хотя Австралия относительно небольшая страна по населению) — это большая имиджевая потеря. Они уже потеряли Китай, и, я думаю, они сделали выводы из этого. Поэтому, когда нам иногда говорят, что компании рассердятся и уйдут из России, мы отвечаем, что, нет, никогда они не уйдут. Не уйдут по совокупности обстоятельств. Не только коммерческих, но и потому что они являются частью американской идейно-политической машины. И эта машина должна работать во всём мире — это тоже очень важный момент.

 

Они не собираются уходить с территории Российской Федерации, во-первых, потому что это удар, во-вторых, по бизнесу, во-вторых, по их информационно-политическому присутствию. Поэтому мы можем быть уверенными, что все зависит от нас, от проработанности нашей законодательной базы и от нашей решимости применять эти законы. Нужно, чтобы не было такого, что мы их провозгласили, а потом возникли проблемы на уровне правоприменения. То есть попугали, но не применяем — так тоже не должно быть, потому что, если уж мы создаем законодательный инструмент, естественно, мы должны им пользоваться.

 

Полагаю, что сейчас главное — это процесс регистрации этих компаний на территории Российской Федерации, вот этот качественно новый этап, который, как я уже сказал, открывает возможности и для более активного взаимодействия, и ставит вопрос о нашем собственном национальном налогообложении этих компаний. Это будет новое состояние нашего взаимодействия с ними. Мы рассчитываем на то, что в течение первого квартала 2021 года эти компании выполнят требования 236 закона и откроют либо представительства, либо юридические лица, либо свои филиалы на территории РФ. Мы думаем, что пока той законодательной базы, которая существует, достаточно для взаимодействия с ними.

 

Поскольку мне известно, что сейчас не готовится какого-то нового крупного закона в этой области, наша Комиссия по информационной политике Российской Федерации, обсудив вопрос налогообложения с профильными ведомствами, пришла к выводу, что надо приступать к выработке национального законодательства в области налогообложения. Часто говорят, что это сложно и неосуществимо, потому что эти компании находятся за пределами России, трудно учитывать объем рекламы на территории РФ и так далее. Я считаю что это отговорки. Если Австралия и Франция вполне это могут делать, то совершенно непонятно, почему мы не можем — это первое. А второе — ссылаются на то, что в управлении ОСР готовится международная конвенция о международном налогообложении глобальных интернет-компаний. Действительно, такая конвенция готовится, но проблема в том, что она ещё пока далека от завершения. Говорили что в 2022 году её закончат, теперь говорят — в 2023-м. Может быть, будет 2024-й или 2025-й.

 

На мой взгляд, правильно поступают те государства, которые заняли следующую позицию: если будет международное налогообложение, тогда мы внесем изменения в наше собственное налоговое законодательство, а, пока его нет, мы должны создавать собственную базу для налогообложения этих компаний и получать с них доходы. Как сказал бывший советник президента по интернету господин Клименко: «Это справедливая постановка вопроса, потому что получается так, что корова гуляет и нагуливает молоко здесь, а доят её за пределами Российской Федерации».

 

Чтобы этот феномен, так сказать, удалённого доения не происходил, пока не выработана международная конвенция (а там немало сложностей, поскольку очень многие государства участвуют), думаю, что нам нужно внести уточнения в наш налоговый кодекс для того, чтобы обложить эти компании разумными и рациональными национальными налогами, которые позволят нам получать доходы в бюджет и упорядочить их рекламную и финансовую деятельность на территории Российской Федерации. У меня всё, спасибо.  

 

Вадим Виноградов

Спасибо большое, Алексей Константинович. Вы подтверждаете слова Франклина о том, что налоги так же неизбежны, как и смерть. Безусловно, компании, которые зарабатывают деньги в любой стране, должны платить налоги. Это, мне кажется, абсолютно правильный тезис. Уважаемые участники, если есть, опять же, вопросы к докладчику, можно поднять руку, и организаторы предоставят вам слово.

 

А, пока мы ждём возможных вопросов, я бы хотел обратить внимание уважаемых участников на то что два председателя, в общем-то, делали акцент на все более увеличивающиеся роли IT-гигантов на рынке СМИ. Все это, конечно, связано с возникновением и необходимостью защиты цифровых прав граждан — это тоже отдельный вызов. Мне очень импонирует, что оба председателя занимают такую взвешенную позицию в этом вопросе, видят эти вызовы, и, соответственно, радует, что есть интенция и есть намерения решить эти задачи. Коллеги, есть ли вопросы?

 

Михаил Федотов

Алексей Константинович, у меня даже не столько вопрос, сколько предложение или совет, рекомендация. Вы затронули в завершающей части своего выступления тему налогообложения деятельности в интернете. Я хотел бы предложить вашему Комитету, вашей Комиссии: когда вы будете работать над этой темой, привлеките к этой работе члена нашей Кафедры ЮНЕСКО профессора Астамура Анатольевича Тедеева. Его кандидатская диссертация как раз была написана на тему налогообложения деятельности в интернете. Сейчас он уже доктор юридических наук, профессор, зам. декана Факультета Высшей школы государственного аудита в МГУ. И он является членом нашей кафедры. Он очень хороший специалист в области налогообложения деятельности в интернете. Я думаю, что он в этой работе будет очень полезен.

 

В связи с этим я хотел бы сказать, что в свое время наша кафедра подготовила проект закона (это было в конце десятых годов сделано) «Об основных принципах правового регулирования деятельности в интернете». К сожалению, на него никто не обратил внимания, хотя он был передан в Государственную думу. Эта работа как раз делалась нами совместно, с участием профессора Тедеева. Мне кажется, что очень важно вернуться к этой теме, потому что наше законодательство в области интернета мы строим, начиная где-то с третьего этажа, забывая о том, что нужно построить фундамент.

 

Мы до сих пор ведь не решили очень простой вопрос: где территория Российской Федерации, на которой действуют законы в интернете? Где они действуют в географическом пространстве — мы знаем. А вот где они действуют в интернете — такого закона нет. Поскольку интернет трансграничен, эта проблема очень серьезна. Кстати говоря, в тех работах, которые мы делали совместно с профессором Тедеевым, эти вопросы обсуждаются и предлагаются какие-то решения. Как вы относитесь к этому? Пожалуйста.

 

Алексей Пушков

Я отношусь позитивно, потому что эта тема новая и это новый вызов. Как я уже сказал, существующая тенденция дождаться международной конвенции и просто к ней пассивно присоединиться мне кажется не вполне оправданной. Во-первых, потому что неизвестно, когда она будет подписана. Во-вторых, мы увидели, что целый ряд международных конвенций, к которым мы присоединились в 90-е годы, исходя из желания интегрироваться в глобальное сообщество — как выяснилось, многие из них трактуются таким образом, который вступает в противоречие с законами РФ.

 

В связи с этим в Конституции даже было принято уточнение. Как вы знаете, была принята специальная поправка, которая говорит о том, что мы признаем, конечно, международное право, но мы не признаем произвольных трактовок обязательств России по этому праву перед другими участниками международного сообщества.

 

Это уточнение вызвало большое недовольство в Венецианской комиссии при совете Европы и нам пытались объяснить что мы должны автоматически выполнять предписания всех международных организаций, в которые мы входим. Это не так. Наша Конституция уже увидела противоречия между нашими обязательствами и интерпретациями наших обязательств — это разные вещи. Поэтому и международная конвенция по налогообложению тоже может иметь какие-то аспекты, которые будут не вполне устраивать РФ. Мы не должны исходить из того, что что это будет идеальная конвенция, поэтому работа над национальным законодательством позволил уточнить наши позиции по выработке этой международной конвенции и в любом случае будет полезна, поскольку внесет ясность относительно того, как и на каких принципиальных основах строить вот такое налогообложение.

 

Потом, вы знаете, что конвенция иногда действует, а после участники начинают ее нарушать. Мы знаем, что есть конвенция о запрещении бактериологического оружия, и точно так же мы знаем, что оно тайно производится в целом ряде лабораторий по всему миру. Поэтому международная конвенция — вещь хорошая, но считать, что международное право нас оградит от необходимости контролировать ситуацию своими собственными законодательными инструментами — это было бы несколько наивно. Так что я считаю, что надо работать на двух направлениях: и на международном, и на национальном.

 

Ещё раз повторяю: поскольку у нас нет законодательства, регулирующего налогообложение глобальных интернет-компаний, мы будем приветствовать участие экспертов и готовы пригласить вашего эксперта на наше будущее заседание на эту тему. Я думаю, что мы вообще создадим некую экспертную группу, которая сможет оценить предложения, что будут сформулированы в этой области, и выступить со своими.   

 

Вадим Виноградов

Спасибо большое, коллеги. Мы можем поблагодарить Алексея Константиновича за доклад и реакцию на вопрос. Действительно, видно, что, как я уже говорил, есть новые тенденции, которые реализуются в законодательстве не только России, но и других стран. Причём, Алексей Константинович в самом деле верно заметил, что они, наверное, будут какое-то время все больше и больше нарастать.

 

Отвечая, может быть, на реплику Михаила Александровича по поводу территории. Это очень сложный вопрос, как и многие другие вопросы в сфере СМИ после прихода в эту область IT-гигантов. В принципе, какая-то рамка, мне кажется, обрисована в законе «О приземлении», хотя, разумеется, это не полный ответ на то, о чем говорил Михаил Александрович. Спасибо, Алексей Константинович. Спасибо, Михаил Александрович за вопрос и за предложение.

 

У нас плавно завершается первая панель. Я с удовольствием передаю слово модераторам следующий панели и следующей сессии: Юрию Михайловичу Батурину и Михаилу Александровичу Федотову. Уважаемые коллеги, прошу.

 

Юрий Батурин

Михаил Александрович, ты не будешь возражать, если я как модератор для начала предоставлю слово себе?

 

Михаил Федотов

Юрий Михайлович, я бы предложил прежде, чем мы перейдем к дискуссии, посмотреть маленький видеоролик, обращающий нас на 30 лет назад.

 

Юрий Батурин

Прекрасно.

 

1:44:08-1:48:32: смотрят видео

 

Юрий Батурин

Михаил Александрович. Вот последний сюжет, связанный с поправкой — я думаю, что, может быть, не все помнят, что это была за история. Я бы попросил прокомментировать тебя немножко эту ситуацию, потому что она даже отложила вступление закона в силу.

 

Михаил Федотов

Да, безусловно, именно так и было. Те события, которые сейчас были показаны на экране — это 19 декабря 1991 года, а закон, как известно, был принят 27 декабря. Что же случилось? Случилось то, что он был принят, действительно, 19 декабря с этими поправками, а потом началась борьба против поправок. Были предприняты очень большие усилия для того, чтобы побороть их и переломить ситуацию. Надо сказать, что мы здесь могли опереться на позицию Президента, который сказал что, если эти поправки не будут устранены из закона «О СМИ», то он не подпишет этот закон, вернее, наложит на него вето и вернет обратно.

 

В этой ситуации совместными усилиями удалось добиться того, что 27 декабря, когда был последний день осенней сессии Верховного совета, в повестку дня был включен вопрос о законе «О средствах массовой информации». Он был повторно рассмотрен и повторно принят, но уже без этих поправок. Там было три поправки, против которых мы боролись. Две поправки устранить удалось. Когда мы пытались поговорить ещё по поводу третьей, для которой у нас не было хорошей формулировки на замену, то Хасбулатов сказал: «Ладно, хватит с вас и двух. Все, принимаем». И закон был принят, он действует уже 30 лет. Вот, как это было.

 

Юрий Батурин

Одна эта история с поправками и повторным принятием закона содержит в себе и интригу, и вообще все для того, чтобы написать об этом хороший рассказ.

 

Михаил Федотов

Ну, мы написали, с вами, Юрий Михайлович, по этому поводу хорошую книжку «Феноменология юридического чуда». Возвращаюсь к нашей конференции, я хотел бы вам как раз и предоставить слово для доклада, который вы назвали в программе «Пространство-время сетевой цензуры».

 

Предоставляю слово для этого доклада члену-корреспонденту РАН, заведующему кафедрой компьютерного права и информационной безопасности МГУ, доктору юридических наук и профессору Юрий Михайловичу Батурину.

 

Юрий Батурин

Спасибо, Михаил Александрович. Неудобство моего доклада всегда состоит в том, что я вставляю презентацию — придётся вам это потерпеть. Уважаемые коллеги, я хотел бы представить вашему вниманию доклад на тему «Пространство-время сетевой цензуры». Вот такое странное название, но, в общем, вы скоро поймете, что тут никаких особых хитрости почти нет.

 

Я хочу в одном слайде описать историю цензуры, если это удастся. Она существует так же давно, как и человеческое общество. Цензура появилась неизбежно, одновременно с потребностью и необходимостью в распространении информации. Цензуре приходилось функционировать в условиях постоянного и быстрого увеличения объема и диапазона информации, развития юных форм и средств ее доставки и распространения, а также роста числа потребителей информации. В общем, цензуре было трудно.

 

Египетские фараоны и жрецы что-то запрещали писать в свитках папируса и на стенах храмов. Само слово «цензура» впервые встречается у римлян. Вот что сообщает Плутарх: «Ни рож­де­ние детей, ни поряд­ки в любом част­ном доме, ни устрой­ство пиров не до́лжно остав­лять без вни­ма­ния и обсуж­де­ния, с тем чтобы каж­дый дей­ст­во­вал по соб­ст­вен­но­му жела­нию и выбо­ру. Они избирают двух стражей, вразумителей и карателей, дабы никто, поддавшись искушению, не свернул с правильного пути и не изменил привычному установившемуся образу жизни. Их-то и называют цензорами».

 

Историк дополняет: «Они хотели бы лишить нас способности мыслить, как лишили средств говорить. Если бы можно было заставить человека не думать, как можно заставить молчать». Итоги деятельности цензуры весьма значительны. В 642-м году была сожжена самая богатая в мире александрийская библиотека — шесть месяцев подряд все бани Александра топились бесценными древними рукописями. Христиане взяли реванш, когда кардинал Хименес сжёг 100 тысяч арабских рукописей. С изобретением печати сразу же была учреждена официальная цензура — конкретно, в 1487 году, Папой Иннокентием VIII. Контроль над печатью постепенно берет в свои руки государство. В 1535-м году французский король Франциск I установил предварительную цензуру, за обход которой авторам, типографам, книготорговцам и даже перевозчикам книг полагалась смертная казнь. Так дальше и развивалось противостояние цензуры и свободы информации.

 

Сегодня не любят вспоминать Маркса, но именно он написал о том, как как призрачны все остальные свободы при отсутствии свободы печати. Одна форма свободы обусловливает другую, как один член тела обуславливает другой. Если не будет свободы информации, то, лишись мы какой-то другой свободы, мы об этом даже не узнаем.

 

Давайте мы рассмотрим феномен цензуры в таком параметрическом пространстве. Одна координата — это пространство, другая координата — это время, так называемая стрела времени, третья координата — информация. Информация — величина скалярная, но она распространяется, при этом частично теряется, частично искажается (собственно, фейки возникают), но стремится достичь адресата. И достигает. Тело цензуры затрагивает все области этого параметрического пространства, а где тело цензуры будет больше и где меньше — зависит от государства, от общества, в том числе от журналистов и от нас с вами.

 

Давайте мы сделаем картинку более наглядной. Я раскрашу плоскости в разные цвета, и вы легко увидите восемь кубиков — их называют октанты, потому что каждый из них — 1/8 часть целого. В этих октантах (где в большей, а где в меньшей степени) и живёт тело цензуры, изменяя свой объем и форму. Давайте рассмотрим первый октант: пространство реальное, привычное. Стрела времени указывает в нужную сторону. Информация с тем или иным успехом распространяется. В этом октанте мы и воспринимали цензуру, воспитанные многовековым цензурным законодательством и практикой Советского Главлита, основанной на секретной нормативной базе.

 

Именно воспитанные в этом октанте мы и написали статью «О недопустимости цензуры в средствах массовой информации» и сформулировали ее как требование от имени редакции СМИ с должностных лиц, государственных органов и организаций. В общем, мы очень узко глядели на цензуру, и в этом узком смысле цензура и вошла в закон «О средствах массовой информации». Авторы конституции имели более общие (понятие цензуры в конституции отсутствует) представления о цензуре и (неразборчиво 1:59:12) способах её счёт осуществления. В законе это — требование, обращенное к редакции, а в Конституции гарантируется свобода массовой информации, цензура запрещается. Все равно и первое, и то, что в Конституции — это все было написано для первого октанта, в котором мы были воспитаны.

 

Потом наступили более сложные времена, оказалось, что эти нормы не работают в случае воспрепятствования или, наоборот, непрепятствования, что, в общем-то и есть, один из видов пропаганды — распространение дезинформации. Это второй октант. А потом началась борьба против искажения истории, да такая, что иногда трудно отличить историческую правду от нового вида цензуры — это уже третий октант.

 

Приходилось задумываться, не попадёшь ли под новую цензуру, которая избегает вполне добросовестных материалов об историческом прошлом (например, об истории закона «О средствах массовой информации» или закона «О гласности», предшествовавшего ему). Недаром все профессиональные историки всегда предпочитали далеко ушедшие времена современной истории. Умные люди. Это четвёртый октант.

 

Мы видим пока только четыре ближних рассмотренных нами октанта, расположенных до синей плоскости. Они связаны с привычной нам реальностью, с физическим миром. Михаил Александрович назвал его географическим — я против этого никоим образом не возражаю. И здесь возникли разнообразные новые формы цензуры, не подпадающие под ее законодательное определение. Уже буквально с первых дней принятия закона стали придумывать ограничения финансирования, финансирование под условиями, ограничения, которые выключались в (2:01:43 какой режим?) режим, штрафы на СМИ, которые превышали бюджет конкретного СМИ. Но это было только самое начало. Потом уже появились ограничения, действующие автоматически, будучи заложенными в программные обеспечения. Мы не будем их здесь рассматривать, они уже были предметом изучения и внимания предыдущих сессий нашей традиционной конференции.

 

Перейдём к главному. Когда установление запрета на распространение информации в пространстве стало неэффективным ввиду огромного расширения пространства, воспользовались параметром времени. Именно фактор времени породил разделение цензуры на карательную и предварительную. Появилось различие ДО и ПОСЛЕ, и это оказалось чрезвычайно эффективным приемом. И предварительная цензура достигла своего расцвета и максимальной эффективности в СССР в эпоху Главлита.

 

А потом появился интернет. Пространство бесконечно расширилось и приобрело новые свойства. Вообще, интернет создавался как военная система связи, и задача была поставлена так, чтобы даже при ядерном ударе приказы доходили до своих адресатов. Такое сетевое пространство, в конце концов. было создано и отвечало поставленной задаче и техническому заданию. Поэтому все попытки ввести цензуру, то есть не довести до кого-то какую-то информацию — они локальные и, в общем-то, безрезультатные.

 

Давайте перейдём в сетевое пространство, которое лежит за синей плоскостью. Что будет происходить дальше? Прежде, чем дать ответ на этот вопрос, рассмотрим еще два октанта. Пятый октант указывает безцензурную область в интернете. Шестой октант показывает нам препятствование или непрепятствование распространению информации в интернете. Цензура это или нет? По всей видимости, это часть феномена обобщенный цензуры, в любом случае неэффективной в силу самой природы интернета.

 

Итак, мы поставили вопрос: что будут делать в таких условиях те, кто заинтересован в цензуре? Как и при создании эффективной предварительной цензуры, будет сделан выбор того же управляющего параметра времени. Но как это можно сделать? Фактор времени очень важен в жизни. Как сказал Бродский: «Сама жизнь — форма времени». Дмитрий Сергеевич Лихачёв, кстати, ещё до газет начавший подвергаться цензуре, литературу назвал «искусством времени». Логично предположить, что и цензура в борьбе с литературой, чтобы стать успешной, тоже стала искусством времени. Это произошло, когда была изобретена предварительная цензура.

 

В сетевом пространстве остаются все те же проблемы, связанные с описанием истории, о которых мы говорили, но появляется и нечто более интересное. Одной из основ современной физики является концепция «стрелы времени». Она подразумевает, что время движется только в одну сторону — из прошлого в будущее — и перемотать его назад невозможно. Недавно физики из московского Физтеха МФТИ выяснили, что на квантовом уровне второе начало термодинамики, которое и определяет направление «стрелы времени», может нарушаться. Благодаря этому они создали квантовый аналог Демона Максвелла, известного нам из школы гипотетического существа, которое может сортировать быстрые и медленные молекулы, а также обратить время вспять внутри квантового компьютера.

 

Мы приближаемся к эпохе квантовых компьютеров. Согласно их вычислениям, развернуть стрелу времени в произвольной квантовой системе можно, соединив ее с другим набором кубитов. Кубит — это квантовый аналог бита, наименьший элемент хранения информации в квантовом компьютере. То есть для этого необходима вспомогательная система, содержащая все те же элементы, что и та, исходное состояние которой необходимо вернуть. Алгоритм возвращения исходного состояния начинается с операции нагревания вспомогательный системы. А после этого вспомогательную систему отключают от термостата и осуществляют так называемый неполный квантовый переброс энергии между системами. Затем время в первой квантовой системе начинает идти назад, временно возвращая её в прошлое.

 

Итак, мы оказываемся в седьмом октанте. Время делает петлю. Эта петля времени очень короткая, но этого достаточно, чтобы изъять из сетевого пространства определённые тексты. Это не блокирование, это не запрет на распространение — это операция с текстом, который теперь и отныне никогда не существовал. Был, но не никогда не существовал.

 

В сети существует так называемый эффект Стрейзанд — это социальный феномен, который выражается в том, что попытка изъять какую-то информацию из публичного доступа (цензура) приводит лишь к её более широкому распространению, особенно в интернете. К примеру, попытка ограничения доступа к какому-то файлу, даже юридическими методами (например, изданием специального закона), приводит к мультиплицированию информации на других серверах, её появлению в файлообменных сетях или иному тиражированию. Запретный плод сладок.

 

В 2003 году некая Барбра Стрейзанд обратилась обратилась в суд с требованием взыскать с фотографа и с сайта, на котором он выложил фото ее дома, миллион долларов, поскольку фото дома стало доступно другим пользователям. Фотограф утверждал, что фотографировал дом на ряду с другими домами на побережье, осуществляя проект по заказу правительства, изучающего эрозию побережья, то есть делал это по разрешению и даже заказу правительства.

 

До того, как адвокаты Стрейзанд подали судебный иск, фотография её дома была скачана с сайта проекта всего 6 раз, из них 2 скачивания были произведены самим адвокатом. Но в результате распространения информации об иске фотография дома Стрейзанд стала очень популярной в интернете. Через месяц после подачи иска фото посмотрели более чем 420 тысяч посетителей. Затем фотографию использовало агентство Associated Press — это в свою очередь привело к её перепечатке в множестве газет по всей нашей планете.

 

Другой пример. В апреле 2007 года была предпринята попытка заблокировать распространение одного из ключей шифрования одной из финансовой систем. Нескольким популярным сайтам были разосланы письма-предупреждения с требованием прекратить незаконное распространение информации, но это привело лишь к массовому распространению ключа в различных форматах на других сайтах и в чатах. В течение месяца ключ был опубликован более чем на 280 тысячах страниц. Более того, он стал наноситься на футболки, стал принимать вид татуировок на теле, о нем сочинили песню и сделали клип, который был просмотрен на YouTube 45 тысяч раз. Не бывшее не вызывает эффект Стрейзанд.

 

Тот же механизм может быть использован для борьбы с дезинформацией — это восьмой октант. Древние боги были всемогущи, но у них было одно ограничение: они не могли сделать бывшее не бывшим. Современные квантовые информационные технологии превзошли могущество древних богов, и печально, что одной из первых это ощутит на себе свобода информации.

 

В рамках системы восьми октантов может быть произведена подробная классификация форм обобщенной цензуры. Выделены те эффекты, которые могут быть признаны полезными для общества — их надо описывать отдельно, тем не менее, феномен обобщенной цензуры надо теоретически описать и как целое. Цензура, которая приближается с поколением квантовых компьютеров, полна новых неожиданных парадоксов.

 

Я думаю, что цензуру следует рассматривать как явление, производное от власти, необязательно от государства. Например, родительская власть. Родители говорят ребенку, что произносить определенные слова — нехорошо, и, в общем, правильно говорят. Но это в любом случае форма цензуры, хотя, мне кажется, имеющая очень позитивный эффект для воспитания ребёнка. Хотя он все равно эти слова будет знать.

 

В интернете, в сетевом пространстве цензура возможна, но неэффективна. Но очень скоро в сетевом пространстве появится аналог предварительной цензуры реального мира — я ее назвал постпредварительная цензура. Она окажется возможной с началом практического применения квантовых компьютеров. Постпредварительная цензура — это цензура, использующая обращение «стрелы времени» на микроскопических отрезках времени. Но этих микроскопических отрезков времени вполне хватает, чтобы сделать бывшее не бывшим. Появятся и какие-то новые преступления в связи с этим.

 

Когда вы заключаете смарт-контракт, микросекунд, в течение которых подтверждаются условия контракта, хватает, чтобы первоначальный проект контракта заменить на новый. Это, вообще, имеет серьезнейшие последствия не только для цензуры, но и для права. Например, что такое правовое время? Праву многое придётся переосмыслить в своих конструкциях. Спасибо за внимание.

 

Михаил Федотов

Юрий Михайлович, вы нас в очередной раз порадовали своими глубочайшими познаниями и глубоким аналитическим взглядом на наше многомерное пространство. Мы сразу поняли, как многомерен мир цензуры. Спасибо.

 

Юрий Батурин

Спасибо, Михаил Александрович. Теперь мы продолжим работу нашей сессии.

 

Михаил Федотов

Юрий Михайлович, может кто-то хочет задать вопросы? Давайте дадим возможность задать вопросы, поскольку ваш доклад —  ключевой и импульсный. У нас есть время для того, чтобы задать вопросы. Пожалуйста, Илья Георгиевич Шаблинский.

 

Илья Шаблинский

Добрый день, коллеги. Добрый день, Юрий Михайлович, рад вас видеть, рад видеть и Светлану Полякову — её диссертация посвящена именно феномену цензуры. У меня вопрос, который я сформулирую сразу, и краткий комментарий к нему, приложение. Простой вопрос: думает ли Юрий Михайлович в сотрудничестве с Михаилом Александровичем внести коррекции в ныне существующую формулировку цензуры в ст. 3 закона «О СМИ». Есть ли такие планы, с учётом того, что это определение в значительной мере устарело, о чем сказал Юрий Михайлович ещё пару лет назад. Я с тех пор этот тезис осмысливаю и обсуждаю со студентами. В ст. 3 говорится о двух формах цензуры: первая — предварительная, вторая — это запрет на распространение.

 

Речь идёт о том, что устарела, вероятно, первая часть. Никакой предварительной цензуры сейчас, разумеется, по факту нет, если не считать, может быть, каких-то аспектов деятельности государственных телевизионных каналов. Может быть, у них есть, но мы точно не знаем. Если говорить об интернет-пространстве, то её нет. Эта часть ст. 3 устарела, но вторая часть (о запрете на распространение), сформулированная теми же авторами и, как видим, сформулирована прогностически верно — она работает. Вы слушали недавно Алексея Константиновича Пушкова, узнали, какие есть формы цензуры со стороны государства. Он также рассказал, что и интернет-гиганты могут ограничивать своих пользователей. Считать ли это цензурой? Закон «О СМИ» позволяет считать цензурой соответствующие действия общественных объединений — это можно по-разному интерпретировать. В общем, цензурой занимаются не только государства — и тут надо тоже отдать должное авторам закона.

 

Итак, предварительной цензуры фактически сейчас, нет но запрет на распространение работает очень активно, потому что блокировка — это один из видов запрета. Этот вид работает вовсю. Наконец, для того, чтобы понять, в чем сейчас выражается цензура надо понять, что существует целый набор угроз в адрес журналиста. И это является самым главным видом цензуры — когда журналист знает, что могут угрожать его жизни, здоровью его и его близких или возбуждением уголовного дела. Вот в чем заключается сейчас реальная цензура, для которой пока нет определения. Может ли такое определение появиться в итоге, Юрий Михайлович?

 

Юрий Батурин

Илья Георгиевич, большое спасибо, что ты помнишь, как две конференции назад я делал доклад по поводу цензуры. Михаил Александрович до декабря следующего года безуспешно добивался от меня статьи на эту тему. Я так и не успел ее написать, потому что весь год прошёл в долгах — когда ты должен написать одно, другое, пятое. И всё висит у тебя за плечами. Так и не написал. На той конференции, два года назад, Михаил Александрович сказал, что, в общем, это достойно обдумывания. Сейчас это находится ровно в том же положении. Мысли есть, планов еще нет. Суду по комментариям Михаила Александровича двухлетней давности, это может обратиться в планы. Во всяком случае, видите, эта тема меня цепляет и не отпускает. Прошла ещё одна конференция — снова заговорил про новый вид цензуры.

 

Михаил Федотов

рий Михайлович, я хочу заметить, что эта тема не отпускает вас с 88-го года или 89-го года, когда когда мы с вами опубликовали две статьи в одном и том же ежегоднике «Ассоциация политических наук».

 

Юрий Батурин

«Карфаген должен быть разрушен», вот это вот всё.

 

Игорь Шаблинский

Я помню эту статью в ежегоднике, помню, как будто вот сейчас держу перед глазами.

 

Юрий Батурин

Так что Илья Георгиевич, вот такая история. Планов нет, но появятся, наверное. Михаил Александрович очень всегда настойчив.

 

Михаил Федотов

Я упрямый парень, это правда. Так, следующий вопрос — Леонид Васильевич Никитинский.

 

Леонид Никитинский

Тут все учёные, такие люди, делают вид, что друг с другом на вы. Я так не могу — я человек прямой. Юрочка, ты, наверное, пропустил — я недавно опубликовал в «Новой» такую странную заметку, её причиной и толчком был иск о закрытии «Мемориала». Я стал думать о том, что, вообще, логика репрессий диктуется, так сказать, чем-то более глубоким. В принципе, я пришел ровно к тому же, к чему пришел ты, только с другой стороны — да, это логика пространства и времени.

 

Подзаголовок этой заметки: «Что сказал бы Мишель Фуко о логике современных репрессий». Мишель Фуко, как ты знаешь считал, что знания и власть — это, в целом, одно и то же. Он придумал такую конструкцию, как эпистема — это то, что человек в конкретном историческом обществе и в конкретное время должен и может знать. За это никуда не выскочишь. Это не только то, что ты должен, это ещё и то, что можешь и что не можешь. Он думал дальше —  и пришел к понятию диапозитива. Это примерно то же самое, только с употреблением власти, то есть, когда власть навязывает тебе очень активно и жёстко то, что ты можешь и должен знать.

 

Я, с этой точки зрения, посмотрел, например на поправки в Конституцию. Главные из них касаются отнюдь не государственного устройства — они касаются разметки пространства и времени: вот это можно знать, а, если ты полезешь сюда, ты получишь по башке, что совершенно очевидно. Потом возникает закон «О запрете просвещения» — я условно его называю так. Плюс правоприменительная практика развивается именно в направлении ограничения знания. В пространстве это более-менее удается, а, вот, во времени так: в качестве прошлого пока нам навязывается такой диапозитив, что, вот, вам Дзержинский на Лубянку возвращается, вот вам Иван Грозный везде, а будущего сегодня у нас нет как бы. Просто я об этом рассказываю, потому что это во многом совпадает странным образом с тем, что ты говорил. Я бы хотел, чтобы ты это как-то прокомментировал. Ну, и мы с тобой подробнее можем об этом ещё поговорить потом. Спасибо.

 

Юрий Батурин

Лень, я тоже человек прямой. Поэтому, извини, мы с тобой давно уже так друг друга называем. Лень, я никогда не пропускаю твои публикации и не могу их пропустить. Эту статью я даже вырезал, и она у меня лежит в досье по будущей работе, если мы когда-нибудь с Михаилом Александровичем возьмёмся за неё. Лежит именно по той причине, по которой ты говоришь — метрика пространства и времени проглядывалась у тебя достаточно явно. Вообще, я знаю, что ты время чувствуешь, может быть, точнее и глубже других. Ты чувствительный ко времени.

 

Я еще помню твою замечательную гипотезу, о которой я тоже думал, пока не прочитал тебя: Родина — это не столько пространство, сколько время. Твои размышления по поводу пространства и времени (времени — в особенности), конечно, мне очень интересны. Давай мы, действительно, как только у нас будет возможность, поговорим на эту очень сложную, но интересную тему. Спасибо тебе за то, что ты об этом думал и что ты до этого додумался.

 

Леонид Никитинский

Спасибо, Юрочка, я, к сожалению, не готовился сегодня шире об этом рассказать, хотя это было бы интересно, но мне просто в голову не пришло. Спасибо.

 

Михаил Федотов

Следующий у нас — Андрей Константинович Шитов. Пожалуйста, ваш вопрос.

 

Андрей Шитов

Здравствуйте. Михаил Александрович и Юрий Михайлович, спасибо прежде всего за интереснейшую дискуссию. Я, к сожалению, вынужден был отвлекаться, потому что параллельно ещё шёл кремлёвский брифинг, тем не менее, я старался больше слушать сюда и, в конце концов, выключил его. Значит, вопрос: правильно ли я понял, что, в вашем понимании, Пентагон сыграл важную роль в продвижении свободы? Я в том смысле, что он придумывал механику доведения приказов до людей, но создал в итоге систему интернета, которая противостоит цензуре. На самом деле, мне это интересно, потому что военные вопросы и вопросы безопасности, по идее, даже сильнее, чем вопросы коммерческие.

 

Я сейчас нахожусь под обаянием такой монографии исследователя из МГИМО Коктыша, которая объясняет движение свободы коммерческими соображениями. У него марш свободы — это марш купца. Купец сам по себе политической фигурой быть не может, поскольку никто не верит, что он действует в общественных интересах — он действует на свой карман. Но он переворачивает эту штуку и говорит: «А я отстаиваю не свой карман, я отстаиваю ваше право как покупателей покупать то, что я вам впариваю». Получается очень классно, все это поддерживают и радуются. Свобода — это, в принципе, отражение коммерческого интереса

 

Вообще, я американист. У отцов-основателей очень отчётливо звучала ограниченность понимания свободы — то, что она не для всех изначально. Они же не демократию создавали, на самом деле. Они создавали конституционную республику, так называемую. Там все было изначально ограничено — во многом, кстати, именно по коммерческим соображениям.

 

Я хотел бы добавить ещё одну буквально маленькую деталь. Я сам очень долго работал в Америке, думал про всё это, про свободу. Мои личные размышлизмы на эту тему, конечно, любительские. Вы-то профессионалы, а я просто журналюга практический. Зато у меня был хороший доступ к самым разным людям. Я помню, что подошел к Далай-ламе, когда он приезжал в Вашингтон. Я говорю: «Слушайте, ведь свобода, с религиозной точки зрения, является даром божьим, но она же не высшая ценность по определению? Даже, наоборот, хорошо когда она ограничена». Далай-лама — буддийский монах. Монах ограничивает свободу сознательно, и это для него благо — таким образом он идёт к просветлению. Я спросил Далай-ламу, правильно ли я все это понимаю. Он ответил: «Старик, ты не учитываешь одного: да, я ограничиваю свободу, но это только добровольно, это работает только тогда, когда человек делает все добровольно». И на этом я пока остановился. Да, любовь выше свободы, конечно, но это должен быть добровольный акт.

 

Извините, что несколько сбивчиво. Ещё раз огромное спасибо вам за очень интересное сообщение и за всю эту конференцию. Если бы вы могли прокомментировать, как сделали с Лёней, я был бы очень признателен. Спасибо.

 

Юрий Батурин

Андрей Константинович, спасибо большое за ваш комментарий. Наверное, можно сказать, что Пентагон сделал многое для развития свободы массовой информации, но первопричину искать трудно. Можно сказать, что первопричиной свободы массовой информации был страх. Поскольку я являюсь патриотом, скажу, что причиной был запуск первого искусственного спутника с Земли. Именно вследствие запуска спутника возник страх американских военных на тему того, что баллистическая ракета с ядерной боеголовкой может достигнуть любой точки. Они подумали, в первую очередь, о том, что нарушится все функционирование военной машины, потому что приказы не будут доходить. Все было построено на уровнях коммутаторов. Вот, на этом уровне — коммутатор, дальше — расходятся линии, дальше —  опять коммутатор, опять расходятся линии. Выведение двух-трёх коммутаторов выбрасывает едва ли не половину адресатов. Вот, они и поставили такую задачу. Давайте считать, что, в общем-то, это сделал спутник.

 

Что же касается монахов и добровольного ограничения, вы знаете, добровольное ограничение не всегда невозможно. Для чего монах ограничивает себя и уходит? Чтобы думать. Так много всего вокруг в жизни, что не дает возможности подумать, а ему хочется и нужно. Когда проживёшь, как мы с Михаилом Александровичем и Вадимом Львовичем, 70 лет, оказываешься опутан такими линиями связи, что хотел бы уже добровольно ограничить свою свободу для того, чтобы успеть что-то написать. Не подумать — хотя бы успеть что-то написать важное. А тебе не дают этого сделать все путы и связи из предыдущей жизни. Мне нужно идти на конференцию и готовить доклад вместо того, чтобы сидеть себе и писать книжку. Понимаете, поэтому иногда даже добровольное ограничение невозможно.

 

Андрей Шитов

Знаете, я, если можно ещё буквально на секунду. Мы всё-таки же слушали выступления Хинштейна и Пушкова — они объясняли, почему государство вынуждено ограничивать. Это тоже очень убедительно. Я понимаю, что у вас выбрана тема цензуры как злонамеренного ограничения свободы, но она же тоже бывает иногда и благонамеренной, бывает в благо.

 

Юрий Батурин

Я об этом тоже говорил в своем докладе. Выйдем за пределы государства — не только государство осуществляет цензуру. Понимаете, какая штука: я как физик сравнил бы цензуру с энергией. Что такое энергия? В школьных учебниках написано, энергия — это способность совершать работу, но, на самом деле, это не так — это НЕЧТО, способное совершать эту работу. А что такое это нечто, догадываются 2-3 теоретика на земном шаре. Но это не мешает нам знать закон сохранения энергии, запускать с его помощью космические аппараты и пользоваться им всячески.

 

По мере того, как мы в получении энергии перешли от водяной мельницы к динамо-машине, которую подключили — и, вот, вырабатывается электроэнергия — мы в итоге перешли к другим видам энергии. Появилась атомная энергия: пользы больше, но и опасности куда больше. То же самое происходит здесь. Что такое цензура, мы до конца не понимаем. Цензура, помимо полезных свойства, о которых вы сказали, имеет очень опасные. Причём, непонятно, чего больше. Все это как-то надо исследовать. Такая вот история.

 

Андрей Шитов

Спасибо огромное.

 

Юрий Батурин

Пожалуйста, еще вопросы?

 

Михаил Федотов

Ещё есть вопросы в чате, Юрий Михайлович. Вот: «Глубоко уважаемый Юрий Михайлович, верно ли думать, что эффект Стрейзанд подразумевает собой отказ от контроля над информацией?».

 

Юрий Батурин

Почему? Ну, эффект и эффект. Почему он должен подразумевать отказ от контроля? Ищите способы контроля над информацией — вот, я вам один предложил. Одно не влечет за собой другое.

 

Михаил Федотов

Юрий Михайлович, я вынужден с вами немножко поспорить, вы извините, конечно. Вы говорили (и потом это же повторил Леонид Васильевич Никитинский) о том, что сейчас предварительной цензуры нет. Но я с этим не согласен, потому что если вы хотите разместить какой-то ролик в YouTube, то прежде, чем вы его разместите, он будет проверен алгоритмами YouTube. Если в нём будет что-то, что не соответствует, вам просто его заблокируют. Я с этим сталкивался сам, когда пытался разместить в YouTube на своем личном канале видеоролик, посвящённый купанию моего новорождённого внука. Его заблокировали. Я так и не смог его выложить в интернете. Написано, что заблокирован, поскольку нарушает правила сообщества. Чистой воды предварительная цензура. Это к вопросу о работе кода. Вот он, новый социальный регулятор.

 

Юрий Батурин

Михаил Александрович, во-первых, я не говорил о том, что предварительная цензура исчезла — это сказал Илья Георгиевич в своем суждении. Но мысль его, в принципе, верная, потому что предварительная цензура стала значительно менее эффективной. При минимальном времени создания, размещения и распространения информации (то есть счёт уже идёт на секунды) реальный механизм предварительной цензуры (такой, каким он был) работать не может. Могут заработать только программные автоматические средства, которые сразу же принимают это на себя.

 

В чате Елена Алексеевна пишет: «В Википедии тоже есть предварительная цензура». Ну да, но вы же знаете правила написания статей в Википедии? К написанию статей в Википедии специалисты не допускаются, если вы поинтересуетесь. Поэтому получается как бы среднее общее мнение.

 

Очень хороший вопрос Лариса Гусева задала: «Кто должен стоять на контроле баланса применения цензуры на благо людей?». Это очень хороший вопрос. Я пока не знаю на него ответа и своим докладом призываю вас исследовать это. Я, вот, когда беседовал с Андреем Константиновичем, использовал пример с атомной энергией. Тогда я ещё не читал ваш вопрос, Лариса. Но это как раз о том же самом. Как использовать атомную энергию, чтобы не случилось ядерной катастрофы — этот вопрос особо не решен. Есть ядерное сдерживание. Сейчас уже, видите, говорят о возможности опережающего использования ядерного оружия. Здесь не менее сложная проблема, собственно говоря.

 

Так, ещё у нас есть вопросы, друзья?

 

Светалана Анатольевна Куликова

Здравствуйте, уважаемые участники. Уважаемый Юрий Михайлович, я хочу заострить, наверное, вопрос Ларисы по поводу того, кто должен стоять на контроле баланса. Считаете ли вы возможным создание некоего органа, вероятно, общественного, который будет защищать как раз свободу массовой информации от цензуры. Потому что у нас получается так: с одной стороны — государство, которое осуществляет цензуру, и его сильный аппарат, приспособленный для этого, с другой стороны у нас — различные медиа-субъекты. Кто же сможет решать, применять ограничения во благо или нет?

 

Юрий Батурин

Светлана Анатольевна, спасибо вам и за вопрос очень хороший, и за вашу книгу замечательную, которую я хотел бы достать, но она лежит вот в этой стопке. Вы видите, если я её потяну, всё сейчас обрушится. В общем, я её не достану, но она всегда у меня под рукой.

 

Теперь по поводу того, считаю ли я возможным создание такого органа. Я очень боюсь, что такой орган начнут создавать специально, но я надеюсь на рождение такого органа со временем. Я бы провёл здесь аналогию с тем, как создавалось спортивное право. Ведь его же не было. Ну, бегали люди, секунды мерили и килограммы, кто быстрее пробежит, кто больше поднимет. Существовали правила, но никаких нормативных актов на этот счёт не было. Потом стали появляться, особенно — в связи с допингами. Но это уже потом: когда начались международные соревнования, тогда и появился какой-то общий орган, который может унифицировать правила. Этих органов было несколько, они менялись и сейчас они существуют, а к ним все равно есть претензии. Но уже после того, как они появились и поработали, что-то покрутили и постарались что-то сделать (например, борьба с допингом), начали появляться нормы спортивного международного права. Поэтому, если издать сейчас закон о создании органа, который будет все это делать — а кто там будет? Кому из нас можно это доверить и делегировать? Кто поверит нам? Почему нам должны поверить, а не другим? Поэтому я очень боюсь, что будет создаваться такой орган. Это бюрократический путь — сразу появится регламент органа, а сама задача уйдёт на второй план.

 

Михаил Федотов

Спасибо, Юрий Михайлович. Спасибо, Светлана Анатольевна, за ваш вопрос. Скоро будет ваше выступление, мы будем его с нетерпением ждать. У нас было запланировано выступление нашего дорогого Астамура Анатольевича Тедеева, но, по-моему, он ещё не подключился. Он меня просил, чтобы мы перенесли немножко выступление. В таком случае мы идём дальше. Как только появится Астамур Анатольевич, мы ему предоставим слово. Чем удобен формат онлайн-конференции: мы можем легко переносить чьи-то выступления и включать людей по мере подключения.

 

Итак, сейчас я предоставляю слово, Юрий Михайлович, если не возражаете, Елене Анатольевне Абросимовой, которая у нас является заведующей кафедрой коммерческого права и основ правоведения Юридического факультета МГУ, доктором юридических наук и профессором. Ее тема: «Свобода договора и развитие законодательства о СМИ». Так указано в программе.

 

Елена Абросимова

Да, совершенно верно. Именно такая тема была мною избрана. Замечательно, спасибо большое, что в очередной раз пригласили меня на эту замечательную конференцию, особенно важно, что она юбилейная. Вызывает всегда огромный интерес обсуждение законодательства о средствах массовой информации. Доклады, которые были здесь — блестящие доклады, интересные доклады, дискуссионные доклады. И я немножко, пока слушала все выступления, в ходе своего выступления (2:48:00)

 

И, наверное, начать я хотела бы со следующего: почему в качестве темы моего доклада была избрана именно свобода договора и развитие законодательства о средствах массовой информации. На мой взгляд, правовое регулирование медийного пространства с каждым годом становится все более тщательным и проработанным с двух точек зрения, по которым осуществляется развитие любого законодательства. С точки зрения открытия окон возможности и с точки зрения установления рамок и ограничений. Также, как и любая другая отрасль, соответственно, медийное законодательство здесь не является исключением.

 

Помимо того, что у нас меняется законодательство, есть еще и судебная практика. И судебная практика, которая как правило интересует людей, которые интересуются развитием СМИ, интересна на уровне высших судебных инстанций. Вот эта судебная практика заполняет те образующиеся законодательные пробелы, которые существуют в едином законодательстве (2:49:25)

 

Вместе с тем, хотела объяснить, почему я делаю доклад о средствах массовой информации, хотя в силу специфики своей специализации я не отношусь ни к специалистам, ни к людям, которые занимаются и разрабатывают публично-правовую составляющую юридическую. Тем не менее, мы глубоко убеждены, что на сегодняшний момент часть проблем и часть решений заложены в том, что СМИ — это элемент экономики, нашей экономики, российской экономики, которая регулируется гражданским правом и гражданским законодательством. И, собственно говоря, динамическое развитие этих гражданских правоотношений, внутри которых существуют СМИ и принцип свободы содержания договора, зачастую не позволяет законодателю охватить и регулировать содержание всех договорных правоотношений между участниками журналистского сообщества, не оставив при этом существенных пробелов в правовом регулировании.

 

И вот здесь я хотела бы отдельно сказать о том, что, на мой взгляд, законодательство о СМИ развивается в условиях растущих вызовов. Этот вывод был сделан, когда мы слушали представителя европейского сообщества. И я не могу согласиться с мнением уважаемого Александра Алексеевича Хинштейна, председателя Комитета по информационной политике, который утверждает, что не было на период развития законодательства о СМИ внесено каких-либо изменений в закон “О СМИ”, который ухудшает положение (2:51:28)

 

И здесь мне хотелось бы точно так же, как сделали другие докладчики, обратиться к истории развития законодательства о средствах массовой информации. Я включилась в этот процесс благодаря усилиям Михаила Федотова, который позвал меня в обсуждение законодательства о СМИ, как цивилиста, который работает над тематикой некоммерческих организаций на том этапе развития законодательства, когда укреплялся статус: в каком статусе будут работать редакции СМИ, как они будут взаимодействовать со своими учредителями, как это все будет развиваться. Это тот период, о котором здесь тоже говорили, когда в начале 90-ых годов вообще никто не знал о существовании независимых СМИ, когда была совершенно другая ситуация со средствами массовой информации и когда СМИ не были оформлены, никак не были структурированы к середине 90-ых годов. 30 лет прошло с того времени, и что мы имеем на сегодняшний момент. Опять же подчеркну, что я в своем докладе буду затрагивать только ту часть, которая относится к экономическому существованию СМИ, потому что мне кажется, что это немаловажную роль играет в развитии единого законодательства в целом.

 

Когда я готовилась к этому докладу, я делала вещь, которая для нас, цивилистов, достаточно простая и понятная. Я открыла единый государственный реестр юридических лиц и посмотрела, что же там происходит у нас со средствами массовой информации. Исследование мое было небольшое, я не претендую на (2:53:36), но, тем не менее, было достаточно интересно. Я посмотрела первые сто юридических лиц, которые появляются в системе ЕГРЮЛ на сегодняшний день. Обратила внимание, что на сегодняшний день, на 21 декабря этого (2021) года в форме коммерческих организаций существуют из сотни восемнадцать средств массовой информации, в форме же некоммерческих организаций существуют 29 СМИ. Все остальные, 82 СМИ, которые были зарегистрированы как коммерческие организации и 71 СМИ, которые существовали как НКО, прекратили свою деятельность по состоянию на сегодняшний день, они присутствуют в ЕГРЮЛе (едином государственном реестре юридических лиц), но тем не менее они (2:54:43).

 

Интересным, с моей точки зрения, с точки зрения истории, некоторого времени, о котором здесь шла речь посмотреть какие годы являлись наиболее урожайными с точки зрения прекращения деятельности. И как эти годы были связаны с внесением тех изменений в закон о СМИ, который действовал в течении (2:55:07, звук пропал). И вот в этой связи эта картина довольно показательна и довольно интересна. Я могу сказать следующее: на сегодняшний момент законодательство о СМИ изменялось и изменялось в совершенно разных направлениях. Интерес, который, как мне кажется, здесь является довольно важным, кроме обсуждения вопроса о свободе информации, это интерес к свободе договоров, с которыми приходится сталкиваться любому из СМИ, неважно это цифровое СМИ, частное СМИ, это издание интернет или существующая газета, радиостанция и так далее. Это связано со следующим, что я полностью поддерживаю тезис, который здесь уже прозвучал, что одна форма свободы обусловливает другую и свобода информации обуславливает свободу договора, которая для юристов, работающих в экономической сфере является своеобразной священной короной. И в этой связи я хотела бы предложить посмотреть на некоторые договорные конструкции, которые сейчас существуют в этой области. И с точки зрения свободы договоров, эти конструкции можно охарактеризовать следующим образом: это право договаривающихся лиц, сторон договора по взаимному согласию вкладывать в договор то или иное содержание.

 

И вот здесь мы смотрим на то, что свобода договора относится к любым договорным отношениям в области медийного законодательства. Неважно, стороной договора является организация, является редакция средств массовой информации, журналист и так далее. Вот это собственное усмотрение сторон не ограничивается типами и видами договоров, которые предусмотрены законодательством. Соответственно, с точки зрения принципа свободы договора, стороны свободны создавать по мере необходимости новые, не урегулированные в законе, виды договоров, непоименованные договоры и так далее. А для динамичной отрасли, как журналистика, это является крайне важным моментом.

 

Первый договор, о котором я хотела бы сказать, который является крайне важным для того, как будет реализовываться, в том числе и свобода информации посредством СМИ, это учредительный договор, который связывает СМИ с его учредителем. И мы смотрим на статью 7 закона о СМИ, в части первой говориться, что учредителем могут быть организации, граждане, объединения граждан, государственные органы и органы местного самоуправления. Но органы местного самоуправления в отношении печатного СМИ не сетевого издания. И тут я не буду говорить о тех проблемах, которые сейчас существуют в местном самоуправлении, о том, как влияет изменение ситуации с местным самоуправлением в Российской Федерации на судьбу СМИ, учредителями которых являются органы местного самоуправления. При этом законодатель дает полную возможность, что учредителем СМИ может быть не один субъект права, может быть несколько учредителей. Но при этом четко оговаривает следующие ограничения: учредители СМИ должны действовать совместно, при этом законодатель не определяет каким образом решается вопрос, так называемого совместного управления.

 

Если в коммерческих организациях все более-менее понятно: что происходит с участниками общества с ограниченной ответственностью, каким образом принимаются решения, потому что на это есть отдельная законодательство, в тех СМИ, которые существуют как некоммерческие организации, это не вполне определенно по одной простой причине: закон о некоммерческих организациях, который приняли в нашей стране относит решение тех вопросов на внутренние рассмотрение органов управления этой самой некоммерческой организации. Но в большей степени меня интересует другая ситуация, связанная с учредителями. Это те организации, которые не могут учредитель средства массовой информации, и эти организации, поименованные помимо закона о средствах массовой информации и в постановлениях конституционного суда, и в обзорах практики конституционного суда, помните о чём я говорила. (3:00:33) организации, находящиеся под контролем иностранных государств, не могут быть учредителями средств массовой информации у нас.

 

В то время, когда вроде бы законодательство разрешает и разрешало, начиная с 90-ых годов, чтобы иностранные граждане и иностранные и международные организации выступали в качестве учредителя. И вот здесь возникает следующая вещь - вот та самая временная петля, о которой здесь шла речь. Много лет назад было создано средство массовой информации, учредителем которого выступил иностранный гражданин или иностранная организация. Но у нас процедура учреждения СМИ обратной силы не имеет. СМИ уже создано. И вот обратная сила закона, именно в отношении учредителя, то есть тех лиц и организации, которые участвовали в создании СМИ, не работает. Здесь возникает серьезное противоречие: каким образом работает наше законодательство о средствах массовой информации, в котором сказано чётко: "не могут быть". И вот здесь история, о которой я хотела бы рассказать - это история действия закона о средствах массовой информации на ситуацию бывшего учредителя. Вывести из состава учредителей некоммерческой организации учредителя невозможно, потому что по факту все учредители СМИ, которые созданное в виде автономной некоммерческой организации, некоммерческого партнерства и других формах они, после того, как СМИ создана, лишаются статуса учредителя и становятся членами организации. Если речь идет о некоммерческом партнерстве например или об ассоциации, вообще перестают каким-либо образом быть связаны юридически с этой вновь созданной некоммерческой организацией, но по факту происходит не так. И вот здесь возникает та коллизия, которая требует разрешения. И здесь возникает та самая проблема: насколько свободны СМИ заключать учредительный договор.

 

Второй момент, связанный со свободой договора - это ограничение этой свободы в статье 19.1 закона о средствах массовой информации. Свобода договора в классическом понимании, понимании договорных взаимоотношений, которые возникают между СМИ и любыми третьим лицами, связана со следующим: на сегодняшний момент существует совершенно признанное правовой доктриной (и отечественной, и зарубежной), что ограничение прав субъектов может быть реализовано через закрепленный в числе основных начал публичного и частного права принцип недопустимости произвольного вмешательства в частные дела. В России закрепление указанного принципа осуществляется на основе ст/ 1 Гражданского Кодекса. ГК - довольно серьезный документ, который является той самой инфраструктурной законодательной рамкой, которая регламентирует недопустимость безосновательно го ограничения прав и свобод всех субъектов, которые работают в медийной сфере, и в том числе СМИ.

 

 И здесь я позволю себе процитировать человека, который тоже был связан с разработкой, исторически был связан с разработкой законодательства о СМИ, известный юрист Яковлев Вениамин Федорович: “Любое основанное на законе вмешательства в частные дела является произвольным. Для недопущения вмешательства, нужно, чтобы оно было прямо предусмотрено законом в виде определенных законных полномочий того или иного государственного органа и представителей их”. И вот здесь я возвращаюсь к тому тезису, о котором я говорила. Если такого прямого полномочия государственного органа в отношении вмешательства нет, то в этом случае необходимо внимательно смотреть на те правовых механизмы, которые допускают это вмешательство. Хочу обратить внимание на последнее изменение в закон о СМИ этого лета: 1 июля 2021 года №263 федеральным законом были внесены изменения в статью 19. Российское юридическое лицо, доля иностранного участия в уставном капитале которого составляет более 20% не вправе осуществлять владение, управление, контроль прямо или косвенно в отношении более 20% долей акций в уставном капитале юридического лица, являющегося участником учредителя СМИ и так далее, и тому подобное.

 

И вот смотрите, казалось бы СМИ существует в двух формах: как коммерческие организации и как некоммерческие. С некоммерческими вопрос, связанный с иностранным участием, был решен однозначно внесением изменений в закон о некоммерческих организациях и введением статуса СМИ, выполняющих функции некоммерческой организации, выполняющей функции иностранного агента. Прошло очень немного времени с этого момента и внезапно было обнаружено: а у нас же за бортом остались СМИ, которые существуют как коммерческие организации, давайте ка мы ими займемся. И вот появляется вот этот закон. Я, наверное, чтобы не занимать много времени на комментирование этого изменения, долго не остановлюсь, но, тем не менее, я предлагаю об этом задуматься.

 

Таким образом, у нас на сегодняшний момент, в связи с изменением федерального закона о средствах массовой информации, есть три ипостаси СМИ: коммерческая организация, некоммерческая организация и незарегистрированное объединение граждан, то есть редакция СМИ, как объединение людей. Но для них тоже существует (3:07:36) для зарегистрированных некоммерческих организаций тоже самое: организация зарегистрированная некоммерческая как организация, выполняющая функции иностранного агента. Я не могла об этом не сказать в своей докладе - это та проблема, с которой мы должны что-то сделать, если мы собираемся развивать в том числе и свободу информации. С этой точки зрения, отдельный вопрос, как мне кажется, очень важным правовым вопросом, является асимметрия информации, которая подчас (3:08:15) отмечается разными средствами массовой информации и ситуация тяжелого развития разных редакций СМИ, не буду приводить примеры, связанных с пределами вмешательства государства в то, что должны освещать СМИ и в то, каким образом они подают информацию или каким образом в нашей стране соответствуют эти два понятия, о которых здесь прекрасно говорили: понятия “информация” и “дезинформация”. Это один вектор свободы договора.

 

Второй вектор свободы договора связан, безусловно, с договором СМИ в области финансирования работы, деятельности СМИ. Здесь существует обычная история, связанная с распространением средств массовой информации и так далее. Но отдельно хотелось бы сказать, что у нас считается иностранным источником в соответствии со статьей, которая была в 2015 году введена в закон “О СМИ”, статья 19.2. В этой статье идет речь о том, что в том случае, когда редакция СМИ получает средства от иностранных источников, она должна представлять уведомления, что эти средства получены, при чем это делать ежемесячно с 10 числа, следующего за отчетным периодом. Ситуация нормальная и привычная для СМИ, существующих в качестве или в виде, в форме некоммерческих организаций, но совершенно непривычная, что нужно отдельным образом учитывать эти средства для тех СМИ, которые существуют как коммерческие организации.

 

Что, в соответствии с этим изменением, не относится к иностранным источникам, которые получают редакции средств массовой информации? Это денежные средства, полученные редакцией СМИ, вещателем издателю (3:10:31), от учредителя соответствующего СМИ, от распространения рекламы, от распространения продукции соответствующего средства массовой информации и в сумме составляющие менее 15 тысяч рублей. А теперь внимательно посмотрите на эти источники. Это основные источники формирования финансовой составляющей средств массовой информации. Тоже вопрос для размышления: каким образом грамотно выставить экономический портрет СМИ в условиях, которые есть в нашей стране? Здесь есть способы, есть решения, но, в силу ограниченности времени, более подробно об этом говорить я не могу, тем не менее, хочу обратить внимание, что в условиях подписки на электронные СМИ, это становится довольно важным вопросом. И вопросом, связанным с вот этой перспективой, которая была описана в части закона “О приземлении” (3:11:36), который с моей точки зрения (не политического юриста, не конституционного юриста) решается достаточно просто.

 

В том случае, если необходимо вести работу на территории РФ, совершенно необязательно открывать представительство, регистрироваться в РосКомНадзоре и создавать ящик для обратной связи, о чем говорили. Достаточно заключить партнерский контракт между иностранным гигантом и российской компанией. Потому что российская компания зарегистрирована, у них есть ящик, у них есть все легальные способы работы в РФ. Но что будет в этом партнерском контракте - это тоже вопрос, связанный со свободой договора.

 

И последний момент, 1 февраля 2021 года, закон “О саморегулировании социальных сетей”. И здесь я хочу сказать, что важным моментом является следующее: правила сообщества, свойственные любому профессиональному сообществу и любой отрасли действия, и в последнее время (я вам покажу, как специалист, который довольно много изучает правовое регулирование экономический процессов и коммерческого развития в том числе) присоединение к правилам сообщества - это своего рода договор, который не только законно, но и вполне легально можно включать в качестве ссылки на правила сообщества те договоры, которые заключаются (3:13:13).

Я понимаю, что я веду речь о свободе договора в связи с договорами СМИ с организациями и что как отдельно можно говорить о договорах редакции и (3:13:28) и об ответственности, которая возникает для соблюдения этих договоров. Проблем в этом направлении достаточно много, на них нужно искать решения. И замечательно, если в России будут изданы экспертные сообщества, рабочие группы, которые будут сначала пытаться, а потом и находить ответы на эти непростые вопросы. Спасибо большое за внимание.

 

Юрий Батурин

Спасибо за глубокий доклад. Коллеги, пожалуйста вопросы к докладчику.

 

Михаил Федотов

Юрий Михайлович, я боюсь, что если мы начнем сейчас задавать вопросы каждому докладчику, мы не уложимся вообще в регламент.

 

Юрий Батурин

Во первых, я обязан спросить. Кто-то может настаивать на своем вопросе. Но я думаю, Михаил Саныч, что, как минимум. один - максимум два вопроса мы можем все таки позволить пока.

 

Михаил Федотов

Но если все остальные докладчики будут соблюдать регламент.

 

Юрий Батурин

Да, да. Мы попросим докладчиков, внимательно следить за регламентом.

 

Михаил Федотов

Поскольку у других вопросов я не вижу, тогда у меня есть вопрос к Елене Анатольевне. Елена Анатольевна, когда мы можем рассчитывать на вашу статью, основанную на вашем сегодняшнем выступлении? Очень хочется ее опубликовать в нашем журнале “труды интеллектуальной собственности” (3.14.43). Очень интересный доклад, а статья, следовательно, будет еще интереснее.

 

Елена Абросимова

Спасибо большое за вопрос. И я отвечу на этот вопрос: а когда надо? Знаете, как обычно говорят в журнале: “А когда надо?”.

 

Михаил Федотов

Ну мы сейчас начинаем формировать первый номер журнала.

 

Елена Абросимова

Для первого номера я готова предоставить в ближайшее время.

 

Михаил Федотов

Четвертый номер уже вышел (ха-ха)

 

Елена Анатольевна Абросимова

Поняла. Поняла, спасибо за предложение, с удовольствием подготовлю статью с необходимым количеством информации. Я не думаю, что она будет очень объемной, но тем не менее, я постараюсь предложить те самые решения, о которых я говорила. Спасибо.

 

Михаил Федотов

Спасибо. Но судя по вашему докладу, статья будет огромная, потому что очень много интересного, очень. Спасибо огромное.

 

Юрий Батурин

Михаил Саныч, а ты не пробовал в двух номерах публиковать продолжение?

 

Михаил Федотов

Пока нет.

 

Юрий Батурин

Ну так прекрасный повод.

 

Михаил Федотов

Ну хорошая идея, почему нет.

 

Батурин Юрий Михайлович

Чтобы не сокращать интересный текст.

 

Михаил Федотов

Ну это да.

 

Батурин Юрий Михайлович

Эксперимента ради можно попробовать. Я не вижу Асамура Анатольевича (3:16:10), по-моему он к нам еще не присоединился. И тогда я могу предоставить слово кандидату юридических наук, Зинаиде Столяровой из академии управления МВД с докладом: “тенденция и перспектива развития медийного законодательства”.

 

Михаил Федотов

Юрий Михайлович, Зинаида Николаевна предупредила наших организаторов, что она, к сожалению, не сможет сейчас выступать.

 

Батурин Юрий Михайлович

Вот, а ты меня не предупредил. Ну ладно, хорошо. Может быть, Дмитрий Ткаченко также поступил?

 

Михаил Федотов

Нет, у нас следующим Куликова Светлана Анатольевна, а она здесь, я ее видел.

 

Батурин Юрий Михайлович

А, она здесь. Хорошо, хорошо.

 

Михаил Федотов

Тогда, Юрий Михайлович, предоставляйте пожалуйста слово Светлане Анатольевне.

 

Батурин Юрий Михайлович

Светлана Анатольевна, я с большим удовольствием могу предоставить слово на кафедре для вас, прошу, ваш доклад.

 

Куликова Светлана

Спасибо большое, уважаемые коллеги. Хотелось бы сказать, конечно о том, что закон “О средствах массовой информации”, юбилей которого мы сегодня празднуем, сыграл большую роль для конституционного права Российской Федерации, потому что именно формулировка этого закона “о свободе массовой информации” вошла в конституцию в части пятой статьи 29. Опубликованная стенограмма конституционного совещания, где участники конституционного совещания разные формулировки пробовали на вкус и думали как закрепить.

 

В частности, там есть выступление Михаила Александровича Федотова, депутаты и участники же хотели написать “свободу печати” или “свободу средств массовой информации”, а Михаил Александрович тогда, в 93 году объяснял им, что “не надо писать свободу средств массовой информации, потому что средства массовой информации - это форма распространения информации, а конституция должна закреплять свободу и формы, и содержания”. Участники его послушались и закрепили эту уникальную в конституционном праве формулировку. В этом смысле наша конституция действительно содержит формулировку, которая дает проброс вперед и гораздо лучше, чем в других конституциях. И за эту, такую, авторскую формулировку, конечно, спасибо большое автору закона “О средствах массовой информации”. И в этом смысле, эта формулировка не устарела, потому что она говорит о свободе массовой информации, независимо от формы, независимо от пространства ее распространения: является это традиционным СМИ или это является интернет-пространством.

 

Но, в то же время, если заглянуть в 90е годы, то чего не хватает мне, например, сейчас в нашей конституции  - это такого конституционного определения, миссии СМИ и каких-то еще, может быть, дополнительных гарантий, которые присутствуют в некоторых других конституциях. Например, моя любимая формулировка - это формулировка статьи 93 конституции Швейцарии, где говориться о том, что радио, телевидение содействует образованию, культурному развитию, свободному формированию мнений и развлечению, учитывает особенности страны, потребности кантонов, достоверно представляет события и соразмерно выражает многообразие взглядов. Тем самым, на конституционном уровне обозначены все направления деятельности СМИ и их высокая социальная миссия, с одной стороны. А с другой стороны, опираясь на эту конституционную формулировку, СМИ могут и защищаться от государства или предъявлять ему определенные требования, чтобы оно создавало им определенные условия для такой вот высокой миссии.

 

В силу своих научных интересов, я периодически провожу мониторинг соблюдения гарантий СМИ, свободу массовой информации и прав журналистов. Но из года в год, с одной стороны, видно определенные повторяющиеся сложившиеся инструментарии нарушения свободы массовой информации, но и появление каких-то новых. Например, если мы говорим о 2021-ом годе, то здесь мы должны будем сказать, что начало года отметилось тем, что происходили задержания, избиения журналистов, освещавших несогласованные массовые мероприятия, проходившие в начале 21-го года. Далее достаточно традиционное - это административное силовое давление на редакторов и журналистов: когда закрываются независимые сайты, когда изымаются тиражи изданий, когда увольняются редакторы, возбуждаются уголовные дела в отношении журналистов и редакторов, что вызывает определенную реакцию в журналистском сообществе, выступают союзы журналистов в защиту своих журналистов, и журналистское сообщество считает подобные обвинения надуманными и редакторов, пострадавших муниципальных газет пострадавшими за острые публикации.

 

Но, к сожалению, из года в год, фиксируется достаточно много нападений на журналистов с целью воспрепятствования их профессиональной деятельности и угроз со стороны потенциальных героев публикации, заинтересованных в том, чтобы эта информация не была распространена. Надо сказать, что такая информация приходит с совершенно разных городов нашей страны и, к сожалению, эта практика продолжается, в связи с чем, конечно, я бы со своей стороны очень поддержала бы то предложение, которое сегодня высказала Татьяна Николаевна Москалькова о том, что необходимо пересмотреть статьи как уголовного кодекса, так и кодекса об административных правонарушениях, в части уточнения ответственности за ущемление свободы массовой информации и за нарушение прав журналистов.

Кроме того, необходимо отметить, что отдельная ситуация у нас складывается со СМИ, журналистами, признанными выполняющими функции иностранных агентов. Признание СМИ иностранным агентом серьезно отражается на его деятельности, усложняет его взаимодействие с Российскими органами государственной власти, должностными лицами. Специалисты в разных отраслях боятся давать комментарии таким изданиям, рекламодатель прекращает с ними сотрудничество, редакция вынуждена маркировать свой контент. Те, кто цитирует СМИ-иноагента также должны маркировать свой контент. И ответственность за нарушение требований законодательства о СМИ-иноагентах предполагает большие штрафы, уголовное преследование редакторов таких СМИ и журналистов-иноагентов, если они нарушают это законодательство.

 

В настоящее время в реестре СМИ, выполняющих функции иностранных агентов, который ведется министерством юстиции, значится 103 записи. Закон был принят в 2017-ом году, и только 17 были включены с 2017-го по 2020-ый год, а 86 в 2021-ом. То есть именно этот год как раз стал ключевым для применения данного законодательства.

 

Ну и нами анализировались законы, которые приняты в других странах: Соединенные Штаты Америки, Венгрия, Израиль, Австралия. В общем-то, надо сказать, что Российское законодательство несколько отличается, в частности, указание на иностранное финансирование не содержит размера получаемых сумм и процентной доли финансовой деятельности организации. Отсутствие такого финансового порога приводит к тому, что даже незначительная сумма, полученная из-за рубежа может привести к статусу иностранного агента. Отсутствует процедура выхода из статуса иноагента. В зарубежном законодательстве утрата статуса иноагента связана либо с тем, что разрываются отношения с принципалом, то есть лицом, заинтересованным в распространении такой информации, либо снижается сумма финансирования. И если она понижается до порогового значения, значит, СМИ перестает быть иностранным агентом.

 

У нас, поскольку не установлена необходимость связи с принципалом и не установлена вот эта сумма определенная, то утрата, выход из статуса иноагента почти невозможен. И на практике несколько СМИ, получивших статус иноагента, ликвидировались. Вопрос о том, что делать журналистам, другим физ лицам, получившим такой статус, остается открытым. Опасность законодательства о СМИ-иноагентах и вообще об иноагентах в том, что правозащитные организации, защищающие свободу массовой информации, права журналистов, также признаются иноагентами. Это затрудняет защиту ими свободы и комплекса прав.

 

Когда я задавала вопрос об органе, который должен защищать свободу массовой информации, возможно, действительно трудно ответить на этот вопрос. Сейчас получается, что права журналистов защищают уполномоченный по правам человека, сейчас есть отдельный раздел, который посвящен именно защите прав журналистов, уже последние два года такой раздел присутствует, что, конечно, необходимо приветствовать. Конечно, это созданные определенные комитеты в общественной палате, общенародный российский фронт занимается, есть отдельные правозащитные организации, которые сейчас признаны иностранными агентами. Однако это все-таки фрагментарная работа, допустим тот же общенародный российский фронт создал замечательную карту нарушений прав журналистов, они повесили ее два года назад, но вот она в том состоянии и висит, то есть она не обновляется.

 

Поэтому я не буду спорить и ратовать за создание такого органа, я согласна, конечно, Юрий Михайлович прав, что он должен вырасти. Ну вот когда он вырастет, и как, здесь об этом говорить сложно. А в целом, мы вынуждены сказать, что гарантия свободы массовой информации и гарантии прав журналистов, к сожалению, нарушаются.  Нельзя сказать, что они соблюдаются в полной мере. И, в общем-то, все эти проблемы, которые касаются журналиста в традиционных СМИ, они тут же переносятся и на электронную среду: на сетевые издания или на блогеров, на, допустим, тех, кто ведет аккаунты в социальных сетях, такие, общественно значимые. Блогеры совершенно у нас оказались вне закона.

 

С 2014 по 2017 год действовала статья в законе об информации и информационных технологиях о защите информации, которая предусматривала большое количество обязанностей блогеров, все её критиковали. Ну и затем убрали эту статью. В результате, сейчас блогеры оказываются не защищены, у них нет таких гарантий, которые предоставляет закон о СМИ журналистам. Блогеры - это, получается, обычные физические лица, и, тем самым, закон никак не учитывает, что они они тоже выполняют определенную социально значимую функцию, распространяя какую-то важную информацию и способствуя обмену мнениями среди граждан. И поэтому они тоже могли бы пользоваться какой-то такой защитой. Ну, я наверное, на этом закончила и буду рада ответить на вопросы, если они будут.

 

Юрий Батурин

Спасибо, большое спасибо. Пожалуйста, вопросы, коллеги, к Светлане Анатольевне.

 

Андрей Шитов

Можно, добрый день, Андрей Шитов из ТАСС, еще раз. Во-первых, спасибо, опять же, за интересный доклад. Во-вторых, я хотел задать вам вопрос, я извиняюсь, Александра Гамильтона. В Америке, как вы знаете, есть первая поправка к конституции, которая все это и защищает. Но при этом, когда я однажды говорил, мне повезло, с таким великим юристом американским, Антонином Скалиа, который был членом Верховного Суда, вот он мне сказал: “Старик, да у вас, в вашей советской конституции было прав написано больше, чем у нас. Дело вообще не в этом. Конституция сильна не этим. Конституция сильна своим первоначальным значением слова “конституция” - устройство. Должно быть разделение властей - сдержки и противовесы - реальное, во-первых, а во-вторых, географические сдержки и противовесы в виде центров и регионов, реальные права регионов”. То есть это тоже можно оформить как комментарий, как вопрос, то есть как бы вы отреагировали, что “да не важны эти закон о печати, билль о правах, важно другое”.

 

А вопрос Гамильтона, который я хотел вам переадресовать, я про него не знал. Я недавно писал, 230 лет было Биллю о правах. И, оказывается, Гамильтон, когда они все это обсуждали, сказал: “ребят, вы о чем? Какая нафиг свобода средств массовой информации? Я понимаю, что такое свобода собственника, это да. А свобода собственности (а любое издание кому-то принадлежит) - это нонсенс” - сказал человек, который был отцом-основателем США и на тот момент министром финансов в администрации Джорджа Вашингтона. Как бы вы ответили на это возражение с позиции сегодняшнего дня? Спасибо.

 

Светлана Куликова

С позиции сегодняшнего дня, конечно, свобода предполагает, что есть много разных собственников и собственники преследуют свои интересы, а СМИ выражает их интересы. Но все вместе они выражают интересы общества, это должна быть плюралистическая информация. Различные партии, различные идеологии также должны получать возможность выговориться. Социальная информация, которая значима для граждан не цензурируется, граждане не получают такой информации. Понятно, что абсолютной свободы слова и свободы массовой информации быть не может, ограничения есть. Они установлены и в Конституции, и в законе “О средствах массовой информации”. Но, тем не менее, достаточно широкое поле и разнообразие точек зрения - это и есть свобода массовой информации.

 

Юрий Батурин

Спасибо, Светлана Анатольевна. Андрей Константинович, я бы позволил себе короткую реплику тоже.

 

Андрей Шитов

Я буду очень вам признателен.

 

Батурин Юрий Михайлович

Конечно, свобода средств массовой информации, то есть свобода собственности - это глупость, я абсолютно с этим согласен. Это то самое, что объяснял Михаил Александрович членам конституционного совещания, когда обсуждалась статья 29-ая. Но я должен сказать, не в обиду вам, но 100% журналистов (я еще не видел ни одного, кроме себя), все говорят “свобода средств массовой информации”, и, при этом, редкий-редкий журналист вообще когда-либо открывал закон “О средствах массовой информации”. Вот это есть такое: мы не думаем о словах, о смысле слов. На факультете журналистики даже читается курс целый: “свобода средств массовой информации”. Я как-то попытался сказать, что так говорить совершенно неправильно, но так бы меня (3:34:26), так и до сих пор читается. Поэтому свобода средств массовой информации - это в кругу журналистов, а мы с Михаилом Александровичем и собравшиеся здесь все-таки понимаем, что речь идет о свободе массовой информации, а не средств массовой информации.

 

Андрей Шитов

Юрий Михайлович, а вы можете прокомментировать тоже кратко и тезис Скалиа, что важно не что у тебя в законе написано, а важно, чтобы у тебя были сдержки и противовесы.

 

Батурин Юрий Михайлович

Ну, я не могу с ним во всем согласиться, я соглашусь с ним только в том, что письменному тексту закона обычно придается большее значение, чем того стоит. Именно из-за того, что каждое слово тот, кто писал, понимает и не тот, кто читает, и не тот, кто применяет. Именно из-за этого требуется толкование к закону. Герменевтика, говоря философским языком. Гермеса же посылали боги объяснять людям свои веления, он им передавал. Но, поскольку, он передавал непонятно, они расспрашивали, и он им комментировал, что это значит, толковал. Отсюда герменевтика и появилась. А у юристов это называется “толкование”. Поэтому без толкования не стоит переоценивать сам этот текст, с этим я согласен. Но не будем отнимать время у Светланы Анатольевны, потому что еще вопросы к ней могут быть.

 

Андрей Шитов

Спасибо огромное.

 

Михаил Федотов

Юрий Михайлович, я предлагаю двигаться дальше.

 

Юрий Батурин

Хорошо, давайте двигаться дальше. Тогда я рад предоставить слово Евгении Сергеевной Крюковой, юридический факультет МГУ им. Ломоносова, кандидату юридических наук, “некоторые коллизионные аспекты взаимодействия участников судопроизводства со СМИ”.

 

Михаил Федотов

Я дополню, что Евгения Сергеевна является директором центра “право и СМИ”.

 

Юрий Батурин
Да, извините, извините, я не добавил, что директор центра “право и СМИ”.

 

Евгения Крюкова

Здравствуйте, дорогие коллеги. Я вас поздравляю с наступающим юбилеем закона “О СМИ”. Большая честь сегодня всех видеть и выступать среди такого хорошего сообщества, видеть своих друзей по духу, по любви к массовой информации и медиа пространству.

 

Если позволите, я пару слов скажу про наш центр, право и СМИ. Этот центр создан буквально чуть больше года назад на юридическом факультете МГУ. Это некая коллаборация юристов и журналистов, от студентов начиная, профессорами заканчивая. Все мы, и с юридического факультета, и с факультета журналистики общаемся и пытаемся на своем маленьком уровне разрешать глобальные проблемы медиа права и развивать медиа право. С вашего позволения, я в чате чуть позже напишу наши контакты, в силу того, что мы всегда будем рады помочь развить любое направление меда права, которое вы считаете нужным. У нас много активных ребят, которые не знают чем себя занять, поэтому можно давать целенаправленные задания, указания какие темы в сфере медиа надо развивать.

 

Мое выступление будет несколько практикоориентированное, приближенное к прикладным проблемам, в силу того, что я занимаюсь адвокатской деятельностью и сама по себе криминалист, кафедра криминалистики МГУ. Но в силу того, что я и член союза журналистов России и пишу, отчасти, то хочется обратить внимание на некоторые вопросы, которые возникают в нашем медиа пространстве и которые, как мне кажется, мало обсуждаются, а то и вообще не обсуждаются.

Первый вопрос - вопрос взаимодействия участников судопроизводства со средствами массовой информации и новыми медиа. Это взаимодействие осуществляется у нас во всех видах судопроизводства, на всех стадиях судопроизводства, но в разных форматах, условия этого взаимодействия всегда тоже разные. Оставляю за рамками своего выступления понятие взаимодействия, понятие “участник судопроизводства”, что все тоже дискуссионное отчасти. Я же хочу остановиться на моменте самого сущностного понимания взаимодействия сегодняшнего дня, которое не равно сотрудничеству и не всегда воспринимается как сотрудничество юристов и журналистов, участников судопроизводства с медиа, а зачастую бывает в формате конкуренции за внимание прессы: когда каждая из сторон судопроизводства пытается тянуть одеяло на себя и с разных положительных сторон демонстрировать свою позицию по какому-либо делу, дебатам, случаю какому-то.

 

 То есть здесь всегда вопрос сложный: как это взаимодействие понимать, толковать и как с одной стороны, не допускать ограничения конкуренции и отстаивать свободу слова, а с другой стороны, этой свободой слова не злоупотреблять с экранов телевизора, а то и новых медиа.

 

Мы стали задаваться вопросом: “существуют ли общие правила взаимодействия участников судопроизводства со СМИ и новыми медиа?”. Вопрос вроде кажется простым, но, в реальности, таким простым не оказался. С одной стороны, когда мы говорим о профессиональных участниках судопроизводства, здесь вопрос более-менее решен: это суд, прокурор, следователь, адвокат. И в отношении их существуют четкие правила их взаимодействия со СМИ: есть и специальный закон “Об обеспечении доступа к информации о деятельности судов Российской Федерации”, и приказ генеральной прокуратуры “О взаимодействии органов прокуратуры со СМИ”, и рекомендации федеральной палаты адвокатов по взаимодействию со СМИ, и различные кодексы этики судейский, адвокатский, сотрудников органов внутренних дел. Ну и, безусловно, наш юбиляр - закон “О средствах массовой информации” тоже имеет место быть и здесь.

 

Но когда вопрос возникает об остальных участниках процесса, то ситуация значительно усложняется. А к остальным участникам процесса, мы, в данной ситуации, относим и свидетелей, и специалистов, и экспертов, и переводчиков, и педагогов, и психологов, и даже понятых, которые принимают участие в судопроизводстве, зачастую дают показание, зачастую выполняют активную роль и нередко выступают в СМИ со своей собственной позиции, разглашая материалы дела, рассказывая на какой стороне он выступал, по чьему ходатайству вызывался и так далее. И в этой ситуации у нас возникает некий правовой пробел, связанный с теми правилами, которые могли бы регулировать поведение участников процесса перед камерой в СМИ, ну и тем более, новыми СМИ, новыми медиа, блогерами. В силу того, что здесь блогерская тема создает большую актуальность этой проблемы, в силу того, что последнее время блогеры очень часто сопровождают судебные процессы, показывают как разрешается дело, не понимая на самом деле, что можно говорить, что нельзя говорить, что является тайной, закрытой информацией.

И здесь мы возвращаемся к вопросу уже, наверное, классическому  о медиаграмотности и юридической грамотности населения, в силу того, что это непрофессиональные участники, люди, которые не обладают юридическими знаниями и журналистскими знаниями и не понимают, что и как можно сообщать на камеру: будь то камера телефона или большая камера хорошего телевизионного канала. На наш взгляд, такие правила должны быть установлены, может быть не в силу каких-то запретов и четких норм, но определенные правила “делового оборота” и общения всех участников процесса с журналистами, с источниками массовой информации и блогерами, должны быть установлены. Возможно это должны быть какие-то правила, рекомендации и запреты, например на недопустимость использования фотографий жертв преступлений, которые берут из социальных сетей, страниц тех людей, которые стали жертвами преступлений. Возможно, это установление недопустимости разглашения различных тайн и оскорбительных высказываний применительно к широкому спектру участников процесса и, с некой расшифровкой и толкованием, что, все-таки, эти люди тоже могут быть привлечены к юридической ответственности.

 

Ну и в целом, вокруг судебных процессов сейчас нередко создается информационный фон. И опытные пиарщики, и журналисты становятся уже неотъемлемой частью судебного процесса , громких судебных процессов, резонансных дел, в том числе и скандальных разбирательств, когда дело сопровождают не только профессионал-юрист, но и профессионал-пиарщик и журналист. И, с одной стороны, это хорошо, это гласность, открытость и больше информации. Но с другой стороны, это огромные риски разглашения информации, раскрытия тайн частной жизни, персональных данных и так далее. Поэтому здесь мы снова возвращаемся к тому самому классическому вопросу баланса частного и публичного интереса, но уже несколько с другой стороны. Плюс ко всему, сейчас можно видеть на примере взаимодействия блогеров и медийных персон, знаменитостей, участников судебных процессов и их подписчиков в контексте социальных сетей, их взаимодействие и некое отражение на их приверженность, лояльность и, в конечном итоге, доверие к информации.

 

То есть этот вопрос, который достаточно популярен в зарубежной литературе, в том числе и по media law, медиа праву, в нашей литературе он редко когда раскрывается. В силу того, что современные блогеры и видеоблогеры практически постоянно на связи со своими подписчиками, со своей аудиторией, они с ней взаимодействуют, они с ней общаются, люди им доверяют, и, считается, что это истина в последней инстанции и та позиция, которую он высказывает - это на самом деле именно так, как судебный процесс или какой-то переговорный процесс должен разрешится. И в большей части, это связано как раз с медийными персонами, теми людьми, у которых достаточно большое количество зрителей, наблюдателей, которые берут ту позицию, которую рассказывает их любимый блогер или знаменитость. И в этой связи возникает некий диссонанс между традиционными СМИ и СМИ новыми. Когда традиционные СМИ придерживаются позиции и закона, и чёткой проверки информации, которую дают, а новые СМИ имеют большую неосторожность предоставления этой информации. С другой стороны, более современные медиа ведут более откровенный диалог со своими зрителями, со своими подписчиками.

 

Поэтому, с нашей точки зрения, необходимо рассматривать новые эти взаимоотношения и взаимодействия, устанавливать правила и рекомендации для широкого круга участников процесса. Спасибо большое, не всё успела.

Юрий Батурин

Спасибо, пожалуйста, вопросы к Евгении Сергеевне.

 

Крюкова Евгения

Я еще остаюсь здесь и буду рада ответить на вопросы в чате в случае, если они возникнут, спасибо.

 

Юрий Батурин
Хорошо, у нас появился Астамур Анатольевич Тедеев. Астамур Анатольевич, прежде, чем предоставить вам слово, я хочу попрощаться с вами, потому что я сейчас вынужден буду уйти на ученый совет, на котором мне надо отчитываться, я не могу его пропустить. Я очень сожалею, что не услышу ваш доклад, но надеюсь, что в наших беседах вы меня посвятите. Перед тем, как я уйду, друзья мои, я хотел бы исправить одну некорректность начальной части нашей конференции, когда нас приветствовали и словили Михаила Александровича Федотова, который до 30-ой конференции ведет. Нужно все-таки признать, что не Михаил Александрович начинал эту конференцию, а начинал ее Андрей Георгиевич Рихтер. Я видел его на начальной части, сейчас не вижу. Но когда он появится, передайте ему, пожалуйста, от меня самые добрые слова.

 

Михаил Федотов

Появится, появится.

 

Батурин Юрий Михайлович

Именно Андрей Георгиевич Рихтер придумал эту конференцию и лет 7-8, а может даже 10 собирал на факультете журналистики МГУ. И формат этих конференций был совершенно другим. Мы садились, человек 10, каждый рассказывал о том, что, с его точки зрения, важного происходит в СМИ и на что сейчас надо обратить внимание, велась запись. Андрей Георгиевич через неделю всем раздавал брошюрку со стенограммой страниц на 30, все, что мы там говорили. После этого мы выпивали по бокалу шампанского и поздравляли друг друга с новым годом. Но вот с тех пор формат конференций изменился, теперь она проходит два дня, официальные лица начинают приветствовать ее. Я боюсь даже думать что будет у пятидесятилетию. Но давайте все же вспомним отца-основателя Андрея Георгиевича Рихтера. Я прошу прощения, Астамур Анатольевич, я вам предоставляю слово, у меня есть еще 5 минут, я чуть-чуть вас послушаю.

 

Михаил Федотов

Но мы можем рассчитывать на то, что вы вернетесь к нам?

 

Юрий Батурин

Ну конечно можно, да.

 

Астамур Тедеев

Юрий Михайлович, Михаил Александрович, коллеги уважаемые. Огромное спасибо за возможность выступить на таком представительном форуме, огромное счастье видеть такое большое количество участников. Организаторы мне сказали, что, в силу того, что я пропустил свой слог, своё место в программе этой конференции, то по времени я могу рассчитывать на 47 минут. Но я конечно не буду так сильно злоупотреблять. У меня сегодня не доклад, a 3 реплики и попытка вывода. Правда, то, что Юрий Михайлович вначале решил немножко задержаться и меня послушать, чуть-чуть сбило меня с толку, потому что все наглые вещи, которые я хотел сказать, я надеялся что без него буду говорить их смелее.

\

Дело в том, что первая реплика, которая у меня здесь будет: “я стою на позиции необходимости отмены закона о СМИ”. Я с этим припёрся на эту замечательную конференцию. Конечно, если бы она проходила в очном формате, я бы не посмел. Но дистанционный формат среди прочих других возможностей открывает еще возможность большой личной неприкосновенности какое-то время. Собственные компьютеры и ноутбуки вы ломать не будете, чтобы кидать в меня тяжёлые предметы.  Почему я считаю, что этот закон нужно отменить? Я считаю, что в современных условиях, а потихонечку мы приходим к тому моменту, когда встает вопрос о трансформации информационного права как отрасли и приходит время, когда можно подумать о реорганизации, я такой не юридический термин применю: реорганизации системы информационного законодательства, его систематизации. А кодексы как институты государства и права, об информационном кодексе я заикаться не посмею, потому что мы понимаем, что в нашей стране принятие кодекса это большая политическая история, для этого необходимо либо большое государственно-правовое решение либо это должен быть градостроительный.

 

Но у нас не градостроительный. Я сейчас открывал трёхглавый закон для того, чтобы посчитать, сколько в него вносилось поправок. В той версии, которая у меня на столе лежит, 47. Правда, они все с 2010-го года начиная. В моём представлении можно подумать о том, чтобы принять трёхглавый закон горыныча нашего в новой редакции, постаравшись из него сделать общую часть информационного права, куда бы вошли и нормы касающиеся регулирования оборота массовой информации. Дополнительным аргументом является то, что основной вызов, который был при разработке закона о СМИ, трансформировался. Всё-таки, сегодня мы говорим больше не о средствах, а о самой массовой информации. Субъектный состав отношений по поводу массовой информации существенно изменился, стал менее формальным.

 

Изменилась сама суть массовой информации: в современных условиях это тенденция общеправовая, она связана и с цифровизацией, безусловно, идёт сдвиг границ. Как ветер истории, как мы помним из классиков, как ленточки мотыляет границами государств, точно так же ветер истории вольно распоряжается и с границами иными, такими, как границы публичного и частного, границы между регулируемым и не требующим регулирования. Вот у нас сегодня законодатель заговорил о необходимости строго урегулировать, сколько же на нижней полке должен в вагоне плацкартном находится житель верхней полки.

 

 Ну, если серьёзно, мы видим смещение границы между административным и уголовным регулированием противоправной деятельности, мы видим изменения форматов административного наказания и в прочих, других, областях юриспруденции мы видим некоторое сдвижение, некоторые сдвиги границ. И одна из этих границ: мы привыкли информационное право называть комплексной отраслью права. При этом, как со всеми комплексными отраслями права, мы, начиная с Сергея Сергеевича Алексеева, он когда-то заметил на одном из научных мероприятий, что при этом термин комплексность вносит свое собственное мнение, своё собственное значение. У нас огромное количество комплексных отраслей и каждая комплексная по-своему. Последние годы, применительно к информационному праву представляется скромно и в очень постановочным плане, происходит с одной стороны, переход общих вопросов информационного права, формирование на основе общих вопросов информационного права уже не комплексной, а основной отрасли права, она переходит в состав основных. Здесь костяком является трансформация прав и свобод человека, там рано или поздно придется поставить вопрос о принятии федерального конституционного закона, который бы стал приводным ремнем для того, чтобы вторая глава конституции заработала в полном объеме, получила коллизионные привязки применительно к сегодняшнему формату цифровых технологий.

 

Мы помним о том, что есть точка зрения в теории конституционного права, что федеральные конституционные законы могут приниматься только по вопросам прямо указанным в конституции. Мы также помним о том, что авторы конституции во многих своих работах указывали, что это не так, это просто ошибка. На самом деле, текст конституции позволяет принять федеральный конституционный закон и по другим вопросам. Есть определенные нюансы, но тем не менее. Так вот, в сухом остатке первый тезис. Наверное, есть смысл в условиях, когда особенная часть остаётся комплексной, наверное стоит вопрос о необходимости информационно-правовой трансформации всех отраслей действующего права, потому что информационные отношения пронизывают все отрасли. В 2008 году под руководством Михаила Александровича Федотова была сформирована рабочая группа по разработке концепций совершенствования информационного законодательства. Эта концепция была подготовлена, и, некоторые из положений этой концепции были очень удачно внедрены. Мне представляется, что назрела необходимость повторения этого трюка. Необходим системный подход, может быть на уровне специальной рабочей группы при государственной думе, может быть в каком-то другом формате, который бы на основе общих соображений и грядущих наших профессоров, специалистов, практиков, индустрии выработала системный подход к совершенствованию в цифровых условиях всего нашего законодательства, потому что она и в этой части тоже начинает резко утрачивать свой системный характер.

 

И одним из шагов здесь было бы принятие в новой редакции закона об информации и информационных технологиях и защите информации. Мы бы, в результате, получили такую лесенку. Федеральный конституционный закон, который бы занимался цифровой трансформацией прав человека, потом новый федеральный закон об информации, где бы, в том числе, были урегулированы вопросы оборота массовой информации нового формата, массовой информации среди прочих других. Дальше серия законов по системному внесению изменений в отраслевые законы. Это очень большая работа, но опыт той рабочей группы, которую возглавлял Михаил Александрович Федотов показывает, что “не так страшен черт как его малюют”. Это первый тезис.

 

Второй тезис совсем короткий. В замечательном советском фильме была фраза, когда Абдулла появлялся, его спрашивали: “чего ты появился?”, он отвечает: “стреляли”. Вот сегодня опять стреляли, сегодня говорилось о необходимости закона о налогообложении в сети интернет. Михаил Александрович Федотов не даст мне соврать: около 20 лет назад этому была посвящена половина моей кандидатской диссертации. Михаил Александрович был научным руководителем, был оппонентом официальным. Она как раз была посвящена проблемам налогообложения цифровой экономической деятельности. Поэтому я здесь хотел буквально два слова сказать. Мне представляется, что эта проблема действительно есть, она назрела. Пути её решения тоже вполне очевидны, на самом деле. Во-первых, у нас весь процесс налогообложения состоит из двух блоков: налоговое администрирование и обложение. Вот в части налогового администрирования, работа осуществляется, но речь должна идти не об отдельном законе, а о поправках в налоговый кодекс.

 

У нас есть кодифицированный акт в области налогообложения. Там есть все несущие конструкции, которые можно дополнить. В первую часть налогового кодекса, безусловно, должны быть внесены, там отдельные положения уже есть, но их нужно просто расширить. Положение, касающееся цифрового налогового контроля, причем формат контроля должен меняться, от контроля к мониторингу и от административного взаимодействия между контролирующим органом и налогоплательщиком, если хотите, к налоговому сотрудничеству. Несложно заметить, что во всём мире, там, где цифровая экономика более или менее внедряется, именно такой подход возымел действие. А вот применительно к модели налогообложения, здесь есть давно разработанная предложение, я о нём скажу. Нам представляется, что проблемы налогообложения субъектов цифровой экономики, цифровой экономической деятельности, должна осуществляться не путем внесения изменений в соответствующие налоги. 

 

Отдельные положения необходимы, ну вот есть положение о цифровом в счете фактуры, наверное цифровые декларации, наверное еще многие вопросы могут быть урегулированы во второй части кодекса. Но необходимо принятие специального налогового режима к тем, которые уже есть, как раз для субъектов цифровой экономической деятельности. Этот специальный налоговый режим позволит не ломая общую конструкцию налогообложения, для этого сегмента, для не только крупного, но и для малого, и среднего бизнеса, занимающегося экономическими отношениями в сети “интернет”, выстроить достаточно комфортное взаимодействие с контролирующими органами.

 

Я освещу очень кратко крайний тезис. Буквально на этой неделе, как мы полагаем, будут приняты новые паспорта, одобрены пленумом высшей аттестационной комиссии новые паспорта научных специальностей по юридическим наукам. Конечно, здесь я не объективен, потому что я некоторое отношение имею к их разработке, но, тем не менее, хотел бы обратить внимание, что, мы, хоть и ушли от одной специальности, но мы не проиграли, а выиграли, потому что на сегодняшний день проекты паспортов будут опубликованы и вступят в силу. Я хотел бы обратить ваше внимание, что теперь информационно правовые аспекты содержатся во всех научных специальностях по юриспруденции. Это очень важно и это отражает то значение, которое имеет регулирование информационных отношений.

 

А вывод очень простой, я его уже частично сказал. Мне бы очень хотелось, чтобы практическим результатом нашей конференции был элемент, связанный с законотворчеством, чтобы в том числе участники этой конференции смогли взаимодействовать с нашими законодателями и сделать что-то хорошее для развития нашего информационного законодательства. А то, что мы сможем, в этом я не сомневаюсь, спасибо большое.

 

Михаил Федотов

Спасибо, Астамур Анатольевич. Есть ли вопросы к Астамуру Анатольевичу? Короткие вопросы, короткие ответы.

 

Руслан Будник

Михаил Александрович, можно вопрос к Астамуру Анатольевичу?

 

Михаил Федотов

Да, пожалуйста

 

Руслан Будник
Астамур Анатольевич, вот вы сказали о налогообложении цифровой деятельности. Мы неплохо осведомлены о том, что существует целый рынок цифровых активов, как игровые артефакты. Должны ли мы выделить эти объекты, если да и можем, то каким образом? Спасибо.

 

Астамур Тедеев

Спасибо большое, очень коротко отвечу. Здесь все очень просто. Когда я говорил о специальном режиме, нужно понимать, что конструкция специального налогового режима позволяет создать режим, отличный от всей другой модели налогообложения. И там вносятся нормы, которые заменяют все или часть налогов, которые уже есть. Мне представляется, что попытки цифровые нематериальные активы рассматривать как объект налогообложения по имуществу в принципе неправильно. Потому что, я считаю, что в этой области (когда мы говорим о цифровой экономике), мы должны использовать все имеющиеся у нас, в том числе, и налоговые возможности для создания юридических преференций для этого вида деятельности. Потому что курицу, которая несет золотые яйца, можно общипывать, но только аккуратно, чтобы не свернуть ей голову. И поэтому, именно специальный налоговый режим позволит, в том числе, вопросы поимущественные, касающиеся цифровых имущественных активов, операции с ними вывести в разряд необлагаемых налогообложением. Как раз специальный налоговый режим - это удобная и отработанная в налоговом законодательстве конструкция для этого. Спасибо.

 

Руслан Будник

Спасибо большое, позиция понятна. Будем использовать вот такой взгляд в наших исследованиях, спасибо.

 

Михаил Федотов

Спасибо, коллеги. Идем дальше. Сергей Аркадьевич Карпов по нашей программе, к сожалению он не смог принять участие непосредственно и поэтому прислал нам видеозапись своего выступления. Пожалуйста.

 

Сергей Карпов

Уважаемый Михаил Александрович, уважаемые участники, хочу поздравить Вас с началом юбилейной международной конференции “Три десятилетия российского медийного законодательства” и поделиться тенденциями развития законодательства об информации в Центральной Азии, с учетом, конечно, развития стандартов. За последние 30 лет, с момента Виндхукской декларации и 29 летия Алма-Атинской декларации в развитии независимых плюралистических СМИ в Азии, был выработан ряд международных стандартов содействия свободе выражения и свободе печати. Виндхукская декларация 91 года для стран Африки, а вслед за ней Алма-Атинская декларация для стран Азии и Тихого океана 92 года и ряд других деклараций, предложили замену устаревших законов о СМИ, в соответствии с новыми реалиями, принять законы о свободе информации. Все они ссылались на Всеобщую декларацию прав человека и её 19 статью: “Каждый человек имеет право на свободу убеждений и свободное их выражение” - это право включает в себя свободу искать, получать и распространять информацию и идеи любыми средствами, независимо от государственных границ.

 

В 2003 году была принята Декларация Принципов на всемирной встрече на высшем уровне по вопросам информационного общества в Женеве. Продвигающие принципы применения ИКТ в целях развития, обеспечения каждому возможность иметь свободный и равноправный доступ к информации, признанию принципа общественного достояния, признанию доступности информации, находящейся в ведении государственных органов и защитой от незаконного присвоения, поощрения развития разнообразных форм средств информации и необходимости сокращения диспропорций в развитии и доступа к технологиям инфраструктуры. Новые международные инструменты, оценки развития законодательства, появились в 2008 году. Это инструменты сбора применения точных данных. В этом подходе не выстраиваются рейтинги между странами, но сравнивается развитие СМИ внутри самих стран, определяется уровень развития законодательства, плюрализма, намечаются пробелы в развитии потенциала и совершенствовании доступа к инфраструктуре медийного производства и вещания.

 

Один из первых инструментов - это показатели развития средств информации (ПРСИ). Они включают 5 разделов, первый из которых посвящен регулятивной среде, способствующей свободе и независимости средств информации. История такова: страны Центральной Азии (Казахстан, Кыргызстан, Таджикистан и Узбекистан) многое позаимствовали из медийного законодательства РФ. За последние 30 лет предпринимались различные попытки его совершенствования. В конечном счете, приводящие к увеличению громоздкости законодательно-правовой базы. В Казахстане не момент инициации Закона о доступе к информации в 2007 году было примерно 100 тысяч нормативно-правовых актов. Сегодня уже более 200 тысяч документов. Это повлияло на свободу печати и средств информации. Громоздкость привела к ухудшению как доступа граждан к средствам информации, так и, в целом, к сокращению уровня свободы слова. За регулированность сектора информации, в законодательствах стран Центральной Азии, регламентированность и накладываемые государством  ограничения на СМИ и журналистов оцениваются как негативная тенденция, которая продолжалась до конца 21 года. Конечно, есть и позитивные сдвиги. Начиная с 2010 года неправительственные медийные организации Казахстана, Кыргызстана и Таджикистана продолжают попытки совершенствования информационного законодательства. После выборов в 2021 году в этих странах наметились сдвиги. В Таджикистане обсуждается новый Информационный кодекс, который объединяет в себе все сферы информации и коммуникации, учитывает международные стандарты создания строгих законов об информации, с учетом полномочий, процедур запроса, исключений и реализаций. В Кыргызстане обсуждается новый законопроект о доступе к информации в ответ на принцип гильотины - “скороспешно принятый закон о защите от недостоверной ложной информации”, предложенный депутатами Жогорку Кенеша  парламента 28 июля 2021 года. В казахстане в ответ на критику зарегулированности предприняты усилия по продвижению саморегулирования СМИ, и впервые в пространстве независимых государств проведены исследования по уровню безопасности журналистов, подержанные ЮНЕСКО и охватывающие 2020 год. В Казахстане начато формирование сообщества медиа юристов, содействующих плану действий ООН по обеспечению безопасности журналистов и решению проблемы безнаказанности. Кроме того, они продвигают Робацкий план действий и 34 поправку в план действий по проблеме языка вражды и 34 поправку международного пакта о гражданских и политических правах.

 

В Кыргызстане запущены исследования на основе показателей ЮНЕСКО по развитию средств информации, буквально вот несколько дней назад был заключен контракт и запущена работа с ассоциацией коммуникаторов Кыргызстана. Будет участие многостороннего консультативного совета, где заинтересованные стороны от СМИ, ВУЗов, организаций гражданского общества и системы ООН принимают участие в обсуждении процесса и методологии исследования показателей. Мероприятие запланировано на 18 января 2022 года. Хочется сказать о том, что фонд развития меда в Казахстане, называемый “меда домотукуры” (4.14.27) совместно с группой исследователей, представленных медиа юристами и организациями гражданского общества, министерством информации, общественного развития и ряда заинтересованных организаций, также будет исследовать уровень развития средств массовой информации в Казахстане на основе показателей развития СМИ ЮНЕСКО.

 

Международная программа развития коммуникаций (МПРК) поддержала проект Казахстанской ассоциации интернета по применению показателей универсальности интернета,основанных на принципах “подук”. Эти принципы призывают к созданию интернета, основанного на правах человека (П), О - открытого, Д - доступного для всех, опирающегося на участие всех (У) и управление многими заинтересованными сторонами, К - контекстуально-инклюзивный подход в отношении женщин и уязвимых групп.

 

Презентация Казахстанского проекта с участием штаб-квартиры ЮНЕСКО и Московского института информационных технологий в образовании (ИИТО) прошла 25 ноября 2021 года. Должен отметить, что все эти усилия вписываются в мировые тенденции по развитию средств информации, все больше стран принимают законы о праве на информацию, совместимые с международными стандартами. Формируются глобальные и локальные коалиции, формируется поддержка гражданского общества, независимой журналистики.

 

Подводя итоги, считаю, что 2021 год стал переломным в формировании политик, опирающихся на данные. Показатели учитывают гендерную проблематику СМИ, безопасность журналистов, жизнеспособность средств информации, всеобщность права на информацию и универсальность интернета. Цели устойчивого развития, сформулированные государствами-членами ООН в 2015 году, дали определенные инструменты в отношении общественного доступа к информации. Задача ЦУ-1610 - общественный доступ к информации - ее показатели 1610-1 и 1610-2, собираемые институтом статистики ЮНЕСКО дают мощный импульс формирования законодательства, основанного на данных и совершенствовании развития средств информации. Спасибо вам за внимание.

 

Михаил Федотов

Спасибо, мы с вами сейчас услышали выступление программного специалиста из Казахстана. Господин Карпов работает в кластерном бюро ЮНЕСКО в Алмате. Это кластерное бюро распространяет свою компетенцию на Казахстан, Кыргызстан, Таджикистан и Узбекистан, именно с этим связана и тематика выступления господина Карпова. Теперь я предоставляю слово Наталье Николаевне Ковалевой, которая у нас возглавляет кафедру информационного права и цифровых технологий Саратовской Государственной Юридической академии, доктор юридических наук, профессор. Пожалуйста, Наталья Николаевна.

 

Наталья Ковалева

Здравствуйте, уважаемые коллеги, очень рада вас всех приветствовать, благодарю за возможность выступить на замечательном форуме. Я позволю себе немного продолжить некоторые моменты, которые прозвучали в прошлых докладах и, непосредственно, перед моим. Потому что я в своём докладе хотела немножко осветить тенденцию развития телекоммуникаций, как раз на основе применения инструментов society 5.0 и цели ООН в области устойчивого развития, как раз стратегии, которую упоминал предыдущий докладчик. Впервые понятие society 5.0 использовано было в пятом базовом плане развития науки и техники правительством Японии на период 2016-2021 годов. Важный акцент здесь делался не на автономном развитии отрасли, на информационно-коммуникационной технологии, а на изменении всего контекста жизни общества включением технологий во все сферы деятельности человека посредством использования интернета. Япония определила society 5.0 как раз как ориентированное на человека общество высокой степени интеграции в киберпространство, физического пространства и способствующее экономическому развитию и решению социальных проблем. То есть цель концепции - счастье, свобода. Причём, не просто свобода от вмешательства извне (то, что иногда называют негативной свободой), а состояние, в котором человек может активно выбирать, исходя из его индивидуальных ценностей, природу технологических влияний, в которых он стремится достичь своего счастья.

 

Кроме прочего, в этой концепции лежит идея ориентированности на человека, согласно которой использование искусственного интеллекта не должно нарушать основных прав человека, гарантированных конституцией государства и международными нормами. Использование ключевых принципов этой концепции является достоинство, разнообразие, инклюзивность, устойчивость (4.20.00 ничего не понял). То есть, внедрение искусственного интеллекта должно поощряться с одной стороны, но при этом, с помощью создания образовательной среды, и, в том числе, поддержки средства массовой информации, использование в процессе творческой иной профессиональной деятельности и просветительской работы. Но с другой стороны, должен быть урегулирован вопрос ответственности лиц, которые предоставляют, разрабатывают, используют искусственный интеллект. А как раз сейчас, и в средствах массовой информации (в том числе социальных сетях), эти технологии активно применяются и приводят к различным эффектам, очень часто не урегулированным правом.

 

Это одна сторона. А с другой стороны, второй тезис, который мне хотелось бы обозначить - концепция развития, разработанная в рамках концепции устойчивого развития, сформулировала 17 основных целей, наверняка о них знаете. В том числе, речь идёт об экономических целях, обеспечении здорового образа жизни, гендерного равенства, всеобщего доступа не только к современным источникам энергии, но общего доступа к современным технологиям, в том числе с использованием средств массовой информации. В повестке дня в области развития на период 2030 года, ООН ссылается на международное обязательство по правам человека неоднократно, и прямо подчеркивает, что справедливость, равенство и недискриминация неравных возможностей возможны только при условии развития данных технологий. Обозначают, что к 2030 году все мужчины и женщины, малоимущие и уязвимые должны иметь равные права на использование соответствующих информационных и телекоммуникационных технологий и искусственного интеллекта.

 

Так вот, в докладе о целях устойчивого развития ООН в 2020 году, было продемонстрировано, что, в низкоразвитых странах интернет используют менее ⅕, в беднейших странах дистанционное обучение недоступно, особенно в условиях борьбы с пандемией, при этом развитие технологий ведет к увеличению кибербуллинга в отношении не только детей, но и приводит к увеличению нападок на журналистов в сети, особенно на журналистов-женщин. То есть, речь идет о том, что в этой сфере устойчивое развитие пока еще недостаточно достигнуто. Например, в Германии национальная стратегия устойчивого развития полностью согласована с целями устойчивого развития ООН. В Швеции принято сообщение правительства в политике глобального развития в реализации повестки дня на период до 2030 года. В Китае принят национальный план по реализации данной повестки дня за устойчивое развитие. В некоторых странах осуществляется мониторинг, а вот в рамках Евросоюза ведётся работа по реализации концепций индустрии 5.0 на создание более устойчивой, оптимистичной, ориентированной на человека индустрии в условиях цифровизации. Здесь нужно понимать, что эти понятия и близки: общество 5.0 и индустрия 5.0, но всё же не идентичны. Телекоммуникациям, в данном случае, придается особая роль и значение для достижения целей устойчивого развития. Разработка концепции, либо стратегии в России, в которой будет акцент на развитие телекоммуникаций в условиях новых целей индустрии 5.0 или общества 5.0 - это кому как больше нравится.

 

Вкратце, на этом мне хотелось бы сделать акцент, в том числе, и на том, что искусственное применение искусственного интеллекта и больших данных действительно меняют полностью подходы в законах распространения массовой информации, как в социологических, так и в правовых. В этой связи, реформирование законодательства становится всё более актуальным и, поэтому, мне тоже хотелось бы поддержать идею Астамура Анатольевича по поводу существенного реформирования на стыке средств массовой информации и современных технологий, которые полностью меняют, реформируют наше представление о мире фактически. Спасибо за внимание.

 

Михаил Федотов

Спасибо, Наталья Николаевна, я с вами полностью согласен, что это действительно актуальная задача и, надеюсь, в моем докладе вы тоже увидите отзвук этих идей. Сейчас я хочу предоставить слово Виктории Сергеевне Савиной, профессору кафедры гражданского права дисциплин Российского Экономического университета им. Плеханова, доктора юридического наук. Пожалуйста.

 

Виктория Савина

Добрый день, уважаемые коллеги, спасибо, уважаемый Михаил Александрович за возможность выступить, высказаться по тем актуальным вопросам, которые рассматриваются сегодня на этой конференции. Я хотела рассказать о том, как соотносятся нормы права интеллектуальной собственности, нормы о свободе творчества, которые закреплены и в гражданском законодательстве, и в Конституции РФ, с нормами о свободе слова, теми ограничениями, которые у нас имеются на данный момент в нормах законодательства.

 

В первую очередь, нужно сказать о том, что нормы права интеллектуальной собственности, содержащиеся в части четвертой гражданского кодекса, регламентируют не только права на результаты интеллектуальной деятельности и приравненные к ним средства индивидуализации, но и содержат определенные ограничения, запреты, в том числе, обусловленные необходимостью охраны публичного порядка. Например, здесь можно вспомнить норму о фирменных наименованиях: фирменное наименование юридического лица не может содержать обозначения, которые противоречат нормам морали, принципам гуманности, общественным интересам. В отношении товарных знаков также у нас есть норма: статья 1483 закрепляет положение о том, что запрещена государственная регистрация обозначений, представляющих собой или включающих элементы, которые являются ложными, либо вводящими потребителя в заблуждение относительно товара, либо противоречат общественным интересам, принципам гуманности и морали. Вот такого рода обозначения нельзя регистрировать в качестве товарного знака

.

Вместе с тем, данные ограничения не присущи нормам авторского права. В пункте 5 статьи 1259 гражданского кодекса есть только указания на то, что авторские права не распространяются на идеи, концепции, принципы, методы, процессы, языки программирования и так далее. Это исключение из сферы авторско-правовой охраны, которое позволяет конкретизировать круг объектов, охраняемых по нормам авторского права. Это норма не исключает возможность принципиальной правовой охраны таких результатов, в соответствии с иными нормами права интеллектуальной собственности.

Кроме того, отсутствие в законодательстве явно выраженных критериев охраноспособности объекта авторского права и государственной регистрации, делает введение такого рода ограничений достаточно затруднительным.

Кроме того, следует обратить внимание на то, что авторско-правовая охрана - это охрана формы, а не содержания произведений науки, литературы и искусства.

Поэтому, само по себе, создание произведения любого содержания, даже противоречащего нормам морали и нравственности, непосредственным образом не нарушает нормы авторского права. Более того, введение определенных требований к содержанию произведения в качестве условий его правовой охраны может рассматриваться как форма цензуры, что прямо противоречит статье 29 Конституции, согласно которой каждому гарантируется свобода мысли и слова. Однако на наш взгляд, публикация произведения, публичное исполнение, доведение произведения до всеобщего сведения вполне способны противоречить принципам гуманности и морали, идти вразрез с нормами публичного права, либо частного права, в зависимости от того, какие права нарушены в результате совершения данных действий.

 

Исходя из этого, в отношении использования ряда произведений, возможно применение определенных конституционных, либо иных публично-правовых запретов. В той же статье 29 конституции содержится запрет пропаганды или агитации, возбуждающей социальную, расовую, национальную либо религиозную ненависть и вражду. И это норма далее конкретизируется в иных нормативно-правовых актах. В частности, закон “Об информации” запрещает распространение той информации, которая направлена на пропаганду войны, разжигание национальной, религиозной ненависти и иной информации, за распространение которой предусмотрена уголовная либо административная ответственность. Несмотря на наличие определённой дискуссии по вопросу соотношения интеллектуальных прав и права на информацию, на свободный доступ к информации, с моей точки зрения вот эти запреты вполне применимы и к результатам интеллектуальной деятельности, и к средствам индивидуализации. В отношении средств индивидуализации, на это прямо указывает законодатель.

 

Закон “Об информации” также оперирует термином "информация, распространение которой в российской федерации запрещено". Однако содержание этого термина раскрывается уже в целом ряде иных нормативно-правовых актов, а закон “Об информации” лишь приводит основания для включения этой информации в единый реестр запрещенной информации. К числу таких оснований, например, следует признать ту информацию, которая признана судом недопустимой к распространению на территории Российской Федерации в силу того, что имеются определенного рода запреты. Статья 15.1 закона “Об информации” также устанавливает закрытый перечень информации, доступ к которой может быть ограничен на основании решения уполномоченных органов. Имеются в виду, например, материалы с порнографическими изображениями несовершеннолетних, либо информация о способах, методах разработки, изготовления, использования наркотических средств, о способах совершения самоубийства. То есть вот такого рода изображения и текстовые материалы могут представлять собой произведения науки, литературы, искусства с точки зрения авторского права. Однако они не могут свободно использоваться, распространяться на территории Российской Федерации в силу подобных публично-правовых ограничений.

 

Тоже самое касается использования экстремистских материалов, под которыми, в соответствии с законом “О противодействии экстремистской деятельности”, признается предназначенный для обнародования документ либо информацию на иных носителях, которая призывает к осуществлению экстремистской деятельности, обосновывает, оправдывает действия фашистской партии Италии, национал-социалистической партии Германии. Вот такого рода информация, которая направлена на полное уничтожение какой-то этнической, социальной, расовой, национальной либо религиозной группы.

 

Также необходимо обратить внимание на нормы уголовного кодекса, содержащиеся в них запреты в отношении совершения публичных действий, выражающих явное неуважение к обществу, и, совершенные в целях оскорбления религиозных чувств верующих. Например, к таким действиям могут быть отнесены и публикация произведения, и публичное исполнение, доведение до всеобщего сведения.

Помимо запрета пропаганды, агитации и так далее, определённые ограничения свободы слова при создании и использовании произведений науки, литературы, искусства могут быть связаны с доступом к информации, содержание которой составляет государственную тайну, коммерческую тайну, служебную профессиональную, личную, семейную тайны. И также, это ограничения, связанные с доступом к персональным данным. Например, работодатель имеет право сохранять служебное произведение в тайне в течение 3 лет, когда произведение было предоставлено в его распоряжение, когда он получил исключительное право на данное произведение. Есть один из способов реализации воли работодателя в отношении служебного произведения.

 

Таким образом, отечественное законодательство содержит достаточно детальный перечень для установления определенных ограничений в отношении использования тех или иных произведений науки, литературы, искусства исходя из их содержания. Но указанные ограничения носят публично-правовой характер. При этом часть 4 гражданского кодекса таких ограничений не содержит в связи с тем, что их введение обусловлено, в первую очередь, содержанием произведения, а не формой произведения, которая охраняется по нормам авторского права. Вот эти аспекты я хотела осветить в своём выступлении. Спасибо за внимание, уважаемые коллеги. Если есть вопросы, готова на них ответить.

 

Михаил Федотов

Я предоставляю слово Дмитрию Геннадьевичу Ткаченко — преподавателю Московского экономического института. Пожалуйста, Дмитрий Геннадьевич… Если вы здесь, слово вам. Дмитрия Геннадьевича нет! Тогда я предоставляю слово следующему нашему докладчику — Алексею Кройтору из республики Молдова, пожалуйста, Алексей. Тоже нет?

 

Хорошо, тогда Максим Викторович Залоило — ведущий научный сотрудник отдела теории права и междисциплинарных исследований законодательства Института законодательства и сравнительного правоведения при правительстве Российской Федерации. Максим Викторович, вы с нами?

 

Мария Каткова

Максим Викторович пока не подтвердил участие. К сожалению, мы уже с ним связались… Однако, вот я видела как раз Алексея Кройтора, он подтвердил участие, могу сейчас уточнить…

 

Михаил Федотов

Да, пожалуйста. Потому что у нас сейчас запланировано еще три выступления — Кочевникова, Кройтор и Залоило. Я всегда боюсь, что у нас не хватит времени на всех докладчиков, всех когда прошу строго следовать регламенту. Но вот так, чтобы у нас ещё осталось 25 минут до конца пленарной сессии, такого ещё не видел. Это новое явление.

 

Поэтому, если, коллеги, есть желающие сейчас воспользоваться этой минуткой для того, чтобы выступить… Поделитесь своими соображениями, пожалуйста, микрофон открыт. Все устали, я понял. Давайте сделаем простую вещь — просто подождём, чуть-чуть сейчас подождём, когда наши докладчики подключатся. Вот я знаю, что другие докладчики уже заранее подключились, например, академик Саидов уже давно здесь в Zoom, он человек дисциплинированный, а не только великий учёный. Другие наши коллеги, они…

 

Акмал Саидов

Рад видеть вас, многих знакомых лиц. Мы с вами послы. У академического сообщества свои правила. Мне очень интересно, хочу поблагодарить всех организаторов и всех-всех докладчиков, с большим интересом слушаю, потому что это очень важно, чтобы обменяться новыми идеями, мыслями, это наводит на размышления, поэтому ещё раз — огромное спасибо. Я поэтому как бы… Скажите, я готов выступить.

 

Михаил Федотов

Вы выступаете в следующей сессии… я не буду отнимать у следующей сессии такого замечательного докладчика! Поэтому сейчас всё-таки дождёмся докладчиков, которые убежали, знаете, как это бывает в школе или в университете, когда учащиеся убегают с занятия.

 

Федор Кравченко

Михаил Александрович, если пауза затянулась, то я мог бы сказать банальную вещь, но мне кажется, что она уместна после предложения профессора Дедеева. Конечно, идея сейчас кодифицировать законодательство о СМИ, законодательство о информации — имеет множество плюсов с академической точки зрения. Особенно для власти.

 

Но момент неподходящий, потому что это трёхглавый закон уже давно стоглавый, новые все главы сосредоточены вокруг 15 статьи о блокировках, и сейчас они как раковая опухоль — разрастаются достаточно хаотично, часто очень противоречивы, опять, те нормы про иностранных агентов, про запреты иностранных инвестиций в СМИ, сегодня, сейчас как-то пухнут, приходится заблокировать работоспособность тех законов, куда вносятся соответствующие поправки.

 

А вот кодификация подобных норм, она создала бы, конечно, чрезвычайно стройную систему. Я вообще испытываю затруднение относительно стратегии развития законодательства в СМИ, потому что, конечно, сейчас СМИ и Закон об информации и закона о связи, и новые Медиа развиваются как-то параллельно, при том что они примерно об одном и том же. Поэтому если это прозвучало, я просто пропустил, есть какие-то стратегические подходы к тому, что могло бы стать законом о СМИ 2.0, очень ценные мысли.

 

Михаил Федотов

Мы вернемся к этой теме, она от нас никуда не уйдёт. Появился вопрос в чате… как вы… Какие вы считаете перспективы регулирования информации в гражданских правоотношениях? Пожалуйста…

 

Елена Абросимова

Давайте, может быть, это вопрос к докладчику?

 

Михаил Федотов

Это вопрос ко всем, как я понимаю.

 

Елена Абросимова

Я просто попробую это сделать. Вообще, у любого блока законодательства существует несколько разветвлений. Есть статусная часть, есть динамическая часть развития законодательства. Со статусной частью тоже не всё в порядке, если говорить об области гражданского права.

 

Как начать разбираться в СМИ, информации, редакции, учредители, журналисты, в лекциях по праву. Но вот с точки зрения… вообще, тенденция, у меня есть такой соображение, которое можно будет осветить на конференции.

 

Сейчас довольно такое, модное движение — создавать экосистемы, и вот эти экосистемы… невозможно рассматривать законодательство о СМИ отдельно или в отрыве от них, законодательство с информацией для развития цифровой экономики и гражданского права, административно-уголовной ответственности и так далее.

 

Вот для того, чтобы, мне кажется… для того, чтобы развивать СМИ, можно сделать нечто подобное, но с пониманием тех элементов, которые должны войти в законодательство о СМИ, потому что, отдельно рассматривать блок с информацией, отдельно — с интернетом, и так далее… если сделать какую-то, не знаю, схему влияния, я не знаю, как это можно назвать, и от него выстраивать концепцию развития законодательства… пока не разберёмся с актуальным, мне кажется, принятие закона о массовой информации здесь не найдут.

 

Это, понимаете, когда вытаскиваете вещь, которая всегда была дорога вам исторически, и начинаете штопать разные кусочки, проеденные молью… по времени всё это утрачено. Тогда вы понимаете, как вы можете перестроить, не кардинально. Мне кажется, в этом направлении можно думать.

 

Михаил Федотов

Спасибо! Так, я повторяю свой призыв! Дмитрий Геннадьевич Ткаченко, вы здесь? Алексей Кройтор, вы здесь?

 

Мария Каткова

Нет, его здесь нет. Алексей Кройтор, вот, как раз связался со мной, он не сможет выступить с докладом, он на судебном заседании. К сожалению. А вот Ткаченко сейчас, вот, в процессе ответа. Я как раз известила его о необходимости подключиться.

 

Михаил Федотов

А Максим Викторович?

 

Мария Каткова

Максим Викторович так и не ответил, к сожалению.

 

Михаил Федотов

Удивительно, у нас остается всего 15 минут, коллеги, для того, чтобы мы завершили эту сессию, потому что дальше у нас будет следующая запись и её будет вести уже Владимир Львович Энтин. Владимир Львович, вы с нами? Владимир Львович тоже отошёл. Сейчас мы дождёмся, когда подключается Ткаченко Дмитрий Геннадьевич.

 

Я со своей стороны хотел бы ответить Елене Антоновне по поводу гражданского оборота информации. Здесь есть одна проблема, которую надо решить, потому что на сегодняшний день у нас в гражданском кодексе информации в качестве объектов гражданских прав была когда-то, а потом ее с криком “Долой-долой!” и “Да здравствует четвертая часть Гражданского кодекса” — информацию выкинули, и теперь у нас информация только в виде ноу-хау, это совсем другое.

 

Елена Абросимова

Ну это давнее наше не финальное обсуждение относительно того, в какой части права находится информация. Частно-правовая? Потому что гражданский кодекс регулирует имущественные отношения, личные, неимущественные. Информацию в руки не возьмёшь, не хватит совков.

 

Но вот с точки зрения и личных неимущественных отношений, информация присутствует в Гражданском кодексе, например, много внимания уделяется информации по заключению переговоров. в части недобросовестной информации. Информация как объект или предмет торга — информация не существует. Но, на мой взгляд, она не должна существовать. А вот право на информацию как таковую, информация утилитарного права, например, о защите прав потребителя, эта проблема есть.

 

Михаил Федотов

Об этом можно много спорить. Это наша давняя боль. С ней, конечно же, надо разбираться. Я считаю упущением, думаю, законодатель просто не справился с задачкой.

 

Надо бы увязать понятие информации среди объектов гражданских прав с информацией ноу-хау. Просто надо было сделать правильное сочетание этих категорий. И тогда все бы было нормально, а сейчас получается ерунда. И Вы абсолютно правы, когда говорите, что тем не менее заключаются договоры. Заключаются!

 

А по поводу чего, что предмет договора-то? Где объект правоотношений? Куда он делся? Нету его! Вот, например, отношения, которые складываются между гражданином и телекомпанией. Отношения вполне имущественные! Гражданин платит телекомпании. А что он получает в ответ, какие услуги или какой товар? Он получает информацию!

 

Елена Абросимова

Получает право знать. Это разные правовые категории…

 

Михаил Федотов

Отлично! Пусть это будет право на информацию, но право на информацию, значит, должно быть право на что-то, что является объектом гражданских правоотношений. Я думаю, что мы немножко по-разному понимаем эту проблему и по-разному видим выход из нее. Но то, что проблема есть, я думаю, что с этим все согласны. Так, Ткаченко появился?

 

Мария Каткова

К сожалению, нет, он не сможет присоединиться. Технические неполадки.

 

Михаил Федотов

Коллеги, тогда я обращаюсь к нашему дорогому Владимиру Львовичу Энтину. Владимир Львович, вы с нами? Так, коллеги, тогда более простое предложение. Следующая сессия начинается через 10 минут. 

 

Давайте сделаем простую вещь, значит, я объявляю перерыв на 9 минут. Через 9 минут мы встречаемся здесь, а за это время можно покурить, кто-то успеет выпить чашку кофе, я объявляю чайный брейк, или кофе-брейк, как хотите. В общем, расходимся на 9  минут. Через 9 минут встречаются снова!

 

Так, коллеги, мы продолжаем нашу работу. Начинаем третью пленарную сессию, которую будет моделировать Владимир Львович Энтин. Сейчас он включит микрофон…

 

Владимир Львович Энтин

Это следующий шаг, включил!

 

Михаил Федотов

Передаю вам слово!

 

Владимир Львович Энтин

Добрый день, дорогие коллеги! У нас сейчас дренажная сессия 3. Массовые коммуникации в цифровом контексте. Я бы хотел сказать, что этот самый цифровой контент настолько изменил условия функционирования средств массовой информации, потому что для того, чтобы цифровой контент донести до аудитории, нужно каждый раз переделывать этот самый контент под особенности средств распространения.

 

Раз так, то изменились основные параметры того, что регулирует действующее законодательство, в этой связи всё время ставится вопрос: нужно ли переписывать закон о средствах массовой информации заново либо создавать нечто более технологичное с тем, чтобы вобрать в себя всё на свете. Можно ли поступить так, как поступали в свое время христианине, взяв и поставив на старом фундаменте совершенно новое здание. Бывало так, что заносилось все, что было раньше.

 

Иначе, как например, в Харькове, где писали мусульманские святыни внутрь христианского храма и получилось одно из чудес света. Вот, по поводу того, нужно ли создавать чудеса света? Нужно ли писать новые учебники? Нам расскажет Михаил Александрович Федотов, прошу!

 

Михаил Федотов

Спасибо! Спасибо! Уважаемые коллеги, я хочу представить Вашему вниманию свой доклад, который я озаглавил так: “Закон о СМИ: решить задачу или поменять учебник?” Я начну свою презентацию с вашего разрешения. Видно ли?

 

Отлично, тогда мы начинаем наше слайд-шоу! “Решить задачу или поменять задачник?”. Давайте сначала вспомним, что это за задача? Вот на этом слайде вы видите 3 авторов этого задачника, автором является закон о СМИ. Сначала союзные законы печати, потом Российский закон о средствах массовой информации.

 

Почему я говорю, что это задачник? По той простой причине, что здесь есть конкретные совершенно задачи, которые должны быть решены. А именно, задача, это обеспечение Свободы массовой информации. И закон 1 в статье указал, что такое Свобода массовой информации и как достичь достичь этой Свободы? Как и из чего она складывается?

 

При этом было сказано, что все эти грани свободы, вот одной грани, это получение производства распространения массовой информации, другая грань — учреждения владения СМИ, третья грань — это свобода изготовления, приобретения, хранения, эксплуатации технических средств оборудования, предназначенных для производства и распространения продукции СМИ. Вот этих три грани, они не подлежат ограничению, за исключением предусмотренных законодательством России о средствах массовой информации.

 

Вот эти последние три слова имеют принципиально важное значение! Закон сказал: сфера деятельности СМИ может быть ограничена только законодательством о СМИ, и не подходи! Как было бы хорошо, если бы это было так в правовой реальности! К сожалению, закон о СМИ подвигают со всех сторон… И закон о физкультуре и спорте, здесь отличия, и нас естественно ободряет то, что Конституция РФ 29 статья, которая сегодня была неоднократно цитированной, там говорится о том, что гарантируется

 

Свобода массовой информации, а цензура запрещается. Это задача. И когда я говорю о задачнике, я говорю, что закон о СМИ —  именно задачник, потому что содержит эти задачи, и задачник нового поколения. В чём его особенность? Я убеждён, что законы о СМИ и власти — абсолютно новое слово в Российской юриспруденции.

 

Вот 30 лет прошло, уже можно подвести итог. Да, вот это первый закон, который родился из инициативного авторского законопроекта. Это было 30 лет назад, если считать первым закон о печати, а дальше это становится практикой, это становится традицией.

 

Потому что появился дальше информационный инициативный авторский проект, концепции информационного кодекса, избирательного, спортивного, уголовно-исполнительного кодекса, и профессор одарил нас проектом Федерального конституционного закона о конституционном собрании. Всё это инициативные авторские законопроекты.

 

Чем хорош авторский законопроект? Тем, что вы всегда знаете, кто виноват в несовершенстве законопроекта! Значит, привело это к тому, что даже в гражданский кодекс у нас попала статья “Проекты официальных документов, символы и знаки”. То есть, с точки зрения статьи 1264 Гражданского кодекса, у создателя этих инициативных авторских проектов, есть авторские права. Спасибо законодателю, вот, побеспокоился о правах для создателей инициативных авторских законах.

 

Там есть свои проблемы, но об этом, к сожалению, у нас нет времени долго на этой теме останавливаться.

 

Идём дальше. Чем еще отличился закон о СМИ, 33-летие которого мы сейчас отмечаем? Во-первых, тем, что это был один из немногих законов, точнее, даже просто первый закон, который содержал в себе максимально полный тезаурус самого закона.

 

То есть, вся аксиоматика закона — она была заранее в него включена, потому что здесь была статья об основных терминах и определения основных понятий. Причем тут логика построения этой статьи сводилась к тому, что начинается с базового понятия. Что такое массовая информация? Как из него строится понятие средств массовой информации, а из понятия средств массовой информации строится понятие периодического и печатного издания, телеканал, сетевое издание, потом появилась продукция средств массовой информации, распространение продукции средств массовой информации… всё было построено максимально логично. Одно вытекало из другого.

 

Потом, правда, при внесении изменений закона о СМИ эту логику уже немного поломали. А дальше это пошло. Дальше это стало традицией законодательной техники, потому что появился закон о валютном регулировании.

 

После закона о печати — Закон о защите прав потребителей, закон об ограничении монополистической деятельности в СССР… Всего несколько было союзных законов, которые появились после закона о печати в СМИ, и во всех этих законах уже были специальные статьи, которые говорили о понятиях и определениях.

 

И эта практика дальше перешла в российское законодательство. На сегодняшний день более 20 законов Российской Федерации, которые были приняты между законом о СМИ и принятием новой конституции. После более 300 федеральных законов и федеральных конституционных законов, которые содержат специальную статью о понятиях и определениях.

 

А началось всё с закона о печати и закона о СМИ. Я считаю, что это такая новелла, которая была введена в Российскую юридическую практику. Что ещё внес закон о СМИ? Кумулятивный принцип изложения. Он был исчерпан из уголовного и административного законодательства.

 

Ну, дальше он был воспринят законом СССР о печати, когда повторное (в течение года) нарушение Закона о печати могло повлечь прекращение выпуска СМИ, потом появилась норма в законе о СМИ, но не повторное, а неоднократное, в течение года, то есть, два и более. Потом это перешло уже в закон о противодействии экстремистской деятельности, повторно, в течение года, была возвращена формула союзного закона. А сейчас это идея кумулятивного возложения ответственности, когда ответственность накапливается.

 

Более семи кратному своевременному внесению платы… на условиях социального найма, как основание для расторжения договора социального найма. Опять, по влиянию закона на систему российского направления, где появилась новаторская, в конце-концов, роль закона о СМИ. В Законе о печати и Законе о СМИ началось табуирование названия. Что такое “прекратить выпуск СМИ”? Это значит, прекратить выпуск СМИ под данным названием. Не более того.

 

Механизм — это правовая конструкция, все переходит в закон о некоммерческой организации, далее — закон об общественных объединениях, и он попадает в 13.15 кодекса об административных правонарушениях за злоупотребление свободой СМИ.

 

Следующая особенность закона о СМИ, которая дальше перешла в другие сферы — это институт возмещения или компенсации морального вреда. С чего началось понятие морального вреда и его возмещение? Началось со статьей 39, не в гражданском кодексе, а с закона СССР о печати СМИ. Там впервые появилась норма о возмещении морального вреда.

 

Обратите внимание! Формула была именно эта! Возмещение морального вреда — не компенсация Гражданского кодекса. И эта же норма перешла практически без изменений в статью 62 закона о СМИ. Тоже о возмещении морального вреда. Она появилась там, где должна была быть — статья 7 основ гражданского законодательства, возмещение морального вреда.

 

И надо заметить, в этой норме статьи 7 основ гражданского законодательства была принципиально важная вещь, которая потом потерялась — размер возмещения морального вреда определялся судом с учетом степени причинителя вреда, когда это касалось средств массовой информации.

 

К сожалению, законодатель, когда делал Гражданский кодекс, к сожалению, это всё не учел, и наоборот, сейчас у нас размер компенсации морального вреда, применительно к средствам массовой информации, осуществляется независимо от вины причинителя вреда.

 

Если бы мы могли убрать этот принцип, что моральный вред, причиненный публикацией в средствах массовой информации, что он компенсируется независимо от вины причинителя вреда… Если мы могли сказать, что размер компенсации определяется с учетом степени вины причинителя вреда в СМИ, вот тогда бы мы могли сказать, что полностью включаем все основания в нашем Уголовном кодексе статьи за клевету.

 

Тогда мы могли бы поставить вопрос о том, чтобы клевету декриминализировать полностью, потому что степень вины — она может быть объяснена именно тем, что распространитель заведомо знал о том, что распространенные сведения не соответствует действительности.

 

Вот вам и как раз тот критерий, который позволяет увеличивать сумму компенсации морального вреда, во всяком случае, это правильный подход, чтобы декриминализировать клевету. Попытка декриминализировать в 11 году до переноса кодекса об административных правонарушениях была, конечно, неправильной. Возвращение клеветы в Уголовный кодекс еще более неправильно.

 

Идём дальше. Еще одна новелла, которая появилась в законе о печати и СМИ — это освобождение от обязанности давать показания. Началось опять-таки с закона о СМИ. Применительно к источнику информации, что редакция и журналист обязаны сохранять в тайне источник информации, если источник передал информацию под условием неразглашения его имени. Но дальше это норма переходит уже из закона о СМИ, из законодательства, она уходит дальше — она переходит в закон о Свободе вероисповеданий в качестве нормы о тайне исповеди.

 

Наконец, переходит в статью 51 Конституции, которая говорит, “освобождение от обязанности давать показания против себя или членов своей семьи…”. А дальше есть продолжение — “законом могут устанавливаться иные свидетельские показания”. И вот под эти случаи  попадают и свобода о тайне исповеди, и свобода источника информации.

 

К сожалению, в нашем уголовно-процессуальном законодательстве эти нормы отражены плохо, очень поверхностно, очень отрывочно. Об этом говорится только в статье 144 уголовно-процессуального кодекса и освобождение от обязанности распространения источника информации распространяется только на процедуры доследственной проверки. На практике, конечно, эта норма применяется более широко, что хорошо говорит о понимании правоприменителем смысла этой нормы. Интенции законодательства. Слава Богу!

 

Но, тем не менее, вопрос не снимается с повестки дня, важно эту норму дополнить соответствующими нормами, которые бы точно соответствовали тому, что написано в 51 статье Конституции и в законе о СМИ применительно к тайне источника информации и освобождению от обязанности давать показания.

 

Следующий момент, который говорит про инновационный характер нашего юбиляра — это то, что он впервые ввёл институт относительной привилегии. Это освобождение от ответственности за распространение не соответствующих действительности сведений. Началось это всё с закона о печати. В законе о СМИ мы не расширили число оснований для освобождения от ответственности, но мы расширили предмет ответственности.

 

Если в законе о печати СССР говорилось только об ответственности за распространение не соответствующих действительности сведений, то в  законе о СМИ говорится уже о порочащих сведениях, и о сведениях, представляющих злоупотребление свободой массовой информации и правами журналиста — и так далее. Это более широкая категория.

 

Практически она означает, что редакция СМИ при наличии соответствующих условий не несет ответственности за содержание распространяемой информации. А что происходит дальше? Дальше этот институт, в свою очередь, позаимствовали из англосаксонского права, где он называется институтом абсолютной привилегии, но там он распространяется только на случай дезинформации и только на ограниченную категорию случаев, но мы распространились достаточно широко.

 

И дальше в нашем законодательстве это распространилось, например, применительно к налоговым агентам работодателя в налоговом кодексе, в трудовом кодексе — тоже есть закон о привилегиях. И в законе о защите потребителей. Вот что породил закон о СМИ. А теперь посмотрим, что происходит дальше с нашим задачником. За 30 лет, прошедших с момента создания этого задачника, в него было внесено много изменений, и я сейчас постараюсь в следующей части доклада, как менялся задачник.

 

Первая тенденция, которую я выделяю — это исправление латентных конфликтных норм, которые создают внутренние противоречия, но при этом не видны законодателю и редко видны правоприменителю. Как мы в свое время сказали, мы не обещали, что поумнеем.

 

Мы поумнели и нашли собственные ошибки. Одна из ошибок — определение понятия средства массовой информации. В законе о СМИ оно определяется как форма периодического распространения массовой информации под постоянным наименованием. То есть, это объект, а не субъект правоотношений. Поэтому все формулировки, СМИ имеют право или обязаны, не имеют юридического смысла.

 

И в законе о СМИ нет такой формулы. Но есть формула, о том, что существует институт приостановления и прекращения деятельности субъекта. Но если  СМИ субъект, а не объект взаимоотношений, то никакой деятельности осуществлять не может. Не может вещь осуществлять деятельность.

 

Ее может осуществлять субъект. Поэтому формула не имеет юридического смысла, и исходя из этого, мы сделали предложение внести соответствующие изменения, и они были сделаны. Но только в законодательстве о выборах, где используется термин организация, осуществляющая производство и выпуск СМИ. Можно говорить о прекращении производства и выпуска СМИ.

 

Для всего этого делается предложение определять средства массовой информации как результат интеллектуальной деятельности, имеющей наименование в качестве средства детализации и формул распространения массовой информации под постоянным наименованием.

 

Форма ТВ, информационного агентства и так далее. Следующая тенденция — это расширение понятия употребления свободы СМИ. С течением времени в понятие злоупотребление СМИ вносились новые составы. Я бы обратил внимание на то, что изначально в 91 году у понятия была уголовно-правовой генезис — использование СМИ для преступления — и есть злоупотребление свободой СМИ, которое в случае неоднократности в течение 12 месяцев может влечь прекращение выпуска СМИ.

 

Так было задумано, но с 95 года началось расширение понятия, за счет норм административно-правового генезиса и норм, не имеющих никакого отношения к праву. В 95 году появилась норма о том, что  злоупотреблением свободы СМИ является использование СМИ для распространения передач, пропагандирующих порнографию, культ насилия и жестокости. Что значит порнографическая передача?

 

Передача, где рассказывается о порнографии, но никаких порнографических предметов и текстов там нет? Это не пропаганда, а дискуссия о решении демографических задач. Культ насилия  и жестокости — тоже самое. Тут никак не отразилось ничего… норма насчет использования СМИ как передач, пропагандирующих порнографию, вообще никак не оговорено в нашем законодательстве. Что не мешает Роскомнадзору редко эту норму применять.

 

Например, в отношении телеканала Дважды два — телеканалу объявляли предупреждение за пропаганду культа насилия и жестокости накануне решения вопроса продления их лицензии на вещание. Не всё так просто. На сегодняшний день мы видим ножницы, образовавшиеся. Изначально злоупотребление свободой СМИ носило характер генезиса за счет деяний, не имеющих юридического определения.

 

И когда это связывается с административной ответственностью, предусмотренной КОАП, у нас получается удвоение Google административно-правовой ответственности за одно и тоже — за злоупотребление СМИ. Статья 4 закона о СМИ в сочетании со статьей 16 о прекращении выпуска СМИ — накладывает КоАП, который говорит о том же самом, только вводит другие наказания.

 

Происходит не прекращение выпуска, а штрафные санкции. При этом, когда в одной норме статьи 4 деликты уголовно-правового и уголовно-административного характера, это нарушает закон об ответственности. Тем более, что закон о СМИ знает только одну меру наказания в отношении СМИ — это прекращение выпуска. То есть, как бы, смертная казнь. Другой меры нет.

 

Я бы обратил внимание, что перечень за злоупотребление свободой массовой информации в статье 4 закона о СМИ и статье 13.15 не совпадают. Они различны. Это очень хорошо! Они и должны быть различны! Поэтому оптимальный выход — отделить публично-правовую правовую ответственность за использование СМИ особых деяний в форме прекращения выпуска СМИ по закону о СМИ от иных деяний, представляющих собой злоупотребление свободой СМИ. Это, пожалуйста, статья 13.15, КоАП.

 

Можно это сделать? Можно! Для этого достаточно просто в статье 16 ввести маленькую поправочку, что основанием для предупреждения является нарушение положений, содержащихся в части первой статьи четвертой. То есть, там, где говорится об уголовно наказуемом деянии.

 

Только тогда надо убрать часть материала, с использованием нецензурной брани, но никак это на уголовку точно не тянет. Нужно это убирать в административные правонарушения. Третья тенденция — увеличение оснований для прекращения выпуска СМИ.

 

Выпуск может быть приостановлен или прям прекращен по решению учредителя в соответствии с уставом редакции. Выпуск СМИ может быть прекращен судом по гражданскому иску, регистрирующего органа после двух или более письменных предупреждений в течение 12 месяцев. Так было с 91-го года. Но в 2002-м появился закон о предотвращении экстремистской деятельности, и там уже достаточно...

 

По закону о прокуратуре, прокурор не выносит предупреждение при наличии ущерба или угрозы ущерба. Предупреждение у него не предусмотрено. Но он может входить в суд с требованием или заявлением о предотвращении выпуска СМИ даже без предупреждения предварительного. Налицо есть ущерб или угроза такого ущерба, причем широкое понимание, какой может быть причинен ущерб.

 

Если вам затоптали газон в результате публикации в СМИ, это может быть основанием для прекращения выпуска СМИ. Кроме того, если в 91-м году закон предусматривает только одно основание для предотвращения выпуска СМИ, это обеспечение иска прекращения выпуска СМИ, то в 2003-м году было внесено дополнение: приостановить выпуск СМИ на срок до окончания избирательной кампании в случае повторного нарушения законодательства о выборах.

 

И, наконец, в 17-м году было дополнено, что можно приостановить выпуск СМИ в соответствии с нарушением ограничений, связанных с иностранным владением. При этом срок не определен, спрашивается, на какой срок тогда можно приостановить, если на срок более одного года, дальше возникает конфликт со статьей пятнадцатой, где возникает конфликт.

 

Что, если СМИ не выпускаются более одного года? То ставится вопрос о признании регистрации недействительной. К сожалению, в докладах роскомнадзора данных, сколько СМИ было приостановлено, такие данные не указаны, есть только данные в целом о том, сколько СМИ было исключено из реестра после заседания суда.

 

Мы с вами понимаем, что там могут быть совершенно разные основания. Четвертая тенденция, ограничение иностранного участия. Закон о СМИ еще в 91-м году говорил о том, что иностранные граждане не могут быть учредителями СМИ.

 

Но это не означало, что иностранные граждане не могут создать какое-то юридическое лицо российское, которое может быть учредителем уже в СМИ. В 2001-м году было внесено первое ограничение по участию в капитале федеральных телекомпаний на уровне 50%, в 14 году этот предел был снижен до 20%, точнее, повышен, максимум 20%. Это касалось не только федеральной компании, но и любых средств массовой информации.

 

В 15-м году введено ежеквартальное информирование Роскомнадзора по обеспечению иностранного финансирования, за исключением случаев, когда доходы от рекламы менее 15 000 руб. однократно.

 

В 17-м году появился институт иностранного СМИ, выполняющие функции иностранного агента, в 19-м еще более экзотический институт физического лица иностранного сми, выполняющие функции иностранного агента. На сегодняшний день конструкция иностранного агента и СМИ выглядит таким образом.

 

Лицо, это может быть юридическое или физическое лицо, это структура без образования юридического лица, не понятно, это такой призрак, оно осуществляет распространение массовой информации, забирает имущество иностранного источника, в результате оно может быть признано иностранном СМИ, выполняющим функции иностранного агента.

 

Для чего было это сделано? Это норма, то есть институт, для того, чтобы ответить на недружественные действия в отношении Russia today по закону об иностранных агентах. Не буду останавливаться законе в Америке, это к нам не относится.

 

Но можно было сделать совершенно по-другому. Можно было вспомнить, что в статье 55-й закона СМИ 91-го года содержится норма, о том, что в том случае, если в отношении российских журналистов применяются дискриминационные меры в другой стране, то российское правительство вправе принять ответные меры.

 

Что можно было сделать? Воспользоваться этой нормой закона. Вам кажется её мало? Хотите сделать институт иностранного СМИ, выполняющие функции иностранного агента? Сделаете! Вы же называете это СМИ, значит это форма распространения массовой информации под постоянным названием. Видом сми будет иностранная сми.

 

У нас есть понятия иностранного периодического печатного издания, это периодические печатные издания, которые не зарегистрированы в Российской Федерации и финансируются иностранным государством, его редакция находится за пределами Российской Федерации. В определении это всё есть. Из этого определения СМИ понятия иностранного периодического печатного издания можно вывести понятия иностранного средства массовой информации.

 

Что оно должно включать в себя? И понятия телеканала, ради бога! Все это работает как матрёшка. Дальше. Вы хотите создать институт СМИ, выполняющие функции иностранного агента? Прекрасно! Делаете, но только делайте из понятий иностранного СМИ, потому что оно является родовым по отношению к этому. Тогда у вас получается конструкция.

 

Я предлагаю следующую конструкцию в результате. Что такое иностранные СМИ, выполняющие функции иностранного агента? Это не зарегистрированные в Российской Федерации СМИ, продукция, которая распространяется на территории Российской Федерации, которая финансируется иностранным государством, принимаются дискриминационные меры в отношении средств массовой информации, зарегистрированных в Российской Федерации. Все встало на свое место.

 

Можно применять меры, можно применять формулы иностранного агента по отношению к Радио свобода? Конечно, пожалуйста, никаких проблем. Тоже самое с Голосом Радио Америки. В отношении всего остального, извините, пожалуйста, не укладывается в модель правовая логика.

 

Если вы выходите за пределы логики права, то вы входите в сферу абсолютного произвола, где можно делать все, что угодно. Пятая тенденция, которая проявилась в изменении законодательства закона СМИ, это расширение понятия СМИ.

 

Изначально понятия СМИ входили традиционные СМИ плюс иные СМИ, где говорилось о компьютерах, и так далее. В 11-м году эту статью убрали, вместо неё ввели понятие сетевые сми. Это сайт в интернете, зарегистрированный, как средства массовой информации. Очень правильное решение.

 

При этом написано в законе о СМИ, что сайт в интернете, который не зарегистрирован как СМИ, он средством массовой информации не является. Поэтому возникает интересный вопрос, как можно объявить иностранными средства массовой информации, выполняющие функции иностранного агента, то есть сайт в интернете, который не зарегистрирован в реестрах.

 

Очевидно, что закон о СМИ на него не распространяется. Возникают конфликты в законодательстве, когда законодательство делается на коленке. Процесс конвергенции традиционных онлайн СМИ уже привёл к частичному размыванию предмета правового регулирования закона о СМИ.

 

Это абсолютно неправильно, потому что, если мы посмотрим статью четвёртую закона о СМИ, мы там увидим, что нельзя использовать СМИ, а также информационно коммуникационные сети. Они-то здесь причём? Это предмет регулирования другого закона! Задание на дом. Провести закон о СМИ в терминологическое соответствие с конституцией РФ, федеральными консультационными законами, гражданским, уголовным и другими кодексами.

 

Сейчас эти расхождение очевидно, это можно сделать достаточно быстро и просто. Дальше исправите юридическо-логические дефекты. Одни изначально имелись в законе о СМИ, другие образовались в результате внесения в него изменений и дополнений. Восполнить имеющиеся в законе о СМИ пробелы, связанные с формированием новой системы массовой коммуникации.

 

Та же самая проблема с блогерами. Сегодня блогер не может зарегистрировать свой блог как средство массовой информации, как сетевое издание. Почему? Потому что закон о СМИ говорит, что сетевое издание это сайт, зарегистрированный в реестре. Блог это не сайт. Сайт тоже может быть блогом, но, как правило, блог формируется в социальных сетях или на других сервисах. Видео блог на YouTube, это что? Зарегистрировать как СМИ такое нельзя.

 

Давайте сделаем, чтобы было можно зарегистрировать страницу в качестве самостоятельного средства массовой информации. Другой вопрос, захотят ли блогеры этого. Кто-то захочет, кто-то не захочет. Тоже самое, сегодня регистрация сайта в качестве СМИ не является обязательной. Иначе возникает глупость полная, которая уже была допущена в 14-м году, когда все сайты были объявлены блогами, все владельцы блогерами.

 

Сразу возник вопрос, как это государственная Дума является блогером. И Центробанк является блогером. Страшно подумать, даже Кремль является блогером, полный кошмар получается. Слава богу, в 17-м году эту глупость исправили.

 

Но много глупости ещё осталось. Очень важно, на мой взгляд, дополнить закон о СМИ нормами, касающимся самого регулирования в сфере массовой информации. Так это сделано в законе о рекламе, очень хорошая форма и очень хороший метод, очень мягкий и более тонкий.

 

Та самая сила, которая может воздействовать на средства массовой информации. Самое главное, постепенно трансформировать закон о СМИ, который призван системно регулировать отношения и сохранить принципы свободы слова, благо это отражено в Конституции. Иными словами, я предлагаю доработать задачи, потом постепенно менять задачи, но сохранять правила решения задач.

 

Собственно, всё.

 

Владимир Энтин
Спасибо большое. Я очень рад, что такой импульс был дан всем благодаря тому что все направления для доработки действующего законодательства о массовой информации обозначены предельно четко. Сейчас мы переходим к более простым вещам, а именно это новое поколение прав человека связанных с происшествием интернета в нумеризации и технологической революции. Слово предоставляется.

(5:53:00) Простите ради бога, а можно ли потеребить Михаила Александровича? У него был импульсный доклад.

Владимир Энтин
Я боюсь, что если мы будем теребить Михаила Александровича, то всем остальным время просто не достанется. Я хочу предоставить слово академику академии наук Узбекистана Акмалю Саидову. Я нарочно сократил титул для того чтобы осталось больше времени для выступления. Прошу.

Акмаль Саидов
Добрый вечер, Владимир Львович. Добрый вечер, Михаил Александрович, я очень рад видеть вас. Я еще посмотрел в ходе доклада Михаила Александровича тридцатилетней давности фотографии трех инициаторов первых, так бы сказал, перестроечные законы в области семьи и уже через 28 лет, когда уже были такие уже возмужавшие фотографии. Поэтому мне очень приятно быть сегодня в вашем кругу. И действительно, тема очень актуальная, она интересна не только для России, я бы сказал, и для мирового сообщества. Поэтому, прежде всего, хочу поздравить организаторов конференции с актуальной тематикой форума, который сегодня как никогда призывает в эпоху пандемии к углублению взаимопонимания между культурами и народами. Жизнь развивается стремительно и возникают новые объекты правового регулирования: роботы, искусственный интеллект, биотехнологии, новые виды транспорта и так далее. Не говоря уже о таких уже ставших банальными вещах, как новые финансовые инструменты, блокчейн, распределенный реестр, криптовалюты и так далее. Новшества могут нести в себе и благо, и неприятности, и преимущества, и риски. Ведь человеческая природа такова, что придуманные одними для улучшения жизни людей, другие могут придумать как обратить во зло. И как знать, не наступит ли в определенных точках пространства и времени такой момент, когда потери окажутся больше приобретений.

Сегодня в эпоху глобализации и информационного века общественность хочет и должна точно знать что делают их правительства для решения насущных и злободневные вопросов общественной жизни, преодоления кризисных ситуаций и конфликтов. Как известно, право на доступ к информации является основополагающим компонентом права на свободу выражения мнений, закрепленного в статье 19 Всеобщей Декларации Прав Человека, а также статье 19 Международного Пакта о Гражданских и Политических Правах. Это включает в себя право людей искать, получать и распространять информацию. Более того, право на информацию имеет решающее значение для укрепления доверия между правительствами и общественностью, институтами гражданского общества и бизнес-сообществом. Когда общественность знает, что делает правительство для борьбы с пандемии, это укрепляет доверие, повышает осведомленность и открывает диалог с институтами что приведет к улучшению поведения общества и личности. Журналисты, средства массовой информации, блогеры, активисты гражданского общества в целом должны иметь возможность критиковать власти и тщательно анализировать ее реакцию на кризисные ситуации.

Цифровизация общественной жизни государственных услуг ставит перед обществом огромные возможности, но вместе с тем вызывает большую озабоченность. Стремительное внедрение цифровых технологий в ответ на такие кризисы, как пандемия Covid-19, может заставить власти принимать решения без учета комплексных долгосрочных последствий для прав человека и соблюдения принципов прозрачности и подотчетности. Цифровые технологии сыграли ключевую роль во время сегодняшнего кризиса. Они позволили государственным органам продолжить оказывать основные государственные услуги, дали предпринимателям возможность работать и обеспечивали связь между людьми в условиях внедрения мер по защите общественного здоровья во время коронавирусной пандемии. В будущем цифровые технологии будут незаменимы для устойчивости крупных и небольших городов по всему миру, особенно по выполнению целей устойчивого развития на период до 2030 года, принятой Организацией Объединенных Наций.

В настоящее время задачи цифровизации стали более амбициозными. С развитием технологии анализа юридических текстов при помощи искусственного интеллекта появляется возможность исходя из тысяч аналогичных текстов, основанных на схожих ситуациях, предугадывать исход судебных дел или даже даже готовить новые решения. Сегодня невозможно силами одного человека или даже нескольких человек ознакомиться хотя бы бегло с необходимым массивом судебных решений или актов законодательства, используя традиционные методы познания. Для обеспечения такой работы используются разного рода цифровые технологии и методы, используются автоматизированные базы правовых позиций происходит систематизация решений по разным основаниям. Возникает вопрос, можем ли мы шагнуть дальше и передать искусственному интеллекту функцию по рассмотрению, скажем, жалоб? Есть научные и практические ответы, которые требуют тщательного анализа. Сегодня в сфере законодательства появилось юридическое понятие “цифровое право”. Концепция цифровых прав зародилось вместе с началом распространения интернета в последнем десятилетии 20 века.

На сегодняшний день концепта цифровых правоотношений еще не оформилась и продолжает прикрывать активную трансформацию. Дискуссионным остается вопрос об относительности цифровых прав. К какому поколению прав человека относятся сегодня цифровые права? К первому поколению - личным политическим правам? Ко второму поколению - культурно-социально-экономическим правам личности? К третьему поколению - коллективным правам? Или же цифровые права следует относить к новой обособленной системе поколению прав. Я более склонен считать, что цифровые права можно сегодня считать четвертым поколением прав человека. На сегодняшний день среди ученых, не только юристов, но и других общественных наук, публично-правовая природа цифровых прав воспринимается как парадигма. Но конкретика в понимании и трактовке цифровых правоотношений довольно размыта и отдельно определяется на уровне каждого государства. В международном ключе право на доступ к интернету как базовое было оформлено в докладе специального докладчика Организации Объединенных Наций в вопросе поощрения и защите прав на получение, трансляции свободы мнений и доступа к информации в рамках совета ООН по правам человека. И все это в совокупности дает основания утверждать о тенденции возрастающего правоприменения в сфере цифрового права относительно других сфер жизни. В первую очередь, это касается права на реализацию и защиту, не может рассматриваться в качестве самостоятельного вида, обязательной составляющей любого субъективного права, как раз состоящая в возможности применения лицом различных способов осуществления защитных мер при объективных угрозах. Защита и реализация прав в интернете подразумевает не только правоотношения публично-правового характера, но и отношения, возникающие между частными лицами, в том числе, в личной жизни. На базе международного союза электросвязи организация объединенных наций уже обсуждается проект декларации глобальных цифровых прав человека, который на сегодняшний день подписали более 60 организаций из 35 стран мира.

В Узбекистане также принимаются конкретные меры, направленные на демократизацию и либерализацию информационной сферы, существенным образом повысился уровень открытости деятельности органов госвласти и управления, установлен открытый диалог с гражданским обществом. Кроме того, резко повысилась роль СМИ в формировании общественного мнения по самому широкому кругу вопросов, вызывающих общественный интерес и резонанс. В прошлом году в узбекистане принята национальная стратегия по правам человека, которая предусматривает разработку проекта информационного кодекса. На сегодняшний день более 10 законов регулируют разные аспекты информации, информационного права, поэтому мы сейчас стремимся создать единый кодифицированный акт как информационный кодекс. Также, в Узбекистане сейчас обсуждается вопрос учреждения медийного омбудсмена.

В заключение хотел несколько таких выводов и мое видение относительно того, что цифровые права следует назвать четвертым поколением прав человека. Здесь можно указать на несколько приоритетных направлений в разработке этой проблемы, этой идеи. Первое - мы должны четко создать законодательную основу или правовые основы цифрового права на национальном, на региональном и на глобальном уровне. Это законодательный, я бы сказал, аспект. Второй - институциональный аспект. Мы должны иметь определенные органы как государственные, так и институты гражданского общества. Также на национальном, региональном, глобальном. Третье, не менее важно, когда мы говорим “цифровые права”, мы должны обратить на образовательный аспект этой проблемы. Без образования, без обучения, без объяснения широкой информации достичь такого понимания нельзя. Четвертый, я бы сказал мониторинг. Кто будет осуществлять вот то, что очень хорошо сказал Михаил Александрович, мониторинг реализации цифровых прав, чтобы использование каждым человеком не должно нарушать права других, в том числе, цифровые права. Это, я бы сказал, мониторинговый аспект. И наконец, международный аспект. Без международного взаимодействия сформировать такое единое понимание или схожее понимание в отношении нового поколения прав человека, как информационные права, невозможно. И я считаю, подобного рода встречи всегда дают хорошие возможности. В заключение, я хотел бы еще раз поблагодарить наших организаторов Михаила Александровича и Владимира Львовича, вы прекрасный знаток французского языка. Я всегда вспоминаю маленькую книжку Антуана Де Сент-Экзюпери Маленький Принц, которая состоит из набора афоризмов. Он пишет: “Самое ценное в нас - это человеческое общение”. Я очень благодарю организаторов, что предоставили такую возможность прекрасного общения с вами. Спасибо.

Владимир Энтин
У меня, честно говоря, вопрос очень приземленный. Он заключается в том, что если ты приходишь в офис, а у тебя не работает интернет, ты уже судорожно пытаешься понять, как ты можешь работать. Если не дай бог отключили свет, летит интернет, и ты опять не в состоянии работать и нормально взаимодействовать. В этой связи у меня несколько вопросов: пользуются ли права нового поколения, цифровые права судебной защитой? Кто и как может отвечать за свои нарушения? И третий момент: войдут ли они, как вы считаете, дорогой Акмаль, в международно признанные правовые принципы и нормы, чтобы на них уже можно было ссылаться и обращаться за конституционной защитой этих прав?

Акмаль Саидов
Я бы ответил бы сразу на два вопроса утвердительно. Если мы хотим, чтобы действительно они были реальными правами, то есть, правами в жизни, а не только в книгах, ну как ты прекрасно знаешь, американский философ Роско Паунд говорил: “Есть право в книгах, есть право в действии”, “law in books, law in action”. В моем представлении, и цифровые права должны быть и правами в книгах, то есть, законах, кодексах, других международных актах, а также правами в действии. Они должны обеспечивать возможности судебной защиты, а также, я считаю, что это одно из краеугольный прав человека в условиях глобализации и цифровизации. Поэтому на оба вопроса я отвечаю утвердительно, да.

Владимир Энтин
Спасибо. С вашего разрешения, дорогие коллеги, я бы хотел предоставить слово Алексею Владимировичу Минбалееву. Он заведует кафедрой информационного права и цифровых технологий в Юридическом Университете имени Кутафина, доктор истории, доктор юридических наук, эксперт РАН. И здесь практически речь идет о продолжении поднятой теме, о возможностях правового регулирования квантовых коммуникаций в России. Честно говоря, если всем, в том числе мне, объяснят, в чем принципиальное отличие квантовых коммуникаций от других и начнут прямо с этого, я буду очень признателен спасибо.

Михаил Федотов
Я боюсь, что Алексея Владимировича мы не дождемся.

Владимир Энтин
Но даже если подождем это плохо.

Михаил Федотов
Да, я предлагаю следующему докладчику, тем более, он из Италии.

Владимир Энтин
Тогда речь пойдет о гораздо более простой но еще менее понятные вещи - о цифровом суверенитете и перспективах массовых коммуникаций. И слово предоставляется Орацио Мария Гнерри (6:08:55), докторанту университета Перуджи, Италия.

Орацио Мария Гнерри
Большое спасибо за приглашение. Я не буду говорить на русском языке, потому что, к сожалению, я не очень хорошо владею русским. Я бы хотел поблагодарить всех выступающих, особенно Высшую Школу Экономики и кафедру Юнеско по средствам массовой информации за реализацию корпорации и за то что меня пригласили. Сегодня я хотел бы поговорить о суверенитете в интернете и о связи между государством и таким в интернете, как социальные сети или, например, различные информационные веб-сайты в интернете.

Хотел бы поговорить о концепции интернета в целом. Это связано с тем, что интернет с моей точки зрения, с нашей точки зрения является очень важным вопросом, когда мы говорим о средствах массовой информации сегодня. Это связано с целым рядом проблем. Например, сложность тех идей и контекста, с которыми работает интернет. Например, интернет создают проблемы и сложности в самых разных областях. В большинстве случаев это проблема, важная для всей глобальной системы. Разумеется, мы здесь говорим о национальном законодательстве, которое вступает в противоречие зачастую с так называемым законодательством о правах человека или с понятиями о праве на свободу высказывания. Разумеется, мы все знаем, что все эти понятия несут очень сильные политические коннотации, и поэтому мы можем рассматривать всемирную паутину как поле, где идет схватка между различными политическими группами, институтами и различными системами.

Говоря об интернете, мы зачастую представляем себе нечто, что имеет только социальные или гражданские задачи. Мы говорим об интернете как о некоем поле, где гражданское общество обрело свое место для общения и для обмена информацией. Но нам очень хорошо известно, что у интернета совсем иная история возникновения, генезис этой технологии. Мы видим, что эта технология происходит из военной отрасли, потому что, прежде всего, персональные компьютеры и цифровые технологии создавались в рамках разработки военных технологий. Они впервые были разработаны в ходе Второй Мировой Войны. Когда были разработаны электронно-вычислительные машины для того, чтобы взломать секретные коды государств ОСИ, то есть, Советской Германии и других государств. И эти технологии затем активно развивались в ходе так называемой Холодной Войны. В ходе противостояния между восточным и западным блоками, и особенно в Соединенных Штатах Америки представляли себе важность функциональности и пользу этой технологии.

Сначала разработали Орпонет, который можно назвать бабушкой современного интернета. Это был метод обмена информацией сообщениями между различными частями США. Это была некая сеть для обмена информацией, для коммуникации, которая была разработана как способ защитить систему управления США от полного разрушения для защиты систем обмена информацией на случай тотальной ядерной войны. Именно это послужило главным мотивом для разработки Орпонета. После того, как эта сеть была разработана, разработка всемирной паутины в западной части мира поставила себе другую задачу. Эта задача была уже приспособлена к целям гражданского общества. В конце 90-х годов в начале нового столетия Запад после распада Советского Союза и после распада Восточного Блока решил использовать эту сеть как своего рода международную транснациональную форму обмена информацией. И в этом смысле мы должны перестать рассматривать интернет как нечто, что развивалось в рамках частной инициативы, снизу вверх по вертикали.

Мы должны помнить, что в ходе всех этих лет множество политических институтов, множество политических акторов начало активно действовать в интернете. В соответствии с собственными интересами, преследуя собственное понимание смысла и целей этой технологии. В этом смысле было бы очень интересно посмотреть на то, что, например, думают об этом некоторые интеллектуалы. Они полагают, что смысл интернета заключается в следующем. Например Джулиан Ассанж, о котором вы все хорошо знаете, говорил о милитаризации сети, то есть, он имел в виду, что создание социальных сетей с разработкой новых технологий, которые могут выискивать и хранить информацию о частных лицах, правительство начинает собирать информацию о частных лицах, и в данном случае я имею в виду и те технологии, которые нам всем хорошо известны. Но это является не единственной проблемой милитаризации сети, потому что нам также хорошо известно, что сеть используется, например, для распространения информации обо всех политических акторах, информации об одних политических акторах во вред другим политическим акторам, и интернет является идеальным инструментом для проведения информационной войны или информационных боевых действий. Потому что потенциал интернета по распространению информацию, по обмену информацией между людьми может послужить для того, чтобы очень быстро распространять информацию между огромными массами людей.

Именно это сейчас происходит в сети. И это приводит нас к тому, что некоторые социологи называют феноменом “сплит интернет”. То есть, это такой интернет, это поле, где мы видим, что политические силы начинают разделять интернет на сегменты для достижения своих целей по обеспечению национального суверенитета в информационной сфере. И мы уже наблюдаем ряд феноменов, например, такой феномен, который на Западе называется… Но я имею в виду вот что. Например, что произошло в Китае. У Китая есть собственный политический суверенитет в интернете, и он обеспечивается самыми разными путями. То же самое мы наблюдаем и на Западе, где социальные сети в тех государствах, которые могут обратиться в трибунал, в суд, и могут найти тех, кто производит проверку фактов в интернете, или могут обеспечить некоторые политические и идеологические тенденции, и фактически это означает введение цензуры на информацию, ограничения на свободу выражения мнений, что конечно является политической деятельностью, потому что это помогает определенным образом ориентировать общественное мнение. Например, интересную декларацию Владимира Путина в Российской Федерации, который говорил о попытках создать некий евразийский или российский интернет, то есть, некую систему, которая сможет отделить российский интернет от всемирной паутины.

Тут очень интересно, что, в том числе, и региональные державы, такие, как, например, Турция или, например, Европейский Союз также начинают задумываться о такой возможности. Например, президент Франции Эмманюэль Макрон говорит о важности сохранения европейского суверенитета в информационной сфере, в интернете, или о возможности поддерживать некий уровень военного контроля безопасности в интернете. То есть, мы здесь видим некую глобальную тенденцию. И эта глобальная тенденция, на мой взгляд, - и здесь я хотел бы перейти к завершающей части своего выступления - очень похожа на ту глобальную тенденцию, которую мы наблюдаем в сфере геополитической, когда державы пытаются определить собственное место и пытаются перераспределить силу в мире.

Мы видим так называемую монополизацию политического влияния. И разумеется, это также находит свое отражение и в следующем. Я не хотел бы конечно говорить о том, что мы видим попытки введения контроля над информацией. Но скорее мы говорим об ограничении суверенитета и окончании того, что другие страны могут говорить своим гражданам. То есть очень важно понимать, что настоящий феномен распространяется, или скажу по-другому. Он может рассматриваться с точки зрения геополитической как возможности для институтов, для технологий распространять свои концепции и идеи. Он может рассматриваться как нечто транснациональные, то есть, с точки зрения космополитической, мы можем смотреть на интернет как на нечто, которое находится в руках всего человечества.

Но если мы посмотрим на наше конкретное время… То есть, мы видим, что все что называется нейтральным, по факту таковым не является. И также, даже если мы считаем его нейтральным, это может быть перераспределено в этих сферах влияния. То есть, это можно рассматривать с разных точек зрения. Мы видим это не только в случае с интернетом, мы видим это не только в отношении феномена интернета. И мы должны смотреть на это как на своего рода конституциализацию сети. То есть, мы видим, что все державы, все участники этого противостояния пытаются перераспределить те области, где они имеют свое влияние, где они пользуются этой технологией. Большое спасибо за ваше внимание. Спасибо.

Владимир Энтин
Если вопросов нет, я просто как бы хотел ответить на основной вопрос суверенитета применительно к интернету выглядит ну скажем так несколько своеобразно. Дело в том, что суверенитет может распространяться чисто технически только в том, что касается доступа к сети, доступа к провайдерам интернет-услуг на национальной территории. Обычно то, что понимают под суверенитетом, - это исключительная юрисдикция над действиями, совершаемыми в той или иной сфере, с этой точки зрения не срабатывает. И третье остается единственная область, где можно претендовать на исключительную юрисдикцию, - это в национальном сегменте, то есть, сегменте второго уровня интернета. Не могли бы вы прокомментировать эти высказывания?

Орацио Мария Гнерри
Мне кажется, что если я правильно понял ваш вопрос, что в будущем мы будем наблюдать то, что я назвал конституциолизация интернета, и мы видим нормы права, которые будут иметь возможность разделять интернет на сегменты какими-то определенным путями. Сейчас мы уже видим ряд тенденций, например, в области прав человека и в области свободы слова. Но тем не менее, конечно, ряд акторов пытаются это трактовать по-своему с тем, чтобы добиться господства. Поэтому если говорить об этих концепций, то может быть во многих случаях эти акторы пытаются просто захватить контроль над определенными областями, над возможностью толкования этих понятий, например, свобода слова в каких то иных странах. Поэтому я думаю, что в будущем мы увидим активное перераспределение компетенций и областей в сфере цифровой информации и коммуникации. Ну например, просто хотел бы пояснить. Вероятно, мы увидим согласие с тем, что Европейский Союз, или США, или РФ, или, например, КНР имеют право управлять своим общественным пространством в интернете автономно без вмешательства со стороны. Вероятно мы увидим какие-то области, где люди смогут общаться между собой. Большое спасибо. А теперь я передам слово другому спикеру.

Владимир Энтин
Слово предоставляется Хатиа Пирцхалама с ее докладом “Цифровизация и защита прав гражданина в сфере массовых коммуникаций в рамках интеграционных объединений”. Прошу.

Хатиа Пирцхалама
Глубокоуважаемые коллеги, добрый день. Спасибо за предоставленное слово. Запускаю слайды, постараюсь максимально тезисно, чтобы уложиться. В рамках Организации Объединенных Наций 2005 году была принята резолюция по итогам всемирного саммита, где был отмечен тот факт, что мы живем в глобальном и взаимнозависимом мире, и то, что ни одно государство не может держаться особняком. И был отмечен факт о необходимости верховенства права в дальнейшем и о необходимости углубления такого межгосударственного сотрудничества, в том числе, в сфере развития технологий, в сфере экономики, и необходимости соблюдения также устава Организации Объединенных Наций и ее принципов. Кроме того, в рамках Организации Объединенных Наций понимаются цели устойчивого развития. Отношения прав человека они затронули в таких двух принципах. Это защита прав человека на международном уровне и необходимость сокращения неравенства внутри стран, между ними ,то есть, имеется в виду цифровое неравенство. В рамках СМИ пока никакой дорожной карты в этом аспекте не принято.

В Российской Федерации есть методологические аспекты конституционного контроля на 21 год где отмечалась необходимость и особенность юридической техники и особенность техники Российской Федерации. Вот сегодня как раз затрагивали вопросы юридической техники, и там в данных методологических аспектах указанные вопросы, связанные не только с необходимостью развития юридической техникой, но и вопросы, связанные с применением, с правоприменительной деятельностью. Кроме того, в 10 году постановлением Пленума Верховного Суда было принято постановление Пленума о практике применения судами закона Российской Федерации в средствах массовой информации. И там очень важно, что сделан акцент на том, что необходимо обеспечивать баланс между правами и свободами человека и гражданина. И также прошу обратить внимание на пункт 3, где правильно указан тот факт, что при разрешении дел, связанных с деятельностью средств массовой информации, необходимо принимать во внимание, что осуществление свободы выражения мнений, свободы массовой информации налагает определенные обязанности, особую ответственность и может быть сопряжено с ограничениями, которые установлены законом и необходимы в демократическом обществе для уважения прав и репутации других лиц, охраны государственной безопасности и общественного порядка, предотвращения беспорядков и преступлений, охраны здоровья и нравственности, предотвращения разглашения информации. То есть, везде в любом случае есть когда определенные права, но есть определенная необходимость и обязанности.

Кроме того, сделан акцент на том, что в конституции Российской Федерации предусмотрены права и свободы человека и гражданина, что они могут быть ограничены федеральным законом только в той мере, в какой это необходимо в целях защиты основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и законных интересов других лиц, обеспечения обороны страны и безопасности государства. Определенное такое регулирование необходимо. Кроме того, кодекс профессиональной этики российского журналиста, который был принят еще 94 году. Там в пункте 3 указаны не только на возможность, что журналист распространяет и комментирует только ту информацию, в достоверности которой он убежден и источник которой ему хорошо известен. То есть, необходимость соблюдения журналистом норм этики. Но кроме того, в пункте 10 тоже есть определенная гарантия для журналистов, гарантия соблюдения его прав в том аспекте, что указано, что журналист пользуется и отстаивает свое право пользоваться всеми предусмотренным гражданским и уголовным законодательством гарантии защиты в судебном и ином порядке от насилия или угрозы насилия, оскорбления. Выделенные правам гарантируется российским законодательством. В рамках Европейского Союза в договоре с (6:34:53) там больше акцент сделан об охране интеллектуальной собственности в сети интернет, о развитии инноваций в данной сфере и цифровизации. То, что касается именно защиты прав в сфере СМИ, не затронуто, и в том числе, и в программе российская дорожная (6:35:09) наверное только в будущем конечно наверняка планируются.

Стратегии экономического партнерства до 2025 года. Там указано о необходимости и важности цифрового управления в эпоху глобальных цифровизаций и развития сотрудничества в данной области, в том числе, и в вопросах цифровизации. Кроме того, акцент сделан на принципы стратегии вообще развития БРИКС. Там указано всестороннее уважение суверенитета стран-объединений, развитие безопасности, учет национальных интересов, приоритета темпов развития на основе взаимного консенсуса. То есть, по сути в рамках интеграционных объединений везде идет акцент на необходимости соблюдения принципов, которые были заложены также и в Организации Объединенных Наций, то есть, с развитием цифровизации данные аспекты не утрачивают своей актуальности.

Кроме того, в рамках ШОС в 21 году была принята Душанбийская декларация “Двадцатилетия ШОС”, в которой указано о необходимости развития технологий. И кроме того, указана консолидация усилий в сфере обеспечения международной информационной безопасности. То есть, здесь по сути происходит акцент на том, что вопросы защиты прав гражданина и развитие технологий, вопросы цифрового суверенитета, по сути, это все глобальные проблемы, которые обсуждаются в разных странах. Например, стратегия ШОС, намеченная также в рамках взаимодействия в судебной сфере и указано совершенствование совместной деятельности в области защиты прав и свобод человека. Кроме того, указано инновационное развитие в данном аспекте. Кроме того, подчеркивается главами государств тот факт, что приоритетное направление ШОС является закрепление и укрепление связей с Организацией Объединенных Наций и ее специализированными учреждениями в области борьбы с новыми вызовами и угрозами экономического, социального, гуманитарного и культурного развития, потому что с развитием технологий конечно возникают новые проблемы и вызовы, который также отмечали сегодня глубокоуважаемые коллеги.

Кроме того, в рамках решения ЕС 20 года о стратегических направлениях развития ЕС 25 года указана необходимость сотрудничества государств, в том числе, в сфере цифровизации и развития интернета. На мой взгляд, данный аспект, который затрагивает вопросы защиты прав журналистов, вопрос, связанный с СМИ. Здесь по сути происходит взаимное влияние различных отраслей права, здесь затрагиваются и вопросы международного публичного права, потому что необходимо межгосударственные сотрудничество. Конечно есть международные конвенции, договоры, они важны, они являются фундаментальными, но с дальнейшим развитием интернета будет необходимо принятие различных новых международных соглашений. Кроме того, вопросы, связанные с конституционным правом, вопросы, связанные с международным частным правом, вопросы, применимо ли право, вопрос международной подсудности, трудового права, например, журналиста также являются как субъект трудового права, выступают как работники, допустим, дальше гражданского права, затрагивали вопрос, например, регулирования цифровых прав. В гражданском кодексе Российской Федерации были внесены изменения, где подлежат регулированию цифровые права. То же связано с уголовным правом, допустим, распространение сведений, порочащих честь и достоинство лица, есть уголовная ответственность, то есть, в рамках уголовного права. В рамках конституционного права, что важно, что те изменения, которые вносились в конституцию Российской Федерации в 20 году, они отражены и в гражданском кодексе, в пункте 2 статьи 7 гражданского кодекса. Отмечается тенденция по конституционализации отраслей права. Когда нормы национального права преобладают над нормами международных договоров. И по сути, вот эта трансформация законодательства, в том числе, российского законодательства приведет к дальнейшим изменениям положительным. Спасибо вам за предоставленное слово, глубокоуважаемые коллеги.

Владимир Энтин
Спасибо большое, было очень интересно, я в целях экономии времени просто. Сейчас Елена Перепелица, старший научный сотрудник Национального Центра Правовой Информации республики Беларусь, вопросы правового регулирования блокировки журналистов и блогеров цифровыми платформами.

Елена Перепелица
Дело в том что моя тема названа неправильно. У меня другая тема, она называется “Право на информацию право (6:40:20) коммуникации и трудности проблематизации в этой сфере”. И ваше превосходительства Михаил Александрович и Владимир Львович, устроители конференции и почтеннейшее экспертное сообщество. Пользуясь библейским тезаурусом, я хочу выразить истинную радость вот такой редкой возможностью обращения всяким словом и всяким познанием на столь высоком форуме. Представляемая мной страна отлична от России по многим параметрам: по юридическим школам: по научному мировоззрению. Однако же, обаяние новых технологий - это то, что наши государства ощутили в равной мере. Мы погружены в общий цифровой океан. Нас роднит озабоченность досадными ошибка в регуляции медийной сферы, порой лоскутное правовое регулирование и прочие грехи законодателей, при том, что у каждого они свои. Мы подвержены также аналогичным угрозам, и не снимаются с повестки дня задачи гармонизации медийного белорусского и российского законодательства, в том числе, в рамках межгосударственных образований, о чем так была озабочена незабвенный памяти Наталья Николаевна Довнар, о которой я не могу не вспомнить сегодня. Кроме того, мы преследуем сходные когнитивный идеалы, в сетевых начинаниях наших стран можно обнаружить много общего, и у каждого есть, кроме проблем, такие впечатляющие достижения, которые могли бы составить предмет для взаимного подражания.

О прорыве в технологиях сказано уже достаточно. И я попыталась найти и обнаружить что-то неизвестное в уже известном. Это право коммуникации в парадигме взаимного отчуждения государства и общества. Вот это отчуждение конечно имеет свое оправдание и свои собственные закономерности в конкретной юрисдикции. Людям всегда во все времена была свойственна опасная вера в могущество техники. Но те, кто знает историю интернета не по слухам, помнят что его появление было связано с такими мечтами и захватывающим дух надеждами на то, что эта технология сделает публичную власть бесполезной. Стоит только начать с того, что каждый государственный орган будет снабжен своим сайтом.

Поначалу таким же простым и легким в исполнении казалось включение общественных акторов в процессы выработки и обсуждения юридически значимых решений. Но время показало поверхностность такого восприятия реальности, и надежды на электронную демократию как панацея ее от всех существующих недугов во многом не оправдались. Как заметил в одной из своих работ Юрген Хабермас: “Когда тропические оазисы высыхают, распространяется пустыня банальности. Часто наличие сайта ни к чему не обязывает тот или иной государственный орган. Там содержится информация, которая имеет не очень большую ценность с точки зрения возможности действительного влияния общества на публичное дискурс. Для открытости государства, как впрочем и для активности общества, обоим недостает как минимум коммуникативной компетентности.

Симулятивность сетевого взаимодействия и даже легкость дестабилизации политической системы при помощи цифрового оружия и прочие реальности последнего времени стали для многих неожиданным потрясением. Цифровые технологии не только не освобождают нас от потребности решения старых, но и нагружают нас новыми проблемами. Цифровая среда делает коммуникацию инвариантной и нелинейной. Право коммуникации слабо эмансипировано от права на информацию как того порога доступа, через который мы сегодня реализуем большинство, если не все права. И вот то имя, которое я упоминала, - Хабермас - критикуется в том смысле, что его теория коммуникативного действия не вполне корректна, потому что коммуникация это не только то, что приводит нас к консенсусу но и то, что выявляет наши разногласия. Я думаю, что обобщая эту тему в таком самом первом приближении, можно сказать, что пока граждане будут восприниматься как некие объекты, на которые воздействует публичная власть через разные символы и ограничения. Государство будет видеть свою миссию в том, чтобы снабжать общество информацией. Вот это их взаимная отчужденность государства и общества - она не изменится, даже в цифровой среде государству удобно прятаться в своей раковины, и о праве коммуникации, как и о любом праве, которое называется цифровым, можно будет говорить наверное как о полноценном, как о новой категории, новом поколении прав, когда будут изменены какие-то привычные устоявшиеся способы узаконения притязания в том числе сетевых авторов. Спасибо за внимание.

Владимир Энтин
Спасибо вам. У меня опять-таки просьба. Кирилл Евсиков должен выступить с докладом. Здравствуйте, Кирилл, прошу вас сразу. Вы сами обозначьте тему.

Кирилл Евсиков
Тема моя “Правовое регулирование блокировки журналистов и блогеров цифровыми платформами и СМИ”. Позвольте сначала обозначить, о чем я говорю. Цифровая платформа у нас - есть концепция государственного регулирования цифровых платформ и систем, Высшая Школа Экономики подготовила прекрасное обоснование, что понимать под цифровыми платформами, в зарубежных публикациях это немножко более развернуто, но в принципе у нас три основных варианта подхода: это инструментальный, инфраструктурный и прикладной. Когда мы говорим о цифровых платформах и средствах массовой информации, мы безусловно имеем в виду прикладные цифровые платформы. Это всем известный Facebook, это всем известный YouTube и наши площадки безусловно Вконтакте и иже с ними.

Вопрос о том, куда они развиваются, а они будут развиваться. 28 октября 2021 года интеграция цифровых платформ с цифровыми технологиями а именно, VR и AR, то есть, дополненной виртуальной реальности. Это значит, что в принципе ну безусловно средства массовой информации (6:47:50), но большей частью основная часть безусловно перенесется именно в эти цифровые платформы. Именно сейчас необходимо заложить… точно так же у нас тема “Три десятилетия российского медийного законодательства”. И вот сейчас как раз время заложить медийное законодательство в части использования его в цифровых платформах. Метавселенная это не новость, это не что-то уникальное. Между прочим, в США уже давно экспериментирует. Эту так называемую вселенную “Second World”, там несколько миллионов участников, она уже существует, но один нюанс там не было дополненной реальности, то, что фейсбук предложил, и альтернативной реальности, то есть, в этой системе в этой метавселенной так называемая по терминологии уже существуют и сайты органов власти, не сайты, а представительства. То есть, это уже даже не цифровая платформа, это что-то совсем другое. Там уже существуют образовательные учреждения, обучение, там уже есть представительства ведущих вузов: Оксфорд, Гарвард, по-моему, тоже присутствует. То есть, это что-то, новое что-то такое интересное, совсем неизведанное.

Почему это важно? Сейчас, в настоящее время, у нас получается есть два субъекта права. Это журналисты, лицо, которое защищено в худшей, в лучшей степени - сегодня было много докладов, много нюансов по защите прав журналистов - но в любом случае, их права защищены и на национальном, и на федеральном уровне. И у нас есть так называемые блогеры, то есть, лица распространяющие информацию, но законом о СМИ не относящиеся к средствам массовой информации, не относящиеся к журналистам. Их права в настоящее время у нас никак не урегулированы, никак не обозначены. Ранее у нас существовал 149 федеральный закон, который предусматривал статус блогера для определенных категорий лиц, с 2017 года утратил силу, до настоящего времени никаких изменений, никаких дополнений в данной сфере не было. А что это, к чему это сейчас приводит, что происходит. Для блогера в настоящее время есть целый концепт, огромный массив законодательства, которому он должен следовать. Это и гражданский кодекс, и кодекс административных правонарушений, и уголовный безусловно кодекс, и всего лишь одна статья, которая позволяет им распространять эту информацию в средствах массовой информации - это безусловно статья 29 конституции РФ, которую уже не раз сегодня озвучивали мои коллеги. В данном случае блогерами являются не только мы, обычные граждане или граждане, которые занимаются профессиональной деятельностью, но это государственные служащие, ответственные лица, и права этих лиц платформой также не защищены, как права обычного блогера, обычного гражданина. А самый известный случай блокировки, самый известный случай так называемого бана - это закрытие пожизненное платформой твиттер аккаунта президента США (на тот момент он еще являлся президентом США) Дональда Трампа. Естественно блокировка других аккаунтов, в том числе средств массовой информации, в том числе и обычных блогеров по действующему законодательству никаким образом не регламентирована, это находится вне правового поля, это никаким образом не запрещается, не ограничивать, и даже судебную защиту по таким делам в настоящее время блогерам либо лицам, размещающим информацию на цифровых платформ получить практически нереально.

Чем же регулируется, чему же мы можем следовать, на что опираться? Фактически между цифровой платформы и гражданином, размещающим информацию заключается условное соглашение, то есть, цифровая платформа говорит: “Если хотите размещать информацию на мне, пожалуйста приходите. Вот правила, по которым вы будете работать. Вот политика, которой вы должны следовать.” Справа политика Твиттера, слева Ютуб. Обратите внимание, в политике Твиттера огромное количество всяких нормативных документов вплоть до того, каким образом проводить исследования пользователей твиттера. То есть, регламентирован даже этот момент. То есть, это огромный многостраничный документ. Следуем мы в той части, в которой нас обязывает платформу, а саму платформу никто не ограничивает, ничто не держит в рамках. В этой связи хотелось бы провести аналогии, то есть, основная суть и специфика в том, что если мы покупаем какой-то товар, работу, услугу, простейшую бытовую услугу, продукты питания, детский сад или какие-то иные обычные стандартные вещи, у нас есть целое правило, постановление правительства, у нас есть правила оказания определенных видов услуг. В настоящее время вероятно по аналогии с данными правилами возникла необходимость регулирования или принятия типовых правил оказания цифровых услуг. Вероятно, это единственный случай, единственная ситуация, по которой можно вот эти правила цифровых платформ перенести в какое-то единое русло. Естественно, что на первом этапе не предполагается существование неких обязательных правил оказания цифровых услуг, а это что-то типа белой книги, вероятно, должно быть, то есть, в части, в которой белую книгу, например, принял Европейский Союз. В настоящее время белая книга у него по искусственному интеллекту. Но правила должны быть достаточно четкие, чтобы действующий цифровой платформы в Российской Федерации имели единый контент, имели единую нормативную базу, которая бы могла гарантировать защиту прав и обычных граждан, и журналистов, и средств массовой информации, и блогеров.

Что здесь сейчас происходит и какие нюансы? В настоящее время люди, занимающиеся размещением информации на цифровых платформах, сталкиваются не только гражданин, одно лицо против платформы, но и гражданин против платформы и других граждан. Буквально в октябре разместил достаточно большое количество информации, когда граждане в коммерческих и некоммерческих целях подавали жалобы, подавали обращения, пользуясь платформой, пользуясь правилами Ютуба, Инстаграма и блокировали своих конкурентов, и блокировали страницы отдельных представителей. То есть, люди научились правила читать, которые я показывал, и научились ими достаточно успешно пользоваться. Самое интересное, что действует в той же части и правительство Российской Федерации оно тоже блокирует через эти правила, через эту нормативную базу, что безусловно не может не радовать, потому что некоторый контент безусловно нарушается общественный порядок и является угрозой в том числе для национальной безопасности. Вот в частности приведен был факт блокировки автоблогеров, которые пропагандировали езду, и превышение скорости, и нарушение правил дорожного движения. Следует отметить, что это не проблема конкретного человека, который хочет рассказать свое мнение в средствах массовой информации. С этой проблемой сталкиваются и средства массовой информации самостоятельно. Вот пример свежайший, когда платформа, являясь уже фактически мега-сми (есть средство массовой информации, а есть мега-сми, это у нас Ютуб, Твиттер) в которой средства массовой информации должны получать разрешение на распространение через эти платформы информации. И вот пример, который привел (6:55:17) когда российская Russia Today в Германии была заблокирована,6 опять нарушая положения этой платформы. Так вот без неких правил оказания цифровых услуг страдают не только обычные блоги, но и сами средства массовой информации.

Ну а что может предпринять в принципе государство сегодня? Мы все знаем, что все существующие платформы в настоящее время подверглись давлению Роскомнадзора. Есть судебные решения, есть огромные штрафы, которые в одном случае не выплачиваются, в другом выплачиваются частично, то есть, в принципе платформы Ютуб, Твиттер, Телеграм и прочее находятся под административным давлением, но это давление не работает, это неэффективно, в принципе урегулировать данную сферу в настоящий момент у Российской Федерации не получается.

Какой выход в данном случае? Что бы хотелось рассмотреть как предложение по изменению действующего законодательства? Если говорить об интернете, то все мы знаем, у нас есть 3-хчленная структура: это контент-провайдер, хост-провайдер и провайдер доступа. Государство же, стремясь блокировать какую-то информацию на сайте, обращается к контент-провайдеру сайта с предложением блокировать по обычной схеме. Если отказываются, хост-провайдеру блокировать сайт, если не согласен, блокируется весь хостинг, и дальше к провайдеру доступа, который закрывает доступ и к контенту, и к хостингу. Эффективно - неэффективно, но в данном случае признано единственной понятной рабочей схемой, по которой можно взаимодействовать, ограничивать контент.

Что же можно делать, если для регулирования платформ? В настоящее время в схеме платформ имеется точно такая же система. Если вы обратитесь к первому слайд, вспомним что эта платформа не просто сама по себе система, а это бизнес модель, то есть, ее задачей является привлечение максимального количества пользователей для получения максимизации доходов через рекламодателя, если говорить об информационных платформах, на которых в настоящем докладе я сосредоточен. На обычных информационных платформах есть блогеры, есть средства массовой информации, есть рекламодатель. Государство может безусловно блокировать средства массовой информации, обращаясь с исками, штрафовать блогеров, как в данном случае было с автоблогерами, или воздействовать на саму платформу. Но при воздействии на саму платформу, как мы видим, не всегда получается. И в принципе штрафы выглядят мягко говоря уже неуместно. Если государство еще продолжит накладывать штрафы на платформы, оно распишется в своей невозможности регулировать правовую сферу цифрового права.

Поэтому единственным в настоящий момент эффективным вариантом для этого является воздействие на рекламодателей. То есть, ограничения рекламодателей, как и в первом случае провайдеры связи находятся на территории Российской Федерации. То есть, это поставщики услуг, товаров, работ. И поэтому вот эта красная стрела, которую я обозначил, то есть этот необходимый рычаг, единственный рычаг, который в бизнес модели с цифровым платформами может работать и может эту сферу урегулировать. Затем урегулировать? Необходима защита и средств массовой информации, и блогеров, чтобы они могли спокойно донести информацию через платформы до общества, до граждан. У меня все, спасибо за внимание. Если есть вопросы, с удовольствием отвечу.

Владимир Энтин
Кирилл, спасибо. Ваша тема очень интересна, поэтому я не стал вас ограничивать и дал возможность выступить до конца. Поэтому я думаю останется наверное на следующий день вопрос о правовом статусе цифровых платформ, потому что по этому поводу есть целый ряд предложений, которые разрабатываются и пока еще не вступили в силу, когда речь идет о наложении на них целого ряда обязательств, связанных с той бизнес моделью, которую они выбрали. Поэтому различное регулирование для, скажем так, трансграничных глобальных цифровых платформ и для тех, которые обслуживают прикладные интересы. Но об этом наверное мы поговорим обо всем уже завтра. Сегодня у меня просьба всем, кто не смог сегодня выступить, пожалуйста присылайте ваши материалы. Я так понял Михаила Александровича, что они будут опубликованы. Спасибо. У нас на сегодня все. Спасибо уважаемые коллеги.

Михаил Федотов
Очень интересное было ваше выступление как и выступление других ваших коллег. Поэтому я благодарю всех за очень интересные выступления и я прошу всех подготовить статьи на основе ваших докладов для публикации в нашем журнале, наш банковский журнал “Труды по интеллектуальной собственности”. Он сейчас выходит в новом формате, в новом дизайне, он стал красивый, его приятно взять в руки, такой, знаете, научный глянцевый журнал.

Владимир Энтин
Что такое глянцевый мы знаем. А научно-глянцевый это интересно.

Михаил Федотов
Вот он научный журнал, но он выглядит глянцевым.

Хатиа Пирцхалама
Спасибо, Михаил Александрович.

Михаил Федотов
Да, так что, ждем ваши статьи. Мы сейчас как раз формируем первый номер, со следующего года журнал выходит четыре раза в году, и есть примерно месяца полтора, может быть, даже два для того, чтобы подготовить статьи, все правила редактирования, лицензирования представление о статье - они есть на сайте журнала tis.hse.ru. Так что пожалуйста. У меня есть еще одно предложение к тем, кто еще не успел выступить, кто планировал выступать именно в этой сессии. Сейчас у нас начнется следующая сессия, но предоставляя слово докладчиков, которые у нас запланированы были в этой сессии, я предлагаю тем, кто не успел выступить, просто присоединиться к этой четвертой сессии и выступить тогда, когда там будет возможность. Пожалуйста это тоже возможно. А теперь я просил бы взять слово следующего модератора Юрия Сергеевича Пилипенко.

Юрий Пилипенко
Михаил Александрович, добрый вечер. Я надеюсь, меня слышно. Добрый вечер, уважаемые коллеги. Для меня это такой серьезный вызов - сегодня моделировать по теме, с которой я, с одной стороны, как потребитель информации сталкиваюсь ежедневно, с другой стороны, результативные аспекты прессы и регулирование медийной активности для меня такая как бы не ежедневная задача не ежедневная профессиональная обязанность. И в этой связи мне будет наверное очень интересно в том числе послушать наших коллег. И обращаю ваше внимание, я думаю, вы до меня это сделали, что наши сегодня сессия, четвертая пленарной сессии называется “Массовая коммуникация в контексте мировой практики медийного регулирования”. Я позволю себе сказать в начале буквально несколько слов, и в последнее время мне когда приходится общаться с моими коллегами адвокатами, я делаю акцент на том, что российская адвокатура как корпорация, как профессия остаётся примерно в том же состоянии независимости, в котором она образовалась или была 20 лет тому назад. И при этом говорю, что это не так уж свойственно остальным свободным профессиям. И мы, адвокаты, наверное, можем гордиться уровнем той независимости, которая у нас сохраняется, и при этом подчеркиваю что влияние государства на общественные процессы оно очевидно на наших глазах возрастает. И от себя я всегда добавляю, что по моему глубокому убеждению, влияние государства на общественные процессы возрастает не только в Российской Федерации, а это тенденция мирового свойства, мирового порядка. И вот у нас сегодня речь идет о медийном регулировании, это как раз очень связано с этой идеей, которую я провожу, выступая перед своими коллегами-адвокатами. Поэтому будет очень интересно сегодня узнать в этой сфере общественной жизни то, что касается средств массовой информации, медийности, распространения информации. Сталкиваемся мы?.. Давайте я предпочтут сделать вид, что я не знаю ответа на этот вопрос. А вот в результате сегодняшней сессии мы попробуем получить ответ на этот вопрос, сталкиваемся ли мы с возрастающим влиянием государства и на эту сферу общественной жизни, на медийную сферу общественной жизни? Поэтому я надеюсь, что у нас основной докладчик, который должен выступить с докладом, господин Прайс уже с нами. И я тогда хотел бы, если он здесь, я не вижу пока у себя. Да уже вижу. Нет не вижу. Я хотел бы пригласить для вас господина Прайс и выступить с импульсным докладом который на русском языке звучит так как “Рынок ради лояльности. Российский пример медиарегулирования”. Пожалуйста. (7:06:14)

Монро Э. Прайс

(7:27:05)

Юрий Пилипенко
Большое вам спасибо за ваше искреннее выступление, которое наполнено в том числе ностальгией. Я не знаю, может быть действительно у кого-то из участников нашего заседания есть желание прямо сейчас задать вопрос, либо мы вопросы чуть позже в конце тогда обозначим. Коллеги, попозже, да тогда вопросы? Спасибо. И я с удовольствием предоставлю слово следующему нашему докладчику. Это господин Питер Маггс, профессор-исследователь Иллинойского университета, доктор права. Название его выступления это “Интернет-монополии и конкурентное право. Прошу вас.

Питер Маггс
Большое спасибо. Для меня большая честь принимать участие в этой конференции. Я бы хотел обратить внимание участников вот на такой вопрос. Этот вопрос 30 лет назад не существовал. Но сейчас мы видим существенные перемены в области правового регулирования практически во всех частях света. Как нам всем известно, ограниченное количество компаний сейчас доминирует в самых различных аспектах деятельности интернета - Фейсбук, Инстаграм, Вотсап, например, и социальные сети - Тик Ток, Ютуб в сфере видео и Амазон и ряд других в области розничной торговли и гугл в области поисковых серверов. Ряд национальных органов власти предпринял шаги, направленные на ограничение доминирования этих компаний и предприняли ряд законодательных инициатив. Применение закона о конкуренции, направленное на ограничение доминирования в этих областях и рынках поднимает ряд вопросов. С одной стороны - обычные сервисы, и Фейсбук - с другой стороны. Здесь мы видим серьезную конкуренцию между ведущими сервисами в области облачных технологий. Это поднимает вопросы безопасности, ограничения доступа к личным сведениям и затрат.

Мы видим ряд преимуществ при использовании облачных серверов, однако, такие сервисы могут налагает серьезные ограничения на обеспечение безопасности хранения данных, но при этом, присутствие других пользователей на том же сервисе менее важно. Использовали информацию в рамках одной организации может означать, что только один облачный сервис должен использоваться для обмена информацией между сотрудниками компании, но при этом Фейсбук, как социальная сеть, обладает своей ценностью по целому ряду других факторов. Мы видим большое количество рекламодателей и 3 миллиарда пользователей на Фейсбуке. Или Ибэй, например, он служит как платформа, где мы видим целый ряд рекламодателей, и является способом объединить их рекламодатель и пользователи их сервисов. Или Амазон является платформой для розничной торговли, которая также объединяет целый ряд продавцов и целый ряд покупателей этих товаров. Тик Ток, Ютуб - это платформы, которые объединяют целый ряд рекламодателей с одной стороны и ряд зрителей с другой стороны, и при этом объединяют создателей видеоконтента с их аудиторией. Гугл привлекает тех кто, предлагает свою информацию, и тех, кто эту информацию ищет, и Майкрософт пытается за ними успеть, но у них плохо получается. Целый ряд этих систем является природными монополиями. В прошлом мы видели, что природные монополии были монополиями, которые были созданы правительствами.

Возвращаемся к вопросу естественных монополий. Монополия это система, которая предусматривает и конкуренцию как раз с кабельной системами. И сегодня я рассматриваю интернет-компании, которые получили доминирующее положение на рынке уже без каких-либо действий за исключением конкурентных программ. Есть два разных вида ситуаций, которые называются такими эмоциональными монополиями. То есть сначала речь идет о рынке, на котором игрок занимает доминирующее положение. И это как раз относится и к социальным сетям, потому что у пользователей соответственно они придерживаются тех сетей, где наибольшее число пользователей. Те же самые принципы работы в отношении и розничных сетей. Таким же образом это делают, потому что большинство покупателей приходит как раз в наиболее популярные сети, которые предлагают наибольший ассортимент товаров для продажи. Это также происходит и с пользователем, допустим, поисковые системы чем больше, соответственно, этим поиском и инструментом используется, тем выше рейтинг, соответственно, тем больше людей и компаний получает больше денег от рекламы. А таким образом улучшить свой инструмент привлечь большую и широкую аудиторию именно к рекламе.

В отличие от тех монополий, которые создаются в правительстве, потому что те монополии действуют только в течение того времени, на которое распространяется защита со стороны государства, мы говорим о тех монополиях, мы знаем, что у Гугл и Яху, Гугл захватил Яху, потом в Фейсбук занял место как раз Майспэйс именно за счет пользователей базы, за счет привлечения новых пользователей. Таким образом мы увидели просто полный переход или миграцию к ним со стороны других сетей. Речь идет также о лучшем интерфейса и, соответственно, более широкий выбор товаров, включая также независимых продавцов в большом количестве, которые подключены к системе Амазон Прайм. И при этом мы видим, что компании не только увеличивают свою долю на рынке за счет других розничных операторов, но также и распространяют своё влиянием. И мы видим также, что есть ряд доминирующих игроков, которые утратили свою преимущественное положение из-за того, что они не соответствовали как раз новым вызовам и запросам со стороны рынка. Например, помните эту систему, когда использовали систему сообщений налоговой информации, как раз это не смогло уже подстроиться в социальную систему, потому что был вопрос именно использование фотографий.

Что сделал Тик Ток? Тик Ток, на самом деле, воспользовался тем, что у многих людей появились мобильные телефоны, соответственно, они могли передавать данные с высокой скоростью и изображения. И сейчас я хотел бы перейти к анализу того, что происходит в США и в рамках Европейского Союза. Начну я как раз с США также, и по вопросам как раз риска для конкуренции, потому что такая вредная конкуренция может четко прослеживается в том, что получается либо потеряется рыночная ниша, уменьшается количество пользователей, либо просто закрепляется доминирующее положение на рынке. И такие сервисы, как, допустим, интернет потому что здесь как правило несколько платформ задействованы, здесь Амазон, Ибэй, у них есть определенная ставка за пользование платформой, есть платежные системы и, соответственно, это как платформа для взаимодействия потребителей и покупателей, и продавцов. Гугл тоже предлагает определенные сервисы и собирает очень ценную информацию именно пользовательскую о тех, кто посещает эту платформу.

Было определенное конкретное дело, что-то о компании Американ Экспресс. И там как раз рассматривалось конкурентное право именно с точки зрения таких платформ, на которых взаимодействуют обе стороны. И я хочу сказать, что вы можете получить у организаторов конференции мой электронный адрес, и я могу вам направить информацию по всем ссылкам относительно того, о чем я рассказываю в своем докладе (7:26:42). И как раз это была конкуренция между Мастеркард и Виза. С одной стороны, это был рынок, который оказывал сервис как раз продавцам. А другая часть была как раз - это услуги сервиса по картам потребителям. И здесь получается меньшая ставка была как раз, на порядок больше стоимость как раз для потребителя. А Американ Экспресс наоборот действовал. Получается у него были более высокие ставки продавцам, наоборот большее преимущество именно потребителям для того, чтобы потребители соответственно больше покупали по согласованным условиями. И вот верховный суд рассматривал как раз дело между Американ Экспресс и продавцами, которые использовали карту виза, и решение верховного суда, когда оно выносилось, оно выносилось голосом пяти к четырем. Рассматривались вопросы о конкуренции, что для этого необходимо провести комплексный анализ рынка с обеих сторон платформы. Это и есть определенный вред, который, соответственно, с одной стороны наносится продавцам, это может компенсироваться всеми преимуществами, которые получают покупатели, поэтому в целом для конкуренции такого вреда никакого не наносится. И еще были три представителя как раз состава суда, говорили о том, что с одной стороны это рынок, и рынок на самом деле должен рассматриваться раздельно, соответственно, более высокие ставки должны все таки считаться нарушением положения о конкуренции, и научное сообщество в принципе поддержало такую позицию. Ну и если мы посмотрим что происходит в Европейском Союзе именно отношение к этим платформам, как Амазон или Фейсбук, то как раз эта наверное позиция больше совпадает с особым мнением в практике Верховного Суда США, а именно, речь идет об использовании политических данных, а также навязывания соответственно условий договоров именно рекламодателям. И при этом не получается никаких преимуществ для тех, кто пользуется поиском, а сама компания или компании, которые работают через гугл, они получают явное преимущество от использования этих данных, и поэтому европейская комиссия такой же подход применила в отношении Амазон и покупки и использования данных как раз покупателей, которые компания использует для того, чтобы закрепить свое положение на рынке.

Плюс этот еще был вопрос относительно слияния, и тут мы знаем что Фейсбук на самом деле же компания преобразовалась в такую гигантскую именно через череду таких слияний, в 2020 году было подано заявление, но оно было отклонено из-за того, что не была доказана монополия с их стороны. В этом году в августе было подано еще одно заявление, на самом деле, уже более агрессивная эта жалобы именно в адрес Амазон из-за того, что происходило с Инстаграмом и Вотсапом. У нас в сенате получилось 50 на 50 соответственно. Конгресс вообще парализован и блокирует именно этот вопрос, как и многие другие важные вопросы, на самом деле, они будут отданы на усмотрение суда. В данный момент очень сложно предсказать, соответственно, что возобладает. Либо это будет в пользу конкуренции, либо сколько членов в составе суда, соответственно как суд на это отреагирует и поддержит ли он позицию администрации.

Монро Прайс
Петр, у меня вопрос есть к вам. Ну с точки зрения все таки российской практики, у нас антимонопольный закон, помогает ли это создавать такие организации, которые потом имея такие негативные последствия именно культурного характера. То есть об этом можно сказать что это на самом деле очень плохо для нашего общества, что это есть экономический анализ, и возможно он наверное затмевает собой именно последствия культурного характера от такого доминирующего положения на рынке.

Питер Маггс
Поэтому я думаю, что такую широкую перспективу необходимо оценивать такое негативное воздействие. Я понимаю, что если есть социальные сети, соответственно, они оказывают такое вредоносное воздействие. И получается, если мы подключаем конкуренцию, тогда конкурентная борьба даже помогает им снизить их расходы, и они только будут процветать.

Монро Прайс
Это парадоксально, хотя да, но вот смотрите, давайте посмотрим на советский анализ вообще, как это проходило, какая история была, на структуру американского права соответственно, которая нацелена на то чтобы как раз дать право корпорациям, как раз уменьшать такие негативные последствия на других рынках.

Питер Маггс
Да нет, на самом деле, инструмент это направлен на то, чтобы корпорации могли найти для себя новые способы заработать больше денег. И к сожалению, это могут быть такие компании, как допустим говорят, чтобы люди не вакцинировались, не совершали каких-то других действий, потому что компания в отношении женщин, допустим, внешнего облика.

Монро Прайс
А что касается конкуренции, все таки, получается, конкуренция помогает потребителям получить быстрее и дешевле все эти не очень хорошие вещи. Я об этом говорил, что мы должны при конкуренции все-таки оценивать такое негативное воздействие масштабного характера. Все таки, есть определенные идеи, но зато у нас на самом деле есть на что надеяться.

Питер Маггс
Ну есть страны с диктаторским режимом, и, допустим, хороший пример попросил открыть телеграмм, потому что человек мог вообще общаться, таким образом, смотрите, конкуренция она все таки помогает именно и способствует обмену мнениями.

Юрий Пилипенко
Спасибо. Уважаемые коллеги, еще есть вопросы? Если нет, тогда будем двигаться дальше по нашей программе, и я хотел бы предоставить слово господину Рихтеру, старшему советнику представителя ОБСЕ по свободе СМИ, доктором филологических наук, профессорому. И конечно надо отметить смелость нашего коллеги вот все таки взять такую тему “Право на правду в решениях международных судов”. Здесь все понятно, все понятно, кроме одного: что же такое правда? Это действительно интересный доклад. С удовольствием его послушаем.

(7:44:48)

Андрей Рихтер

(7:56:40)

Юрий Пилипенко
Спасибо большое. Я позволю себе маленький комментарий относительно вашего доклада. Мне кажется, что наше право на правду со временем будет сокращаться и претерпевает, как мне представляется, негативные изменения. И все это связано с тем количеством контента, с которым мы имеем дело, и это количество будет естественно увеличиваться. Я скажу банальность. В старая времена, еще до такого массового книгопечатания, информация представляла собой некую ценность, и люди, которые владели этой информацией, они были посвященными. Сейчас, особенно в эпоху развития интернета, средств массовой коммуникации, объем информации столь велик, что он в принципе не позволяет физическим возможностям того или иного человека это как-то все усвоить. Причем, этого будет все больше и больше, потому что физического труда становится все меньше и меньше, люди высвобождаются, и вы наверное даже по своему окружению и по своей среде видите, что любой не ленивый человек старается создать какой-то дополнительный контент информационный. Как правило, этот контент чаще всего предвзятый и не всегда в этом смысле он объективный и соответствует неким критериям того, что это правда. Я вот эту реплику высказал в том смысле, что со временем нам будет все тяжелее и тяжелее рассчитывать на получение именно правды несмотря на все усилия судебной власти, в том числе и международных судебных инстанций. Это проблема. Просто хотел эту реплику высказать по мотивам вашего выступления. Спасибо. Кто хотел бы задать вопросы либо высказаться коротко по этому поводу? Нет.

Елена Шерстобоева
Я бы хотела задать. Да, Андрей Георгиевич, спасибо вам большое за очень интересный доклад. У меня вопрос такой, как вы считаете, почему не хватило концепции достоверной информации, достоверности информации? В связи с чем возникает именно такая концепция, как право на правду, да, именно институционализируется, скажем так, в международном праве. И у меня еще такой вопрос. Вообще есть ли в международном праве, именно в международном праве, какая-то практика, где право на правду применяется для борьбы с фейковыми новостями так называемыми, потому что, мне кажется, те примеры, которые вы привели, они это не показывают, или как раз эта борьба с фейковыми новостями это такая манипулятивная концепция, как раз то, о чем вы говорили про монополизацию, экспроприацию права на правду государством. Спасибо.

Андрей Рихтер
Спасибо большое за вопрос, он действительно требует развернутого ответа, я постараюсь тезисно на него ответить. Право на правду с одной стороны конечно более широкая концепция и более, если хотите, декларативно концепция, чем обязанность предоставлять достоверную информацию - вы об этом видимо говорите -  которое закреплено в целом ряде законов о средствах массовой информации европейских, прежде всего, государств. И я хочу сказать, что опять-таки, хочу уточнить точнее, что право на правду в интерпретации международных судов, в интерпретации международного права заключается именно в праве на правду о грубых нарушениях прав человека. Используется это право на правду в тех случаях, когда нет виновных, они умерли, государство другое, другое правительство, нет жертв, требуют родственники исключить, установить именно правду, не потребуют дать им достоверную информацию вместо недостоверной, у них никакой нет информации об их родственниках или правды, которая связана с доступом к архивам. Опять-таки, речь идет не о каком-то конкретном документе, который вас волнует и вас непосредственно затрагивает, а вообще о принципе того, что правдивая информация должна быть предоставлена. В этом смысле право на правду существует, практически во всех других смыслах (есть конечно же процессуальные оговорки здесь) но во всех других смыслах право у человека на правду не существует. Спасибо.

Юрий Пилипенко
Очень оптимистично, я бы сказал, спасибо. Если нет больше вопросов, тогда двигаемся дальше по нашему списку докладчиков. И вот у меня здесь обозначен коллега Виктор Наумов, главный научный сотрудник института государства и права, с темой “Идентификации в массовых коммуникациях: истории и перспективное регулирование.

Михаил Федотов
Юрий Сергеевич, нет. Виктора Борисовича сейчас с нами нет, он вынужден был отключиться. Он будет выступать завтра в 12 часов после импульсного доклада профессора Энтина.

Юрий Пилипенко
Спасибо, Михаил Александрович. Тогда я приглашу следующего докладчика. Может быть, Елена Горенская, старший научный сотрудник ИЗИСП при Правительстве РФ с нами. Елена, вы с нами?

Михаил Федотов
Нет, по поводу нее тоже была информация, что она сняла свое выступление.

Юрий Пилипенко
Понятно будем двигаться дальше у нас все таки список достаточно велик.

Михаил Федотов
Да, список у нас очень большой. И плюс к этому, Юрий Сергеевич, вы еще не знаете маленький сюрприз который для вас припасен. Дело заключается в том, что в предыдущей сессии не все успели выступить, поэтому после того, как закончится выступление всех, кто ваши сессии, потом пойдут еще те, кто еще от прежней сессии остался. Так что извините.

Юрий Пилипенко
Пожалуйста-пожалуйста, я все равно рассчитываю, что за пределы до 19 часов.

Михаил Федотов
Нет, это вы знаете, это за 19 часов, только неизвестно какого дня.

Юрий Пилипенко
Ну в общем-то посмотрим, будем живы не помрет, как говорится. Следующим у нас докладчиком обозначена Елена Шерстобоева. Вы здесь с нами только что вопрос задавали. Пожалуйста вам слово. Ваше выступление здесь обозначено как свобода медиа на постсоветском пространстве: опыт реформирования уголовного законодательства республики Беларусь. Пожалуйста вам слово. Елена.

Елена Шерстобоева
Большое спасибо, Юрий. Большое спасибо, Михаил Александрович, за приглашение выступить. Я всех нас поздравляю с 30 летием закона. И на мой взгляд, это очень важное событие, для меня особенно приятно выступать в этой секции, где присутствует не только автор или родители закона о СМИ, но также и мои научные руководители Андрей Георгиевич, Монро Прайс. Особенно приятно выступать в такой компании, и особенно приятно, мне кажется, презентовать доклад, который подготовлен в соавторстве с молодыми учеными. Мне кажется, очень важно что появляется, возникает и сохраняется передается преемственность поколений. И действительно, огромное спасибо, Андрей Георгиевич, вам, в том числе, за инициативу проводить это мероприятие, которое исходило от вас, сегодня об этом говорил Юрий Михайлович Батурин просил вам передать привет. Я не знаю, успели это сделать до меня или нет. В общем, действительно очень хорошая традиция и повод поговорить не только о свободе что, очень важно, в Российской Федерации, но и вообще, хотя закон-то российский, но мы так или иначе периодически катаемся тенденций, которые происходят в соседних государствах, которые мы относим к постсоветскому регулированию, я имею в виду, мы, ученые, первым это сделал Андрей Георгиевич как раз Рихтер. Очень приятно, что здесь присутствует. Наверное, самое главное, ученые, которые, начинали вообще, которые являются создателями научной школы по российскому медиа праву и по постсоветскому медиа праву.

Идея сделать подобные исследования - я постараюсь максимально сжато собрать информацию и, скажем так, основные какие-то вещи тезисно изложены у вас на слайдах, можно видеть, смотреть, читать, я буду останавливаться только на самом важном. Потому что исследование довольно большое, оно опирается на комментарии, подготовленные нами для бюро представителя ОБСЕ по вопросам свободы медиа, именно касающиеся данной уголовно-правовой реформы. Но как вы видите, наше исследование выходит за пределы просто анализа каких-то изменений. В первую очередь, нас интересовала имплементация. Сегодня уже профессор Прайс говорил о важности изучения того, как регулирования свободы слова, как они отражаются в обществе и как общество влияет на это. Нам, в частности, было очень интересно какие здесь можно строить прогнозы. И нам очень важно было, поскольку мы отметили в ряде исследований, потому что реформа действительно вызвала очень большое внимание мировых ученых, и говорили о связи российской модели, о влиянии российской модели регулирования медиа на белорусскую модель. Нам было в частности интересно посмотреть, до какой степени это действительно так. Мы вообще задумались о том, что такое российская модель регулирования, что такое белорусская модель регулирования и что такое постсоветская модель регулирования, и до какой степени белорусские тенденции отражают общие постсоветские тенденции.

Методы основные, которые мы применяли, они междисциплинарные. Я бы хотела здесь обратить особое внимание на методы кросс мониторинга, потому что профессор Прайс в частности спрашивал, а как можно изучать? Потому что когда мы говорим о таких государствах, как Беларусь, возникает очень серьезная проблема с доступом к информации, транспарентностью. Поскольку нас интересовала имплементация, то есть, конкретное последствие, то безусловно нам было важно посмотреть на судебную практику, и зачастую судебные решения были недоступны. Поэтому мы использовали метод кросс мониторинга. То есть, в частности мы искали информацию через медиаресурсы, и после этого мы находили таким образом первоисточники. В частности, анализировали, мне кажется, особо интересно было посмотреть на позицию конституционных судов, которая уже выработана, и на позицию государственных органов Республики Беларусь. То есть, вообще документов достаточно объемное количество, касающихся данной реформы. Что касается непосредственно законодательства, то мы отмечаем, что у нас серьезно возрастает государственный контроль, и вообще реформа носит такой существенный характер, невзирая на то, что сохраняются в общем-то те концепции, которые применялись до этого, и глобально ничего нового наверное мы не находим, кроме концепции запрета на фейковые новости, который реализуется через концепцию дискредитации Республики Беларусь, и в частности в российском законодательстве такая, насколько я знаю, такая концепция пока отсутствует. И что особенно любопытно, это то, что в уголовном праве заложены большие, очень серьезные изменения медиа права, при этом отсутствуют вообще какие-либо референсы к свободе слова, к свободе медиа, хотя они гарантированы конституцией Республики Беларусь, и Республика Беларусь, в частности, имеет ряд международных обязательств в этом отношении. Также, что касается имплементации, мы отмечаем две основных тенденции самых главных, мы их выделили.

Самая главная тенденция - это нейтрализация голосов журналистов традиционных медиа с альтернативной повесткой и иных оппозиционных голосов. Однако, те методы, которые мы отмечаем с правовой точки зрения, это те методы, которые уже применялись традиционно, в том числе, в 90-е годы, сегодня об этом тоже говорили и говорили кстати сегодня о предложениях реформировать налоговое законодательство. Я бы здесь обратила внимание на использование борьбы с финансовыми преступлениями как способа борьбы с оппозиционной журналистикой, в частности, в Республике Беларусь, и, то есть, об опасности, в общем, применения. То есть, они не идут как журналистские дела, рассматриваются по совершенно другим статьям.

Очень интересная, на мой взгляд, новая тенденция, может быть, даже новая вообще для постсоветского медиаправа - это ответственность граждан за действия в интернете, в том числе, за подписку на какие-то каналы, за репосты и ссылки, но это не новая история, а вот за подписку, особенно подписку на телеграм-каналы, - это безусловно очень интересный любопытный новый тренд, делается это через антиэкстремистский механизм, и в частности, через очень любопытные с правовой точки зрения интерпретации телеграмм-канала одновременно и как экстремистский материал, который распространяется таким образом, и как одновременно сообщество, и как раз пользователи рассматриваются как участники экстремистского сообщества, есть отдельная ответственность за вхождение, за участие в экстремистском сообществе. Что касается российской модели, то, на мой взгляд, российскую модель верно рассматривать сегодня… просто не очень понятно, что ученые понимают под российской моделью контроля, понимать такое очень активное государственное регулирование именно как черту российской модели я бы не стала. На мой взгляд, она уже даже не является самой главной.

Если мы говорим о современных трендах, и здесь, вернее, не медиаправо выполняет ключевую роль, а реализуется это через медиасобственность, особенно если мы говорим про социальные медиа, а также концепция суверенного интернета и кибербезопасности, которая активно очень используется. На мой взгляд, белорусский подход, невзирая на то, что вроде бы нам кажется, что очень похожие правые концепции, есть тоже экстремизм, есть тоже тенденция борьбы с массовыми беспорядками, на самом деле, белорусский подход он другой, и очень значительное количество концепций интерпретируется по-иному. И если мы говорим вообще о каких-то общих чертах с российской моделью, то мне кажется, имеет смысл рассматривать эти общие черты именно как, то что эти обе модели отражают советскую традицию. В частности, то, что сегодня говорили уже о важности смыслов, которые несут определенные законы. И если говорить про смыслы, которые создает данное законодательство, то мы здесь видим главной целью стремление поиска иностранных агентов, разоблачение врагов, борьба с любой недостоверной информацией.

Однако, это не является чертой российской модели, это является чертой советского регулирования и отражает в общем-то философию Марксизма-Ленинизма, и, в общем-то, здесь конкретно именно российской модели контроля, которая позволяет реализовываться именно за счет популярности, на мой взгляд, популярности социальных медиа, популярность медиа ресурсов ключевых российских, ее в Беларуси мы не наблюдаем и наблюдать в принципе не можем. Если говорить о каком-то предварительном заключении, то здесь, наверное, основные выводы сформулированы, и я бы отметила помимо того, что я уже сказала про сам характер реформы и заключительный слайд, это в связи с тем, что очень интересные процессы наблюдаются у нас именно в контексте перемен в обществе и дискуссии, общественной дискуссии, потому что общественная дискуссия мигрирует. То есть, происходит такая цифровая миграция дискуссии, общественной дискуссии именно в цифровые платформы. И довольно любопытно, что хотя уголовным законодательством нам предлагается борьба очень активная с иностранными врагами и с иностранными агентами, эта дискуссия на самом деле, как мы видим с вами, ведется на иностранных, уходит главная общественная дискуссия, она уходит и ведется именно на иностранных медиа. То есть, здесь мы видим среди лидеров и российские медиа платформы, и американские медиа платформы, я имею в виду в плане собственности.

Тут конечно имеет смысл думать о подспудных тенденциях. Подспудные тенденции - это, с одной стороны, ну здесь мы конечно думаем о блокировках, и мы обсуждали, думали, насколько вообще китайская модель, например, возможна в Беларуси, но, на мой взгляд, она невозможна, на наш взгляд, она невозможна, потому что в Беларуси нет своих площадок. И в связи с этим, российская модель невозможна, и поэтому, наверное, можно говорить о каких-то некоторых общих чертах российской и китайской модели. Но особенно интересно это то, что вот такое сдерживание государственного контроля над информацией, сдерживание именно естественное сдерживание за счет ухода этой дискуссии происходит, по сути, на фоне как раз того, что государство позволяет те тенденции, которые, например, мировая наука на сегодняшний день очень часто обозначает как довольно опасные тенденции, а именно через которые осуществляется контроль за обществом. Это то, о чем сегодня говорили, но ученые обычно связывают это с явлениями датафикации, модификации, цифровой слежки так называемой. И вот на фоне этого происходит как раз датафикация, модификация информации белорусских пользователей на основных цифровых площадках, которые принадлежат иностранным собственникам. И в связи с этим, очень любопытно то, как это соотносится с сутью самой реформы.

На мой взгляд, просто тот подход, который выбрала Беларусь, может быть, это единственный подход, который возможен вообще в рамках данной ситуации и с экономической точки зрения, и с политической точки зрения. Вот такие выводы. Я буду очень благодарна за вопросы, равно как и мои коллеги. Я физически нахожусь далеко, но душой все время с вами, и с Высшей Школы Экономики, и с вами Михаил Александрович, и с ЮНЕСКО, безусловно. А мои коллеги замечательные Валентина Юрьевна Павленко и  Алена Сергеевна Денисова - они находятся физически близко, поэтому всегда будут рады ответить на ваши вопросы лично в Москве. Я сейчас буду рада услышать какие-то вопросы, если они есть.

Юрий Пилипенко
Спасибо. Но на самом деле, физически все тоже от нас далеко, потому что мы используем Зум-платформу. Я вот хотел бы поинтересоваться у Алены Денисовой и Валентины Павленко, просто у меня здесь в программе вы указаны рядом вместе с Еленой под наименованием этого доклада. Возможно, у вас есть желание либо намерение добавить вашу коллегу, дополнить что-то. По крайней мере, я не мог не спросить вас об этом. Поэтому скажите, что вы хотели бы добавить, вопросы задать, комментарии какие-то.

Алена Денисова
Юрий, спасибо большое за предоставленное слово. Коллеги, всех приветствую. Спасибо за приглашение. Михаил Александрович, очень рада вас видеть, Андрей Георгиевич. В общем, чтобы не быть многословными, мы конечно готовы были выступить сегодня втроем, рассказать про все наше долгое исследование, наш долгий исследовательский путь, потому что начался он у нас еще летом, когда мы работали над в общем-то, первый этап это был связан с подготовкой комментария по первому этому уголовному… ну, точнее, по внесению поправок в уголовный кодекс Республики Беларусь. Дальше мы начали, точнее мы продолжили исследования, мы поняли, что есть любопытные тенденции позитивные и негативные, которые в общем-то можно превратить в полноценную такую интересную исследовательскую картину. Вот и буквально в рамках конференции мы стартовали, в общем, озвучили впервые вот эту нашу повестку, наше предварительное заключение, выводы, и надеемся развивать их дальше, продолжать исследование. Безумно интересно, и ну лично для меня, например, исследования белорусского региона это скорее даже какая-то личная история, потому что моя семья проживает сейчас в Беларуси, я очень переживаю за ситуацию в стране, и поэтому я считаю, что это мой долг в какой то степени заниматься исследованиями, в том числе, Республики Беларусь.

Юрий Пилипенко
Спасибо. Валентина, вы скажете?

Валентина Павленко
Коллеги, добрый вечер. Спасибо за возможность выступить. Спасибо за предоставленное слово. Это конечно не окончательный этап нашего исследования, мы безусловно оставляем за собой возможность еще и дальнейшего развития исследования, потому что вопросов остается немало, но чтобы не повторяться, я бы наверное все-таки повторила просьбу задать какие-то вопросы, если они остались, чтобы иметь возможность прокомментировать их уже предметно.

Юрий Пилипенко
Коллеги, есть вопросы? Ну не вижу, не вижу поднятых значков. Тогда уважаемые дамы, вам спасибо за ваше совокупное выступления, за вашу работу проделанную, о которой вы сегодня нам рассказали. Я бы тогда с вашего позволения предоставил слово следующей нашей докладчик. Здесь опять речь идет о коллеге из Беларуси. Она в ней заведующая кафедрой Гродненского Государственного Университета, кандидат юридических наук. Вы с нами? Анна, если вы с нами, откликнитесь. Анны нет на связи, тогда будем двигаться дальше по списку. Я видел госпожу Соболеву. И тогда может быть, вы возьмете слово с докладом “Куда пойдет практика ЕСПЧ о "языке вражды" после дела "Sanchez v France": к вопросу об ответственности владельцев аккаунтов”. Пожалуйста Анита Соболева, доцент департамента теории - никак не могу привыкнуть к этому названию - департамента теории права и отраслевых юридических дисциплин факультета права Научно-Исследовательский Университет Высшая Школа Экономики. Пожалуйста, вам слово.

Анита Соболева
Спасибо, тогда я очень тезисно. Добрый вечер, уважаемые коллеги. Я буду говорить сегодня о контексте дела, я буду называть его Саншезе, конечно он в переводе русском появится как и Санчес, и Санчез, но по-французски Жюльен Саншез, это известный довольно политик, поэтому буду говорить так, как его называют там, где он живет. И это дело Жюльена Саншезе, которым нас то ли порадовал, то ли удивил Европейский Суд по правам человека 2 сентября, оно конечно представляет очень большой интерес для анализа, потому что это такая поворотной вехой, и мы можем строить какие-то прогнозы, и к сожалению эти прогнозы с моей точки зрения не очень утешительны. Дело касается комментариев к посту в фейсбуке, которые были оставлены под постом данного политика третьей стороной. Эти комментарии носили характер явно дискриминационный, были направлены против религиозной группы мусульмане и были расценены национальными судами как язык вражды.

Соответственно, что мы имеем в данном деле и как мы должны его изучать? С одной стороны, у нас есть практика европейского суда, которая сложилась по делам о (8:24:04) и которая сложилась по делам, где анализируется речь политиков в пылу предвыборных дебатов. Далее у нас есть практика Европейского Суда по делам о языке вражды. В том числе, по высказываниям которые носят явно дискриминационные религиозных или этнических групп. И далее у нас есть три дела, теперь уже включая дело Саншезе, которые касаются ответственности за комментарии третьей стороны в интернете, и мы, соответственно, когда пытаемся говорить, что нас ждет в будущем, должны анализировать все эти три вида дел. Что нас интересует из первой категории по делам о деформации - это то, что речь идет о публичной фигурой, речь идет о политике, который избирался от своей партии и который был уже в этот момент мэром небольшого французского городка Букер, и в 2011 году он баллотировался в национальный парламент Франции от партии Национальный Фронт. Партия засветилась с большим количеством дел в Европейском Суде и своими высказываниями явно не толерантными в отношении иммигрантов. Но в Фейсбуке он опубликовал вполне нейтральный пост, в котором упрекнул своего основного оппонента из партии, которая тогда называлась Союз за Народное Движение сейчас это Республиканцы. Он опубликовал пост, в котором упрекнул господина (8:26:09) в том, что на данный момент он еще не запустил свой сайт в то время, как в это время по закону уже сайты кандидатов должны были бы быть созданы.

Собственно говоря, ничего абсолютно удивительного в этом посте не было. Но под ним появились комментарии естественно сторонников и противников Дюльена Саншезе, и в том числе два из них носили такой характер, который можно расценить как язык вражды. В частности, о том, что его соперник Франк Пруст превратил мир в Алжир, не оставив ни одной улицы без кебаба и мечети, что днем и ночью торгуют наркотой, мусульмане держат в руках наркотрафик и всякая шваль продает наркоту весь день напролет без какого-либо вмешательства полиции. Европейский Суд не стал анализировать содержание данных высказываний, согласившись с позицией французских властей о том, что их можно расценивать как язык вражды, поскольку национальные суды дали им такую оценку границы той свободы усмотрения, которая есть у национальных государств. Итак, у нас есть один политик, у нас есть другой политик. Но при этом, комментарии оставляют совершенно посторонние люди. И в чем же упрекают Жюльена Саншезе и кто его упрекает? Поскольку один комментарий заканчивался словами “спасибо, Франко и поцелуй его”.

И это был явный намек на партнершу Франко Пруста, с которой он был в постоянных отношениях, и это было известно публике, то это подруга политика Франко Пруста, увидев эти комментарии, тут же побежала разбираться со своими обидчиками. Она расценила их как расистские, увидела в них намек на магрединское происхождение. Одного из комментаторов она вычислила, явилась к нему в парикмахерскую, где он работал, и он сразу же в этот же день, как она к нему пришла, этот комментарий удалил. Второго, значит, она не смогла найти, но этот комментарий тоже был через некоторое время удален, но тем не менее Саншезе привлекли к ответственности, он заплатил штраф уголовный, все-таки, это уголовная ответственность, это важно. И Европейский Суд в данном случае не стал рассматривать что он политик, который пользуется повышенной защитой в исках о диффамации, поскольку дело было не о диффамации, а о языке вражды, и сказал, что как раз наоборот политик должен нести повышенную ответственность, потому что он может представить, что за публика его поддерживает и какого рода комментарии у него будут. И он должен был проявить некоторую бдительность - так сказал Европейский Суд - и добросовестность, и удалить эти комментарии. И хотя на самом деле у него пост был только для друзей, хотя друзей было много и он физически во время предвыборной кампании не мог успеть вычищать и просчитывать все эти посты, тем более, оценивать, содержат или не содержат они язык вражды, поскольку на самом деле в некоторых случаях сами высказывания тоже требуют экспертной оценки или могут по-разному оцениваться различными судами в разных странах и Европейским Судом. Значит, 1800 подписчиков. Но тем не менее, ему сказали, что он должен был проявить эту бдительность в отношении комментариев.

Итак, что у нас в сухом остатке имеется после дела Саншезе? Во-первых, понятно, что ответственность наступает только за те комментарии, которые связаны с языком вражды, потому что в предыдущем деле, деле МТ Индекса, там, где дело касалось бизнес-репутации, Европейский Суд сказал, что обязанности модерировать или как-то отслеживать комментарии нет, достаточно удалять эти комментарии, если поступила жалоба. А здесь значит получается, что нужно смотреть, чтобы не было таких комментариев. Кроме того, здесь идет речь о политике, который является публичной фигурой и мог предвидеть, что у него будут разжигать вражду и ненависть в этой ленте. Кроме того, считается, что национальные суды провели надлежащий баланс между свободой слова и защитой мусульман. Мера наказания не была чрезмерной. В оставшуюся минуту я скажу, чем опасно данное решение, потому что получается, что, например, если мы вернемся к российской действительности, в чем опасность для России может быть: если нас ждет предвыборная борьба, есть кандидат, у которого не очень большие ресурсы, небольшой предвыборный штаб, и читать все эти комментарии невозможно, могут спокойно пробежать в большом количестве боты, оставить пару комментариев, которые он не успеет вычистить, и это будет основанием для привлечения его к ответственности за такие комментарии.

То есть, получается, что на самом деле кандидаты с большим избирательным фондом или штабом оказываются в более выгодной позиции, чем, допустим, кандидаты с небольшим штатом, кроме того, получается, что каждый должен стать сам себе цензором и оценивать, является ли это языком вражды или это является выражением политической позиции. В том числе той, которую партия выражает и которую угрожают ее последовательности. Тем более, что призывов к каким-либо действиям в данных постах не было, хотя комментарии явно были не толерантного не характера. И кроме того, мы остались с вопросом, который открыт. Это о том, а что считать своевременным удалением комментария с учетом того, что один был удален на следующий день, другой через 6 недель? То есть, что считать достаточно быстрым для того, чтобы не быть привлеченным к ответственности? Ну а более полно будет тоже статья в журнале Международное Правосудие, в которой я уже более подробно буду рассматривать, рассматриваю (он скоро выйдет) и это дело, и в контексте других дел про комментарии третьей стороны в социальных сетях. Спасибо.

Юрий Пилипенко
Спасибо большое, Анита Карловна, интересное очень сообщение. Я надеюсь, что у кого-то из коллег есть вопросы, потому что дело действительно крайне интересно, и его последствия для правоприменительной практики мне представляются достаточно опасными во всех странах, которые входят в компетенцию Европейского Суда по правам человека.

Кирилл Евсиков
Позвольте вопрос. Анита Карловна, вот вы говорите должен решать проблемы, но прошу прощения, у нас же технологически ни одна сеть не… точнее, все сети допускает то, что просто может отключить комментарии и не отслеживать. При этом вопрос Европейский Суд уже неоднократно ставил, что если даже средства массовой информации, он обязан контролировать, используя чат-бот или другие технические средства, все комментарии, которые размещаются к статьям. Почему в данном случае должен отойти ЕСПЧ от своей же позиции, которую он высказал по (8:34:01)?

Анита Соболева
Вопрос хороший. Значит объясню почему, на самом деле, ответ есть. Вы ссылаетесь на дело Дельфи, там действительно появилась позиция, при которой коммерческий провайдер должен отслеживать комментарии. Что важно в деле Делфи - это то, что коммерческий провайдер был большим, что он извлекал выгоду из тех комментариев, которые там были, и чем больше у него было комментариев, тем больше была прибыль и больше был интерес публики, и больше был интерес рекламодателей. У него были финансовые возможности создать систему (про модерацию не говорилось), у него была система найти техническое решение, которое позволило бы такого рода комментарии вычислять. После этого было дело МТЕ Индекса, и как раз многие рассматривали его так, что как будто бы Европейский Суд нивелирует немножечко решение в Дельфи, и как будто бы он Дельфи немножко поторопился, потому что в деле МТЕ как раз Европейский Суд, сказал что достаточно удалять комментарии после того, как появились жалобы. То есть, такой был немножечко откат назад. И здесь у нас появляется новое дело, и здесь у нас политик, и политик это не человек, у которого в отличие от коммерческого провайдера есть большой штат сотрудников, есть технические возможности, ну возьмите любого нашего муниципального депутата, как вы себе представляете какие он будет технические средства использовать для того, чтобы создать систему которая будет отслеживать эти комментарии? У него ни рук, ни денег на это не хватит физически. А закрыть комментарии политик не может, потому что какие тогда политические дебаты? Какая тогда политическая борьба? Как тогда, извините, своих сторонников вербовать? Как тогда спорить со своими противниками?, То есть это суть политических дебатов, это суть демократического процесса. То есть, политик не может писать в космос, ему нужен ответ от публики, поэтому он не может закрыть комментарии.

Юрий Пилипенко
Коллеги, еще есть вопросы. Я правда хотел бы прокомментировать вопрос Кирилла Сергеевича, он задал вопрос, почему ЕСПЧ должен сворачивать с того пути, на который он уже стал по предыдущим делам. У меня вообще другой вопрос есть, более глобальные, как вообще ЕСПЧ в эту сторону занесло? Потому что, в общем-то, у нас у юристов есть такое понимание как объективное мнение, когда ни следствие, ни суд, к большому сожалению, не учитывают субъективное отношение обвиняемого человека к тем поступкам, в совершении которых его обвиняют. И на мой взгляд, такого рода решениями ЕСПЧ создает новую реальность, которая скорее всего, на мой взгляд, очень слабо связана с первоначальным смыслом конвенции и цели, ради которых эта конвенция в свое время принималась. Это меня как адвоката не может не беспокоить. И здесь можно наверное искать разные мотивы, объяснения и тонкости в этом деле, но мне оно представляется крайне неприятным с точки зрения последствий в любой демократии: в старой, в новой, при творческом подходе провластных властных структур к своим возможностям, наверное, мало кто может быть спокоен, что не будет обвинен в том, что под его постом кто-то преднамеренно оставил комментарий. И здесь и экстремизм возможно обвинение, и все что угодно, это вызывает лично у меня большое сожаление.

Анита Соболева
Одну секундочку буквально, это важно, особенно для адвокатов. Я тоже в прошлом адвокат с приостановленным статусом пока.

Юрий Пилипенко
Что значит пока?

Анита Соболева
Я надеюсь, что я все-таки вернусь к этому.

Юрий Пилипенко
Мы тоже надеемся.

Анита Соболева
Значит дело в том, что вызывает вопросы, как справедливо ответила в особом мнении судья Степени (8:38:27), еще и тот вопрос, что человек - Саншезе - был привлечен к уголовной ответственности, пусть и штраф, при том, что он говорил и заявлял, что он вообще не знал, что были эти комментарии. Ну не может человек за один день все комментарии читать, которые там появляются под постом, когда у него 1880 друзей. Он про них не знал, и тем не менее, его привлекли к ответственности за то, что он их своевременно не удалил. Это тоже очень важно, плюс важно, что суд Саншизе отошел от своей позиции в Дельфи, где в пункте 116 он прямо сказал, в постановлении большой палаты специально сказано, отмечено, что дело не касается других интернет форумов, где могут распространяться комментарии третьих лиц, таких, как интернет-площадки для обсуждения, электронные доски объявлений, а также социальных сетей. То есть, в Дельфи было специально написано, что позиция по Дельфи не будет касаться социальных сетей. А в Саншезе она коснулась.

Юрий Пилипенко
Спасибо, коллеги, тогда движемся дальше у нас по программе. Следующий выступающий Александр Алымов, руководитель мониторингового центра по свободе информации и правам человека. Тема его выступления “Соблюдение прав журналистов в регионах России: с какими нарушениями чаще всего сталкиваются региональные СМИ”. Александр, вы с нами? Так, по всей видимости, нет. Тогда двигаемся дальше по списку. Следующее заявлено у нас Галина Михалева, профессор Российского Государственного Гуманитарного Университета, доктор политических наук. С докладом “Буллинг и хейтерские компании в сетях: есть ли способы регулирования?” Галина, пожалуйста, вам слово.

Галина Михалева
Спасибо большое за приглашение на конференцию. Спасибо большое за предоставленное слово. Михаил Александрович, рада вас видеть, давно мы вместе не заседали, а было время. Ну хорошо, коллеги, а я могу включить презентацию? Давайте я попробую. Нет ну что такое, что за беда такая. Ну ладно, тогда чтобы не отнимать время, тогда ладно, это не так важно, поскольку времени мало, тогда без презентации. Итак, уважаемые коллеги, ну все наверное знают, что такое боулинг, это травля, агрессивное преследование одного из членов коллектива со стороны другого, группы лиц, организует лидер, иногда с сообщниками, и она может проявляться в физической и психологической форме, проявляется во всех возрастных и социальных группах, но в основном про боулинг пишут в отношении школьных групп. То есть, это вот такая специфическая вещь, которая изменилась с распространением социальных сетей. И возник феномен, который называется кибербуллинг - травля в сетях, и она часто анонимная, в том числе, с участием троллей и ботов. Ну тролли - это живые люди, боты - это в общем такая, грубо говоря, машинно организованная история, где просто одни и те же комментарии пишут люди, у которых нет своих профилей. Я бы обозначила это таким феноменом, как попадание в детство. То есть, люди начинают вести себя как они себя вели в каком-нибудь третьем-четвертом классе, когда толпой набрасывается на отдельного человека. Ну и самое главное здесь - это конечно отсутствие, полное отсутствие ответственности и очень высокий уровень агрессивности. Какими бывают вот хейтерские, как сейчас говорят, кампании, то есть, эти кампании травли. Это индивидуальное, когда это делает один человек по зову души, так сказать, в кавычках. Это организованные специально, в том числе, очень часто организованные и представителями власти в отношении, скажем, оппозиционеров, и последовательно проводимые организациями, формально существующими или не формально существующими.

Какие объекты травли вызывают? Это и отдельные известные люди, что очень часто бывает, представители определенных групп и партий. В последнее время в связи с распространением новой этики и изменения ситуации, связанной с отношением к феминизму, к ЛГБТ, и с консервативным поворотом в нашей стране - я подробно не буду на этом останавливаться, но в общем-то, очень важно в контексте - это феминистские сообщества, феминистские группы, ЛГБТ-сообщества и либералы, поскольку, опять же, у нас консервативный поворот, и либералы, иностранные агенты у нас считаются врагами народа, поэтому на них просто натравливают людей. И это конечно компании. Для примера я приведу всем известную компанию Reebok. Вы наверное помните, в прошлом году была такая целая кампания травли этой компании, где их реклама подвергалась таким атакам хейтеров.

Какие формы травли бывают? Ну это оскорбления, касающиеся позиции, внешнего вида, возраста, национальности, расы, пола, интеллекта. Ну я, честно говоря, сама неоднократно с этим сталкивалась, потому что мне приходится ходить на ток-шоу федеральных каналов, и после каждого такого ток-шоу мне приходит огромное количество такого рода комментариев, которые оценивают не то, что я сказала, а мой внешний вид, мой возраст, мой интеллект, пишут - я не буду даже цитировать что они пишут, потому что, ну в общем, это очень неприятные такие вещи. Это угрозы применения насилия и изнасилования. Это касается в основном женщин, в основном феминисток, мужчин это касается в значительно меньшей степени, ну разве что, представителей ЛГБТ. И обвинения высказывания неконвенциональных позиций внешней и внутренней политики.

Какие примеры я могу привести? Это то, с чем я сама непосредственно сталкивалась, это группа так называемое Мужское Государство Вячеслава Позднякова. Мне пришлось даже подавать на них в следственный комитет, сейчас решением Саратовского суда после очень долгой волокиты все-таки их деятельность была запрещена, и эта группа занималась отслеживанием в сетях действий феминистских организаций, лгбт, и занималась не просто травлей, а реально угрожала убить людей, изнасиловать женщин. И они занимались не только этим, они еще занимались такой травлей националистического и расистского характера. Это православные активисты, пролайферы - они тоже нацелены в первую очередь на феминисток. И здесь тоже дело не обходится просто оскорблениями, здесь очень часто бывают реальные угрозы. Это травля бывших партнеров, супругов уже индивидуально. И я добавлю последний случай в Башкортостане - это, например, травля, такие хейтерские кампании против девочек-подростков, где не просто угрожают или выставляют фотографии интимного характера, но и требуют от них деньги, чтобы они такого рода фотографии не выставляли. Травля в коммерческой сфере, ну это такая чисто коммерческая история. И травля правозащитников, гражданских активистов и членов партии.

Какие бывают следствия? Конечно если у вас не очень устойчивая психика или вы человек в этом смысле незакаленный, это может вызвать очень серьезные последствия. То есть, это и депрессии, это психическое расстройство вплоть до болезни. Это выход вообще из этой сферы. Это создание в целом токсичной среды. То есть, вот эти кампании травли - они оказываются заразными, как я наблюдаю. Когда кто-то начинает такую кампанию, к нему присоединяется довольно много людей, видимо, люди выплескивается всю свою фрустрацию, которая у них накопилась за текущую жизнь, в интернете просто потому, что их за это, особенно если у них нет идентифицированных аккаунтов, если у них никнеймы, их привлечь практически невозможно. Происходит засорение информационного поля и отказ от содержательных обсуждений в пользу такой ругани. И часто кстати используется и ненормативная лексика в таких комментах.

Как бороться. Это очень сложная история, очень сложная. Есть целый ряд психологических советов, которые мы можем найти в сети. То есть, это, как говорят сейчас, игнор, игнорировать, не отвечать, отвечать с юмором, не принимать это дело всерьез. Но конечно это не выход из ситуации. Это блокирование, то есть, если у вас начинается такая кампания, вы просто этих пользователей блокируете. Причем, очень просто определить, являются ли они тролля и ботами, или это реальные люди. Ну понятно там, у троллей и ботов в профиле вообще нет никакой информации и ничего не записано, то есть, определить их очень просто. Это регулирование, собственно, самими сетями, это делается, но делается, на мой взгляд, не очень эффективно или даже, честно скажу, вообще неэффективно. Иногда блокируется, но, насколько я понимаю, это блокирование происходит автоматически, то есть, иногда блокируют людей, которые, собственно, что называется, ни в чем не виноваты. Ну и наконец, это правовой путь, это заявление в полицию, в следственный комитет. Это путь очень долгий, очень сложный. Он на самом деле работает, как мой собственный опыт показал с Поздняковым. Но конечно это требует огромного количества нервов, опыта и квалифицированной юридической помощи. Я думаю, к сожалению, у меня здесь прогноз пессимистический. Все это будет еще больше распространяться, если к этому не подходить комплексно, в том числе, кстати говоря, и журналистскому сообществу, и в юридическом сообществе. Большое спасибо за внимание.

Юрий Пилипенко
Уважаемые коллеги, есть вопросы? Я позволю, если нет вопросов, себе короткий комментарий. На самом деле, действительно сети очень много нового привнесли в нашу жизнь. Если бы не сеть, откуда бы мы узнали понятия такие, как буллить, хейтерить и так далее. И я вспоминаю, как только Фейсбук начал укореняться в нашей реальной жизни, вот лично я и, я думаю, многие со мной согласятся, мы Фейсбук прежде всего воспринимали как позитивное явление, в котором любовь, дружба, взаимное понимание и исключительно польза для жизни и дела. Потом оказалось, что Фейсбук и другие социальные сети, Фейсбук я в качестве примера привожу, несут с собой не только позитивные ощущения, но и темная сторона человека начинает тоже себя проявлять в этих социальных сетях. Вы назвали три способа борьбы с этими явлениями, как буллинг и хейтерство в социальных сетях. Мне кажется, что самый неподходящий, самый трудный и самый неэффективный - третье - это обращение в правоохранительные органы, потому что они все это воспринимают без понимания, без желания. И лично я на своем примере могу сказать, что моя жизнь стала немножко веселее после того, когда я освоил функцию блокировка в Фейсбуке. С этого момента как-то стало немножко спокойней, и, может быть, действительно это один из самых эффективных, хотя может быть и не творческих подходов в борьбе с этими явлениями, но наверное мы обречены на то, что в социальных сетях мы узнаем о себе и о своих коллегах не только прекрасное, но и что-то такое, чего мы и не ожидали о себе узнать. Тут же очень большое значение имеет отсутствие физического расстояния между людьми, которые дискутируют. И для многих это вызов и подсказка к тому, чтобы переходить черту. Это тоже наверное такое явление в этой сфере. Я хотел бы передать следующее слово, и на этом может быть распрощаться с вами. Добрейший Михаил Александрович решил мне прийти на помощь с учетом того, что я планировал сегодня до 19:00 с вами поработать, у меня еще другое мероприятие, любезно согласился продолжить моделирование, но я думаю, что для тех коллег, которые останутся еще на этом мероприятии, это позитивная исключительно информация, и они в общем-то воспримут эту новость исключительно позитивно, но я вот с вашего позволения все-таки попробую. Тем более, здесь у нас большой список тех коллег, которые, по всей видимости, будут докладчиками. Я вижу здесь четверых человек. Это Мария Гордеева, заведующая кафедрой ЮНЕСКО по культуре мира и демократии, кандидат наук, Анна Новикова, заместитель заведующего этой же кафедрой, кандидат исторических наук, Андрей Зверев, научный руководитель программы, кандидат политических наук, и Александр Абрамов, заместитель декана факультета востоковедения и социально коммуникативных наук в РГГУ. Я надеюсь, что кто-то из четверых уж точно вместе с нами, и вы пожалуйста тогда возьмите первое слово из вашей команды и пожалуйста выступайте.

Мария Гордеева
Добрый день, уважаемые коллеги. Я с большим удовольствием приветствую вас. Большое спасибо заведующему кафедрой ЮНЕСКО Михаилу Александровичу Федотову за приглашение. И я хочу сказать, что наш доклад во многом навеян новыми вызовами СМИ. Мы считаем, что тот закон, который был принят 30 лет назад, закон абсолютно уникальный и прекрасно работающий как основной механизм регулирования, однако, нам очень важно понять сейчас как реагировать на новые вызовы, и интернет журналистика, блогинг, достаточно бесконтрольное распространение новостей, включая фейковые новости, создает абсолютно другое пространство, требующее регулирования и осознания. Я с удовольствием хочу передать слово Анне Александровне Новиковой для представления нашего доклада, потому что, уважаемые коллеги, извините ради бога, нас вызвали на ректорат, и он сейчас будет дальше продолжаться. Поэтому я еще раз с большим удовольствием говорю о том, что для нас сейчас возможность осмыслить новые вызовы - это очень своевременно, значимо, и огромное спасибо вам за приглашение к дискуссии.

Анна Новикова
Большое спасибо, Мария Александровна, уважаемые коллеги. Действительно, Александр Рустамович и Мария Александровна сейчас направляются на ректорат, поэтому если вы не возражаете, то основной текст доклада представлю вам я. Мы на данный момент на кафедре занимаемся достаточно крупным исследованием фейковых новостей и фейковой информации в интернете как инструмента регулирования и установления общественно-политической дискуссии. Сейчас возникают вопросы, откуда берется фейк ньюс? Почему именно в последние 5-10 лет наше с вами общество, в том числе, и зарубежное общество начинает страдать от количества дезинформации, которая преподносится именно как правдивый источник информации. Мы идентифицировали следующие причины, по которым фейк ньюс появляются: в первую очередь и естественную очередь, это общее увеличение объема информации в современном медиапространстве, особенно с распространением интернета и средств массовой информации в интернете. Естественно, это также увеличение скорости распространения и потребления информации. Уважаемые коллеги, скажите, у вас сейчас видно слайды из двух цветов с надписью.

Михаил Федотов
Видно.

Анна Новикова
Большое спасибо, Михаил Александрович. Это увеличение скорости не только распространения, но и потребление информации благодаря социальным сетям и новым каналом ее передачи. Одновременно с этим из-за увеличения интенсивности информационного потока у людей ухудшаются информационные фильтры, которые ранее могли естественно задержать какой-то объем информации как недостоверный. И естественно увеличение потока практически делает невозможным регулярный интенсивный фактчекинг информации, который помог бы фильтровать то, что попадает в человеческое поле зрения.

Что у нас с вами в первую очередь относится к проблемам, связанным с этим? Зачастую фейк ньюс и реакция на них используется как обозначение какого-то морального или интеллектуального провала со стороны человека, который воспринимают эту информацию как достоверную. Но тем не менее, ключевая проблема здесь заключается в том, что нынешняя активная конкуренция на рынке распространения новостей требует слишком быстрой реакции. Соответственно, мы идентифицировали, что природа современного информационного потока иногда обуславливает выживаемость новостного ресурса слишком быстрой реакции на происходящие события. Основное законодательное регулирование распространения фейковых новостей идет в редакции от 7 марта 2019 года Федерального Закона об Информации, информационных технологиях и защите информации, а также обновленной редакции КОАП.

В первую очередь, как у нас сейчас определяются фейковые новости. Это не достоверная общественно значимая информация, которая распространяется под видом достоверных сообщений и которая создает угрозу для безопасности граждан, человеческого здоровья, достоинства, имущества и общественной жизни.

Какие конкретно угрозы здесь выносятся? Причинение вреда жизни или здоровью граждан Российской Федерации. Она создает угрозу имуществу, массового нарушения общественного порядка или безопасности, а также создает угрозу помех функционирования объектов жизнеобеспечения для граждан Российской Федерации. Поэтому фейк ньюс естественно представляют собой действительно большую угрозу общественно-политической и иной жизни российского общества.

Какое дополнительное применение сейчас используется, имеет законодательство, направленное на борьбу с фейк ньюс? Это естественно регулирование размещения информации в интернете, это противодействие экстремизму, потому что фейковые новости, особенно когда мы с вами изучаем их в эпоху пандемии, они зачастую связаны с экстремистской деятельностью в интернете. И естественно, это функция защиты инфраструктуры, потому что массовые беспорядки - они естественно нарушают транспортную, социальную и иную значимую инфраструктуру государства. Один из таких интересных кейсов, которые мы можем выделить, то, что в этом году под влиянием фейковых новостей в социальных сетях в Российской Федерации были атакованы буквально вышки сотовой связи уровня 5G, потому что существовала ковидная дезинформация, о том что через эти вышки сотовой связи распространяется коронавирусной инфекции.

Кто определяет, является ли новость фейковой или является ли она достоверной? В первую очередь, прокуратура определяет степень достоверности новостей в рамках обусловленных компетенцией. Однако, окончательное решение о достоверности или фейковости принимает суд. Здесь существует достаточно большая проблема, связанная с тем, что новость может содержать достаточное количество достоверной информации, которая не позволяют ее признать фейком. Однако этот уровень достаточности достоверной информации - он естественно слишком размыто сейчас обозначен и во многом уходит на рассмотрение и на решение суда.

Один из стимулов принятия закона о регуляции фейк ньюс это трагедия в торговом центре Зимняя вишня в Кемерово, когда во время той трагедии, которая случилась во время пожара, в новости попадало огромное количество недостоверной информации о количестве жертв и о подтвержденных личностях погибших, что вызвало большую панику среди жителей Кемерова. И естественно, это паническое состояние местного общества негативно сказалось вообще на способности реагировать на эту трагедию, в результате чего поднялся вопрос о необходимости регулирования фейковых новостей. На данном слайде и мы вывели то, какое предусматривается наказание за распространение фейк ньюс в современной редакции российского законодательства. Первое распространение имеет штраф от 30 до 500 тысяч рублей в зависимости от того, кто распространяет данную дезинформацию. Второе распространение естественно видит увеличение в два раза в то время, как если устанавливается, что распространение фейковой информации, фейковых новостей привело к серьезным последствиям для жизни, здоровья и жизнеобеспечения граждан или общества, штрафы возрастают, я бы сказала, трехкратно, и уже доходят до полутора миллионов рублей за каждую установленную единицу дезинформации. При этом есть определенная разница. Если человек распространяет информацию с целью распространения ложной информации, когда человек уже знает, что эта информация ложная, то действительно будет подобный человек наказан за распространение этой фейк ньюс. Но если человек репостит или делится информацией, предполагая, что она является достоверной, например, из установленных СМИ, из государственных СМИ, а потом выясняется, что эта информация была фейковой, то такой человек естественно не наказывается в рамках существующего законодательства.

Проблемные кейсы, которые здесь можно выделить, это ковид и иная медицинская и прочая дезинформация. Кейс из Амура этого октября, когда был распространен фейк о том, что в Амурской области почва отправлена цианидом, и издания новостей по анонимным блок-постам, которые засоряют новостной поток в Российской Федерации и в зарубежных странах. Например, здесь мы можем сказать, когда мы говорим о ковид-дезинформации и фейковых новостях, что по последним исследованиям центра по борьбе с экстремизмом в интернете 12 блогеров, в основном, это граждане США и Великобритании с общим количеством последователей в социальных сетях 59 миллионов человек, ответственны за 63% общего объема дезинформации по коронавирусу. Буквально 63% всей дезинформации идет от 12 установленных человек. Другие кейсы, которые вызывают большое естественно противоречие и противоречивую интерпретацию, это поведение некоторых средств массовой информации. Например, на сайте Лента.ру мы можем найти огромное количество так называемых статей, которые являются переводами с анонимного блогового сайта Реддит, которые размещаются наравне с реальными новостями историями в соответствующих разделах самого сайта. А на платформе Телеграм мы спокойно можем найти многие телеграм-каналы, где 10 и более тысяч подписчиков, где размещают исключительно дезинформирующий, фейковый и экстремистский контент, по сути, функционируя как СМИ, но таковыми юридически не являясь, что естественно приводит к накалу общественно-политической дискуссии. Естественно, в зависимости от ситуации, у нас разные методы, мотивы и платформа распространения фейковых новостей. И естественно, здесь у нас мотивации тоже разнятся. Во первых, для кого-то это может быть просто страх неизвестного, для кого-то желание получения выгоды.

Восприятие. Насколько люди вообще осознают, что они видят фейковые новости? По опросу пользователей Фейсбука 2018-19 года, почти 60% заявили, что да, они видят распространение фейковых новостей часто, в то время, как около 9%, заявили что вообще не видят или нет, никогда не видели фейковых новостей.

Ключевые этические проблемы, которые у нас с вами здесь возникают - это общая токсичность дискурса, к которому приводит распространение фейков. Распространение фейков также зачастую имеет результат в дискриминации и харрасменте определенных обозначенных актом. Безразличие. Распространение фейков особенно с усиленной частотой приводит к восприятию любой дезинформации как безобидной, даже если она таковой не является. Естественно, финансовые интересы, которые преследуют определенные акторы, одновременно распространяя фейк, а также распространяя и продавая людям, которые ведутся на этот фейк, лекарства от той проблемы, которую они распространяют. Но и общая токсичность дискурса, вызванная фейковыми новостями, сказывается на различных межличностных и межгрупповых отношениях на территории Российской Федерации и в других государствах.

Предложенные нами методы борьбы с распространением фейк ньюс - они достаточно естественно известны, но это фактчекинг, улучшение информационной грамотности населения и фильтрации информации со стороны самих средств массовой информации и государственных и коммерческих регуляторов. И ключевые вопросы мы выявили, которые должны работать у каждого потребителя информации, откуда источник, актуальна ли информация, объективна ли она, верифицируется ли она, обновляется ли она? На этом я благодарю вас за внимание. Докладчики, которые готовили на сегодня этот текст, сейчас перед вами, и контакты нашей кафедры. Если у вас есть какие-либо дополнительные вопросы или пожелания в рамках нашего небольшого исследования.

Михаил Федотов
Спасибо. Спасибо за замечательный, очень интересный доклад, который поднимает все тот же вопрос фейк ньюс, но при этом предлагает какие-то свои решения, предлагает свой достаточно нетрадиционный взгляд. Мне кажется, что это очень интересный доклад, и мы будем рады в нашем журнале Труды по Интеллектуальной собственности опубликовать вашу статью. Пожалуйста, готовьте. Теперь, пожалуйста, выходите из режима показа экрана. Да, спасибо. Мы продолжаем нашу работу. Хотя уже настало 7 часов. И с одной стороны, формально мы можем сказать, что все, на этом время истекло, и до встречи завтра утром. Но я этого не делаю, потому что в общем на всех конференциях, которые проводятся не онлайн, а офлайн, то естественно после окончания заседания дальше идет коктейль, или прием, или еще что-то в этом духе. В крайнем случае, просто ужин. Но поскольку у нас с вами конференция онлайн, то ужин каждый предусматривает для себя сам. Точно так же, как коктейль, кофе брейк, чай брейк - как хотите, все в ваших руках. Поэтому я предлагаю сейчас всем взять по чашечкой чая или кофе, кто что хочет, и мы продолжаем нашу работу, у нас еще очень много докладчиков, и сейчас я с удовольствием предоставляю слово Светлане Каимовне, заведующей кафедрой журналистики Казанского университета, доктору философских наук, профессору, очень известному специалисту по профессиональной этике. Пожалуйста, Светлана, эксперту коллегии, общественной коллегии по жалобам на прессу.

Светлана Шайхитдинова
Спасибо вам большое, Михаил Александрович, спасибо за возможность выступить, за возможность поучаствовать в этой интересной конференции, и сейчас постараюсь, попробую загрузить презентацию и постараюсь остаться в рамках регламента. Общественный интерес как критерии выбора. Но прежде чем перейти конкретно к материалам информационных споров, сейчас я подождите посмотрю, каким образом… Я тут начала торопиться, суетиться. Я обращусь вообще к тому, каковы определения категории общественный интерес, которая не подлежит строгой инструментализации. Мне как эксперту это именно интересно. То есть, мы не можем показать детально как она работает в том или ином тексте. Однако, в большинстве спорных случаях именно общественный интерес задает рамку в решении, за какой стороной конфликта интересов правда - тоже использую это слово, но здесь оно как бы предполагает уже представление о том, какая сторона в конфликте реально нуждается в защите. И вот здесь я привожу разные примеры работы с этой категорией, и поскольку у нас конференция посвящена юридическим наукам и замечательному закону о СМИ, я остановлюсь и начну более подробно с определения правоведами, и обращусь к статье Туманова, который указывает что в российском праве учет общественного интереса осуществляется в ситуациях, когда он закрепляется в законе.

Я просто такой пример приведу, что года два назад я выступала в роли судебного эксперта в иске против нашей казанской газеты Реальное время, где журналист опубликовал материал естественно с такой общественной значимостью, но получила иск от одного из персонажей о защите деловой репутации. И я просто наблюдала, насколько была логическая ловушка, как попался журналист Инна Серова, которая не могла отстоять свою позицию с апеллированием к категории “общественный интерес”, ее от этого отговаривал адвокат, потому что для судьи это не та категория, которая бы обуславливала аргументацию в то время, как деловая репутация она, так сказать, в аргументации представлялась более убедительно. Теоретики журналистики указывают на то, что это общественно-значимая информация, здесь же я привожу цитату из книги под редакцией Качкаева и Шомовой о том, что профессиональный журналист и в новых медиа является модератором общественного интереса. Далее я обращаюсь к практикам журналистики, которые формулируют содержание этой категории в кодексах. В данном случае, перед вами кодекс, принятый в Великобритании, и новая его свежая редакция. То есть, общественный интерес связывается с фактами, которые могут нести угрозу или благо для общества, и так достаточно детализировано это рассматривается. Здесь это все более подробно раскрывается. И в нашей российской практике среди этических документов я нашла упоминание об общественном интересе в Хартии телерадиовещателей. И там это связано с тем, что есть несколько пунктов, которые связаны с рисками вмешательства в частную жизнь. Но я не могу не упомянуть, потому что в данном случае это тоже ресурс, который определяет некие представления в общественном мнении, Википедия об общественном интересе пишет и указывает на то, что в основном соотносится общественный интерес с государственными групповым интересами. Подводя общий итог по позициям, которые демонстрируются в разных отраслях знания, зафиксируем, что содержательная часть концепта “общественный интерес” указывает на вопросы, значимые для общественного большинства.

Вопросы этого ряда в конфликтных ситуациях указывают в свою очередь на проблемы, которые представляют собой неудовлетворенные потребности общественного выживания, то есть, являются социальными проблемами. Я уже говорю о том, на что ориентируюсь я как эксперт. Их тематический перечень мы связываем с такими базовыми потребностями, как материальные потребности, это отношения власти и собственности, а также с потребностями в безопасности, здоровье, продолжении рода и самореализации в самом широком смысле слова. В ходе интерпретации спорных публикаций в роли привлеченного эксперта мы держим в уме данного рода потребности, оценивая репрезентативность участников информационного конфликта с точки зрения представления интересов большинства, а также их объективные возможности в удовлетворении какой-либо из перечисленных базовых потребностей. И здесь следует сказать, что эти стороны - они давно определены, и в самом общем виде это наши институты государства, бизнеса, гражданского общества, и вопрос только в том, чтобы выявить смысловое поле спорной публикации и представителей сторон. Этот вопрос интерпретаций, и поэтому эксперт остается в непринятой в нашей российской практике традиции школы свободного усмотрение. То, что Туманов говорил в своей статье о том, что суды и вообще правовое поле ориентируются не на школу свободного усмотрение, а на то что определено в законодательстве, но там как мы уже говорили, слишком обще. И перед тем, как перейти к конкретным информационным спорам, я скажу о своей личной позиции, о том, что я для себя уже определила такую как бы основную проблему, связанную с тем, что отдельный человек имеет гораздо меньше возможностей представления своих интересов в публичном пространстве в связи с корпоровизацией сознания, монополизацией рынков и технологизацией медиаплощадок. И поэтому уже изначально ты смотришь, чем можно помочь отдельному человеку, если он только не какую-то свою корысть продолжает продвигать и так далее. Но это бывает как правило редко.

Для анализа мы выбрали три информационных спора, я слишком подробно на этом останавливаться не буду, скажу только по какому принципу я их выбирала. Есть два спора 2013 и 2014 года, я их выбрала, потому что в этом случае мнение эксперта не совпало с мнением членов ad hok коллегии, которые вынесли решение. И третий спор, это спор по жалобе Саяны Монгуш, который рассматривался общественной коллегией в октябре этого года. Но я в двух словах только скажу, потому что в данном случае это можно будет потом подробно как-то описать. Здесь речь идет о споре по телепередаче “Специальный корреспондент: осторожно, еда!”, жалоба в общественную коллегию была написана некоммерческим партнерством Региональная Общественная Организация Потребителей. То есть, это в основном были представители бизнеса, которые пожаловались на ток-шоу Мамонтова, в котором он оспаривал идею того, что пальмовое масло вредно, но как бы общественная коллегия встала на сторону заявителя, потому что там были мнения ученых, которые говорили о том, что не вредно и так далее. Но нами проведен можно сказать контент-анализ ток-шоу, и было выделено 27 позиций высказываний по различным проблемам, связанным вообще с этой ситуацией доставки различных компонентов там сырья, участия сельского хозяйства отечественного в том, как прилавки собираются и так далее. Вот их перечень здесь есть, он частично здесь и последняя проблема - отсутствие государственного контроля. То есть, различные участники ток-шоу все это высказали, и в итоге нами был сделан вывод о том, что все это дает основания рассматривать телепередачу данную как передачу, в которой общественно значимая информация преобладает над информацией, задевающей корпоративные и частные интересы бизнеса, задействованного в производстве пальмового масла.

Вот таким образом мы подготовили экспертное мнение, но надо отдать должное нашей общественной коллегии замечательной, которая рассматривает все в этом реально дискуссионным плане, и эксперты не вписался в мнение, которое было. То есть, у эксперта оказалось сугубо личное мнение. Второй случай, который рассматривался и который тоже интересен с точки зрения групповых интересов и интересов общества, вопрос очень дискуссионный, поэтому я его сюда тоже привела и тоже коротко скажу. Речь идет о том, что представители меньшинств пожаловались на журналиста Валерия Татарова, который, как уж это у нас всегда бывает, в такой нелицеприятные форме прошелся по фестивалю КвирФест, фестивалю сексуальных меньшинств, который ежегодно проходит в Санкт-Петербурге. Я в данном случае конечно никак не оправдываю этот стиль этого Валерия Татарова, все-таки посчитала что речь идет о столкновении идеологии, а не конкретной дискриминации конкретных людей, которые там неким группам принадлежат. И все-таки я посчитала, что интересы большинств, условно говоря, тоже надо в данном случае учитывать. И наверное общественный интерес, как бы мы к этому ни относились, как бы это было ни спорно и так далее, общественный интерес заключается в том, что общество все-таки заинтересовано в том, чтобы традиционные ценности не подвергались (от это мое было мнение, оно тоже не вписалось), не подвергались такому риску. И третье, я подробно тоже об этом говорить не буду. Этот спор с точки зрения заявленной темы интересен тем, что под видом государственных интересов здесь представлены интересы групп. Государственное телевидение Тувы ополчились на очень талантливых журналистку Саяну Монгуш, которая знается с иностранными журналистами, и она просто была заклеймлена словом “иностранный агент”. И таким образом произошла расправа. И вроде как бы получается как будто бы они представляют государственное телевидение, а на самом деле групповые интересы, о чем я и сказала в своем мнении, которое было поддержано членами ad hok коллегии выносившими решение. Но немало различных других случаев, но я на этом закончу для того, чтобы в регламенте остаться. Спасибо большое.

Михаил Федотов
Спасибо. Спасибо, Светлана Каимовна. Знаете, я слушаю ваш доклад, смотрю вашу презентацию и думаю, как жалко, что у нас мало времени для того, чтобы действительно развернуть дискуссию по поводу такого серьезного доклада. Хочу сказать, что у нас на кафедре уже сформировалась новая практика, мы проводим, вот все в том же самом онлайне, проводим научные коллоквиумы. Научный коллоквиум представляет собой двух или трехчасовую научную дискуссию, когда один докладчик, один доклад примерно на час - на час с четвертью. И дальше дискуссия, обсуждение, ответы на вопросы. И надо сказать, что мы провели один такой колокол с профессором Маггсом из Иллинойса, и у нас в общем было очень много желающих, зарегистрировались на этот колокол больше 500 человек. И я думаю, что многие из сегодня прозвучавших докладов - они достойны того, чтобы их рассматривать отдельно в рамках такого научного коллоквиума. Давайте подумаем как это можно будет организовать в следующем году.

Юрий Казаков
Можно одну реплику? Пока что Светлана Каимовна не ушла. Я, во-первых, счастлив, что она все таки один раз призналась, что попала в коллегию совсем, на сто процентов. Это замечательный эксперт коллегии. Когда она рассказала, как два раза не вписалась, верьте ей относительно. Спасибо. Вот это первое. Второе, у Гранина в замечательной книжке “Зубр” есть вот этот прообраз коллоквиума, который проводил Тимофеев-Лисовский. Вы помните, Михаил Александрович?

Михаил Федотов
Нет, не помню.

Юрий Казаков
Вам не хватает Москва-реки зимой, потому что зубр когда-то загонял всех в воду, чтобы коллоквиум выглядел естественно. Это 500 человек загнать на разных континентах в воду, и пусть оттуда и говорят. Все, спасибо, извините, это шутка.

Михаил Федотов
Хорошо, шутки мы приветствуем. Это замечательно, но все-таки все устали. Все устали? Я вам должен сказать, что когда заканчивается терпение, начинается выносливость. Это наш второй запас. Так коллеги, я предоставляю слово нашему следующему докладчик - Дарья Сергеевна Бурлакова, главный редактор информационного агентства Реалист Фильм.

Дарья Бурлакова
Добрый день, уважаемые коллеги. Михаил Александрович, благодарю за предоставленное слово, меня слышно, видно все хорошо?

Михаил Федотов
Слышно, видно, да.

Дарья Бурлакова
Я еще раз всех приветствую, самых выносливость участников конференции, и хочу поблагодарить прежде всего организаторов конференции, в том числе, вас, Михаил Александрович, лично за возможность выступить сегодня с докладом, который касается очень важной для меня лично как для журналиста темы. И тема, которая, я знаю, важна многим моим коллегам-журналистам и всему журналистскому сообществу. Тема моего выступления называется “Право журналиста на получение (9:26:39) информации: теория и практика применения медийного законодательства”. У меня будет презентация, мне поможет с ней Анастасия, представитель организаторов этого мероприятия. Но пока мы не начали презентацию, я хотела бы небольшую вводку к своему докладу. Дело в том, что проблема эта сформулирована очень широко, по мнению многих медиа юристов, с которыми я общалась, доступ к информации это одно из самых часто нарушаем их прав журналистов, и при этом это довольно плохо и редко защищаемое право. В связи с тем, что у нас ограничен регламент, у меня есть всего 10 минут, я постараюсь его придерживаться несмотря на то, что мы уже вышли за границы допустимого. Я в своем докладе затрону только один аспект этой проблемы, а именно не предоставление ответов на журналистские запросы.

Мое выступление здесь сегодня имеет очень конкретную цель - это обратить внимание на пробел в российском законодательстве, а именно отсутствие административной и уголовной ответственности для юридических лиц за непредоставление информации на запросы журналистов и редакции СМИ. Участниками данного мероприятия являются довольно статусные люди, в их числе Александр Хинштейн, председатель комитета по информационной политике госдумы, Алексей Пушков, сенатор Российской Федерации и председатель комиссии совета федерации по информационной политике, который собственно и имеет право законодательной инициативы. Также в мероприятии вместе с нами участвуют представители ОБСЕ Тереза Рибейро и Андрей Рихтер. Как вы знаете, мандаты членов ОБСЕ предоставляют им возможность давать рекомендации странам-участницам ОБСЕ по совершенствованию законодательства. Россия является страной-участницей ОБСЕ. Поэтому я очень надеюсь, что эти и другие участники конференции обратят внимание на ту проблему, о которой я сегодня буду говорить, услышат озвученные предложения и со своей стороны приложат все возможные усилия для улучшения ситуации. Прошу Анастасию на этом запустить презентацию, если она с нами осталась до такого позднего часа.

Пока Анастасия запускает презентацию, чтобы не терять время, я начну. Хотела бы начать презентацию с объяснения, почему я - собственно, я не являюсь ни ученым, ни юристом, ни правоведом, я являюсь журналистом, представителем журналистского сообщества, - собственно, почему я говорю сегодня об этой проблеме. Дело в том, что я занимаюсь журналистикой больше 8 лет, пишу на социальные темы, занимаюсь расследованиями, являюсь главным редактором СМИ о документальном кино Реалист Фильм Инфо. Запустилась презентация. Также я являюсь основателем международной ассоциации журналистов-экономист, это новая организация, мы только начали свою деятельность. Она создана выпускниками Академии Журналистики Коммерсантъ, действующими журналистами, и поэтому я в своем докладе буду опираться исключительно на мою личную практику и на опыт моих коллег, которые сталкиваются с проблемой непредоставления ответов на их запросы. Следующий слайд пожалуйста. Я понимаю, что большинство из вас имеют представление о том, какие документы регулируют доступ к информации, но тем не менее для общей логики повествования и для тех, кто будет смотреть эту конференцию в видеозаписи я обозначу тезисно базовые вещи. Собственно, право на свободу получения информации об окружающем мире является одним из главных прав человека, и оно закреплено во Всеобщей Декларации Прав Человека. Обеспечение этого права на территории России закреплено в основном законе страны, Конституции Российской Федерации, статья 29, которая сегодня уже много раз упоминалась различными коллегами в различных докладах. Собственно, журналисты и СМИ являются инструментом реализации этого права граждан. Для обеспечения этих постулатов в России был принят закон о средствах массовой информации, который предоставляет гражданам право на оперативное получение через СМИ достоверных сведений о деятельности госорганов, органов местного самоуправления, коммерческих и некоммерческих организаций. Статьи 39 и 40 этого закона предусматривают порядок запроса и получение журналистами информации. Информацию можно запрашивать и в устной, и письменной форме, и ответы на заданные вопросы должны быть предоставлены журналистам не позднее, чем через 7 календарных дней. Так гласит закон. Однако фактически мы как журналисты сталкиваемся с игнорированием наших запросов, либо с бесконечным затягиванием ответов, либо с формальными либо не полными ответами, которые в народе называются отписками.

За 8 лет своей работы в журналистике я регулярно сталкиваюсь с тем, что таким образом и государственные органы, и частные коммерческие компании массово нарушают право граждан на получение информации через СМИ. В том числе, как главный редактор Реалист Фильм Инфо, я неоднократно обращалась и в генеральную прокуратуру по этой проблеме, в том числе, мы не получали ответы на запросы от министерства культуры, не получали ответы на запросы от частной петербургской компании Комфорт, которая занималась ранее школьным питанием, и до сих пор - я не буду сейчас подробно останавливаться на этих кейсах, они очень интересные, потому что мы прошли все судебные инстанции от районного до верховного суда. Тем не менее, для экономии времени я сейчас опущу эти подробности, скажу только, что обращение в суд и в прокуратуру не дают нужного результата. Ответа мы так и не получили. И поэтому я могу уверенно сказать, что журналисты которые решают отстаивать свое право на предоставление информации, крайне непросто им это дается, с большими усилиями и не факт, что результат, который они хотят получить, оправдает эти усилия. Следующий слайд, пожалуйста. Благодарю.

Собственно, чтобы начать обсуждение и выявление путей решения этой проблемы, два года назад в декабре 2010 года наша редакция Реалист Фильм Инфо при поддержке информационного центра ООН в Москве провела круглый стол, который назывался “Журналисту отвечай: право журналиста на получение информации”. В нем приняли участие наши уважаемые соавторы закона о СМИ Михаил Александрович Федотов, Юрий Михайлович Батурин, Владимир Львович Энтин, а также главные редакторы, журналисты федеральных изданий, представители МИД России, журналистских объединений, медиаюристы и другие эксперты. Довольно полезное мероприятие. Очень много полезной информации, я не буду сейчас излагать содержание всех докладов всех наших спикеров, которые там участвовали. Поэтому тех, кто интересуется темой, отсылаю по ссылке, которую вы видите на своих экранах. Это сайт круглого стола. На нем вы сможете найти полную видеозапись и полную стенограмму обсуждения. Я же перехожу к главной сути своего выступления. Прошу перейти в следующий слайд.

Собственно, для того, чтобы соблюсти регламент, хотела бы уже перейти к сути. Тем не менее, позволю себе несколько цифр и фактов, которые, полагаю, важны для сегодняшнего обсуждения этой проблемы непредоставления ответов на журналистские запросы. Первый цифрофакт заключается в следующем: более 80 процентов зарегистрированных в России СМИ принадлежат государству либо аффилированным с ним структурам. Об этом в частности говорил на круглом столе Павел Николаевич Гусев. Собственно, он говорил о том, что большинству российских СМИ таким образом и не требуется получать ответы на запросы, поскольку они выполняют функцию трансляторов информации, которую им уже предоставляют, и передают аудитории ту информацию, которую они должны передать. Этот факт и цитату я привела к вопросу о том, что количество СМИ, через которые граждане могут реализовывать свое право на получение достоверной и полной информации, в нашей стране на данный момент невелико. А за прошедшие два года в связи с законом, который позволяет признавать СМИ иноагентами, эта ситуация усугубилась еще больше. Следующий слайд пожалуйста.

Второй цифрофакт. По данным Центра Защиты Прав СМИ - здесь я вынуждена сделать ремарку, чтобы у организаторов мероприятия не было проблем. Центр признан иностранным агентом. Так вот, по данным этого центра только 5% редакций обращаются за защитой своих прав, когда не получают ответы на заданные вопросы. Происходит это потому, что и редакция не всегда знает, как правильно защищать грамотно свои права в суде, и при этом юрлица, которые нарушают права журналистов, не видят реального механизма привлечения их к ответственности. То есть, они понимают, что нарушают закон, но при этом понимают, что им за это ничего не будет. Также специалисты Центра Защиты Прав СМИ, по их статистике решений, когда суд предоставлял журналистам информацию в связи с такими нарушениями, можно посчитать по пальцам. Собственно это перекликается и с моей личной практикой, и с практикой обращений в прокуратуру. Особенно часто прокуратура дает довольно нелепые ответы, когда речь идет о государственных органах. Следующий слайд.

Собственно, ситуация была бы другой, если бы в российском законодательстве были прописаны четкие нормы, которые предусматривают ответственность за непредоставление информации на запросы журналистов. На данный момент такая ответственность не предусмотрена. На этот слайд я не случайно вынесла изображение проекта закона о средствах массовой информации, которые любезно подарили всем участникам круглого стола соавторы закона. У меня он тоже здесь с собой на столе находится. Интересно, что авторы закона предусмотрели рекомендацию для законодателей внести изменения в административное законодательство и предусмотреть наказание в рамках уголовного кодекса за нарушение прав журналистов. Но при этом законодатель не учел почему-то эти рекомендации, и именно поэтому сейчас, спустя 30 лет, мы с вами обсуждаем эту проблему, когда нарушение существует, а ответственность за него четко в законе не прописана. Это, на мой, взгляд законодательно провел. Следующий слайд пожалуйста.

Кратко обозначу, что на данный момент существует статья 5.39 КОАП “Отказ в предоставлении информации”. Однако эта статья общая о непредоставлении ответов на запросы граждан. За непредоставление информации гражданину эта статья предусматривает штраф от 5 до 10 тысяч рублей. Но как мы с вами понимаем, эта статья не прописывает отдельные нарушения прав журналистов, и, кроме того, организации, даже если они попадают под эту статью, нарушая права журналистов, очевидно, что даже небольшие компании, даже небольшой бизнес никак не страдает от такого мизерного штрафа. И большинство предприятий - им гораздо выгоднее нарушить закон о СМИ и соответственно заплатить этот мизерный штраф. Перехожу к главному своему тезису - собственно предложениям, которые я хочу озвучить от участников круглого стола ко всем участникам данного мероприятия. Следующий слайд пожалуйста.

Итак, предложения, к которым пришли участники круглого стола для восстановления прав граждан и прав журналистов на запросы и на получение информации. В первую очередь, это необходимость введения административной ответственности за непредоставления информации на журналистские запросы. Юристы, которые участвовали в круглом столе, предложили в качестве решения дополнить статью 5.39 КОАП пунктом о более серьезном штрафе для юридических лиц за непредоставление информации на запросы журналистов, ровно как и за формальные и неполные ответы. Вторая мера - это введение уголовной ответственности за нарушение прав журналистов и редакции на запросы и получение информации. И третья инициатива, которая была также предложена, это поправки в трудовой кодекс, которые предусматривают дисциплинарные взыскания для сотрудников пресс-служб и руководителей организаций за нарушение прав журналистов. Повторюсь, мне и моим коллегам представляется самым важным введение административной ответственности для юрлиц, которые часто злоупотребляют такой юридической лазейки, которая образовалась в связи с тем, что изначально эти нарушения, наказание за эти нарушения не были предусмотрены в законодательстве. На этом я завершаю свой доклад, я очень надеюсь, что участники круглого стола, который обладают правом законодательной инициативы, обратят внимание на эту проблему, и считаю, что 30 летие российского законодательства в сфере СМИ это хороший повод, чтобы решить тот законодательный пробел, ту масштабную проблему, которая мешает и осложняет работу многих моих коллег по сей день. В завершение я приглашаю всех, кто интересуется темой, становиться участником информационно-общественной кампании “Журналисту отвечай№. На данный момент мы с коллегами ее готовим. А вам достаточно написать, отправить, выразить интерес в письме, которое вы можете отправить на почту, которую вы видите на своих экранах, и мы обязательно с вами свяжемся, когда компания будет запускаться. На этом все, я благодарю за внимание.

Михаил Федотов
Спасибо большое за ваше выступление, за вашу деятельность. Очень хорошо, что вы озабочены этой проблемой, и хорошо, что вы ей занимаетесь. Я хотел бы поддержать вашу инициативу и сказать, что вообще-то говоря, в законе о СМИ было две статьи, которые говорили об ответственности за - даже три! - говорили об ответственности за нарушение законодательства о СМИ. Одна была об ответственности за ущемление свободы массовой информации, другая - за злоупотребление свободой массовой информации, третья - за иные нарушения. Так вот, все, что касается злоупотребления свободой массовой информации, тут наш законодатель проявил очень большую активность и изобретательность. А вот все, что касается ответственности за ущемление свободы массовой информации, вот тут как-то его активности не хватило. И как раз именно в этой статье 58, где говорится об ответственности за ущемление свободы массовой информации, как раз и говорится о такой форме ущемления свободы массовой информации, как нарушение права редакции на запрос и получение информации. И здесь в законе написано, что это все влечет уголовную, административную, дисциплинарная или иную ответственность в соответствии с законодательством Российской Федерации. Но как вы понимаете, без соответствующих поправок и дополнений в соответствующие кодексы - уголовный, КОАП и так далее - это работать не может. Так устроена правовая система, законодательная система. Но этого как раз сделано не было. Поэтому у вас есть все основания добиваться того, чтобы наш законодатель все-таки реализовал то, что он сам себе записал в 58 статье закона.

Дарья Бурлакова
Давайте делать это вместе. Всех приглашаю.

Михаил Федотов
Да, очень хорошее дело. Итак, следующий наш докладчик Сергей Иванович Шаповалов, магистр юриспруденции с Волжской торгово-промышленной палаты. Пожалуйста. Так, мы вас слушаем.

Сергей Шаповалов
Добрый вечер, уже поздний вечер. Коллеги, как слышно? Презентация должна быть видна. Ну что, собственно, название темы выступления в контексте заявленной темы юбилейной конференции - она обусловлена рядом причин. Работая в торгово-промышленной палате, в системе торгово-промышленных палат и будучи несколько лет уже как юрист, как сотрудник ТПП, связанный и с медиа, со СМИ и связанный с защитой прав интеллектуальной собственности, обратив внимание на сравнительно молодой документ, а именно - распоряжение правительства о развитии творческих и креативных индустрии, не мог не обратить внимание на то, что эти темы, эти направления, а именно медиа, СМИ, интеллектуальная собственность, да и деятельность торгово-промышленных палат как своеобразных площадок между бизнесом, между творческими личностями, СМИ и органами власти, так далее на самом деле имеет много таких точек пересечения. И собственно, в своем выступлении я хотел бы обратить внимание на то, что конечно роль, миссия медиа, средств массовой информации, таких организаций, как торгово-промышленная палата, и других общественных объединений, предпринимателей, авторских структур и так далее - она очень велика, потому что действительно несмотря на достаточно серьезную, хотя и не лишенную недостатков правовую основу интеллектуальной деятельности, средств защиты авторского права, продвижения различных идей, концепций и так далее, все-таки есть такой момент, что недостаточно информации для творческих людей, для предпринимателей. Безусловно, в таких направлениях, где деятельность предусматривает определенный такой креативный подход, определенные правовые знания и так далее. Так непосредственно в самом документе, процитированном здесь на слайде, говорится о том, что именно в регионы обращают внимание, взор правительства, да и законодатель говорит о том, что именно на региональном уровне необходимо развивать многие те начинания, о которых заявлено на уровне федеральном. Другой пример - это региональный бренд, о котором говорится достаточно активно в последнее время. И тут другое другое современное слово, слоган, тренд, который сейчас набирает обороты. Также, в самом документе говорится, содержится много интересных определений, которые на первый взгляд как бы уже знакомы, и безусловно в содержательном плане пересекаются со многими конструкциями части 4 ГК. Но все таки находим и некоторую такую новую трактовку уже как бы знакомых понятий. Сам по себе документ действительно интересный, и абсолютно уверен, что его освещение, его продвижение в медиа средствах, на различных площадках еще только-только набирает обороты.

Что касается регионального аспекта продвижения и поддержки такой темы, такого направления, как креативные творческие индустрии. Безусловно я уверен, что, как я уже сказал, медиа, СМИ здесь выполняют колоссальную роль в части информирования, в части освещения и продвижения тех идей, которые заложены ну в общем-то и в законах, и в подзаконных актах, и во многих инициативных начинаниях, которые реализуются нередко на федеральном уровне, нередко на региональном и потом постепенно набирают обороты. Но и в плане поддержки, потому что нередко какие-то начинания, исходящие из региона, какой-то бизнес проект, и так далее, и так далее, содержащие такую технологическую, творческую составляющую, он безусловно без поддержки медиа, без поддержки СМИ тяжело будет выходить, набирать обороты, находить последователей, поддержку, в том числе, и имущественную, материальную. Без этого тоже никуда. Вот в качестве таких небольших примеров, иллюстраций тех СМИ, которые на слуху в регионе, некоторые из которых наверняка известны за пределами региона. И кстати говоря, делая такой небольшой обзор по нашей большой родине, по России.

Действительно в каждом регионе есть медиа ресурсы, безусловно, прежде всего, цифровые наверное, сейчас уже про это говорить более актуально, которые отличаются по названию, немножечко по внутренней структуре, по логике подачи материала. Но тем не менее, во многом схожи решающие, сходные задачи с учетом специфики развития того или иного региона. И действительно, очень много попалось работы на глаза, даже целых сборников, посвященных как раз медиа пространству отдельно взятых регионов или России в целом. Да и сам термин “креативные творческие индустрии” в общем-то имеет уже более чем 20 летнюю историю. Действительно, уже не раз освещался в СМИ и специальных работах, но тем не менее, даже взять наши региональные волгоградские СМИ, безусловно все содержат определенные рубрики, вкладочки, посвященные развитию экономики, посвященные развитию, каким-то инновациям, защите авторских прав и многие другие аспекты. Но довольно-таки сильно отличаются. В этом есть конечно плюсы и минусы. Вот например волжский портал, волжский город-спутник Волгограда, промышленный город, сравнительно недавно в городе реализуются два таких интересных проекта. Это Волжская торговая марка - здесь на слайде представлены, и отсутствующих здесь на слайде, также претендующие в общем-то даже немножечко на и региональный бренд, тоже символ, тоже слоган - “Волжский - территория промтуризма”. Промтуризм набирает в последнее время довольно серьезные обороты. И безусловно, в числе двигателей данного проекта присутствуют местные, присутствуют региональные средства массовой информации, медиаресурсы. Конечно здесь на презентации только некоторые штришки, и видно на каждом слайде, что информация безусловно не сконцентрирована применительно к выступлению, креативной индустрии. А информация все-таки относящаяся к экономике, к предпринимательству, ну более, скажем так, широкого объема.

Ну допустим проект на сайте Волжской торгово-промышленной палаты, где я имею честь работать, представлен. Он касается инициативы одного из предпринимателей, волжан относительно развития таких очень важных рыбных пород в регионе. Безусловно, очень важное место в нашем регионе, как и любом другом, занимают те ресурсы, которые касаются поддержки малого и среднего предпринимательства, поддержки самозанятых. Так центр “Мой бизнес”, центр поддержки бизнеса в Волгоградской области, достаточно серьезная площадка, очень востребована. И безусловно здесь очень много материала, который касается темы выступления. Но все-таки в контексте наверное последнего распоряжения правительства и некоторых может быть немножечко специальных таких терминов, будет тоже модернизироваться. Кстати говоря, совсем недавно прямо четко про креативные индустрии. Был такой региональный этап одного из федеральных конкурсов, которых достаточно немного в целом в направлении креативных индустрии, интеллектуального, технологического развития компании и так далее. И конечно применительно к тематике технологического предпринимательства, креативного предпринимательства - это безусловно региональный ресурс “Комитет экономики Волгоградской области” где также - здесь на вкладочке видно - речь идет о (9:53:17) процессов, и про развитии искусственного интеллекта, и про многие другие региональные стартапы, некоторые из которых в общем-то имеют федеральные корни.

Тем не менее, что бы хотелось отметить. Несмотря на серьезную такую (9:53:33) и медиа поддержку творческих креативных индустрии, поддержку авторства, поддержку технологического предпринимательства, все-таки, на мой взгляд, в нашем регионе, как и во многих других, конечно не хватает некоего такого общего единого портала, ресурса, который бы был посвящен именно такой направленности, такому направлению, как креативные индустрии. И в частности, что касается тех ресурсов, которые специализируются на предпринимательстве. Вот опять же несколько цитат позволю себе из распоряжения правительства, где говорится о креативном творчеством предпринимательстве - что это такое, и говорится о том, что такие специализированные креативные инкубаторы тоже должны быть в регионах представлены достаточно активно. Волгоградский центр Мой бизнес в настоящее время имеет несколько специализированных подразделений, отделов, в частности, центр инжиниринга в Волгоградской области, центр поддержки предпринимательства Волгоградской области и некоторые другие. И в частности, в контексте поддержки и развития творческих креативных индустрии, конечно немало говорится в общем-то уже, используя такие из части 4 ГК термины, как “регистрация товарных знаков”, “заключение договоров”, “франчайзинг” и так далее. Данное структурное подразделение Мой бизнес предлагает подобное решение, ну, скажем так несколько разрозненно. Говоря про нормативную основу регионального, тоже наблюдается такая ситуация, что ряд решений, ряд нормативных актов Волгоградской области говорят, процитирую без названия самих нормативных актов, о развитии креативных индустрий, о том, что есть проблема, связанная с низким развитием креативных индустрий и информационных технологий. Документ 2019 года. То есть, другими словами, безусловно, на региональном уровне стоит еще сделать достаточно немало. И вот несколько цитат, опять же, из распоряжения правительства. Что касается федерального масштаба, на мой взгляд, говоря о развитии центров Мой бизнес без инкубаторов невозможно, не создав соответствующую нормативную основу без внесения изменений в федеральный закон о развитии малого и среднего предпринимательства, где также необходимо отвести определенную роль и средствам массовой информации. Спасибо.

Михаил Федотов
Спасибо, Сергей Иванович. Очень интересный предметный доклад с конкретными предложениями, но мы тем не менее идем дальше. Станислав Сергеевич Кулов, директор института верховенства права, главный редактор сетевого издания “Религия и право”. Станислав Сергеевич, вы с нами? Станислав Сергеевич не проявил достаточно терпения и выносливости. Тогда у нас следующим выступает Роман Владимирович Жолудь, доцент кафедры журналистики и литературы факультета журналистики Воронежского университета. Роман Владимирович? Нет. Роман Владимирович тоже. Уже устал. Тогда у нас следующим выступает Елена Владимировна Герасимчук, кандидат медицинских наук из Финансового университета при правительстве. Елена Владимировна? Тоже. Следующим у нас идет Дмитрий Валерьевич Ветчинников, Московская финансово-юридическая академия. Дмитрий Валерьевич. Нет. Ну и последний выступающий в этой сессии Лилия Владимировна Сотникова, доцент кафедры юриспруденции Южноуральского технологического университета. Но на Южном Урале сейчас уже ночь. Я думаюУ что Лилия Владимировна уже пошла бай-бай. Так, коллеги, тогда я возвращаюсь к нашей прошлой сессии, от которой у нас осталось несколько выступающих. И я готов предоставить слово нашему выступающему, на котором мы остановились. Евгений Владимирович Абов,. член правления Всемирной Информационной Издательской Ассоциации WAN-IFRA. Евгений Владимирович?

Анастасия Авдеева
Я думаю, что тоже не дождался своего часа.

Михаил Федотов
Что делать, что делать… Много желающих. И не все соблюдают регламент. Я например совершенно нарушил регламент, просто катастрофически. Но извините, действительно виноват, виноват. Следующим мы могли бы предоставить слово Марине Александровне Рожковой, главному научному сотруднику ИЗИСП при правительстве, доктору юридических наук, и ее соавтору, аспирантуру Ольге Владимировне Исаевой. Нет. Следующий у нас с Людмила Гонтарь и Валерий Ловушин. Нет. Елена Николаевна Мельникова. Так Алена Игоревна Геращенко. Коллеги список докладчиков, как говорили когда-то, исчерпан, с чем я вас и поздравляю. Первый день конференции мы с вами завершили. Завтра мы продолжим нашу работу в 10 часов. Мы начинаем с того, что у нас пройдет мемориальный круглый стол посвященный, 30 летию закона о средствах массовой информации. Само понятие “мемориальный круглый стол” вводится впервые. Естественно тут сразу же возникло много шуток по поводу мемориала, по поводу того, что мы проводим мемориальные мероприятия как будто он еще, вернее, как будто он уже не жив. Так что завтра за этим мемориальным круглым столом будем символически выпивать за закон о СМИ не вставая. Видимо, так. Так что, коллеги, на этом я вам желаю хорошо отдохнуть, вам сегодня потребуется хороший отдых, потому что мы славно поработали, а значит, должны славно отдохнуть. Всем приятного аппетита. Всем хорошего отдыха ночного. Ну, сил. Ну а завтра в 10 утра мы снова вас ждем. Спасибо и до свидания.