Сандармох: американо-геббельсовская пропаганда «Мемориала»

Дата публикации: 13 августа 2018, 08:30

На этой неделе состоялся очередной «фестиваль крокодиловых слёз» в урочище Сандармох, организованный организацией – иностранным агентом «Мемориал». Начиная с 1988 года «Мемориал» и один из его пропагандистов – глава карельского отделения лжеисторик Юрий Дмитриев разворачивают чудовищную ложь, выдавая останки красноармейцев и мирных жителей, погибших в финском концлагере «Сандармох» за «останки жертв политических репрессий». И уже 30 лет находятся те, кто поддерживает американо-геббельсовскую пропаганду «Мемориала».

«КРАЕВЕД» С УГОЛОВНЫМ ПРОШЛЫМ…

Итак, автором и вдохновителем геббельсовской лжи о «захоронениях в урочище Сандармох» можно считать Юрия Алексеевича Дмитриева. Личность «краеведа» Дмитриева – весьма интересна сама по себе. Данный деятель в течение всей своей жизни не сподобился получить никакого профессионального образования. Единственной ПОПЫТКОЙ Дмитриева получить ну хоть какую-то профессию стала его учёба в Ленинградском медицинском училище Северо-западного здравотдела. Но даже получение средне-специального образования оказалось чересчур сложным для будущего «гиганта мысли, отца российской правозащиты». Из училища он был исключён. Дальнейшая трудовая биография — классическая для советского неудачника. По «официальной версии» от соратников, Дмитриев — «работал слесарем, рабочим на заводе». Сейчас многие не понимают, в чём соль этой характеристики. В СССР такая характеристика означала – «работник без квалификации». Дело в том, что в СССР «просто слесарем» не работали: существовала чётко определённая специализация: слесарь механо-сборочных работ (МСР), автослесарь, слесарь-сантехник, слесарь-инструментальщик, слесарь-ремонтник, слесарь по контрольно-измерительным приборам и автоматике и т. д. Характеристика «просто слесарь», равно как и «рабочий на заводе» означала, что человек работает или разнорабочим, или выполняет простейшие слесарные работы, не требующие квалификации. То есть выполняет самую низкооплачиваемую работу. Мало-мальски уважающие себя люди на такой «квалификации» не задерживались – получали более серьёзную специальность и, как следствие, более высокий статус. Сведений о том, что Дмитриев «перешагнул» ступень «просто слесаря», на которой находились преимущественно алкоголики, мелкие уголовники, и просто лица не желающие прилагать усилия к своему развитию – нет.

Зато есть очень примечательная характеристика, данная Дмитриеву в 2017 году одним из его апологетов, неким Шурой Буртиным: «…Пару лет отсидел за драку, работал слесарем в банно-прачечном комбинате, начальником каких-то кочегарок в ЖЭКе, рабочим на слюдяном заводе. Водил туристов по Карелии, научился выживать в лесу. Женился, завел двоих детей, зарабатывал на квартиру. А в перестройку, как многие, увлекся политикой — из зоны он вернулся антисоветчиком. …»

Если верить Шуре Буртину, получается, что ступень неквалифицированного рабочего Дмитриев так и не перешагнул. Зато успел познакомиться с Уголовным Кодексом. «Пару лет за драку» в СССР это – статья 206 УК РСФСР «Хулиганство». А «пара лет» — наказание не за мелкое хулиганство (за него наказание было предусмотрено до года лишения свободы, и то, если сильно не повезло), а как минимум – за злостное хулиганство.  То есть: «…умышленные действия, грубо нарушающие общественный порядок и выражающие явное неуважение к обществу, отличающиеся по своему содержанию исключительным цинизмом или особой дерзостью, либо связанные с сопротивлением представителю власти или представителю общественности, выполняющему обязанности по охране общественного порядка, или иным гражданам, пресекающим хулиганские действия…».  За такие художества УК РСФСР предусматривал наказание до пяти лет лишения свободы. А учитывая, что учитывая систему, позволяющую в случае первой судимости, сравнительно легко получать досрочное освобождение, в отношении Дмитриева (в случае, если написанное Буртиным — правда), могла иметь место и третья часть статьи 206:  «…Действия, предусмотренные частями первой или второй настоящей статьи, если они совершены с применением или попыткой применения огнестрельного оружия, либо ножей, кастетов или иного холодного оружия, а равно других предметов, специально приспособленных для нанесения телесных повреждений…». За такое «светило» от трёх до семи лет.

Так что написанная Шурой Буртиным картина во многом определяет окончательный облик Юрия Алексеевича Дмитриева – мелкоуголовной шпаны, не имеющей никакого образования и никакой специальности, оказавшейся не в состоянии освоить никакой полезной профессии и решившей «снять сливки» на чужом горе, отплясавшись на костях убитых финскими нацистами фронтовиков.  Если же Шура Буртин соврал (с «Мемориальцами» это случается), то из приведённой выше характеристики можно вычеркнуть слово «мелкоуголовной». Остальная же характеристика сохранит  свою актуальность.

РАБОТЁНКА ДЛЯ НЕУЧА

Итак, напомним, что из себя представляет «сага об убиенных политзаключённых», уже 30 лет вдалбливаемая иностранными агентами из «Мемориала» в сознание малообразованной и легковерной части российского общества.

Итак, для начала – более или менее доказанный факт. Считается, что 31 июля 1937 года с одобрения Политбюро ЦК ВКП(б) был приведён в действие подготовленный накануне наркомом внутренних дел Н. И. Ежовым приказ НКВД № 00447 «Об операции по репрессированию бывших кулаков, уголовников и других антисоветских элементов». Опубликован этот приказ был в газете «Труд» от 4 июня 1992 года, публикация продублирована в газете «Московские новости». Есть правда один нюанс: где находится оригинал данного «совершенно секретного» приказа – неизвестно. Но данная версия очень удобна, чтобы обозначить точку отсчёта «Большого террора», охватившего период с августа 1937 по ноябрь 1938 гг., и завершившегося лишь с приходом на пост Наркома внутренних дел Л. П. Берии, жёстко пресекшего репрессивные действия.

По версии «Мемориала», Ю. А. Дмитриев с 1988 года «…увлеченный борьбой с руководящей ролью КПСС, на общественных началах…» принялся… самостоятельно выкапывать человеческие останки,якобы обнаруженные в районе Бесовец, «…складывал их в мешки и увозил в гаражи. Потом подружился с трактористом, вот он звонит: «Посыпались косточки в карьере опять”. Я еду, собираю их. Какие-то вещи попадались еще, кружки, очки, белье и так далее. Меня там пару раз присыпало землей так, что насилу выкапывался…». Вообще-то это называется «чёрная археология». Те останки, которые «собрал» Дмитриев уже никогда не будут идентифицированы: место их нахождения установить теперь невозможно. Следовательно, и то, как погибли эти люди – достоверно узнать нельзя. Спасибо неучу и «доброхоту» Юрию Дмитриеву.

Но в 90-е «Мемориал» нашёл Дмитриеву занятие. В 1997 году фонд начал «раскручивать» новый антироссийский и антисоветский миф – «расстрельный полигон Сандармоха». Почему этот миф – антироссийский? Потому что главная задача «Мемориала» — внедрить в российское общество комплекс неполноценности, уже успешно внедрённый в большинство обществ Западной Европы и США. В США – перед «невинно убиенными индейцами». В Европе – вина «за холокост», «за зверства в период колонизации». В истории России подобных прецедентов – нет. Поэтому в течение последних 30 лет создаётся «мифология сталинского террора». Одним из мифов и стала история о Сандармохе.

Естественно, что ни один профессиональный историк свою подпись под откровенной фальсификацией не поставил: политика меняется, а исторические источники остаются. Кому охота быть осмеянным следующими поколениями и опозорить свою семью? Поэтому в качестве козла отпущения «Мемориал» назначил полуграмотного последователя марктвеновского «Индейца Джо» гробокопателя – Ю. А. Дмитриева.

«МЕМОРИАЛ» НЕ НУЖДАЕТСЯ В ДОКАЗАТЕЛЬСТВАХ. ПО-АМЕРИКАНСКИ

Вкратце, основная версия «Мемориала» о том, что произошло в урочище Сандармох в 1937-1939 годах такова. Якобы 16 октября 1937 года замначальника административно-хозяйственного управления (АХУ) УНКВД по Ленинградской области, капитан госбезопасности Михаил Родионович Матвеев, по уверениям «учёных» из «Мемориала», получает приказ стать начальником группы по приведению в исполнение приговоров так называемого Беломорского балтийского  комбината (ББК) в урочище Сандармох. Бригада для проведения массового расстрела более чем тысячи людей по уверениям «мемориальцев» составляет аж… 8 (восемь) человек. Шесть конвоиров (Гинцов, Лариошин, Васильев, Деревянко, Кузнецов и Твердохлеб) и два палача (сам Матвеев и Георгий Алафер, про которого вообще известно только то, что он – существовал, очень удобно). Уже на этом месте невооружённым глазом видны нестыковки. С чего вдруг отбор заключённых, их конвоирование и ликвидация были поручены Матвееву, который всю службу занимал должности «хозяйственника» — снабженца? Завхоза – в начальники конвойной колонны… Что, профессионалов мало было? Отнюдь. Но «мемориальцы» над этим не задумываются. Далее – ещё веселее. «Мемориальцы», большинство из которых и срочную-то службу в армии не проходили, не представляют, что такое – конвоировать более 1000 человек. И тем более – не понимают, что 8 человек для этого вообще-то надо разделить на три смены. То есть 2-3 человека должны конвоировать этап. Вот кто бы посадил деятелей «Мемориала» за изучение Уставов 30-х гг., а? Далее – два палача якобы расстреляли собственноручно – свыше 1000 человек (называется даже цифра 1111-1800 человек). Автору интересно, а кто-либо из «мемориальцев» вообще пробовал сделать подряд больше 10 выстрелов из ТТ или «нагана»? Это, вообще-то очень серьёзная физическая нагрузка, не говоря уже о психологической. Но вернёмся к «хронологии» мифа.

Если верить «учёным» из «Мемориала», то Михаил Матвеев – реально существовавший Супермен, как его представляют американцы. Судите сами: получив приказ 16 октября, Матвеев якобы, с астрономической скоростью, получив довольствие, сформировав конвойную группу, доехав из Ленинграда до Соловецкого лагеря (так, на минутку 814 км. только до Кеми по современным дорогам, не считая «водного» перехода), ибо авиаперелёты таким группам были «не по чину», организовав транспорт и «проведя тщательный отбор среди заключённых», уже через 10 дней,  27 октября 1937 года – командовал отправкой «большого этапа» баржей на материк. И всё – в обстановке строгой секретности. Правда, в этом месте «мемориальцы» начинают откровенно «путаться в показаниях». Оперируют они и версией, что этап был не один, а – несколько. 21, 22, 28, 29, 31 октября 1937 г. Почему же такая путаница? Да потому, что документов, точно называющих дату этапа «смертников» из Соловецкого лагеря и других мест лишения свободы, никто никогда не видел.

Ещё интереснее – сведения о списках «смертников» предлагают рассматривать в документах. «Протоколах Особой тройки УНКВД ЛО № 81–85».  Это, конечно, здорово. Если бы не одно «но»: оригинала этих протоколов опять же – никто не видел. Да и сама история их получения «Мемориалом» ближе к анекдоту, чем к историческому исследованию. Вот как описывает получение документа директор Санкт-Петербургской пародии на научно-исследовательский центр «Мемориал» Ирина Флиге:

«…Сотрудник архангельского архива был одноклассником сотрудницы Соловецкого музея Антонины Сошиной и в это время переходил на другую работу и поэтому отдал эти копии. Следующий вклад в поиски этого пропавшего этапа внес Сергей Кривенко, который с этими копиями, пятый экземпляр машинописи или шестой, очень плохо читающиеся, добился от ленинградского архива ФСБ лучшего экземпляра. И вот к 95-му году мы имели весь поименный список. И стало понятно: был большой украинский этап. Потому что, конечно, из общего числа 1825 человек, на Украину выпадает почти триста или триста с небольшим Соловецких заключенных, украинцев, которые, естественно, шли общими протоколами, поэтому были вывезены подряд, вместе…».

Профессиональным историкам этот текст стоит показывать, чтобы понаблюдать чистый и заливистый смех. Прежде всего, потому что Ирина Флиге не знает структуры советского архива и поэтому врёт крайне неумело. Документы ГУЛАГ имели статус «секретности», поэтому документы закрытых единиц ГУЛАГа попросту не хранятся в областных архивах. Они вывозились в центральные архивы и только там могли быть обнаружены. Далее — у гражданки Флиге – явные проблемы с математикой. 300 человек из 1825 это 16,44% от всей численности этапированных заключённых! И на основании того, что 16,44% от всех заключённых – украинцы, Ирина Флиге называет его  БОЛЬШИМ УКРАИНСКИМ ЭТАПОМ??? Это, простите, не квалификация, это уже – диагноз… Теперь – о «лучшем экземпляре» протоколов, которого якобы «добился от ленинградского архива ФСБ» очень верный «мемориалец» Сергей Кривенко: а можно ли увидеть адрес, где находится оригинал протоколов? А то как-то странно получается: копии есть, а выписку из архива с указанием адреса оригинала документа с 1995 года (23 года прошло, если что) – НИКТО НЕ ВИДЕЛ? А есть ли вообще оригинал документа? А то вон, идеолог развала России Александр Н. Яковлев столько лет носился со сказкой про «секретные протоколы» «Пакта Молотова-Риббентропа», как дурень с писанной торбой, а предъявить эти «секретные протоколы» до своей смерти так и не удосужился. И Германия не удосужилась. И даже МИД США, которые, кстати, спёрли весь вывезенный из Берлина архив МИД Гитлеровской Германии – молчат, как морская свинка Скрипалей…

Не удивительно, что уже в 2016 году людям, которые привыкли мыслить головой, стало ясно: сказку про «50 сандармохских расстрелов» деятели «Мемориала» — попросту выдумали, посмертно очернив сотрудников МГБ – Михаила Матвеева и Георгия Алафера. Правильно: мёртвые уже не смогут прийти в офис «Мемориала» и… объяснить популярно Ирине Флиге, Сергею Кривенко, Юрию Дмитриеву, что врать – нехорошо.

НА ЧЬИХ ЖЕ КОСТЯХ ПЛЯШЕТ «МЕМОРИАЛ»?

Однако – чьи останки найдены 1 июля 1997 года на 19-м километре трассы Медвежьегорск — Повенец в лесу, в полутора километрах от основной дороги «волонтёрами» организации «Мемориал»? Какими бы они ни были иностранными агентами, а 2 июля в присутствии комиссии возглавляемой прокурором Медвежьегорского района Г. Догадиной, была начата эксгумация тел, в результате которой в трёх захоронениях были обнаружены останки 231 мужчины. И три (!!!) пули с тремя гильзами «PETERS 45 А.С.» «35Т». Если кто не в курсе – компания «Peters Cartridge Company» (США, Цинциннати, Огайо) выпускала такие патроны 45-го калибра для оружия компании «Remington Arms Co.» с 1911 года. В 1935 году «Remington Arms Co.» компанию Peters Cartridge попросту купила. Но – вот незадача. PETERS 45 А.С. – патрон, по сути являющийся копией патрона .45 ACP, разработанного для пистолета Colt М1911 легендарным Джоном Браунингом. Выпуск пистолетов М1911 был начат компанией Remington в 1917 году, после заключения  Remington-UMC контракта с Оружейным Департаментом США (U.S. Ordnance Department) на изготовление 150 000 пистолетов М1911 для помощи России, Великобритании и Франции во время Первой Мировой войны. Понятно, что после этого собственное производство одного из самых популярных пистолетных унитарных патронов мира для «Remington Arms Co.» оказалась нелишней. Маркировка PETERS после поглощения компании концерном Remington некоторое время сохранялась (какое именно время – вопрос довольно сложный: система налогообложения в штатах США была несколько разная, поэтому в разных штатах было по-разному выгоднее представлять продукцию: где-то под одним брендом, где-то под разными). Так что идентифицировать PETERS 45 А.С., как «чекистскую пулю», ну совершенно невозможно. И вообще: 3 патрона на 231 человек это – маловато.

Так кто же эти погибшие? Во-первых, это явно не жертвы «тайного расстрела» советской госбезопасности: на карте 1939 года видно: урочище находится практически на границе с финской территорией, так что о том, чтобы «спрятать» расправу с сотнями «жертв политических репрессий» в Сандармохе и думать не приходится. Стрельба была бы услышана финскими пограничниками, но ничего подобного в донесениях нет. А когда вопросом захоронений в Сандармохе занялись настоящие учёные, «Мемориалу» стало совсем грустно.

Профессиональный историк и краевед, заведующий кафедрой зарубежной истории, политологии и международных отношений Петрозаводского государственного университета Юрий Килин и его коллеги с документами на руках (которые почему-то оказались совсем не секретными) однозначно доказали наличие в окрестностях Сандармоха в период Великой Отечественной Войны финских концентрационных лагерей. Именно в финских концлагерях погибло от невыносимых условий и было уничтожено до 19 тысяч бойцов Красной Армии. Их-то останки деятели «Мемориала» и пытаются выдать за «могилы жертв сталинских репрессий», подменив подлинные имена людей, покоящихся в Сандармохе именами из «дутых» «расстрельных списков». Причём его поддержали и финские коллеги!

«…По современным оценкам, из 64 тыс. советских военнопленных за колючей проволокой погибли до 19 тыс. человек. По мнению доцента Антии Куяла, погибших было до 22 тыс., то есть более 34%…», — говорится в материале, опубликованном в финской газете «Калева».

А вот показания свидетеля о тех, кто находился в финском концентрационном лагере «Сандармох»:

Показания Якова Крылова: «Много, очень много советских людей умирало от голода, а тех, кто пытался есть дохлых собак, кошек и павших лошадей, финские фашисты расстреливали. Я своими глазами видел сотни истощенных советских военнопленных, которые падали на ходу. Тех, кто лежал и не мог подняться, финские фашисты убивали». В финском концентрационном лагере «Сандармох» наблюдался  самый высокий процент смертности среди концлагерей для военнопленных Второй мировой войны. И все останки, которые нашли деятели «Мемориала» — не имеют никакого отношения к «жертвам сталинских репрессий». Это неопровержимо доказывают официально признанные и прошедшие экспертизу на установление подлинности документы архивов ФСБ, использованные Юрием Килиным и Сергеем Веригиным.

Что может противопоставить результатам подлинного исторического исследования «Мемориал»? Копии без оригинала да полуграмотного демагога-гробокопателя с уголовным прошлым… и настоящим.

УГОЛОВНОЕ НАСТОЯЩЕЕ ПЛЯСУНА НА КОСТЯХ ЗАЩИТНИКОВ РОДИНЫ 

13 декабря 2016 года «икона правозащитников» Дмитриев Юрий Алексеевич был арестован по обвинению в изготовлении детской порнографии в соответствии с п. «в» ч. 2 ст. 242.2 УК РФ (фотосъемка в отношении лица, не достигшего четырнадцатилетнего возраста,  в целях изготовления порнографических материалов). В период 2012-2015 гг. Юрий Дмитриев сделал 144 фотографии обнаженной малолетней приемной дочери. Ещё раз — сто сорок четыре фотографии. Якобы для того, чтобы «контролировать развитие ребёнка». В 2016 году девочке исполнилось 11 лет. Россия всё-таки не Гейропа, так что педофилия у нас всё-таки – преступление. 2 марта 2017 года Дмитриеву было официально предъявлено обвинение также в развратных действиях в отношении малолетней приёмной дочери (ч. 3 ст. 135 УК РФ). Ещё одну статью «добавило» хранение обреза.

Истерика «либеральной общественности» была словно у поросёнка, которому наступили сапогом на сокровенное. Больше года Ю. А. Дмитриева превозносили, как «политического заключённого», «жертву репрессий», «посаженного по сфабрикованному делу», хотя 144 фотографии и обрез никак на «фальсификацию» не тянут. В «Новой газете» дело называли «провокацией» И, казалось бы – добились своего: 27 января Дмитриев был выпущен на свободу, а 5 апреля 2018 года Юрий Дмитриев, которого «либеральная общественность» непонятно с какого похмелья, уже величала «историком», вопреки всякой логике и фактам был… оправдан Петрозаводским городским судом. Вина была признана только в хранении обреза. Причём уже в конце февраля Юрий Дмитриев вернулся к антироссийской деятельности, продолжая пропагандировать мифы о Сандармохе.

Однако абсурдность оправдательного приговора возмутила не только мыслящих рядовых граждан, но и сотрудников правоохранительных органов: не 90-е на дворе, чтобы деятели, против которых собрана такая доказательная база – сбегали от правосудия. 13 апреля 2018 года Прокуратура обжаловала оправдательный приговор. В Верховном суде Карелии согласились: выводы Петрозаводского городского суда фактическим обстоятельствам дела действительно, соответствуют чуть меньше, чем – нисколько. Да ещё и нарушения уголовно-процессуального законодательства налицо. Так что 14 июня оправдательный приговор Дмитриеву был Верховным судом Карелии  отменён. Вот тут-то Юрию Дмитриеву и поплохело: если на городской суд «мемориальцы» ещё рассчитывали как-то повлиять, то Верховный суд Карелии им был явно не по зубам: ещё и статью можно было схлопотать за давление. Дмитриев понял, что дело пахнет керосином и накануне нового суда решил сбежать. Но правоохранители были начеку.

27 июня 2018 года Юрий Дмитриев, прихватив с собой чемодан с вещами и сдав собаку в приют, рванул на автомобиле в сторону Санкт-Петербурга, наплевав на подписку о невыезде, которую вообще-то подписывал. Получилось плохо: Дмитриев вновь был задержан правоохранительными органами. Телеканал НТВ озвучил версию, что российские правоохранительные органы пресекли попытку бегства Дмитриева в Польшу, от которой он имеет правительственные награды за антироссийскую деятельность. В качестве довода, подтверждающего эту версию, журналисты напомнили о наглом давлении польской стороны на судебные органы во время судебного разбирательства над Дмитриевым, и обещание польской стороны включить всех причастных к расследованию по делу Дмитриева в «акт Магнитского».

Ну, как говорил один циничный киногерой, «оправдание – как дырка в заднице – есть у каждого». По словам дочери Дмитриева Екатерины Клодт, его задержали по дороге в Александро-Свирский монастырь. Правда, на кой ляд понадобилось оправдывать Дмитриева поездкой в монастырь – совершенно непонятно: задержан-то он был за элементарное нарушение подписки о невыезде, которое подписывает каждый подследственный.

28 июня произошло ожидаемое: создатель сказки о «сталинских репрессиях в Сандармохе» снова получил обвинение в суде. Да не «политическое», которое позволяло бы принимать красивые позы и строить из себя «борца с режимом», а наипозорнейшую (по всем, и гражданским и «блатным» законам) статью о насильственных действиях сексуального характера, совершённых в отношении лица, не достигшего 14 лет.

И история о Сандармохе к «делу Дмитриева» отношения не имеет. Просто «Мемориалу», как и всем «правозащитным» организациям, имеющим руководство из-за рубежа, найти сотрудников среди адекватных людей всё сложнее. Уж больно их цели – не соответствуют.

А мифы о Сандармохе требуют последовательного исследования и разрушения. Доказательств существования в урочище «сталинских расстрельных полигонов» — нет и никогда не было. Поэтому «мемориал» о «жертвах политических репрессий» должен быть как можно скорее заменён на мемориал настоящим жертвам Сандармоха – красноармейцам и мирным жителям, погибшим во время Великой Отечественной Войны в концлагерях Финляндии – союзницы гитлеровской Германии.

Хотелось бы также чтобы создатели мифа о «сталинских расстрельных полигонах» в Сандармохе понесли наказание в соответствии с законодательством Российской Федерации. И однажды это – будет. Потому что настолько геббельсовская ложь не должна остаться безнаказанной.

Сведеборг К.С. quis-quaeritis