Мнение эксперта С.К.Шайхитдиновой
о фильме Россия 1 «Бремя цыган»
Мнение резюмирует итоги проведенного исследования.
Эксперт-исследователь: Шайхитдинова Светлана Каимовна, зав. кафедрой журналистики Института социально-философских наук и массовых коммуникаций Казанского (Приволжского) федерального университета, профессор, д.филос.н.; к.филол. н. по специальности «журналистика»; стаж работы в практич. жур-ке – 6 лет; опыт производства экспертных заключений по конфликтным текстам массовой информации – с 1997 года.
Время и место проведения исследования: 30 мая – 15июня 2016 г.; Высшая школа журналистики и медиакоммуникаций ИСФН КФУ, г.Казань, ул. профессора Нужина, д.1/37.
Лицо, назначившее проведение исследования: Казаков Юрий Венедиктович, заместитель председателя Палаты медиааудитории Общественной коллегии по жалобам на прессу.
Материалы, предоставленные исследователю:
1. Обращение О.Н. Старцевой, (СПб ОО "Гражданский контроль" (с 30.12.2014 организация включена Минюстом РФ в реестр НКО выполняющих функции иностранного агента)) в Общественную коллегию по жалобам на прессу о нарушении профессионально-этических норм в фильме Бориса Соболева «Бремя Цыган».
2. Фильм «Бремя цыган», вышедший в эфир нателеканале Россия 1, эфир - 21 марта 2016 года / Режим доступа: https://russia.tv/video/show/brand_id/60334/episode_id/1281432/video_id/1453004/.
Вопросы, поставленные перед экспертом:
1. Содержит ли фильм Бориса Соболева «Бремя цыган» нарушения принципов профессиональной этики журналиста?
2. Если «да», то в каких фрагментах текста?
3. Являются ли нарушением профессиональной этики журналиста следующие фрагменты в фильме (цитаты из жалобы):
А). Продвижение негативных стереотипов о рома:
1. «Цыганская преступность себя преступностью не осознает» (21:36-21:38);
2. «Устойчивое восприятие себя как отверженных, а своего табора как осажденной крепости – это родовая черта, воспитанная в цыганах тысячелетиями скитаний и гонений» (15:20-15:31).
3. «[У рома] действует древняя, привезенная еще из Индостана мораль, согласно которой в мире есть только ромы, свои, и годжо – все остальные. Кто сгубит рома, тому на небесах несдобровать, за годжо наказания не будет» (21:37 – 21:54);
4. Высказывание о «древнем, впитанном с молоком матери стили бытия», который, по мнению авторов фильма, состоит в воровстве и продаже наркотиков (53:16-53:28);
5. «Для настоящего благовоспитанного цыгана труд – дело недостойное, даже презренное, такова традиция» (54:56-55:03);
6. «[Рома] не пользуются контрацептивами, с радостью заводя столько детей, сколько пошлет господь» (1:01:22-1:01:29).
В). Утверждение о фактах без ссылки на источник:
7. «неофициальную статистику» без указания на источник информации, что заставляет усомниться в их профессионализме (8:42-8:54), а также
8. неподкрепленные ссылками на источник информации высказывания в духе: «Такими девочками [рома], только достигшими возраста уголовной ответственности, забиты вокруг все колонии» (0:49-0:55);
9. «[Рома] поселились на захваченной у совхоза земле» (15:57);
10. «Все до единого цыганские объединения разваливались, художественные учреждения и производства расхищались, не успев открыться» (23:44-23:52);
В документальном фильме «Бремя цыган» крайне однобоко показана проблема поселений рома: подчеркивая, что рома селятся на захваченной земле (15:57), авторы ничего не упоминают о проблеме принудительных выселений рома и ликвидация их поселений, нередко сопровождаемых насилием, без предоставления альтернативного жилья или компенсации.
Методология и методика исследования базируется на теории текста и теории телевизионной журналистики [1,8], на теории социальной ответственности прессы [2, 10,11, 13], на социальной теории [5], культурологии, этносоциологии [3, 4,5,6,7, 9,12].
Характеристика объекта исследования
Длительность фильма «Бремя цыган» составляет 1 час 33 мин. и представляет собой чередование следующих структурных элементов:
а) художественно представленная (разные операторские планы, виды сретушированы, продуманный монтаж) динамичная нарезка в виде чередующихся кадров поющей и танцующей цыганки, крупного плана наручников, людей в зале суда и т.д.
б) репортажный видеоряд с санкционированного местной властью в разных регионах страны сноса домов, незаконно построенных цыганами; их столкновений с отрядами полиции, которые сопровождают представителей энергосбыта и местной власти; репортажный видеоряд из заполненного женщинами тюремного актового зала, выступлений тюремной самодеятельности, репортажная сьемка из зала суда, репортажная сьемка задержания цыган в разных таборных семьях, репортажная сьемка цыганской свадьбы, крещения, кладбища и т.д.
в) скрытая съемка криминальных действий персонажей фильма, представленная, очевидно, правоохранительными органами;
г) интервью с представителями цыганского этноса в контексте репортажной съемки в разных местах – в тюрьме, в домах, в зале суда, в театре и т.д.;
д) высказывания на камеру успешных представителей цыганского этноса: декана, адвоката, артиста, кандидата наук и других. Их искренняя эмоциональная речь о талантливости, мудрости цыганского этноса, о внешних и внутренних проблемах его существования создают фильму объем, «второй план». Однако данный план не является смыслозадающим в основном сюжете;
е) фоновое музыкальное сопровождение в виде цыганских песен;
ж) повествование за кадром – голос автора, позиция которого определяет концепцию фильма.
Голос за кадром оппонирует тем представителям цыганского этноса, которые говорят о том, что дело не в национальности, что необходимо анализировать социальные причины и т.п. «Правду» автора подтверждает служебная информация оперативной хроники. Она же предстает как разоблачение для тех представителей цыганского этноса, которые говорят, что воровать или распространять наркотики – это плохо и что они никогда этим не занимались и не будут заниматься. Вслед за их словами приводится скрытая репортажная сьемка «на месте преступления» того, кто накануне давал интервью, или вербальное резюме журналиста, что данное лицо в настоящее время отбывает срок наказания. И так – почти в течение всего фильма.
В заключительной трети медиатекста в виде репортажей с митингов местного населения и разного рода интервью представлена информация о том, что цыгане имеют трудности ассимиляции и в ряде других европейских стран.
Последняя сюжетная линия фильма связана с деятельностью историка и этнографа Николая Бессонова, осуществляющего исследование участия представителей цыганского этноса в Великой отечественной войне (на 1.24 минуте). Только эти заключительные девять минут выведены из криминального дискурса.
Выводы исследования
Вывод 1
В фильме «Бремя цыган» по воле его автора Бориса Соболева происходит концептуальное смешение социологических фактов с фактами символической реальности этноса рома и подмена одних другими. Таким образом в публичном пространстве конструируется негативный (ущербный) образ этноса рома, что является грубым нарушением принципа журналистской этики о недопустимости дискриминации по этническому признаку. Обывательский стереотип о том, что «там, где цыгане – там криминал», является основной идеей фильма. Без нее фильм как целостный медиатекст разваливается.
Пояснение
Концептуальное смешение социологической и культурной реальностей происходит уже в названии фильма: «Бремя цыган». Данное словосочетание расценивается нами как конфликтогенная информация с этническим маркером. В качестве теста можно продолжить аналогичный ряд: «бремя русских», «бремя татар», «бремя мордвы», «бремя евреев»… У граждан, для которых собственное этническое происхождение является значимым признаком, подобное словосочетание с указанием на их родной этнос, как представляется, вызовет внутреннее напряжение. Потому, что оно подразумевает некоего, кто имеет такие полномочия, чтобы предъявить народу, - целому этносу! - наличие у него какого-то бремени.
В качестве «бремени» цыган, по мысли журналиста, предстает не просто их вовлеченность в криминальные практики, а передаваемая по наследству тотальная вовлеченность, которая поощряется тем, что цыгане «не хотят» подчиняться российскому законодательству, «не хотят» работать.
Композиционно фильм выстроен таким образом, что основная проблема, какой ее видит автор, сформулирована на второй минуте устами юной цыганки Кристины Лебедевой, которая сидит за распространение наркотиков и у которой Борис Соболев берет интервью. Девушка говорит о том, что ее к этому приобщили еще с детства, когда она ничего не понимала, и что все (все!) цыгане этим занимаются, потому, что «работать у них не принято», и что если она будет протестовать, родственники ее осудят и, в конечном счете, выгонят из табора.
После аргументирующих данное высказывание фактов, взятых из оперативных органов, и других интервью, взятых у пожилых цыганок «бабы Кати» и «бабы Лиды», у которых или дети сидят в тюрьме, или они сами сидели, подается динамичная нарезка с поющей цыганкой, наручниками, тюремными решетками, и на экране всплывает заголовок фильма: «Бремя цыган».
Помимо свидетельств осужденных цыган и статистических данных оперативных служб другим рядом аргументации концептуальной идеи фильма выступает репортажная сьемка конфликтных столкновений цыган с полицией и жителями населенных пунктов, в которых они проживают.
«Социологические факты» - это то, что можно измерить, проверить, наблюдать, получить в виде осязаемого опыта. Они наделены поэтому большой силой убедительности. Так и хочется воскликнуть: «Но ведь это же правда!». Смысловая ловушка заключается в том, что социологические факты не могут быть выведены из этнической принадлежности субъектов действия. Их повторяемость и распространенность в рамках одной общности объясняется условиями проживания данной общности. То, что при сходных условиях проживания у представителей разных этносов может быть различная частотность тех или иных практик в одинаковый период времени, объясняется прежде всего тем, что социальные связи внутри разных сообществ различны – у одних более тесные, у других – менее.
Общинно-родовая форма проживания цыган, устойчивость общинного («архаического», или «мифологического», или «магического») сознания рода создает тот социальный и социально-психологический контекст обреченности последующих поколений цыган к воспроизведению опыта «отцов». Факты этого ряда, о которых свидетельствуют сами представители этноса, начиная с Кристины Лебедевой, также относятся к социологическим в силу того, что здесь работают «механизмы». Чем циничнее «внешняя среда» в виде отчужденных от человека отношений индивида и государства в социуме, тем жестче внутренние связи рода. И это не является «бременем» народа, потому, что клановый уклад обеспечивает локальную социальную защиту отдельному индивиду там, где государство в качестве гаранта социальной стабильности от него практически полностью отказалось. Журналист сам говорит о том, что в назидание другим этносам дети у цыган ни при каких обстоятельствах не пропадают, и стоят они друг за друга горой. Однако редкие ремарки такого плана общей концепции фильма не служат.
Борис Соболев будто не слышит тех, кто пытается объяснить особенности социальной и социально-психологической жизни данного этноса. «Баба Лида» для него – «эдакий бытовой философ», высказывание адвоката Александра Молчанова – «образчик мудрого национального сознания». Интонационные акценты и лексемы типа «образчик» обнаруживают высокомерие автора, который не склонен реально слышать «Другого», не склонен относиться к нему, как к равному.
Вывод 2
В фильме «Бремя цыган» произведена депроблематизация серьезных социальных противоречий, находящихся в пространстве национальной и социальной политики государственной власти всех уровней. Ответственным за неудачи в области социальной политики постсоветского периода (действующие на российской территории наркотрафики с вовлечением в них населения), а также за системные проявления социального неравенства выставлен в глазах всей российской общественности конкретный этнос.
Таким образом, автор Борис Соболев пренебрегает журналистским долгом, обязывающим представлять в публичном пространстве интересы гражданского населения и с позиции этого населения (налогоплательщиков) оценивать действия власти.
Пояснение
Дискурс-аналитическое исследование фильма доказывает заказной характер фильма «Бремя цыган». Ангажированность журналиста обнаруживается в том, что
а) органы власти и его представители показаны исключительно в положительном ключе, «страдательной стороной» в конфликте с цыганским этносом. Конструируется оппозиция «мы-они», где «они» - цыгане, чуждые «нашему» порядку, «нашей» правоприменительной практике. А «мы» - законопослушное население (его образ представлен в лице граждан, страдающих от криминала, идущих крестным ходом против местных наркоторговцев, возмущенно выступающих на митингах). «Мы» платим налоги, не осуществляем самовольных врезок в коммуникации, не имеем дел с коррупцией и распространением наркотиков… Такая позиция обнаруживает идеологический характер идеи фильма;
б) скрыто, что поднимаемая проблема – это предмет культурной политики, главным субъектом которой выступает государство. Данная мысль выводится из поля зрения и в ходе интерпретации исторических фактов. К примеру, положительный опыт участия советского государства в организации национальной политики по отношению к цыганскому этносу подается как «советская пропаганда», как результат того, что «Брежневу нравились цыгане»;
в) основным аргументом в пользу концептуальной идеи о том, что «криминал у данного этноса в крови», выступает служебная информация оперативных органов (структур государства) в виде статистики с указанием этнической принадлежности фигурантов, в виде фото и сопроводительных данных из личных дел, в виде оперативной сьемки при задержании, в виде комментариев представителей силовых ведомств и т.д. Данная информация, представляющая социологические факты, никакой критической интерпретации журналиста не получает, подается, как «единственно верная».
Перечень актуальных социальных проблем известен. Они проявлены репортажными вставками в фильме, однако автор их интерпретирует с предубеждением против цыган. К примеру, снос «незаконных построек» цыганской общины вызывает вопрос, почему вчера было можно их строить, а сегодня – нельзя? (Не в один же день они возникли.) И не целесообразнее ли было бы добавить средств для усиления коммунальных сетей, чтобы не создавать аварийных ситуаций незаконными подключениями, чем сносить дома, создавая тем самым условия для роста криминала? Очевидно, что налицо проблема коррупции власти, которую пытаются «списать» бюрократическими методами. В фильме об этом – ни намека.
Другая социальная проблема связана с лояльным отношением в цыганской общине к криминальным поступкам своих представителей. Одно из объяснений лежит в особенностях общинного (архаического) мышления. Менталитет, в котором доминирует художественное восприятие реальности, которое синкретично, не склонно подвергать данные опыта редукции – такой менталитет вызывает сложности в социализации его носителей. Как их ассимилировать в современную рационализированную цивилизацию – проблема государственного масштаба, она затрагивает и другие малые народы России, не обладающиеэкономическими ресурсами, ведущие общинный образ жизни. Борис Соболев смотрит на цыган как социальных иждивенцев.
Очевидно, что автору и тиражирующему его творчество каналу не выгодно вступать в зону социального конфликта с неизбежной критикой власть предержащих. Куда как выгоднее принять сторону сильнейшего, а на аудиторию выйти под флагом этнических стереотипов. Поиск виноватого в своих же рядах обеспечивает теме скандальность, высокие рейтинговые показатели и обывательское удовлетворение неискушенного зрителя.
Вывод 3
Анализ авторских интерпретаций, сопровождающих видеоряд фильма, свидетельствует, что Борис Соболев злоупотребил властью публичного дискурса, вообразив, что имеет право «вершить суд» над культурами. (Так и хочется сказать: «И вышел он. Весь в белом».)
Образ любого этноса – это именно образ, символическая (идеальная) реальность. В ней содержится та правда, которая помогает народу преодолевать невзгоды, помогает сохраниться как целостности. Поэтому правда этноса – это то, как он сам себя видит, а не то, как его оценивают другие. Важно исходить из того, что любой народ, любая нация выживает, опираясь на оптимизм своего менталитета. Поэтому преходящие социальные практики, которые определяются политическими и экономическими факторами текущей жизни, не могут быть включены в самосознание этноса согласно линейной, «разоблачительной» логике. Этносы с чувством вины, ущербности, обиды движутся по пути саморазрушения.
Задаваясь вопросом «Ради чего этот фильм?», можно однозначно ответить: «Не для созидания».
Пояснение
В фильме «Бремя цыган» представлены репортажные сьемки национальных обычаев цыган (свадьба, обряд крещения, похороны) с акцентом на неблаговидных эпизодах, обусловленных социальными изменениями в цыганских общинах – ростом социального неравенства, деградацией общего культурного уровня – всем тем, чем страдает любой народ в период общественных трансформаций. Стендап автора у цыганских надгробий представлен некорректными суждениями и предположениями, которые усилены кадрами цыганских похорон в Бессарабии.
Выставление цыганских детей с книгой перед камерой для чтения вслух с целью продемонстрировать низкий уровень их грамотности выглядит унизительным. (Неизвестно, как показали бы себя в этой ситуации воспитанные на интернете дети других национальностей из российской глубинки. Их ведь никто так не проверял).
Представление в СМИ проблемы этнической идентичности не может быть оторвано от гуманитарного академического знания, которое учит разводить социальную (объективированную, «внешнюю») и культурную (феноменологическую, «внутреннюю») реальности. На принципе их разделения базируется методология теоретических и эмпирических этнографических исследований, с результатами которых не мешает знакомиться журналистам, берущимся за сложную тему.
С одной стороны – наследие Маркса, который учит не забывать, что социальные противоречия всегда предстают в национальных одеждах, и чем глубже противоречия, тем острее межнациональный конфликт (см. репортажные вставки о румынских цыганах в фильме). С другой стороны – наследие Леви-Строса с его отрицанием линейности прогресса в культурах, отрицанием идеи об «отсталых» и «передовых» нациях.
Для тех, кто не имеет багажа академических знаний в данной области и не располагает временем для его освоения, международная практика журналистской работы выработала нормы профессиональной этики, следование которым предполагает честная профессиональная журналистика. В кодексах профессиональной этики СМИ разных стран в первых строчках по частоте употребления находится правило, оберегающее право людей разных национальностей на доброе имя своих народов, запрещающее выводить социальные проявления поведения граждан из их этнического происхождения.
В этой связи замеченную заявителем предвзятость автора фильма, которая выражается в продвижении этнических стереотипов (А) и утверждениях о фактах без ссылок на источник (Б), следует признать справедливыми.
Краткий ответ на поставленные перед экспертом вопросы:
Фильм Бориса Соболева «Бремя цыган» содержит нарушения профессиональной этики журналиста как тенденциозно выполненный информационный продукт, который рассматривает социальные противоречия исключительно в этническом дискурсе. Фильм выстроен на этнических стереотипах о цыганах, в том числе на тех, о которых говорится в жалобе заявителя.
Литература
- Баранов В.Н. Лингвистическая экспертиза текста: теория и практика. М.: Флинта: Наука, 2009. 592 с.
- Дзялощинский И.М., Дзялошинская М.И. Российские СМИ: как создается образ врага: Статьи разных лет. – М.: Московское бюро по правам человека, “Academia”. 2007. – 168 c.
- Костяев А.И. Смысловое пространство культуры: Теория, методология, практика исследования. М.: ЛИБРОКОМ, 2014.240 с.
- Леви-Строс К. Первобытное мышление /Пер.с англ. М.: Республика, 1994. 384 с.
- Маркс К. Социология. Сб-к / пер. с нем. М.: КАНОН-пресс-Ц, Кучково поле, 2000. 432 с.
- Синецкий С.Б. Культурная политика XXI века: От прецедента истории к проекту Будущего. Челябинск: Энциклопедия, 2011. 284 с.
- Социальная и культурная дистанции: Опыт многонациональной России. М.: Институт социологии РАН, 1998. 388с.
- Телевидение: режиссура реальности. Сост. Д.Дондурей. – М.: Искусство кино, 2007. 360 с.
- Федоров П.П. Архаическое мышление: Вчера, сегодня, завтра. М.: ЛИБРОКОМ, 2015. 176 с.
- Фролова Т.И. Гуманитарная повестка российских СМИ. М., 2014. 352 с.
- Фролова Т.И. Человек и его мир в гуманитарной повестке дня. М., 2009. 288 с.
- Шайхитдинова С.К. Этнонациональные ценности и ориентации культурной элиты Татарстана: опыт культурологического анализа свободных интервью // Постсоветская культурная трансформация: медиа и этничность в татарстане 1990-х гг. казань: Изд-во Казанск.ун-та, 2001.С.86-109.
- Шайхитдинова С.К. Медиаэтика. Казань: Изд-во Казанского ун-та, 2007. 80 с.
