РЕШЕНИЕ
«О жалобе Постоваловой Алёны Константиновны и Куратовой Елены Андреевны на размещение редакцией телеканала «N1 - Первый Нижневартовский» в группе «Телеканал N1» сети ВКонтакте видеозаписи реакции матери, потерявшей сына в результате взрыва в жилом доме. Дата опубликования материала – 06.12. 2022 г., адрес материала в Интернете - https://vk.com/video-29952568_456254774»
г. Москва, 27 декабря 2022 г. № 243
На 243-м заседании Общественной коллегии по жалобам на прессу ad hoc коллегия в составе председателя Палаты медиа-аудитории Юрия Казакова (председательствующий), членов Палаты медиа-сообщества Надежды Ажгихиной, Ивана Засурского и Виктора Юкечева, членов Палаты медиа-аудитории Алексея Автономова, Татьяны Андреевой, Евгения Гонтмахера, Вадима Клювганта, Павла Нетупского, Аниты Соболевой и Григория Томчина рассмотрела жалобу Постоваловой Алёны Константиновны и Куратовой Елены Андреевны на размещение редакцией телеканала «N1 - Первый Нижневартовский» в группе «Телеканал N1» сети ВКонтакте видеозаписи реакции матери, потерявшей сына в результате взрыва в жилом доме.
Вопросы процедуры. Заявители, Постовалова А.К. и Куратова Е.А, подписали Соглашение о признании профессионально-этической компетенции Коллегии, приняв на себя тем самым обязательство не использовать решение Общественной коллегии по данному информационному спору для его продолжения в судебном, ином правовом или административном порядке.
Адресат жалобы, редакция телеканала N1, подписала с Коллегией аналогичное Соглашение, ответила на информационное письмо Коллегии и приняла участие в рассмотрении информационного спора.
Позиция заявителей, Постоваловой Алёны Константиновны и Куратовой Елизаветы Андреевны при обращении в Коллегию была выражена следующим образом: «4 декабря в Нижневартовске произошло ЧП, в результате взрыва обрушился жилой многоквартирный дом. 6 декабря редакция телеканала N1 в своей официальной группе ВКонтакте “Телеканал N1” опубликовалf видеозапись. На ней видны последствия ЧП, одна из жительниц города, плача, ищет сына и кричит: “Где мой сын?”
Важно отметить, что внешность женщины не просматривается четко, однако голос остался без изменений.
Мы студентки факультета журналистики, считаем, что данное видео нарушает право на частную жизнь женщины. Она показана в ситуации горя, по нашему мнению, это видео может ещё больше травмировать психику пострадавшей, а также других причастных к катастрофе жителей города и простых зрителей.
Мы придерживаемся мнения, что данное видео не отражает необходимой информации о ЧП для жителей города, значит его публикации можно было избежать.
Кроме того, мы считаем, что публикация этого видео грубо нарушает Принцип 5 Медиаэтического стандарта Общественной Коллегии по жалобам на прессу: «Журналист не представляет общественности шокирующие подробности преступлений, аварий, стихийных бедствий, обстоятельства и подробности болезни, смерти или ухода из жизни».
Позиция адресата жалобы, редакции телеканала N1 (г. Нижневартовск), нашла отражение в переадресованном Коллегии посте Александры Териковой, размещённом в личном эккаунте шеф-редактора телеканала в соцсети ВКонтакте. Текст поста, озаглавленного «Мы не должны удалять боль»:
«Давайте для начала пройдем тест на человечность. Перед вами две новости: одна про нижневартовских ученых, а вторая про аварию с трупом развороченным.
Можно не присылать ответы. Достаточно посмотреть статистику просмотров в любом паблике.
И вот в общественное пространство после трагедии на Мира попадает наше видео с обезумевшей от горя матерью, которая больше никогда не увидит своего ребенка, но все равно кричит: “Где мой сын?”. Вместе с тысячами просмотров и репостов мы получаем тысячи злобных комментариев с проклятиями и просьбами удалить это видео.
Не по-человечески мы поступили. Показали горе.
А кто те люди, что внимательно смотрели прямой эфир, в котором мы издалека показывали, как спасатели медленно, прикрыв действие спинами, достают трупы из-под завалов? Почему все эти люди не присоединяются к нашей чудесной и доброй Планерке-2, где мы обсуждаем жизнь Нижневартовска каждый день? Независимо от того, что происходит. Чаще всего, когда мы рассказываем про светлое вечное, нам пишут: ВАМ ЧТО СНИМАТЬ БОЛЬШЕ НЕЧЕГО?
И вот мы сняли.
Эпизод, надо сказать, прям из методички первого курса факультета журналистики. За такое, если помечтать, Пулитцера можно получить. И нас начинают упрекать в бессердечности и цинизме.
Ну камон, так нам быть профессионалами или людьми? Определитесь, пожалуйста.
Так сложилось, что от наших журналистов всегда ждут бескорыстной помощи. Помогите, у нас строят гараж. Помогите, у нас не чистят двор. Помогите, у нас сосед воняет. Едем, помогаем. Копаемся в мусоре, чтобы показать чиновникам, как грязно. Плаваем в лужах, чтобы показать, что нужна ливневка. В мороз лезем через Обь, чтобы показать, как горит от газа река. Ищем маленькую письку на большой выставке, чтобы показать, как плохо работают ее организаторы. Это всего лишь наша работа - ПОКАЗАТЬ.
Мы - зеркало нашей аудитории.
Человеческая трагедия - это тоже то, что нужно показать. Она не в пустоте обрушившегося подъезда и не в бездушных официальных комментариях. Она в людях и в их ужасной боли. Трагедия запоминается, ужасная трагедия не забывается.
Завалы разберут, новости с места взрыва перестанут публиковать, вартовчане заживут прежней жизнью и память об этой ужасной трагедии начнет постепенно стираться в быту. Муравейник заживет. Со своим горем останется навсегда только мать, похоронившая сына.
Но если вы слышали крик этой матери, его вы не забудете никогда. Как и то, что произошло.
И возможно, спустя много лет, очередной рыбак задумается, тащить ли ему в дом газовый баллон. Возможно, очередной чиновник не на бумаге отчитается о проделанной работе, а выполнит свою работу.
Мы не должны удалять это видео.
Боль матери - это символ и завещание.
Иначе для чего мы носим крестик с распятым Иисусом?»
Обстоятельства, установленные в ходе заседания Коллегии.
Заявители, Алёна Константиновна Постовалова и Елизавета Андреевна Куратова, пояснили, что оспариваемый пост был распространён в их студенческой группе в соцсети ВКонтакте. Распространители видеофайла предлагали подать жалобу на его появление, расценив сам видеофайл как экстремизм и потребовав его удаления. По словам заявителей, признаков экстремизма в видеофайле они не нашли, но посчитали его появление в публичном пространстве нарушением норм и правил профессионального поведения журналистов в ситуации горя и шока. Как заметила Е.А. Куратова, жалоба в Коллегию подана не с тем, чтобы кого-то задеть, а с целью разобраться в ситуации именно с профессиональной точки зрения, понять насколько уместен этот пост и могут ли и должны ли в принципе публиковаться подобные видео.
Отвечая на вопросы членов Коллегии, заявители уточнили, что рассылка поста с предложением подать жалобу (в виде галочки) была массовой, чтобы добиться от администраторов сети его удаления. И что пост по-прежнему находим в сети: несмотря, в том числе, на просьбы о его удалении родственников женщины, чья реакция на потерю сына оказалась доступной всеобщему обозрению.
Признавая, что редакцией, выложившей этот пост в соцсеть, были приняты меры к тому, чтобы женщина, которую видеокамера застала в ситуации шока и горя, не могла быть легко идентифицирована (её лицо было дано в расфокусе), заявители нашли предпринятые усилия недостаточными (не был изменён голос). Допустив, что событие могло быть подано по-другому («если вдруг публикация будет сочтена совершенно необходимой, то это должно быть сделано с полной ретушью»), заявители всё же подтвердили своё представление о том, что видеофайл, которого не было в эфире, не следовало выкладывать и в сеть. Один из аргументов: к видеофайлу, адресованному неопределённому кругу лиц, пользователь сети ВКонтакте (а, по предположению заявителей, в группе телекомпании N1 в этой сети «наверняка состоит большая часть населения города»), «может вернуться в любой день: в отличие от сюжета, прошедшего в теленовостях».
Соглашаясь с тем, что журналист и телекомпания в данном случае оказалась в сложной ситуации профессионально-морального выбора (право общества на информацию вступило в конфликт с правом на защиту частной жизни, на уважение своего достоинства), заявители назвали перевешивающими для себя права пострадавшей женщины. «Для нас важно: не усугубляется ли для неё публикацией видеофайла личная ситуация горя и шока».
Ответ на вопрос: от кого женщина, попавшая в кадр, должна скрывать своё горе? - «Наверное, от всех тех, к кому бы она не пошла его выплакивать».
Отвечая на вопрос: допустимо ли при освещении ситуаций войн и катастроф прибегать к шокирующим методам, способным задеть неопределённую аудиторию (в качестве примера была использована отсылка к историческому фотоснимку «Ужас войны», за который фотокор агентства Aссошиэйтэд Пресс Ник Ут получил в 1972 году Пулитцеровскую премию, - Коллегия), А.К Постовалова отметила, что тот шокирующий снимок был призван вызвать у различных людей определённые эмоции. А.Е. Куратова, допустив, что это могло быть необходимо в конкретной ситуации, уточнила: «Но здесь у меня вопрос: а было ли необходимо передавать эмоции матери в данном случае?»
Александра Игоревна Терикова, шеф-редактор телеканала N1, разъясняя позицию телеканала, повторила одну из ключевых позиций своего поста в соцсети ВКонтакте, выразив при этом убеждение, что оспоренный видеофайл «кого-то заставит задуматься». «Люди учатся и на чужих ошибках. Мы же не хотим, чтобы такое случилось с нами. Чтобы предупредить это, наверное, надо увидеть, как страдает другой человек».
Отвечая на вопросы членов Коллегии, г-жа Терикова отвергла предположения о том, что видеофайл был выложен с тем, чтобы произвести шокирующего эффект и привлечь внимание к своему телеканалу. Отметив профессионализм журналистов, работающих на телеканале, она выразила убеждение, что они не стали бы публиковать нечто с целью намеренно шокировать своего адресата.
Обстоятельства появления в публичном пространстве оспоренного видеофайла, А.И. Терикова описала следующим образом: «В тот день, когда обрушился дом, когда ещё не было известно число погибших, когда ещё только начинали разбирать завалы, эта женщина уже была героиней нашего телесюжета. Она видела, что мы её снимаем, она рассказывала, как это произошло. Так что её история в этом небольшом ролике получила своё продолжение».
Ответ на вопрос о том, не относится ли оспоренный видеофайл к пользовательскому контенту, был однозначным: нет, это снято профессиональным журналистом. «Он вовремя среагировал, вовремя заснял историю. И отследил её до того момента, когда обнаружили тела погибших».
Уточняющий вопрос: интервью с этой женщиной появилось прежде, чем был размещён этот сюжет? Ответ: «Интервью – это первый день, первые часы трагедии. Дальше был разбор завалов. Доставали тела, у нас были комментарии, т.е. у нас соцсеть работала как соцсеть. Это было продолжение большой истории про взрыв дома».
Уточняющий вопрос: правильно ли понято, что оспоренный видеофайл был размещён с целью усиления впечатления о трагедии – или он имел какое-то самостоятельное значение? Ответ: «Конечно, его размещение имело и самостоятельное значение. В журналистике любая история преподносится в первую очередь через героя. У каждой ситуации есть своё лицо. Человеку произошедшее станет гораздо понятнее, если ему не просто покажут руины дома, но дадут возможность увидеть такие эмоции, как боль, разочарование, утрата. Это технология работы любого журналиста».
Напомнив о том, что «соцсеть – это короткий жанр, и это всё-таки лента», что в ВКонтакте «есть возможность разместить текстовую шапочку», А.И. Терикова уточнила, что не знает, в каком именно виде этот видеофайл распространялся среди студентов университета и поступил в Коллегию. «Если мы говорим о соцсетях: пост, который вам перешлют, будет отдельным. Но если вы в целом следите за этой историей через группу ВКонтакте, то для вас это будет продолжение истории».
Отвечая на вопрос о том, что именно увидит зашедший в группу телекомпании в ВКонтакте и в конкретный чат, г-жа Терикова пояснила, что увидит он там ещё несколько сюжетов и ещё несколько текстовых информаций или сообщений, посвящённых этой трагедии. «Вы увидите предысторию этого видеофайла. Дословно я сейчас этого не приведу, но предыстория даже и у этого кусочка есть. У нас на протяжении этих двух дней ничего другого не освещалось».
Приведя конкретные примеры взаимодействия со своей аудиторией (выполнение конкретной просьбы родителей об удалении материала; появление сюжета, в котором ситуация горя и шока, попавшая в новости, не вызывали протестов телезрителей), шеф-редактор телеканала отделила от всех других ситуацию обнародования именно данного видеофайла, когда на телекомпанию, по её словам, «обрушился какой-то флеш-моб возмущённых жителей города». Сообщив, что только в этот день ей позвонило несколько десятков «родственников», процентов 70 которых, по её предположению, не являлись родными этой женщины, г-жа Терикова пояснила: никто из реальных родственников в редакцию в итоге не обратился. «Это были анонимные звонки: я близкий родственник, я прошу или требую удалить этот контент. Были и не эфирные слова в адрес редакции, в мой адрес».
Необходимость сохранить лицо, профессиональную честь и редакционную независимость: так была сформулирована шеф-редактором телеканала мотивация сохранения в публичном пространстве проблемного видеофайла. «Жадная до расправы, часть аудитории впоследствии может начать требовать от редакции удалить всё, что захочет удалить».
Разъясняя постановку в её посте вопроса о том, кем быть журналистам, «профессионалами или людьми», А.И. Терикова сказала: «Это обращение к нашей аудитории, поскольку это от нас требуют: быть или профессионалами – или людьми. От нас хотят, чтобы мы - как профессионалы - представляли то, что здесь и сейчас происходит. Но при этом от нас же требуют и “быть людьми”, т.е. выкинуть этот кусок истории».
Объяснение факта повторного появление в кадре матери, которая уже побывала в эфире телеканала: женщина, которая ещё надеялась найти сына, и женщина, которая кричит «Где мой сын?» - это «две истории, разные эмоции».
Ответ на уточняющий вопрос: так ли уж нужны были для достижения той превентивной по характеру цели, которая была заявлена публично (предотвращение повторений трагедий подобного рода), эти 11 секунд крика матери? – «Я считаю, что такие эпизоды нужно показывать в любой ситуации, когда речь идёт о трагедии. Это жизнь, и мы должны её показывать такой, какая она есть».
Уже после завершения заседания члены ad hoc коллегии были ознакомлены со скриншотом ленты официального сообщества телеканала N1 в социальной сети ВКонтакте, предоставленным Коллегии редакцией в ответ на соответствующую просьбу председательствовавшего в заседании.
С учетом всего изложенного Коллегия приняла следующее решение.
РЕШЕНИЕ
- Общественная коллегия по жалобам на прессу (далее – Коллегия) выражает удовлетворение тем, что в рассмотрении информационного спора приняли участие обе стороны. Тем самым заявитель и адресат жалобы получили одинаковые возможность для отстаивания своих позиций в форме продуктивного диалога, в обстановке состязательности, открытости, равноправия сторон, а члены Коллегии - возможность выяснить у непосредственных участников обстоятельства и детали, имеющие значение для всестороннего рассмотрения информационного спора.
- Полагая заслуживающим внимания сам факт постановки под вопрос - по этическим основаниям – будущими журналистами, студентами Югорского государственного университета, конкретной публикации СМИ, продукция которого не со вчера востребована жителями региона, Коллегия признаёт профессионально правильной, ответственной реакцию редакции телеканала «N1 – Первый Нижневартовский» на ситуацию появления жалобы: включая подписание Соглашение о признании профессионально-этической компетенции Коллегии и полноценное участие в заседании.
Коллегия по достоинству оценивает также и тот факт, что сотрудники редакции телеканала составили заметную и важную часть аудитории заседания по настоящей жалобе.
- Учитывая не рядовой характер информационного спора, который может рассматриваться, в том числе, как тематический внутрипрофессиональный, Коллегия полагает необходимым предварить свои оценки и выводы следующими замечаниями общего порядка:
- Ситуация горя и шока, обнаруживаемая в основании информационного спора, относится к ситуациям затруднённого профессионально-морального выбора и заведомо не имеет предварительно прописанного «стандартного» прочтения и разрешения для журналистов вообще - и для редакции телеканала N1, в частности.
- Коллегия свидетельствует, что ни в одном из большого числа известных ей нормативных профессионально-этических документов, европейских и мировых, не содержится прямых, тем более – детальных предписаний, адресованных журналисту, столкнувшемуся с ситуацией горя и шока. Что касается рекомендаций, то большинство из них относятся к рекомендациям самого общего толка: быть внимательным, чутким, тактичным; как частный случай - проявлять эмпатию к людям, задетым такими ситуациями.
- Принятый общемировой профессиональный подход – приоритет человека, оказавшегося в ситуации горя, уважение его достоинства и его права не быть потревоженным журналистом и СМИ, - отражён, в том числе, в Медиаэтичском стандарте Коллегии, на который ссылались заявители.
Вот что говорится в соответствующем фрагменте Принцип 5 Уважение частной жизни этого документа: «Уважение достоинства личности предполагает нравственное самоограничение, профессиональную сдержанность, признание недопустимости сенсационного подхода при освещении вооруженных конфликтов, катастроф и стихийных бедствий, при описании и обсуждении преступлений, ситуаций болезни и смерти, при обращении к людям, находящимся в состоянии шока и горя».
Разъяснение этой позиции в параграфе «Профессиональные нормы и правила»: «Ситуации горя и шока. Журналист не представляет общественности шокирующие подробности преступлений, аварий, стихийных бедствий, обстоятельства и подробности болезни, смерти или ухода из жизни. Те же правила применяются и в отношении визуальных материалов (фотографий, видеоматериалов). Люди, испытывающие состояние личного горя или шока, заслуживают сочувственного и бережного отношения. Публикация информации, полученной от людей, находящихся в таком состоянии, может причинить им дополнительные страдания».
- Подчёркивая определённость базового подхода Медиаэтического стандарта, на который обратили внимание заявители, но сразу же и предостерегая от отношения к этому документу как к набору готовых лекал или применимых к любому случаю ориентиров, Коллегия обращает внимание на то, что в многообразии конкретных ситуаций горя и шока достаточно широко представлены такие, что в нормативных документах объединяются признаком «общественного интереса». Обращая внимание на различия в прочтениях «общественного интереса», Коллегия уточняет, что в её Медиаэтическом стандарте он предлагается подлежащим учёту в том определённом, узком значении, за которым профессиональное долженствование обнаруживается как право, но и обязанность журналиста «предпринимать осознанные, в том числе морально рискованные профессиональные усилия в ситуациях, допускающих (в случае острой необходимости и при обязательном подтверждении оправданности предпринятых усилий), исключения из конкретных ограничительных или даже запретительных положений журналистских кодексов».
Приводя это положение Медиаэтического стандарта, Коллегия уточняет, что «общественный интерес» в подобном, узком нормативном прочтении распространяется, в частности, на ситуации, связанные с защитой общественного здоровья и безопасности.
- Коллегия отмечает, что апелляция к «общественному интересу» далеко не во всех национальных профессионально-этических документах выделяется особой позицией, - как, впрочем, и сама ситуация горя и шока. И что даже те документы, которые обращаются к фактору «общественного интереса», не обнаруживают единого подхода к методам его реализации. При том, что одна часть документов подобного рода оставляет право на принятие решения о пересечении «красной линии» во взаимоотношениях с задетыми ситуациями горя и шока за самим журналистом, под его личную профессиональную ответственность, другая безоговорочно, однозначно отказывает журналисту в нарушении права человека не быть потревоженным в горе.
- Коллегия обращает особое внимание на то, что ни в одном из российских нормативных профессионально-этических и медиаэтических документов (Кодекс профессиональной этики Российского журналиста; Декларация Московской хартии журналистов, Декларация о принципах честной работы в жанрах судебного очерка и репортажа, а также журналистского расследования Гильдии судебных репортёров, Хартия телерадиовещателей) дилемма морального выбора и ответственности за него профессионала, заходящего на территорию ситуаций горя и шока, либо не обсуждается вовсе, либо подразумевается строчкой, не упоминающей ситуации горя и шока напрямую. («Исключение из установленных выше правил о неприкосновенности частной жизни могут быть обоснованы только необходимостью защиты общественных интересов или прав и свобод других лиц», - Хартия Телерадиовещателей.)
- Учитывая сказанное, Коллегия делает вывод о том, что журналисты телекомпании N1, принимая решение о публикации оспоренного видеофайла в сети ВКонтакте, в принципе не имели бы возможности опереться на какой-то конкретный набор предписаний, предостережений, рекомендаций, восходящий к какому-то определённому, известному (пусть даже не обязательному для себя) нормативному профессионально-этическому документу, - даже и в том случае, если бы ситуация заведомо затруднённого морального выбора была ими распознана, проанализирована и принята к сведению как профессионально-моральная в основе и именно системная, а не относящаяся к разовым затруднениям коммуникации, нарушения привычных взаимоотношений с частью своей аудитории.
- Выделяя данное обстоятельство в качестве объективного профессионального затруднения, Коллегия отмечает, что не получила ни до, ни по ходу заседания никаких свидетельств того, что сама ситуация прямого, открытого доступа тележурналиста к человеку, находящемуся в крайней точке ситуации горя и шока была своевременно распознана редакцией именно как ситуация высокого профессионально-морального риска, предполагающего, как минимум, квалифицированное обсуждения проблемной темы журналистом и редактором и совместный поиск ими адекватных сложности задачи решений: включая добровольное самоограничение в использовании уже имеющегося «горячего», эксклюзивного материала. И что ни в тематическом посте шеф-редактора телеканала, содержавшем разъяснение мотивов публикации оспоренного видеоролика, ни на заседании Коллегии тема «общественного интереса» и апелляция к нему вообще не была обозначена как учитываемая редакцией, профессионально значимая.
- Ознакомившись со скриншотом ленты официального сообщества телеканала N1 в социальной сети ВКонтакте, предоставленным шеф-редактором телеканала А.И. Териковой, члены ad hoc коллегии убедились в том, что оспоренный файл был выложен в сеть в одном ряду с другими публикациями на тему трагедии, т.е. имел чётко прослеживаемую предысторию, и предварялся следующим текстовым сообщением: «”Где мой сын?”. На место обрушения дома на ул. (адрес, - Коллегия) пришла мама подростка Руслана. Здесь ей стало плохо. Но от медицинской помощи женщина отказывается - передаёт с места наш корреспондент».
- Подтверждая обоснованность сказанного о том, что оспоренный видеофайл был выложен в сеть в виде, отличном от того, какой был получен заявителями, Коллегия обращает внимание на то, что:
- редакция (учитывая специфику интернета) не имела возможности предусмотреть отделение одним из своих адресатов видеоряда от предварявшего его текстового сообщения в видеофайле, который был распространён ею в сети ВКонтакте. Коллегия благодарит шеф редактора А.И. Терикову за оказанную уже за пределами заседания помощь в установлении истины в вопросе о том, в каком именно виде был выложен в сеть оспоренный видеофайл, и делает вывод о том, что речь в данном случае идёт о случае избирательного (вырванного из контекста) цитирования, ответственность за которое несёт не редакция, а тот, кто допустил искажение,
- редакция, формируя текст «шапки», предваряющей оспоренный видеофайл, допустила ошибку, не предупредив своих адресатов, среди которых могли оказаться родные и близкие женщины, потерявшей сына, о травмирующем характере ожидающего их эмоционального потрясения, т.е. не проявила по отношению к ним ожидаемой от вещателя ответственности за возможный негативный эффект публикации;
- Оглядываясь на всё, сказанное выше, Коллегия считает полезным рассмотреть сам оспоренный материал и его публикацию в социальной сети в качестве заслуживающего внимания журналистов и редакторов СМИ профессионально-этического прецедента, в основании которого прослеживаются две схожие, но неоднородные составляющие: уже названный выше дефицит нормативного начала, относящегося непосредственно к ситуациям горя и шока, и проявленный конкретной ситуацией дефицит профессионально-этических знаний и представлений (в том числе, специфики профессионально-морального выбора) журналистов и руководителей редакции телеканала N
- Рассматривая этот прецедент как заведомо исключающий простые оценки, в том числе, профессионально-моральные, и напоминая о том, что этические дилеммы в принципе не имеют однозначных разрешений, Коллегия обращает внимание на следующие обстоятельства:
- Коллегия исходит из понимания того, что безошибочной журналистики не бывает в природе и что каждый журналист имеет право на ошибку,
- Коллегия определяет ошибку, допущенную редакцией и создавшую сразу два прецедента (собственно профессиональный и профессионально-общественный, если говорить о негативной реакции на публикацию части аудитории телеканала) как профессиональное упущение, связанное в значительной мере с отсутствием навыка работы редакции и её сотрудников в условиях чрезвычайных ситуаций.
- Соглашаясь с утверждением А.И. Териковой о силе воздействия оспоренного видеофайла («Если вы слышали крик этой матери, вы его не забудете никогда»), т.е. находя публикацию эмоционально сильной, запоминающейся, Коллегия полагает, что это обстоятельство само по себе не предопределяет приемлемость видеофайла и уместность размещения его в социальной сети ВКонтакте.
- Не находя, в отличие от заявителей, публикацию оспоренного видеофайла недопустимой (и по профессионально-этическим соображениям в том числе), т.е. не оспаривая морального права редакции на выкладку его в сеть ВКонтакте по соображениям, которые редакция сочла значимыми, определяющими для себя и для своего адресата, Коллегия, вместе с тем, выражает сомнение в оправданности такого шага как по общегуманным, так и по профессионально-этическим соображениям.
- Обсуждая основные мотивации и аргументы появления оспоренной публикации в публичном пространстве, Коллегия выражает серьёзное сомнение в том, что представленный видеодокумент способен в принципе сыграть роль эффективно действующего фактора превенции, предостеречь кого-либо от действий, заканчивающих новыми ситуациями горя и шока.
- Соглашаясь с заявителями в том, что воздействие информации о ситуациях горя и шока может распространяться и на пострадавших, и на неопределённое число адресатов публикаций подобного рода, Коллегия напоминает о том, что значительной части профессионально-этических и медиаэтических документов, включая Медиаэтический стандарт, сенсационный подход к подаче даже и общественно значимых материалов обозначается профессионально недопустимым.
- Не сомневаясь в том, что в редакции телеканала N1 работают неравнодушные, социально ответственные журналисты, равно как и в том, что оспоренный видеофайл был создан и опубликован людьми, которые руководствовались достойными соображениями, Коллегия напоминает о том, что средства, используемые в журналистской профессии, не должны вступать в противоречие с декларируемыми целями. Но что при этом и сами цели не должны обнаруживаться противоречащими природе профессии.
- Разделяя, вслед за заявителем, ситуацию шока и горя на отдельные, не всегда совпадающие составляющие, Коллегия находит шок, возможно, нанесённый аудитории публикацией, недооценённым редакцией (по одной из прозвучавших на заседании оценок речь здесь о «необоснованном причинении болевого шока неопределённо широкой аудитории»), а горе матери, потерявшей ребёнка, эмоции безутешного горя – использованным (невольно, по этическому просчёту) в прикладном, иллюстративном смысле, радикально расходящемся с представлениями о должном и недопустимом в профессиональной этике журналиста.
- Коллегия напоминает как о недопустимых для журналиста попытках превращения медийными силами и средствами живого, тем более – страдающего человека из субъекта в объект наблюдения, которому отводится роль подтверждения какой-то теории или установки: не суть важно – политической, экономической или моральной.
- Коллегия находит ошибочной, выстроенной в не журналистской логике саму попытку побуждения граждан к условному социальному добру через демонстрацию крайних, ужасающих последствий выхода из-под контроля условного социального зла – в его техногенном и при этом наиболее распространённом бытовом обличии.
- Коллегия считает факт присуждения полвека назад Пулитцеровской премии фотокорреспонденту Нику Уту прецедентным, находя сам этот случай одним из наиболее ярких примеров проявления феномена «общественного интереса». Снимок, запечатлевший набегающих на камеру вьетнамских детей, с обожжённой напалмом обнажённой девочкой, взятой крупным планом, не смог бы появиться в прессе ни по общегуманным, ни по профессиональным соображениям, когда бы не условия, в которых он был сделан, и не концентрация в нём немого крика, передающего ужас войны. Шокирующий характер снимка оказался средством, наиболее адекватным высоким целям: прекращения войны как способа защиты интересов общества, защиты прав человека, защиты права на жизнь, в том числе, и этой вьетнамской девочки.
Не находя оснований для серьёзного сопоставления одного из самых известных фотокадров с оспоренным видеосюжетом, Коллегия замечает, что само по себе успевание человека с камерой к трагедии или прямой реакции на произошедшее, к открытой эмоции того, кто переживает ужас, горе, личную потерю (даже и безотносительно к обсуждаемой ситуации потери матерью сына) не могут признаваться достаточным основанием обнародования для такого рода свидетельств просто потому, что их удалось своевременно зафиксировать.
- Переходя к одной из важных тем, обозначенных шеф-редактором телеканала на заседании: Коллегия без сомнения понимает и разделяет опасения, связанные с давлением аудитории на журналистов (в том числе - с обращением при этом к аргументам морального ряда), на редакционную политику. Защита редакционной независимости, объективно затруднённая изменяющимися обстоятельствами, включая изменения в российском медийном законодательстве, становится много более сложной в ситуации, когда роль квазицензора, объясняющего, что именно можно, а чего нельзя делать журналисту, начинает играть адресат продукции телеканала: недовольный, раздражённый телезритель.
Говоря об этом достаточно определённо, Коллегии находит, что именно отсутствие в современном российском медиасообществе устойчивых представлений о методе решения этических дилемм, в том числе, в ситуациях конфликта интересов общества (в широком смысле) и частной жизни породило как сам обсуждаемый прецедент, так и тот сбой коммуникации редакции телеканала с частью своей аудитории, который шеф-редактором был определён как «какой-то флеш-моб».
- Коллегия полагает, что только известной растерянностью редакции, не ожидавшей резко негативной реакции части своих адресатов, может быть объяснено обращение шеф-редактора телеканала к своим адресатам с предложением определиться в вопросе, кем же именно быть журналисту: профессионалом – или человеком,
Сожалея о том, что ясного, понятного аудитории и именно профессионального ответа на этот заведомо провокативный вопрос от шеф-редактора телеканала телезритель в итоге так и не получил, Коллегия специально отмечает важность, профессиональную и социальную значимость самой попытки установления диалога редакции с аудиторией в ситуации нарушения привычной для обеих сторон, «штатной» коммуникации.
- Коллегия находит, что готовность руководства телеканала поддерживать открытую коммуникацию со своей аудиторией (свидетельством чему можно считать и приведённый в настоящем решении пост шеф-редактора, и упоминаемые в нём редакционные планёрки, открытые для телезрителя) заслуживает уважения и может рассматриваться как один из ключевых факторов, работающих на перспективу устойчивого развития телеканала.
- Осознавая, какую роль в поддержании отношений доверия и взаимного уважения между телеканалом и телезрителем играет соответствие поведения журналиста профессионально-этическим нормам и правилам, Коллегия с сожалением отмечает тот факт, то ни в своём диалоге «по случаю» с аудиторией телеканала, ни в своём диалоге с Коллегией редакция телеканала (в лице своего шеф-редактора) ни разу не обратилась к аргументам, относящимся к профессиональной этике журналиста или к медиаэтике.
Отмечая это обстоятельство как данность, Коллегия исходит из того, что определённость профессионально-этических представлений и установок служит относительно надёжным ориентиром для журналиста и редактора во всём, что касается повседневной профессиональной практики, во-первых. Что следование таким представлениям и установкам предохраняет журналиста и редактора от вольного или невольного подчинения установкам смежных, но всё же иных, чем журналистика, профессий или специальностей, активно и агрессивно заходящих на территорию журналистики (пропаганда, пиар, скрытая реклама), во-вторых. И что, наконец, именно своевременная оглядка на представления и установки такого рода позволяет редакции достаточно уверенно чувствовать себя в ситуации, когда её работа обнаруживает не просчитанный заранее негативный или даже жёсткий отклик в аудитории, в основании которого обнаруживается, в том числе, разночтение бытовой морали и профессиональной этики.
- С учётом названных обстоятельств:
- Коллегия рекомендует руководству редакции телеканала предпринять специальные усилия, направленные на «этическую допрофессионализацию» его сотрудников, на подготовку к работе в ситуациях обнаружения уже достаточно хорошо описанных в теории и, если это окажется возможным, ещё только формирующихся этических дилемм.
- Коллегия выражает готовность оказать в этом редакции телеканала необходимое практическое содействие, если предложение вызовет отклик.
- Коллегия рекомендует сотрудникам телеканала в своей повседневной деятельности ориентироваться на Медиаэтический стандарт, обращая внимание на достаточно высокую универсальность этого документа и отвечая за его качество.
- Коллегия, с безусловным интересом и уважением отмечая факт выполнения шеф-редактором телеканала роли его пресс-омбудсмена, рекомендует в этически затруднительных ситуациях привлекать в качестве экспертов и консультантов специалистов по медиаэтике и будет готова назвать их имена, если телеканал проявит в этом заинтересованность.
- Разделяя позицию Руководства для журналистов (Республика Финляндия) о «необходимости поддержки свободы слова в средствах массовой информации и о поощрении дискурса о профессиональной этике» Коллегия рассматривает настоящее Решение в качестве вклада в выполнении обеих названных задач, полагая их не просто взаимосвязанными, но и не разрешаемыми по отдельности.
- Общественная коллегия просит:
- редакции журналов «Журналист» и «Информационное право» - опубликовать состоявшееся решение Общественной коллегии;
- Факультет журналистики МГУ им. М.В.Ломоносова, а также факультеты журналистики других вузов – обсудить состоявшееся решение Общественной коллегии со студентами, изучающими профессиональную этику;
- Комиссию Общественной палаты РФ по развитию информационного сообщества, СМИ и массовых коммуникаций, а также Постоянную комиссию по правам человека в информационной сфере Совета при Президенте РФ по развитию гражданского общества и правам человека – принять к сведению состоявшееся решение Общественной коллегии.
Настоящее решение принято консенсусом
Председательствующий,
Ю.В. Казаков
