Статья о работе Третейского информационного суда, учреждении Судебной палаты по информационным спорам и Общественной коллегии по жалобам на прессу.
Автор: Анна Ривина
Российская история создания механизмов внесудебного контроля качества журналисткой деятельности в виде саморегулирования начинается с 1993 года, а именно появления идеи создания органа, контролирующего в рамках закона и этики избирательную кампанию 1993 года, Третейского информационного суда. Несмотря на принятие современного и демократичного Закона о печати, было бы опрометчивым утверждать, будто в новой пост-советской России была выстроена и задействована цельная и эффективная система функционирования свободных средств массовой информации.
В некоторых публикациях, посвященных истории отечественной печати, промелькнули сообщения о том, будто графу Н. Н. Новосильцеву, в молодости одному из приятелей царя Александра I, принадлежала мысль о необходимости создания специального общественного учреждения для внецензурного, неадминистративного регулирования проблем печати. В первые годы после вступления на трон Александр был полон идеями либеральных преобразований, кружок друзей и единомышленников графа Новосильцева был достаточно устойчив в своих монархических воззрениях и ничем реальной власти угрожать не мог и не хотел. Так что нет ничего удивительного в том, что царь с симпатией отнесся к предложению о подобном средстве общественного воздействия на средства массовой информации России начала XIX века, достаточно ограниченные куцыми тиражами и малочисленной просвещенной аудиторией.
Даже если это правда, а не исторический анекдот, случайно сохранившийся в воспоминаниях современников, все равно идея эта намного обогнала свое время. Мысли об общественном контроле за прессой еще предстояло заново родиться, созреть и найти новые формы в непростых и неочевидных исканиях.
Строго говоря, контроль за распространением информации существовал всегда. Издревле известный обычай рубить головы гонцам дурных вестей позволял поставить эффективный заслон распространению «предвзятости и необъективности», а также внедрить в общественное сознание то, что впоследствии будет названо «патриотическим воспитанием» и «пропагандой духоподъёмности».
Эта часть информационного контроля давалась власть имущим относительно легко. Перелом наступил со времен великого изобретения Гуттенберга, открывшего пути тиражирования СМИ. С той поры и вплоть до новейшего времени все более актуальными во взаимоотношениях прессы и власти, прессы и общества становились проблемы цензуры.
К началу ХХ века большинство стран Европы и Северной Америки отказывается от предварительной цензуры средств массовой информации как неэффективной, препятствующей развитию общества, тормозящей его прогресс.
Третейский информационный суд (ТИС), созданный Указом1 с целью обеспечения гарантий предвыборной агитации, как утверждает Ю. М. Батурин, «оказался в центре политических, правовых и этических коллизий, сопутствовавшим первым в истории России свободным выборам»2. Идея создания Третейского информационного суда была предложена Президенту РФ Б. Н. Ельцину Школой права массовой информации в виде Проекта Положения об информационных гарантиях предвыборной агитации.
Ключевой предпосылкой для создания специального Положения касательного первых выборов в Федеральное Собрание РФ стало то, что кампания 1993 года отличалась от всех предыдущих плюрализмом взглядом борющихся политических сил: кандидаты и избирательные объединения не только не придерживались похожих позиций касательно будущего страны, а порой демонстрировали кардинально различные программы. Такой ситуации в политической истории России не возникало прежде. ТИС создавался исключительно на время предвыборной кампании, по завершению которой, прекращал свое существование, также как и Полномочия членов прекращались с истечением срока деятельности Суда.
По мнению Председателя ТИСа А. Б. Венгерова, «одна из причин создания Третейского информационного суда заключалась в том, чтобы идею политической справедливости превратить в реальность, обеспечить ее не на словах, а на деле, институционально. <…> Обеспечение подлинно демократического характера выборов имело не только внутреннее, но и международное значение. Большая группа наблюдателей из многих стран мира, от многих политических зарубежных организаций направлялась в Россию отслеживать ход выборов, соблюдение демократических, цивилизованных норм использования средств массовой информации в избирательной кампании. Будет ли демократия осуществляться в России на деле или выборы опять, как это не раз бывало в прошлом, окажутся показушными, формальными – все это очень интересовало друзей и недругов новой России»3.
В соответствии с Указом Президента Российской Федерации от 29 октября 1993 г. № 1792 «Об информационных гарантиях для участников в избирательной кампании 1993 года» ТИС образовывался с целью разрешения наиболее сложных споров, вызванных несоблюдением редакциями средств массовой информации, журналистами, ведущими, кандидатами, избирательными объединениями и избирательными комиссиями требований законодательства, предъявляемых к освещению избирательной кампании в средствах массовой информации. Но зачем же нужен вновь сформированный орган, если существуют суды общей юрисдикции? Третейский информационный суд преследовал не только цель соблюдения законодательства, но и впервые для российской практики ставил перед собой вопросы на стыке права и этики. Первый в Российской истории орган внесудебного регулирования выходил за рамки нормативно-правовых актов, стремился обеспечить разумный баланс в правовом и этическом русле. Помимо решений Суд предоставлял рекомендации и разъяснения, а также комментарии членов Суда по наиболее сложным аспектам судебной практики. Стоит подчеркнуть, что подобные документы были подготовлены не специалистами гражданского судопроизводства, а «ювелирами» информационного ремесла.
ТИС состоял из 9 членов, назначаемых Президентом Российской Федерации (Утвержден Указом от 29 октября 1993 г. N 1792) из числа специалистов, не являющихся членами какого-либо избирательного объединения,
кандидатами в депутаты Государственной думы или Совета Федерации либо их доверенными лицами.
Члены Третейского информационного суда имели достаточно широкие полномочия по сегодняшним меркам, поскольку редакции были обязаны вступать во взаимоотношения, не имея права игнорировать запросы, эта возможность существовала только в силу правового статуса ТИСа, чьи полномочия наделялись главой государства, а именно:
- запрашивать, по правилам статей 39, 40 Закона Российской Федерации «О средствах массовой информации», из государственных органов и редакций СМИ информацию, необходимую для осуществления им своих обязанностей;
- требовать от руководителя СМИ и журналистов письменных объяснений по поводу имевших место нарушений требований законодательства, предъявляемых к освещению предвыборной кампании в СМИ, или допущенных неэтичных действий в отношении кандидата, избирательного объединения со стороны редакции СМИ, журналистов при освещении избирательной кампании.
В отличие от гражданского судопроизводства, ТИС имел возможный механизм для рассмотрения обращения в течение 2–5 дней, что давало возможность сторонам получить профессиональную оценку во время предвыборной кампании, а не по ее завершению. Как утверждают члены ТИСа М. В. Панярская и А. Е. Войков, «еще одна проблема, вставшая перед законодателем, заключалась в том, что применение обычных процедур раз решения конфликтов, возникающих в связи с освещением средствами массовой информации избирательной кампании, неэффективно из-за их сравнительной (с учетом быстротечности избирательной кампании) длительности.
Таким образом, необходимо было учредить орган, способный оперативно и эффективно разрешать возникающие в ходе избирательной кампании конфликты. В то же время данный орган по самой своей сути должен был стать не органом государственного контроля за ходом избирательной кампании, способным оказывать на нее определенное влияние, а своего рода общественным арбитром, стремящимся к мирному урегулированию возникающих противоречий. Исходя из этой посылки, созданный Указом Президента РФ ТИС был лишен каких-либо карательных функций и рычагов силового воздействия. Сила решений ТИСа должна была базироваться прежде всего на их продуманности и беспристрастности и на его авторитете среди участников избирательной кампании. Значение ТИСа состояло также в том, что он имел возможность оперативно отслеживать и устранять пробелы в законодательстве, которые неизбежно должны были возникать из-за того, что проведение предвыборной агитации с использованием СМИ впервые регулировалось в законодательном порядке. ТИС имел возможность устранять их как путем раз решения конкретных споров, создавая своеобразные прецеденты, так и путем принятия рекомендаций и дачи разъяснений»1.
Поскольку приобретение прав влечет и наложение обязанностей, то работа членов в ТИСе требовала от членов Суда выполнения принципиальных положений, несоблюдение которых могло привести к прекращению деятельности, например, в случае уклонения без уважительной причины от участия в работе Суда в течение 10 дней либо неоднократного отказа от исполнения обязанностей члена Суда, либо по решению Президента Российской Федерации в случае совершения членом Суда поступка, подрывающего авторитет Суда. Также члены ТИСа суда были обязаны на периодосуществления своих полномочий приостановить свое членство в общественных объединениях.
Как уже было сказано выше, полномочия Третейского информационного суда были шире, чем судов общей юрисдикции по гражданским делам, поскольку российские суды не ставят перед собой задачу разрешения конфликтов, в отличие от ТИСа, а лишь устанавливают наличие или отсутствие правонарушения. «Природа информационных споров – о получении, распространении информации, доступе к ней и т.п. – действительно имеет большую специфику и, возможно, вообще нуждается в специальных судебных органах, в специальном информационном судопроизводстве. Неслучайно аналогичные органы, под разными названиями (комиссии по этике, постоянные комитеты по телевидению и т.п.), имеются в других странах, а именно в тех, где сложилась практика плюралистических выборов, демократический менталитет, широко используются в избирательных кампаниях государственные и негосударственные средства массовой информации»2.
Третейский информационный суд был вправе:
- давать редакциям СМИ, избирательным комиссиям, кандидатам, избирательным объединениям рекомендации по совершенствованию практики освещения избирательной кампании СМИ и содержанию предвыборной агитации;
- рассматривать жалобы на деятельность телерадиокомпаний, журналистов по освещению избирательной кампании, а также на деятельность ведущих программ новостей, предвыборных дебатов, "круглых столов" и предлагать телерадиокомпаниям применить к журналисту, ведущему, нарушившему требования законодательства и этики, предъявляемые к освещению избирательной кампании, санкции в соответствии с законодательством и правилами соответствующей телерадиокомпании;
- давать разъяснения по применению положений о выборах депутатов Государственной Думы и Совета Федерации (в части, касающейся осуществления предвыборной агитации с использованием СМИ), настоящего Положения, а также издаваемых в соответствии с ними актов Центральной избирательной комиссии, министерств и ведомств;
- в пределах своей компетенции по собственной инициативе либо по решению суда представлять в суд экспертные заключения по вопросам, возникшим в ходе рассмотрения жалоб, связанных с проведением предвыборной агитации с использованием СМИ.
Третейский информационный суд был вправе принимать к рассмотрению вопросы как по заявлению заинтересованных лиц, так и по собственной инициативе. Также в соответствии с Регламентом ТИСа1 (Утвержден на заседании Третейского информационного суда 3 ноября 1993 г.), если в ходе рассмотрения спора могли быть установлены обстоятельства, дающие основания к возбуждению уголовного преследования в отношении какой-либо стороны, Суд был обязан приостановить рассмотрение дела и сообщить об этом в органы прокуратуры. Здесь важно отметить, что «при подготовке законодательной базы для проведения избирательной кампании 1993 года перед законодателем стояла проблема, с одной стороны, установить повышенные требования к содержанию информации в период избирательной кампании и обеспечить их исполнение, а с другой – не допустить введения предварительной цензуры массовой информации, связанной с выборами»2.
За срок своего существования, который составил неполных два месяца, Третейский информационный спор рассмотрел 157 жалоб и обращений3. Трудность заключалась в том, что, помимо контроля за соблюдением правовых и этических норм, члены Суда должны были обеспечить гражданам получение полной и достоверной информации о предвыборных программах для реализации своего права на волеизъявление, не дав возможность оппонентам перейти к откровенным оскорблениям при высказывании своих позиций. Примером может послужить Рекомендация № 3 от 26 ноября 1993 года «О нарушении отдельными кандидатами в депутаты правовых положений предвыборной агитации и этических (Н. И. Травкин, С. С. Говорухин, В. В. Жириновский)»4 и Рекомендация № 5 от 7 декабря 1993 года «О заявлении кандидата в депутаты В. В. Жириновского (Жириновский против Гайдара)5.
Несмотря на наличие зарубежных, а на сегодня уже и российских, примеров органов постоянного медийного саморегулирования, опыт ТИСа остается уникальным по свой форме: «специально же создаваемого («ad hoc») органа с такой же компетенцией и полномочиями, как у ТИС, по моим сведениям, не было ни в одной стране мира. Уже в этой связи опыт, накопленный в результате его деятельности, заслуживает самого пристального внимания и неспешной оценки. Именно это обстоятельство неоднократно подчеркивали в беседах с членами ТИС многочисленные международные, зарубежные наблюдатели, следившие за ходом осенне-зимней российской избирательной кампании 1993 года. И как знать, может быть, именно этот опыт подскажет миру новые, оригинальные решения в непрестанно ведущемся мировым сообществом поиске гибкого и эффективного организационно-правового механизма демократического разрешения конфликтов в
столь тонкой и важной информационной сфере жизни общества, государства, человека и гражданина. ТИС уникален, но не одинок в мировом информационном поле. И здесь нет противоречия. Дело в том, что уникален он своей формой. Что же касается содержания его деятельности (содействие установлению справедливых правил игры на этом поле), то оно суть деятельности многих, самых разнообразных структур и институций»1.
Своим Указом от 31.12.1993 г. № 2335 Президент РФ постановил считать Третейский информационный суд прекратившим свои полномочия 31 декабря 1993 года в связи с окончанием избирательной кампании 1993 года и создать постоянно действующую Судебную палату по информационным спорам при Президенте Российской Федерации (этим же указом утверждён состав палаты).
Судебная палата являлась государственным органом при Президенте Российской Федерации. Её основной задачей было определено «содействие Президенту Российской Федерации в эффективной реализации им конституционных полномочий гаранта закрепленных Конституцией Российской Федерации прав, свобод и законных интересов в сфере массовой информации».
Как утверждает М. А. Федотов, «Судебная палата, являясь государственным органом при Президенте, была совершенно уникальна и имела принципиальную несхожесть со всеми прочими государственными институциями практически во всем: задачах, функциях, составе, полномочиях»2.
«Органическую связь Палаты с институтом Президента ее основатель, идеолог и единственный председатель профессор Анатолий Борисович Венгеров выводил из необходимости оказания содействия Президенту в реализации его полномочий в сфере массовой информации как гаранта прав и свобод человека и гражданина (часть 2 статьи 80 Конституции РФ). И в этой формуле был заключен важный тезис об особой роли государства в период "нулевого цикла" строительства правового общества. Глава государства полагал, что он просто обязан взять непосредственно под свою защиту такой жизненно важный процесс как формирование культуры свободы массовой информации»3.
В своей деятельности Судебная палата руководствовалась Конституцией Российской Федерации, федеральными законами, указами Президента Российской Федерации, постановлениями Правительства Российской Федерации, а также принципами законности, справедливости, объективности, коллегиальности, гласности и открытости. Судебная палата осуществляла свои функции самостоятельно, и вмешательство в ее деятельность не допускалось.
Основными функциями Судебной палаты являлись:
- содействие Президенту Российской Федерации в обеспечении прав и свобод в сфере массовой информации;
- содействие обеспечению объективности и достоверности сообщений в средствах массовой информации, затрагивающих общественные интересы;
- обеспечение соблюдения принципа равноправия в сфере массовой информации;
- обеспечение защиты нравственных интересов детства и юношества в средствах массовой информации;
- содействие осуществлению принципа политического плюрализма в информационных и общественно-политических телерадиопрограммах;
- разрешение споров о распределении времени вещания на радио и телевидении для фракций, создаваемых в Федеральном Собрании;
- дача указаний по исправлению фактических ошибок в информационных сообщениях средств массовой информации, затрагивающих общественные интересы.
Важно отметить, что положение о Судебной палате предписывало этому органу и законотворческие функции, в соответствии с которыми палата могла участвовать в разработке проектов законодательных актов о средствах массовой информации, о праве граждан на информацию, подготавливаемых для реализации права законодательной инициативы Президента Российской Федерации, а также давать заключения на проекты указов Президента Российской Федерации по вопросам деятельности средств массовой информации1.
Цитируя Председателя Судебной палаты, М. А. Федотов пишет: «рискну охарактеризовать Палату с ее «юридически-экзотическим» – по выражению профессора А. Б.Венгерова – статусом как организованную в рамках Администрации Президента квазисудебную коллегию, разрешающую информационные споры с позиций права и журналистской этики»2.
В компетенцию Судебной палаты не входило рассмотрение споров и иных дел, которые отнесены законом к юрисдикции судов Российской Федерации. Несмотря на это, «она была призвана рассматривать споры и иные дела, вытекающие как из законодательства о СМИ, так и из требований норм журналистской этики. Причем для подобного двуединства было и остается реальное правовое основание: законодательные нормы об обязанностях журналистов (ст. 49 Закона о СМИ) в значительной своей части смыкаются, а то и просто текстуально совпадают с правилами профессиональной этики»3. Информационные споры, разбираемые в палате, рассматривались в соответствии с требованиями общепризнанных принципов и норм международного права и международных договоров Российской Федерации, а также требований норм журналистской этики, в части, касающейся средств массовой информации.
Жалобы, рассматриваемые Судебной палатой, можно классифицировать по принципу предмета разбирательства, а именно:
- ущемление свободы массовой информации, в том числе нарушения права редакции средства массовой информации, журналиста на запрос и получение общественно значимой информации, установления ограничений на контакты с журналистами и передачу им информации, за исключением сведений, составляющих государственную, коммерческую или иную специально охраняемую законом тайну;
- необходимость оперативно обеспечить исправление (опровержение) фактических ошибок в информационных сообщениях средств массовой информации, затрагивающих общественные интересы;
- необъективность и недостоверность сообщений в средствах массовой информации, в том числе основанных на слухах, непроверенных данных, ложной информации;
- нарушения принципа равноправия в сфере массовой информации, в том числе ограничения прав журналиста по признакам социальной, расовой, национальной, языковой или религиозной принадлежности;
- ущемление нравственных интересов детства и юношества в средствах массовой информации, в том числе в теле- и радиопередачах;
- нарушение принципа политического плюрализма в информационных и общественно-политических теле- и радиопередачах;
- распределение времени вещания на телевидении и радио для фракций, создаваемых в Федеральном Собрании.
Судебная палата рассматривала споры, которые, согласно положению о Палате, могли быть урегулированы, например, мирным соглашением, то есть меры воздействия, предписанные решением Палаты в адрес нарушителей правовых и/или этических норм, встречались далеко не всегда. Тем не менее, если в ходе разбирательства выяснялось наличие таких нарушений в соответствии с законодательством о СМИ или нормами профессиональной этики, то Палата могла прибегнуть к мерам воздействия, которые закреплялись в Положении о палате, а именно:
Судебная палата была вправе объявлять замечание журналисту, нарушающему общепринятые этические нормы, а в случае нарушения им законодательства о средствах массовой информации ставить вопрос перед соответствующим органом (руководителем) о привлечении его к установленной
законодательством ответственности;
в случае систематического нарушения должностным лицом информационных прав граждан, журналистов, редакций средств массовой информации Судебная палата была вправе ставить вопрос перед соответствующим органом (руководителем) о привлечении этого должностного лица к установленной законодательством ответственности;
если при рассмотрении информационного спора или иного дела Судебная палата устанавливала злоупотребление свободой массовой информации в целях совершения уголовно наказуемых деяний, а также продажу должностными лицами информации, которую они в соответствии с законодательством обязаны были бесплатно передать журналистам, редакциям средств массовой информации, то тогда Судебная палата направляла материалы об этих нарушениях в органы прокуратуры.
«Члены Палаты рассматривали право как нормативно закрепленную справедливость, а профессиональную журналистскую этику как естественную основу функционирования СМИ в правовом государстве», – утверждает М. А. Федотов1. В подписанном 31 декабря 1993 Указе № 2335 Президента РФ о создании Палаты также был утвержден ее состав. В нее вошли 7 человек, 5 из которых являлись членами Третейского информационного суда, на базе которого была и создана Палата.
Как легко убедиться, состав Палаты включал в себя ученых, зарекомендовавших себя едва ли не лучшими специалистами в области правового регулирования СМИ, авторитетных практиков из судейского сообщества, а также известных, уважаемых журналистов. Именно такой почтенный состав Палаты дал возможность этому органу решать не только правовые вопросы, но и этические проблемы, руководствуясь высоким профессионализмом, здравым смыслом, справедливостью, моралью и авторитетом, готовым создавать прецеденты в информационном праве. Как писал член Палаты В. Н. Монахов, «Судебная палата представляет собой достаточно авторитетную (причем как внутри страны, так и за ее пределами) квазисудебную институцию, реализующую очень важную в наше непростое переходное время социальную функцию агента своеобразного этико-правового по своему содержанию и государственно-общественного по своей структуре позитивного влияния»1.
Дела, рассмотренные Судебной палатой можно разделить на 5 основных блоков:
дела, связанные с нарушениями аккредитации СМИ – 62;
дела, связанные с нарушениями избирательного права – 49;
дела, связанные с нарушением журналисткой этики – 57;
дела, связанные с вопросами национальных отношений – 17;
дела, связанные с вопросами социальной розни – 382.
Категории, предложенные М. А. Федотовым, конкретизируют суть обращений в Палату (дела с учетом рекомендаций и заключений), а именно:
связанные со злоупотреблением свободой массовой информации (как журналистами и редакциями, так и частными лицами, использовавшими СМИ в своих целях) – 81 дело;
связанные с посягательством на честь, достоинство, деловую репутацию – 48 дел;
вытекавшие из нарушения законных прав журналистов и граждан РФ на получение общественно значимой информации, из нарушения права доступа к информации – 47 дел;
административно-финансовые споры (конфликты редакций с федеральными и региональными органами исполнительной власти, органами местного самоуправления по поводу регистрации и аккредитации СМИ, правового статуса учредителей СМИ) – 48 дел;
споры, вытекавшие из нарушений избирательного законодательства – 76 дел)3.
В своей статье «Почему у российской прессы нет омбудсмена» член Судебной палаты М. А. Мельников пишет: «Очень часто после самого заседания палаты можно было видеть такую картину: недавние непримиримые оппоненты чуть не братались, даже проигравшая спор сторона нередко высказывала удовлетворение от самого процесса поиска истины и найденного решения проблемы. Публичность, беспристрастность, компетентность, оперативность рассмотрения спора – вот что привлекало стороны конфликтов в палату, обеспечивало доверие к этому экзотическому арбитру. Экзотическому – потому что палата совмещала в одном лице и орган при главе государства, и орган независимого общественного контроля. И то и другое проистекало из положения о Судебной палате. Никто не мог вмешиваться в деятельность палаты, даже президент, только закон. И так было. До сих пор мы, бывшие сотрудники палаты, получаем сигналы о том, что опыт Судебной палаты востребован, многие ее решения стали моделью, инструментом для решения проблем в информационном поле»1.
Данное описание, безусловно, подтверждает высокую оценку деятельности Палаты, однако важно не оставить без анализа и те недостатки, которые были ей присущи – и не так из-за «человеческого фактора», не в результате каких-либо неверных взаимоотношений внутри её состава, как в силу характера этого органа, который определял место Палаты в системе государственных институтов.
Во-первых, это не был орган медийного саморегулирования. Сколь бы ни справедливы и обоснованы были его решения, они освящались высоким авторитетом главы государства. Каждый, кто задумал оспаривать решение Палаты, обоснованно или нет, должен был отчетливо представлять себе, с какой мощной административной силой ему предстоит состязаться. Для большинства редакторского корпуса страны, воспитанного в духе послушания идеологическому центру, это было достаточно убедительным аргументом.
Во-вторых, статус Судебной палаты не был четко определён. Несмотря на подведомственное положение при Президенте РФ, она не входила в Администрацию Президента, не имела своего штата, помещения, бюджета, административной поддержки. Она не имела определенного статуса, а, точнее, можно обозначить двойственность статуса, не имеющего аналогов. Являясь независимым органом саморегулирования, Палата была государственным органом, что, по сути, не давало ей возможности быть независимой полностью. Хотя практика свидетельствует, что в таком двоякой ситуации членам Палаты все таки удалось пронести свою объективность через все свои труды.
Во-третьих, не было четкого механизма, обеспечивающего выполнение решений, несмотря на то, что положением был предписан двухнедельный срок исполнения в обязательном порядке.
В-четвертых, финансовое и материальное содержание большинства европейских организаций обеспечивается, как правило, членскими взносами, а также из иных источников внутри журналистского сообщества. В странах с развитой и устойчивой демократией все финансовые поступления для поддержки внутрикорпоративной деятельности СМИ обезличиваются, чтобы исключить зависимость решений организаций (советов, комиссий, ассоциаций и т.п.) от конкретных поступлений2.
В случае с Палатой, все финансирование (невзирая на практическое отсутствие бюджета) было государственным. Это, в частности, породило мнения в профессиональной журналистской среде, будто создание Палаты — самая радикальная попытка ограничения свободы слова в ельцинскую эпоху (например, уголовное дело против Ярослава Могутина).
В-пятых, Судебная палата была создана по Указу Президента РФ и не имела иного нормативно-правового акта, закрепляющего свой статус, не имела Федерального Закона, регулирующего четко прописанную деятельность. Как Палата была учреждена, так она и упразднилась – Указом Президента № 1013 от 3 июня 2000 г. «О формировании Администрации Президента РФ», несмотря на то, что она не входила в администрацию президента.
Проработав шесть лет, авторитетные специалисты в области регулирования информационных конфликтов вынесли более 300 решений, давая рекомендации по применению законодательства о СМИ, вынося экспертные заключения, делая заявления по общественно значимым вопросам и разъясняя по просьбе судей и исполнительных органов нормы информационного права.
М. А. Федотов пишет: «К сожалению, добропорядочность СМИ воспитывается не только и не столько законами и этическими кодексами, сколько реальной жизнью. Культура свободы прессы не может сложиться в одночасье. Для нее необходимо, во-первых, становление журналистского сообщества как корпорации, опирающейся на профессиональную этику и солидарность (с одной стороны, защита чести мундира, с другой – защита его чистоты). Во-вторых, само общество должно признать журналистскую практику разновидностью публичной службы, public service. В законе о СМИ уже созданы для этого юридические предпосылки определением журналиста как лица, выполняющего общественный долг. В-третьих, необходимо становление такой судебной практики рассмотрения споров в сфере массовой информации, которая основывалась бы на соотнесении нарушенного частного
права и защищаемого журналистом публичного интереса» 1.
Безусловно, мировая практика доказывает необходимость подобных ор-
ганов саморегулирования, будь то:
Совет по делам прессы (Австрия, Азербайджан, Босния и Герцеговина, Ботсвана, Германия, Дания, Ирландия, Израиль, Италия, Косово, Люксембург, Молдова, Новая Зеландия, Перу, Сербия, США, Таиланд, Хорватия, Финляндия, Франция, Швейцария, Швеция, Эстония);
Пресс-клуб (Армения, Мальта);
Национальный совет по журналисткой этике (Болгария);
Комиссия по жалобам на прессу (Великобритания, Кипр, Норвегия, Шри-Ланка);
Центр независимой журналистики (Венгрия);
Пресс- омбудсмен (Италия, Ирландия, Швеция);
Комиссия по журналисткой этике (Мальта, Украина);
Журналистский орган саморегулирования (Черногория);
Информационный центр (Каталония);
Медиа совет (Замбия).
Так, учитывая более, чем десятилетний опыт практики российских советов по делам прессы, в 2005 году по инициативе Союза журналистов России и неправительственных организаций были проведены первые выборы в Общественную коллегию по жалобам на прессу, являющуюся органом не толь-
ко саморегулирования. В Коллегии, помимо представителей медиа-сообщества, получили свой голос и авторитетные граждане в лице представителей религиозных конфессий, политических партий, профсоюзов, экологических, правозащитных, молодежных, ветеранских, спортивных и других организаций, но об это в следующей статье.
Так без малого через два века была осуществлена идея графа Н. Н. Новосильцева. Не подлежит сомнению факт, что создание и успешное функционирование влиятельного и деятельного органа саморегулирования нравственных, этических и, в определенных пределах, легальных проблем прессы является важнейшей предпосылкой становления и совершенствования гражданского общества в любой стране. Россия в данном случае не может являть собою исключения.
