РЕШЕНИЕ
«О жалобе журналиста Маргариты Фоминой на распространение недостоверной информации журналистом газеты «Московский Комсомолец» Татьяной Федоткиной («Аллегрова влипла в международный скандал», «МК» №25990, 17.07.2012), а также на недобросовестное воспроизведение конфликта на фестивале «Славянский базар» в материале «Журналистка Фомина развила скандал вокруг Аллегровой» (сайт «8 канала», 17.08.2012 г.)»
Москва, 11 октября 2012 г. № 79
На 76-м заседании Общественной коллегии по жалобам на прессу ad hoc коллегия в составе председателя Палаты медиа-аудитории Юрия Казакова (председательствующий), члена Палаты медиа-сообщества Владимира Евстафьева, членов Палаты медиа-аудитории Евгения Гонтмахера, Сергея Есина, Виктора Монахова рассмотрела жалобу журналиста Маргариты Фоминой на распространение недостоверной информации журналистом газеты «Московский Комсомолец» Татьяной Федоткиной («Аллегрова влипла в международный скандал», «МК» №25990, 17.07.2012), а также на недобросовестное воспроизведение конфликта на фестивале «Славянский базар» в материале (новостной заметке) «Журналистка Фомина развила скандал вокруг Аллегровой» (сайт «8 канала», 17.08.2012 г.).
Вопросы процедуры. Заявитель признала профессионально-этическую юрисдикцию Общественной коллегии и в связи с этим приняла на себя письменное обязательство не продолжать данный информационный спор в судебном или ином правовом порядке.
Редакция газеты «Московский Комсомолец» не ответила на обращение Общественной коллегии, не представила своего взгляда на жалобу, не подписала Соглашения о признании профессионально-этической юрисдикции Коллегии и не приняла участие в её заседании.
Руководство киностудии «Прайм-синема» (учредитель «8 канала») подписало Соглашение о признании профессионально-этической юрисдикции Коллегии и было представлено в процессе рассмотрении информационного спора.
Позиция заявителя. Маргарита Фомина, «издатель и главный редактор интерактивного 3D журнала “VIVA CONCERTO!”», обратилась в Коллегию с жалобой на публикацию Т. Федоткиной «Аллегрова влипла в международный скандал» («МК», № 25990 от 17.07.2012г.; интернет-адрес публикации - http://www.mk.ru/social/article/2012/07/16/725924-allegrova-vlipla-v-mezhdunarodnyiy-skandal.html); жалоба на материал газеты была дополнена вскоре же жалобой на публикацию «Журналистка Фомина развила скандал вокруг Аллегровой» на сайте «8 канала» (интернет-адрес публикации - http://8tv.ru/?id=12&hotnews=16921 ).
Заявитель сочла недостоверным и неприемлемым описание Татьяной Федоткиной инцидента с её участием, имевшем место в г. Витебске на фестивале «Славянский Базар» в июле 2012 г. Как можно понять позицию заявителя, в результате публикации информации об этом инциденте Т. Федоткиной (на полосе и на сайте «МК»), она почувствовала себя пострадавшей дважды: и по факту неправомерных и при этом не спровоцированных ею действий охранника, и в результате распространения публикации, содержащей «недостоверные и заведомо ложные факты».
Приведя фрагмент текста Т. Федоткиной («Униженной и оскорбленной посчитала себя главный редактор интерактивного 3D-журнала VITA CONCERTO! Маргарита Фомина - литовская подданная, проживающая в Великобритании и аккредитованная от этой страны на фестиваль «Славянский базар»), заявитель обнаруживает в нем и за ним «искажение фактов» (фактическая ошибка в названии издания), написание заметки без попытки связаться с тем, о ком журналист пишет («автор публикации даже не видела мой бейдж»), а также неправомерное обращение к личным данным. («Никого из читательской аудитории не касается вопрос моего гражданства, более того, я автору публикации не показывала свой паспорт и не просила публиковать личные данные, она не имела права их публиковать, даже если это правда, ведь существует закон о защите личных данных.»)
Обращаясь к другим фрагментам того же текста («Маргарита написала на Ирину Аллегрову заявление в милицию Витебска, а также отправила письмо российскому министру культуры Владимиру Мединскому и в администрацию Владимира Путина»; «В милиции Витебска заявление приняли, но еще не рассматривали. Реакции Мединского, которого в письме Фомина призывает аж «лишить Аллегрову звания народной артистки РФ», пока тоже не последовало»), М. Фомина утверждает: «в публикации представлена ложная информация». По её разъяснению, «заявления на Аллегрову» она не писала, писем В. Путину и В. Мединскому не отправляла, лишать звания певицу не требовала. («Федоткина не была свидетелем якобы отправки письма в Администрацию В.Путина и В.Мединскому, поэтому использовать сей придуманный “факт”не имела права»; «в моём письме Мединскому, которое я подготовила, но не высылала и не просила публиковать, не было требования и призыва лишать Аллегрову звания Народной Артистки России, я просила призвать к ответственности, т.к. подобное поведение певицы и ее коллектива позорит это благородное звание».)
Тему «чужестранства» в публикации Т. Федоткиной («Чем закончится конфликт Аллегровой с чужестранкой неизвестно, скорее всего, ничем»), заявитель комментирует следующим образом: «Мой дедушка - коренной витебчанин, поэтому я не являюсь чужестранкой. Наоборот - Аллегрова ею является - как и по гражданству, так и по корням и национальной принадлежности».
Не воспроизводя сказанного заявителем об обстоятельствах скандала и о покушении охранника на рабочее оборудование журналиста (установление достоверности деталей этой ситуации находится заведомо вне компетенции и задач органа медийного само- и сорегулирования), Коллегия, тем не менее, полагает полезным воспроизвести две конкретные цитаты, относящиеся к собственно «скандальной» теме. Фрагмент текста Т. Федоткиной, профессионально-этическая чистота которого оспаривается заявителем («цитата №6»: «Прозвучи это предупреждение перед началом выступления - и Аллегровой не пришлось бы ругаться со сцены с фотографами, что больше всего напоминало желание “всех построить”. И штатив ценой в 200 долларов не стал бы предметом, который, как бы то ни было, ударил по репутации певицы, не замешанной ранее ни в одном публичном скандале». «Пояснение» М. Фоминой к «цитате №6»: «Публичные скандалы с участием Аллегровой случались до Витебской истории, и не раз. Один только случай с грубостью относительно поклонницы в Благовещенске чего стоит, об этом было много публикаций в прессе и вышел сюжет в “Ты не поверишь!”; если Федоткина об этом не знает, это не значит, что этого не было».
Обратившись к Коллегии с просьбой «разобраться по всем вышеуказанным цитатам, истребовать доказательства изложенных (…) «фактов», иначе публикация имеет право считаться недостоверной и заведомо ложной», заявитель также выразила пожелание, «чтобы по всем пунктам было опубликовано опровержение и публичное извинение от автора публикации и редакции «Московского Комсомольца».
Уточнив, что «на основе этой публикации в интернете появились многочисленные перепечатки данного материала», заявитель завершила своё первое обращение в Коллегию следующим образом: «хочу опровержения также и от тех СМИ, в которых вышел лживый материал на основе всё той же публикации в Московском Комсомольце».
Заведомо невыполнимое «всеобщее» расширение претензий заявителя вскоре же было конкретизировано: дополнением к жалобе, адресованным конкретно сайту «8 телеканала» который опубликовал 17.08.2012 г. информационную заметку «Журналистка Фомина развила скандал вокруг Аллегровой».
Сославшись на конкретное «недостоверно указанное», по её мнению, в заметке обстоятельство («Фомина не убрала включенную камеру после того, как время, отведенное для съемки завершилось»), заявитель попросила Коллегию «разобраться по (…) факту публикации этой информации», «истребовать доказательства» изложенного в ней («что фотокамера была включена)», а в случае отсутствия таких доказательств – «принять меры, чтобы редакцией сайта «8 канал» было бы опубликовано опровержение и публичное извинение».
Обстоятельства, установленные в ходе заседания Общественной коллегии. Коллегия не получила возможности надежно установить обстоятельства, связанные с жалобы Маргариты Фоминой в отношении материала Т. Федоткиной («МК») «Аллегрова влипла в международный скандал»: как по отсутствию на заседании Коллегии представителей редакции газеты «Московский комсомолец» (обстоятельство основное и определяющее), так и по лимиту времени связи заявителя с Коллегией в режиме интернет-телефонии (Skype), фактически исчерпанному на этапе рассмотрения информационного спора М. Фоминой с безымянным автором публикации на сайте «8 канала».
Что касается последнего: М. Фомина, проинформировав Коллегию о том, что внимательно изучила все публикации, посвященные «витебскому скандалу», оказалась не готова к предметному обсуждению именно той конкретной публикации («Журналистка Фомина развила скандал вокруг Аллегровой» («Новости» на сейте «8 канала», публикация от 17.08.2012 г.), ссылку на которую сама же и дала во втором письме в Коллегию.
Попытку заявителя предложить к обсуждению некий текст, опубликованный 20.07.2012 и не упомянутый в жалобе, Коллегия отклонила.
Оценка заявителем как публикации от 17.08.2012 г., так и способа её подготовки («клевета»; «сделали самовольно и нагло») породила по ходу заседания конфликт заявителя с представляющим интересы адресата жалобы начальником претензионно-искового отдела киностудии «Прайм-синема» А.А. Морозовым. Обмен репликами сторон, приглашенных к сотрудничеству для внесудебного разрешения информационного спора, перешел в выражение взаимной готовности встретиться в суде.
Признав ситуацию неприемлемой и напомнив обеим сторонам о слове, данном при подписании Соглашения с коллегией (обязательство не продолжать информационный спор в судебном или ином порядке), председательствующий заявил о готовности немедленно закрыть заседание, если хотя бы одна из сторон действительно намеревается продолжать спор за рамками заседания Коллегии.
На вопрос члена Палаты медиа-аудитории С. Есина: понимает ли заявитель, что, нарушая обязательство, взятое на себя, она теряет важнейшее для журналиста право на репутацию, и что, отказавшись от «честного слова», она потеряет моральное право, в том числе, выносить моральные суждения, М. Фомина ответила, что такая постановка вопроса ставит её «в тупик». Тем более серьезный, что представитель СМИ, опубликовавшего недостоверную информацию, «не попытался извиниться», что в его речи «не было сожаления о случившемся».
Выбор М. Фоминой определенно усложняло специальное разъяснение Коллегией позиций, представлявшихся ей самоочевидными. Новым (и затруднительным для неё) обнаружилось то, что сам вопрос: включена или выключена была её камера в Витебске, не может являться предметом рассмотрения Коллегией; что Коллегия не имеет полномочий чего бы то ни было «истребовать» от редакций СМИ, включая «доказательства изложенной информации», и что в арсенале Коллегии не может быть «мер», принуждающих или побуждающих редакции СМИ к «публикации опровержений», регламентируемых нормой Закона РФ «О средствах массовой информации», или к «принесению публичных извинений».
С согласия обеих сторон, тем не менее, заседание было продолжено - и переведено в режим сопоставления точек зрения, мнений, представлений сторон.
Что касается предполагаемых нарушений профессионально-этических норм, то основной упрек журналистам и СМИ Маргариты Фоминой (применительно и к публикации Т. Федоткиной в «МК», и к не подписанной информационной заметке не сайте «8 канала») состоял в том, что тексты, информировавшие о конфликте - с её вынужденным участием - появились без обращения за разъяснением ситуации или за комментарием ни к ней самой, ни к дирекции фестиваля «Славянский базар». В том, что «в погоне за сенсацией» и «ради красного словца» часть российских СМИ, в том числе и не аккредитованных на фестивале в Витебске, «по простому», без проверки перекопировали всё, что могли найти о скандале в интернете. Нарушая при этом «правила честной игры»: неправомерно обращаясь к её личным данным, тиражируя сведения недостоверные или даже порочащие журналиста, девятый год кряду, как выяснилось, аккредитованного на фестивале. И занимавшегося там именно профессиональной деятельностью.
На предложение председательствующего конкретизировать сказанное применительно к тексту публикации на сайте, заявитель уточнила: она, вопреки сказанному, не обращалась с просьбой «наказать коллегу по цеху». И не может отвечать за чьё-то утверждение о своём обращении «в Союз журналистов», а не в Общественную коллегию по жалобам на прессу.
А.А. Морозов, отвечая М. Фоминой, подчеркнул, что публикация на сайте «8 канала» прошла в рубрике «новости», - и уже потому не предполагала той работы с исходными данными, которая представлялись заявителю обязательной. Специалист по праву предпочел уклониться от профессионально-этических оценок, уточнив, что в действиях журналистов «8 канала» он не находит нарушения нормы закона.
Отвечая на один из вопросов, уточняющих её собственные представления о профессионально правильном (в каких случаях журналист, создавая новостную заметку, может или даже должен обращаться к упоминаемому лицу, а в каких может этого не делать?), М., Фомина подчеркнула, что информация из интернета не может считаться первоисточником. «Первоисточник – это люди, которые были там, которые видели всё сами, которые были действующими лицами. Я считаю, что логичнее обращаться к действующим лицам, а не к перепечаткам».
Попытки членов Коллегии приблизить представление г-жи Фоминой, пришедшей в журналистику через медиашколу при одном из российских изданий, к реалиям современных средств массовой информации успехом не увенчались; расхождение между идеальным (лабораторным) представлением о должном и практикуемом, вызвали у заявителя реакцию, по оценке самого заявителя, «шоковую». «Я училась этой профессии по российским вузовским методикам. И в разделе «сбор информации» там не было указано, что можно просто брать информацию из не совсем достоверных источников и публиковать её, не проверяя». «Я просто училась по нормальным книгам, и я нормальный человек. Я в первую очередь обратилась бы к человеку, который стал свидетелем происшествия. Это моё личное мнение, мои профессиональные принципы».
Подтвердив, что основные её претензии адресованы публикации Т. Федоткиной в «МК», М. Фомина предельно определенно ответила на вопрос о том, писала ли она те письма, о которых говорилось в публикациях: «Никаких писем я не писала никуда». Ответом же на вопрос: как совместить сказанное с её же собственными словами в опубликованном заявителем открытом письме И. Аллегровой («Да, я написала письмо Владимиру Мединскому через ТВИТТЕР, т.е. его предшественник подписывал [документ] о присвоении звания Народной Артистки России! Но это было лишь информационное письмо, в нем я не жаловалась и не требовала лишить Вас звания! Отправка остальных писем – это “утка”, растиражированная, увы, не мною»), стал встречный вопрос заявителя: «Ну, что такое твиттер?».
На вопросы: как совмещаются её реакция на обнародование личных данных журналиста и реакция на обращенное к ней слово «чужестранка» в публикации «МК» с адресованным Коллегии «пояснением» (чужестранкой является Аллегрова: «по гражданству», «по корням», «по национальной принадлежности»); понимает ли заявитель, что зашла на территорию «языка вражды»? - Коллегия получила ответ «Я – витебчанка»: очевидно не позволяющий убедиться в том что, заявитель имеет хотя бы самое общее представление о феномене «языка вражды» или «риторики ненависти» (hate speech). Обнаруживая за этим устоявшимся термином (явлением) «обобщённое обозначение» языковыми средствами резко отрицательного отношения к «оппонентам» - носителям иной системы религиозных, национальных, культурных или же более специфических, субкультурных ценностей, «википедия» уточняет: HS может выступать «как форма проявления расизма, ксенофобии, межнациональной вражды и нетерпимости, гомофобии, а также сексизма»
Коллегия также на получила (за прекращением сеанса связи, возможно) ответа на вопрос: понимает ли заявитель, что совершает акт диффамации, распространяет порочащую информацию, когда в жалобе не просто ставит под вопрос слова Т. Федоткиной о том, что до витебской «истории» скандалов с истории не было, но сообщает Коллегии: «публичные скандалы с участием Аллегровой случались до Витебской истории, и не один раз. Один только случай с грубостью относительно поклонницы в Благовещенске чего стоит, об этом было много публикаций в прессе и вышел сюжет в ”Ты не поверишь!”, если Федоткина об этом не знает, это не значит, что этого не было»?
На вопрос: понимает ли заявитель, что её утверждение «я не призывала лишить Аллегрову звания» и её просьба в письме к министру культуры «призвать к ответственности» Аллегрову («поскольку подобное поведение певицы и её коллектива позорит это благородное звание») не стыкуются внутренне? - ответ был следующим: «Ну, и что в этом плохого, я не понимаю, - проинформировать человека, который отвечает в стране за культуру? Я не писала: “ требую лишить звания”, но так было затем написано в заголовках. Кто это придумал, я не знаю».
А.А. Морозов, поясняя отношение службы претензий «8 канала» к публикации «Журналистка Фомина развила скандал вокруг Аллегровой», исходил из того, что журналисты представляемого им СМИ действовали «по закону» и «по фактам», - ссылаясь ровно на ту же публикацию «МК», на которую ссылалась и сама заявитель. На просьбу уточнить: в силу каких причин сайт предпочел, обращаясь к заведомо конфликтной ситуации (связанной с конкретными людьми, с личными и профессиональными репутациями и певицы, и журналиста) безадресные отсылки «по сообщениям СМИ» или «как утверждается в прессе» ссылкам на тот же «МК» как на источник? - г-н Морозов ответил предположением: «Знаете, новость «журналистка Фомина развила скандал вокруг Аллегровой» - не самая большая в стране». На конкретный вопрос: откуда в информации на сайте взялся «Союз журналистов», в который якобы обратилась «журналистка Фомина», юрист ответил честным: «Я не знаю».
Член Палаты медиа-аудитории С. Есин обратил внимание коллег на то, что в заметке на сайте «8 канала» три раза употребляется вводное слово «якобы»: свидетельство того, что распространитель не пытался вызвать к этой своей «новости» доверие.
С учетом изложенного выше Общественная коллегия приняла следующее решение.
1. Коллегия приветствует подписание Соглашения о признании её профессионально-этической юрисдикции полномочным представителем организации-учредителя СМИ «8 канал» и его участие в рассмотрении информационного спора.
2. Коллегия готова допустить, что П.Н. Гусев, владелец и главный редактор газеты «Московский комсомолец», но при этом также и член Палаты медиа-сообщества ОКЖП, в очередной раз не был своевременно ознакомлен с письмом, извещавшим о поступившей в адрес «МК» жалобе: с предусмотренным Уставом ОКЖП набором предложений по участию в разрешении информационно спора.
Не вторгаясь в сферу приоритетов главного редактора «МК» и не покушаясь на исполнение им обязанностей и обязательств, неизбежно связанных с положением медийного «тяжеловеса», Коллегия, вместе с тем, напоминает своему члену о силе не только «доброго примера». Отсутствие представителя «МК» при обсуждении Коллегией жалобы на публикацию этого издания даёт, по сути, любому из главных редакторов российских СМИ (и не только московских, учитывая, что председатель Союза журналистов Москвы П.Н. Гусев является также и председателем Комиссии по коммуникациям, информационной политике и свободе слова в средствах массовой информации Общественной палаты РФ) если и не моральное право, то по житейски понятное основание не реагировать на «черную метку» Коллегии, поступая в логике следования «профессиональному образцу».
3. Коллегия признаёт, что своим возникновением настоящий информационный спор обязан прежде всего удручающе низкому состоянию профессиональной культуры как авторов, так и редакторов тех публикаций «МК» и сайта «8 канала», в профессионально-этической состоятельности которых усомнилась заявитель, журналист М. Фомина.
3.1.Не обнаруживая в публикации Т. Федоткиной «заведомо ложных фактов», Коллегия определенно признаёт небрежностью автора «МК», не отвечающей элементарным представлениям о профессионализме, неточное воспроизведение названия СМИ, представляемого заявителем, например.
3.1.2. Коллегия не может поддержать исходную позицию заявителя, полагающей недопустимым публикацию автором «МК» без специального на то разрешения сведений о её подданстве и стране проживания. Коллегия уточняет, что в России, вопреки представлениям М. Фоминой, не существует «закона о защите личных данных», и что Федеральный закон РФ от 27 июля 2006 г. № 152-ФЗ «О персональных данных» к рассматриваемому конфликту не имеет отношения по сфере применения, а не просто по букве или по духу.
Коллегия полагает, более того, что именно те «личные данные», которые упоминаются в жалобе (гражданство и страна проживания), полагаются установочными аккредитационными, т.е. по определению открытыми для журналиста, освещающего, к примеру, крупные культурные мероприятия.
3.1.2.1. Обращаясь к конкретной публикации «МК», Коллегия, вместе с тем, не находит иной задачи, нужды, логики введения именно этих данных в текст о «международном скандале», чем задача, нужда и логика искусственной драматизации, преднамеренного поднятия градуса конфликта, подходящего для привлечения и удержания внимания массового читателя, не со вчера известным способом разделения многих - заведомо разных, различных - на «своих» и «чужих». Попытки отделения простым приёмом («очуждение») «не нашей» журналистки, оказавшейся вольной или невольной первопричиной скандала как публичного действия, от «наших»: певицы, её охранника, а далее - министра и администрации президента, втягиваемых жалобой «чужестранки» в «не наш» конфликт.
Оставляя за журналистом право выбора средств, используемых для привлечения внимания своего читателя, Коллегия полагает необходимым напомнить, оглядываясь, в том числе, на массовость аудитории «МК», что изначально дискриминирующее (по внутренней установке) разделение людей на «своих» и «чужих», характерное для пропаганды и активно используемое при ведении информационных войн, отвергается журналистикой. Содействующей, как предполагается, доступными ей средствами и силами сближению культур и народов; в том числе – и через обращение к таким межкультурным событиям, как фестиваль в Витебске, в том числе.
3.1.3. Не имея возможности задать вопросы Т. Федоткиной, а также тем, что редактировал и подписывал к публикации её материал, Коллегия не может получить оригинального ответа на простой, но существенный для определения характера публикации вопрос: что именно не позволило журналисту «МК» обратиться за разъяснением, уточнением, комментарием к Маргарите Фоминой, - переводя тем самым в личное усилие базовую для профессии установку «дай слово другой стороне конфликта»?
Лишенная редакцией возможности вступить в диалог с основным адресатом жалобы, Коллегия вынуждена рассматривать ситуацию скорее в теоретическом плане. Понимая издержки этой позиции, Коллегия полагает уместным ряд конкретных замечания по ситуации, проявляемой текстом «Аллегрова влипла в международный скандал».
3.1.3.1. Коллегия находит недопустимой подготовку заведомо диффамационной по характеру публикации без обращения автора с вопросами и уточнениями к Маргарите Фоминой даже не «вообще» (в подтверждение принадлежности именно к журналистской профессии, выявляя понимание её природы), а как к пострадавшей стороне конфликта, по определению касающегося профессионала, «уважающего и отстаивающего права своих коллег» (п.8 Кодекса профессиональной этики российского журналиста).
Конфликтную ситуацию, в которой имел место публичный акт демонстрации силы, грубого, именно физического вмешательства представителя частной охранной структуры в профессиональную деятельность коллеги, журналист не может игнорировать по тем основаниям, что коллега суть - «иностранный репортер». В ситуации, явно задевшей достоинство журналиста и поставившей под вопрос его возможность отстоять свои права и свободы, а с тем и полноценно исполнить обязанности, «иностранный корреспондент», но прежде всего именно журналист Маргарита Фомина безусловно должна была обнаружиться коллегами, в том числе, российскими, стороной не «другой», но именно «первой»: с немедленной постановкой её под защиту, а самой ситуации – под профессиональный и гражданский контроль самим фактом обращения коллег к коллеге как к стороне задетой, к вынужденному «ньюсмейкеру».
Полагая именно такой подход профессиональным, Коллегия подчеркивает, что речь в при его проявлении шла бы не о дурном «цеховом» корпоративизме («коллега по профессии всегда прав»), но о том, что журналист, работающий «в поле», не всегда в состоянии в одиночку, без помощи коллег, полагающих своим долгом «уважение правды и права общества знать правду» (п.1. Декларации принципов поведения журналиста Международной федерации журналистов) и обладающих поручением общества и профессиональными навыками до этой правды «докапываться», защитить свою личную и профессиональную репутацию.
Тот факт, что личная и профессиональная репутация Маргариты Фоминой очевидно не принималась во внимание и уж совершенно точно не рассматривалась профессиональной ценностью ни журналистом «МК», ни редактором, поставившим на полосу материал, односторонний по подходу, говорит о том, что в пространство авторитетного массового издания, а с тем и в читательское сознание был заведен текст антипрофессиональный по сути и далеко не нейтральный по характеру.
3.1.3.2. Коллегия оценила обозначение движения (попытку) автора публикации выглядеть хотя бы не совсем одиозным. Заняв по факту позицию одной стороны (условно «нашей», на деле же - охранника, дурно выполнившего свою работу), журналист Федоткина все же допустила, что журналист Фомина не так виновата, как кем-то (ею же, на самом деле) было заявлено. «Сама Фомина утверждает, что съемку она прекратила, и камера была выключена, просто не убрана со штатива. Хотя это не совсем правда, камера была включена, но, вполне возможно, не работала в режиме записи».
Не обсуждая, как и было сказано на заседании, «камерную» тему, Коллегия обращает внимание на как бы страхующий оборот «хотя это не совсем правда» как на логическую неувязку, определенно дезавуирующую и текст, и исходную установку его автора. Окажись камера включенной, действия охранника в сложившейся ситуации давно бы переполнили интернет: у Коллегии, напрямую пообщавшейся с заявителем, на это счет нет никаких сомнений. И коли такого не произошло, то получается, что именно журналист Фомина с самого начала говорила правду, - в отличие от журналиста Федоткиной: определенно смешавшей факт с предположением. Обращая внимание на эту «деталь», Коллегия подчеркивает, что мало-мальски профессиональная редакторская работа с текстом, как минимум, сняла бы репутационно затратные для журналиста Фоминой, но, как выясняется, прежде всего для журналиста Федоткиной, диффамационные «предположения».
3.1.4. Коллегия не имеет возможности установить, где, когда, каким образом в предполагаемые адресаты М. Фоминой попала «администрация Владимира Путина». Исходя из презумпции доверия к заявителю, обратившемуся к ней в ситуации, схожей с информационной атакой (практическая одномоментность проявления в массе текстов, но при этом явная задержка с уходом из поля зрения публики ситуации, очевидно не относящейся к «длинному» новостному ряду; воспроизведение ошибок «исходника» в материалах, отделенных от начала «волны» неделями, а не днями и т.д.), Коллегия в данном случае опирается, однако, еще на один простой логический посыл: если за три месяца кремлевский «адресат» М. Фоминой не проявился, не всплыл в СМИ, значит, его там и не было.
Оценивая в этой связи «информацию» о кремлевском адресате Фоминой («Маргарита (…) отправила письмо (…) в администрацию Путина») в терминах «не проверенная» и «ложная», Коллегия полагает уместным завершить на этом анализ текста спорной публикации «МК».
3.1.5. Не выставляя «оценок» рассматриваемому тексту (это - дело самой редакции), Коллегия отмечает, что сам характер материала Т. Федоткиной свидетельствует о парадоксальном взаимоуживании в пространстве «МК» признаков прессы заведомо различных типов: качественной - и не всегда дотягивающей до профессиональных стандартов.
Притом, что пространство «качественного» в нынешнем «МК» без сомнения преобладает, спор о том, какая из линий («для достойных» или «на потребу публике») будет в ближайшие годы набирать силу, а какая - терять позиции, не завершён и, возможно, не планируется к завершению самой редакцией. Понимая, какую роль в выборе будущего газеты в изменяющихся условиях может сыграть основной адресат, читатель «МК», Коллегия напоминает, что своего читателя любая редакция СМИ, «МК», в том числе, сначала «выращивает», а затем «находит»: сформированным, в том числе, культурой собственных публикаций.
3.2. Обращаясь к очевидно вторичной, компилятивной по характеру информационной заметке «Журналистка Фомина развила скандал вокруг Аллегровой», размещенной на сайте «8 канала», Коллегия полагает, что текст, содержащий в одном предложении («Маргарита Фомина обратилась в Союз журналистов с просьбой наказать коллегу по цеху») две фактические ошибки, не может обсуждаться как достаточно профессиональный.
3.2.1. Коллегия уточняет здесь же, что, опубликованный под рубрикой «новость», новостью этот текст не является. Информационный повод (с двумя ошибками в том, что касается самой новости) используется в нем исключительно как «подводка» к скандалу месячной давности: с умножением фактических ошибок публикации в «МК». (В тексте на сайте «8 канала» «журналистка Маргарита Фомина» обращается уже не «в администрацию Путина», но напрямую «к президенту России».)
3.2.2. Признание вторичности текста «Журналистка Фомина развила…» не освобождает, по мнению Коллегии, анонимного автора публикации от профессионально-моральной ответственности за предоставление пользователю недобросовестной и недостоверной информации. А саму редакцию СМИ «8 канал» от неприятного, но неизбежного вопроса: каким образом заведомо массовая (при заявленной численности зрительской аудитории канала в тридцать млн. чел.) аудитория читателей «новостей» сайта может быть защищена от превращения в заложники непрофессионализма, смешивающего новостной подход с манипулятивным, для новостной информации категорически запретным?
4. Сказанное выше об удручающе низком уровне профессиональной культуры адресатов жалобы Маргариты Фоминой Коллегия вынуждена повторить – с известным смягчением, с переходом к оценке «дефицит профессионализма» - применительно к самому заявителю.
4.1. Как текст жалобы, так и характер её обсуждения на Коллегии со всей очевидностью продемонстрировали: заявитель является не просто «молодым журналистом» (в силу возраста), но человеком, недостаточно подготовленным к устойчивой жизни в профессии.
Коллегия полагает, что «школьное» (подразумевая «медиашколу», даже и сильную по уверению заявителя), т.е. во многом схематичное, условное, поверхностное представление о журналистике может играть как позитивную - поддерживающую, укрепляющую, так и негативную – «генерализующую» достаточно условное, фрагментарное представление о профессии, - роль в настоящем и будущем журналиста М. Фоминой.
Понимая, что сказанное может показаться не очень понятным после того, как большинство пунктов жалобы по конкретным публикациям было ею поддержано, Коллегия уточняет: сформированные и сформулированные в настоящем решении позиции разве что частично совпадают с позициями, «прописанными» самим заявителем: различаясь с последними наполнением, собственно профессиональным содержанием.
4.2. Коллегия исходит из того, что журналисту (или редактору; у Коллегии нет уверенности, что заявитель различает эти профессии) М. Фоминой предстоит долгий и непростой путь изучения профессии, приобщения к ней, выделения своего в ней места: не аффектированного, но профессионально точного, различающего ситуации профессионально-морального выбора. В надежде ровно на такой подход, Коллегия выносит в отдельные пункты то, что находит досадным, но порой и профессионально неприемлемым в позиции журналиста, подтвердившего способность держать удар, не сдаваться в ситуации противостояния дурному непрофессионализму.
4.2.1. Коллегия обращает внимание на досадную приблизительность знаний и представлений М. Фоминой о среде, которая её окружает за порогом «интерактивного 3D журнала», а равно и за рамками учебных пособий по журналистике.
Пропуская мелочи, неточности заявителя, кратные ошибкам текста в «МК» (фактическое не разделение понятий «недостоверных» и «заведомо ложных данных», условное представление о том, что стоит за понятием «личные данные» и чем эти данные отличаются от «персональных» и т.д.), Коллегия полагает нужным специально остановиться на трёх моментах, в которых позиция г-жи Фоминой представляется недопустимо рискованной в моральном, но также и в профессионально-этическом смысле.
4.2.1.1. Коллегия находит и ошибочной, и опасной попытку заявителя привести в подтверждение силы своей позиции в заочном споре с известной певицей такой аргумент, как «правильность корней»: устойчивый индикатор выделения группы по признакам национальности, расы, языка, религии и т.д. Вывод журналиста о том, что это именно Аллегрова является в Витебске «чужестранкой» («как по корням, так и по национальной принадлежности») достоин пункта в пособии для журналистов как бесхитростный, но оттого не менее печальный пример проявления интолерантности. Связанной не с репрессивной позицией самого журналиста, что важно, а с непониманием той «опасности ограничения преследования и насилия, которые могут быть спровоцированы его деятельностью», - если воспользоваться формулировкой Кодекса о профессиональной этики российского журналиста, к примеру. Коллегия просит заявителя отнестись к сказанному с необходимой серьезностью: памятуя о том, во что может выливаться набор слов даже и с оттенком «языка вражды», запускаемых журналистом в массовое сознание.
4.2.1.2. Коллегия находит профессионально неверной готовность журналиста выступать (даже и по следам задевшего его лично конфликта) инициативным информатором властных структур. И дело даже тут не в понятной антирепутационной составляющей такого рода жеста («донесение информации» вполне может быть расценено доносительством, неприличным и в журналистике тоже), но тем, что сам такой жест очевидно запутывает аудиторию СМИ относительно нормативных, закрепленных традициями логикой и традициями гражданского общества отношений журналиста и СМИ с властью. Коллегия напоминает, что признанным профессиональным стандартом (в том числе, и при отсутствии этого пункта в журналистских кодексах: за устойчивостью этой позиции) полагаются отношения «на расстоянии вытянутой руки»: сохраняющие готовность и способность прессы выполнять в интересах общества «сторожевые», критические функции в отношении власти и её конкретных представителей.
4.2.1.3. Коллегия отмечает, что упоминавшаяся выше аффектированность позиции заявителя может находить объяснение в возрасте, характере, темпераменте журналиста или свидетельствовать о серьёзности нанесенной ему публикациями коллег травмы. Понимая это и принимая объяснения такого или какого-то другого рода, Коллегия, однако, обращает внимание на то, что та же аффектированность позиции журналиста может если и не быть, восприниматься элементом самопиара: к культуре журналистской профессии отношения не имеющего и к достоинствам журналиста профессионалами определенно не относимого.
5. Общественная коллегия просит:
редакции журналов «Журналист» и «Информационное право» - опубликовать состоявшееся решение Общественной коллегии;
Факультет журналистики МГУ им. М.В.Ломоносова, а также факультеты журналистики других вузов – обсудить состоявшееся решение Общественной коллегии со студентами, изучающими профессиональную этику;
Комиссию Общественной палаты Российской Федерации по коммуникациям, информационной политике и свободе слова в средствах массовой информации – принять к сведению состоявшееся решение Общественной коллегии.
Настоящее решение принято консенсусом
Председательствующий,
Юрий Казаков
