РЕШЕНИЕ
«О жалобе Г.В. Коноваловой на публикацию Анны Беловой «Монетарные протесты. Методы «Болотной» использовали в Краснодаре – в борьбе за собственность» («Российская газета», Федеральный выпуск, № 5793 от 29 мая 2012 г.).
г. Москва, 30 октября 2012 г. № 81
На 78-м заседании Общественной коллегии по жалобам на прессу ad hoc коллегия в составе председателя Палаты медиа-аудитории Юрия Казакова (председательствующий), членов Палаты медиа-сообщества Александра Копейки, Алексея Симонова, членов Палаты медиа-аудитории Григория Томчина, Александра Шершукова рассмотрела жалобу Г.В. Коноваловой на публикацию Анны Беловой «Монетарные протесты. Методы «Болотной» испробовали в Краснодаре – в борьбе за собственность» («Российская газета», Федеральный выпуск, 29 мая 2012 г.)
Вопросы процедуры. Заявитель признала профессионально-этическую юрисдикцию Общественной коллегии и в связи с этим приняла на себя письменное обязательство не продолжать данный информационный спор в судебном или ином правовом порядке.
Руководство редакции газеты «Российская газета» не высказало свои соображения по существу информационного спора, не подписало Соглашения о признании профессионально-этической юрисдикции Коллегии и не приняло предложения принять участие в его рассмотрении.
Позиция заявителя. Г.В. Коновалова утверждает, что статья «Монетарные протесты. Методы «Болотной» испробовали в Краснодаре – в борьбе за собственность» (публикация за подписью «Анна Белова»; «Российская газета», Федеральный выпуск, 29 мая 2012 г.; адрес на официальном сайте издания http://www.rg.ru/gazeta/rg/2012/05/29.html ), содержит заведомо недостоверные сведения, не соответствующие фактическим событиям и действительным обстоятельствам, установленным вступившими в законную силу решениями судов.
Заявитель сообщила коллегии, что об истории рейдерского захвата бизнеса, принадлежащего ей и её супругу Е. Коновалову, федеральными и краснодарскими журналистами было написано около сотни новостных материалов, статей и заметок, что ему были посвящены видеосюжеты (телеканалы «Россия», «ТВ Центр», Ren-TВ). «В числе СМИ, которые освещали упомянутые события, была также и «Российская Газета». Корреспондентами РГ Татьяной Павловской (филиал в Краснодаре) и Владимиром Рувинским (международное отделение РГ «Russia Beyond the Highlights») подготовлены и опубликованы действительно нейтральные, не содержащие пропагандистских и дискриминационных интонаций, статьи, касающиеся как истории рейдерского захвата нашего бизнеса, так и в целом ситуации с необоснованным преследованием предпринимателей, нарушением их законных прав и интересов со стороны правоохранительных органов. Ссылки на указанные статьи, а также на пятнадцать основных публикаций в федеральных и местных СМИ приведены мною в тексте опровержения от 31 мая 2012 года, копию которого я прилагаю к настоящей жалобе».
Жалоба Г.В. Коноваловой включает в себя более десятка предметных отсылок к тексту «Монетарные протесты…», свидетельствующих о фактических ошибках автора публикации за подписью «Анна Белова» или же о неверном толковании им событий. Учитывая, что доступ на полосу и на сайт газеты точка зрения самих Коноваловых так и не получила, Коллегия полагает полезным привести в данном разделе Решения ключевые расхождения позиции заявителя со сказанным в статье.
Заявитель утверждает:
- ООО «Промавтоматика-Инвест» «с 2006 года принадлежит нам с супругом на праве собственности паритетно (по 50% долей в уставном капитале Общества у каждого). Сергей Митяй, о котором упомянуто в статье, никогда не владел данным предприятием, не поручал нам с супругом никаких «деликатных поручений» и не просил «оформить на себя» компанию. В свою очередь, мы никогда не являлись доверенными лицами (или рабами) Сергея Митяя. ООО «Промавтоматика-Инвест» приобретено нами по гражданско-правовым сделкам у бывших владельцев. (…) При этом все стратегические решения относительно развития Общества принимались исключительно нами с супругом, как законными и безальтернативными владельцами бизнеса».
- «04 февраля 2008 года Межрайонной Инспекцией ФНС России № 3 по Нижегородской области (Саров) на основании поддельных документов (Устава Общества и Заявления по форме № Р14001) были необоснованно внесены в ЕГРЮЛ сведения, согласно которым единственным участником Общества стал некто Валерий Биндас, а мы с супругом незаконно утратили свои права на 100% долей в уставном капитале Общества. Об этом мы узнали лишь в ноябре 2008 года от избранного нами генерального директора Общества Сергея Колесникова. В этой связи мы незамедлительно обратились в арбитражный суд с иском к Биндасу В.Г. о признании ничтожными и применении последствий недействительности сделок купли-продажи долей в уставном капитале ООО «Промавтоматика-Инвест», никогда не заключавшихся между нами, в виде восстановления наших прав на 100% долей в уставном капитале Общества.
Постановлением Первого Арбитражного Апелляционного суда от 30 марта 2011 года по делу № А43-3769/2009 наши исковые требования удовлетворены. Суд восстановил наши права, возвратив каждому из нас по 50% долей в уставном капитале ООО «Промавтоматика-Инвест». Указанное решение суда было дважды обжаловано представителями Биндаса В.Г. (в суды кассационной и надзорной инстанций), однако вышестоящие суды оставили названный судебный акт без изменения, повторно констатировав отсутствие у Биндаса В.Г. прав участника Общества в какой бы то ни было момент времени вообще. (…) Указанное лишь подчёркивает то обстоятельство, что Биндасом В.Г. в составе группы лиц был совершён рейдерский захват ООО «Промавтоматика-Инвест» с целью незаконного вывода его активов и присвоения крупной суммы денежных средств (более 42 миллионов рублей).
- «Для легализации схемы по захвату ООО «Промавтоматика-Инвест» лица, стоящие за рейдерской атакой на наш бизнес, обратились в Следственную Часть при ГУ МВД России по Южному Федеральному округу с просьбой о «содействии». Уголовное преследование законного собственника предприятия Коновалова Е.А. и избранного нами руководителя Общества Колесникова С.П. потребовалось для оказания на нас давления с целью отказа от борьбы за наше имущество. Кроме того, преступникам было необходимо узаконить произведённый фактически захват предприятия и его разграбление.
Никаких бухгалтерских проверок, о которых сказано в статье, в ООО «Промавтоматика-Инвест» Биндасом В.Г. и Понкратовым Е.Л. не проводилось. Заявление автора статьи о якобы причинении Обществу Колесниковым С.П. ущерба в виде «многих миллионов» рублей – ложь, не имеющая под собой никакой основы. Постановлением Пятнадцатого Арбитражного Апелляционного суда от 24 ноября 2009 года по делу № А32-8210/2009 признаны законными, действующими до 2013 года и действительными договоры займов, выданных ООО «Промавтоматика-Инвест». Арбитражный суд констатировал наличие отношений по данным договорам соответствующим гражданско-правовой, а не уголовной составляющей. Именно эти договоры следователь Давидов Э.В., вступив в сговор с Биндасом В.Г., Понкратовым Е.Л. и иными лицами, посчитал растратой для Общества, возбудив уголовное дело № 902851».
- «Ни в материалах сфабрикованного уголовного дела № 902851, ни в материалах ранее названного арбитражного дела № А43-3769/2009 не содержится каких-либо графологических экспертиз, утверждающих, что Валерий Биндас приобрёл наше предприятие законно. Данная фраза автора статьи является чистой клеветой. Согласно заключению эксперта от 02 августа 2010 года № 282.1, которое было приобщено апелляционным судом к материалам дела № А43-3769/2009 и оценено им в качестве достоверного доказательства, подписи в двух фальшивых договорах от 23 января 2008 года купли-продажи долей в уставном капитале ООО «Промавтоматика-Инвест», копии которых, заверенные следователем Давидовым Э.В., были представлены нашими оппонентами в материалы указанного арбитражного дела, выполнены от нашего с супругом имени, но не нами самими, а иным лицом.
- «В разгар судебных разбирательств по (…) делу № А43-3769/2009 в Арбитражном суде Нижегородской области, а именно 10 декабря 2009 года, следователем СЧ при ГУ МВД РФ по ЮФО Эдгаром Давидовым возбуждено уголовное дело № 902851 в отношении генерального директора ООО «Промавтоматика-Инвест» Колесникова С.П. и совладельца компании, моего супруга Коновалова Е.А. Указанное дело возбуждено по признакам преступления, предусмотренного ч. 4 ст. 160 УК РФ, по якобы выявленным фактам растраты в ООО «Промавтоматика-Инвест» (для Коновалова – пособничество в порядке ч. 5 ст. 33 УК РФ). Между тем, в действительности никакой растраты в ООО «Промавтоматика-Инвест» не существовало, о чём сказано ранее.
Уголовное дело № 902851 явно и намеренно сфабриковано следователем Давидовым Э.В., по нашему мнению, активно и неприкрыто помогавшим преступникам в захвате принадлежащего нам бизнеса. Так, в деле № А43-3769/2009 были представлены копии поименованных фальшивых договоров. Представивший их Понкратов Е.Л. пояснил суду, что получил эти копии от следователя Давидова Э.В. На запрос суда о предоставлении в материалы дела оригиналов договоров Давидов Э.В. ответил, что данные договоры якобы были изъяты при обыске в жилище Колесникова С.П., но выдать суду оригиналы он не смог: они были ранее им выданы на руки Понкратову Е.Л., у которого тайным образом похищены в Москве.
Постановлением Президиума Краснодарского краевого суда от 06 апреля 2011 года был признан незаконным протокол от 17 августа 2009 года обыска в жилище Колесникова С.П. (при котором якобы были найдены фальшивые договора), а также все действия при нём.
Уголовное дело № 908251 в отношении Коновалова Е.А. и Колесникова С.П. вместе с обвинительным заключением, подписанным заместителем Генерального прокурора России Сыдоруком И.И., поступило в августе 2010 года в Ленинский районный суд Краснодара для рассмотрения по существу. Однако вступившим в законную силу постановлением суда от 15 февраля 2011 года данное уголовное дело возвращено прокурору для устранения многочисленных процессуальных нарушений, допущенных органами предварительного следствия.
Кроме того, постановлением Ленинского районного суда Краснодара от 18 июля 2011 года, также вступившим в законную силу, были признаны незаконными действия следователя Давидова Э.В. по отказу в удовлетворении ходатайства Колесникова С.П. о применении положений ст. 90 УПК РФ о преюдиции и прекращении на этом основании уголовного дела № 902851. Суд обязал следователя принять без дополнительной проверки выводы, сделанные арбитражным судом в части восстановления наших с супругом прав на 100% долей в уставном капитале ООО «Промавтоматика-Инвест».
Ленинским районным судом Краснодара в адрес руководства СЧ при ГУ МВД РФ по ЮФО было вынесено частное постановление от 14 октября 2011 года, в котором суд прямо указал на недопустимость действий следователя Давидова Э.В. по неоднократному нарушению прав Коновалова Е.А. и Колесникова С.П. при расследовании уголовного дела № 902851.
Наконец, вступившим в законную силу постановлением от 18 ноября 2011 года Ленинский районный суд Краснодара признал незаконным постановление о возбуждении уголовного дела № 902851, вынесенное 10 декабря 2009 года. Поясню, что лишение судом юридической силы постановления следователя о возбуждении уголовного дела с точки зрения процессуального законодательства РФ одновременно прекратило любые правовые последствия процессуальных действий по нему: обыски и выемки признаны недействительными, а показания свидетелей считаются частным мнением граждан.
Следует особо отметить то обстоятельство, что и сам следователь Давидов Э.В., активно способствовавший своими действиями рейдерскому захвату ООО «Промавтоматика-Инвест», пришёл к окончательному выводу о невиновности Коновалова Е.А. и Колесникова С.П., вынеся 19 октября 2011 года постановление о прекращении уголовного дела № 902851 и признав за ними право на реабилитацию.
О фактах фальсификации доказательств по уголовному делу № 902851 следователем Давидовым Э.В. подробно рассказано Колесниковым С.П. в видеоролике, размещённом на официальном интернет-сайте проекта «Гражданский контроль» (http://www.gkontrol.ru/the-video/127-14012011).
Таким образом, к моменту опубликования рассматриваемой статьи (29 мая 2012 года) никакого уголовного дела в отношении Коновалова Е.А. и Колесникова С.П. (…) не просто не существовало, но и не возбуждалось изначально».
- «В 2007 году (здесь заявитель оппонирует следующему утверждению автора статьи: «… Путь в оппозицию для супругов Галины и Евгения Коноваловых начался в далеком уже 2007 году, вскоре после переезда из Кемерово в Краснодар…», - пояснение Коллегии) мы с супругом занимались бизнесом, развивали собственные предприятия ООО «РУСТ-Инвест» и ООО «Промавтоматика-Инвест». Как и многие другие предприниматели в нашей стране, мы не могли, к сожалению, и предположить о наличии столь мощного коррупционного механизма по отъёму частной собственности и необоснованному уголовному преследованию ни в чём не повинных граждан, существовавшему, как оказалось, параллельно миру бизнеса.
Разумеется, никакой оппозиционной и политической, даже общественной деятельности в тот период времени мы не вели. В первый пикет (причём, просто объединившись с другими жителями нашего региона, чьи права были нарушены царившим беззаконием) мы вышли сразу после ареста моего супруга Евгения. Суд, в отсутствие каких-либо оснований, приняв во внимание лишь лживое заявление рейдера Понкратова Е.Л. о якобы поступивших ему от Коновалова Е.А. ещё в 2009 году угрозах, 30 августа 2010 года изменил ему меру пресечения с подписки о невыезде и надлежащем поведении на содержание под стражей во втором предварительном судебном заседании при рассмотрении уголовного дела № 902851 по существу. К тому времени Сергей Колесников уже находился в СИЗО № 23/1 Краснодара на протяжении восьми месяцев. Знаменитые «революционные» поправки в Уголовно-Процессуальный Кодекс РФ в то время Президента РФ Дмитрия Медведева, фактически запрещающие судам избирать в отношении подозреваемых и обвиняемых за совершение экономических преступлений меру пресечения в виде ареста, на практике совершенно не работали, по крайней мере, в Краснодарском крае.
Именно достижение предела в борьбе с открытым беззаконием чисто юридическими, правовыми методами заставило нас, Колесниковых и ещё около трёх десятков семей выйти на улицу. Мы хотели лишь одного: чтобы федеральная власть услышала нас, увидела воочию уровень и масштаб «практической» коррупции в отдельно взятом регионе и приняла меры. Кроме того, мы не считали, что наши близкие заслуживали уголовного наказания и изоляции от общества, поскольку ничего противоречащего действующему законодательству РФ, а тем более Уголовному Кодексу РФ, они не совершали.
Наглые попытки дискредитировать нашу борьбу за свои права, унизить наше человеческое достоинство со стороны автора статьи я расцениваю не иначе как «доработку заказа». Да, стоит признать: рейдерский захват принадлежащего нам с супругом бизнеса не удался, хотя на его инсталляцию были брошены существенные силы. И появившаяся в «Российской газете», ныне обсуждаемая статья явилась лишь логическим завершением неудачного способа окончить выполнение «заказа» (... )».
- «Как я указывала в тексте не опубликованного «Российской газетой» опровержения (…), кощунственно обвинять нас с супругом в политической и оппозиционной деятельности в связи с протестными мероприятиями, захлестнувшими нашу страну вскоре после парламентских, а за ними, и президентских выборов. В ночь с 07 на 08 октября 2011 года мой супруг был зверски избит и более недели провёл в реанимации в крайне тяжёлом состоянии. Процесс его реабилитации (речь в данном случае о реабилитации медицинской, - Коллегия) не окончен и в настоящее время, и вряд ли он вообще сможет полностью восстановиться после полученных травм. По факту нападения на моего супруга было возбуждено уголовное дело по ч. 1 ст. 111 УК РФ.
Отмечу также, что нашу первую общественную акцию, «Пикет-19», мы провели в Краснодаре ещё в августе 2010 года. А последний пикет, прошедший мирно и даже без противодействия местных органов исполнительной власти, состоялся в июле 2011 года, то есть за полгода до упомянутых московских событий. Все организованные нами общественные акции и публичные мероприятия были надлежаще согласованы с местными муниципальными органами, во время проведения каждого из них не было допущено ни одного нарушения. В сети интернет имеется достаточное количество демонстрационного материала (в виде фото- и видео-файлов), наглядно характеризующих требования, которые выдвигались нами и теми людьми, которые рядом с нами отстаивали свои нарушенные права. На мой взгляд, вполне очевидно, что наша общественная деятельность никогда не носила политического характера, в связи с чем обвинения нас в подрыве конституционного строя и государственности Российской Федерации являются совершенно надуманными и беспочвенными.
Прежние цели, как и нынешние, у нас одни, и они главные: не допустить правового произвола в отношении себя, нарушения, даже унижения, наших гарантированных Конституцией РФ прав и основных свобод. Кроме того, насколько это возможно, мы передаём свой опыт борьбы с беззаконием и гнётом коррупционной машины и другим нашим гражданам, оказавшимся в подобной ситуации, в особенности предпринимателям».
Предъявив к автору публикации, но также и к редакции СМИ, опубликовавшего текст «Анны Беловой», конкретные претензии, в которых собственно правовые позиции тесно переплетаются с профессионально-этическими, заявитель подчеркнула, что полагает статьи, подобные рассматриваемой, дискредитирующими профессию журналиста и подрывающими доверие общества к этой важной профессии.
Особое внимание Коллегии заявитель обратила на неудачу попытки защитить доброе имя, достоинство своё и мужа через обращение в редакцию газеты по факту появления недобросовестной публикации. Требование о реализации права на ответ, готовность заявителя предоставить читателям газеты и посетителям сайта издания возможность хотя бы задним числом услышать мнение стороны, в отношении которой через данное СМИ были распространены сведения, не соответствующие действительности, не нашли поддержки у руководства редакции «Российской газеты». И это притом, что текст «опровержения», который заявитель просила рассмотреть в качестве ответа (комментария) на опубликованное, был подкреплен более чем десятком приложений: «в виде судебных актов, постановлений правоохранительных органов и иных документов», подтверждающих сказанное заявителем «о лживости сведений», изложенных в статье за подписью «Анна Белова». «В ходе состоявшегося 25 июня 2012 года телефонного разговора между моим представителем и ответственным сотрудником РГ моему представителю было заявлено, что моё требование об опровержении рассматриваемой статьи в редакции «Российской газеты» рассмотрено, в публикации опровержения отказано. Предоставить нам официальный ответ в письменной форме с изложением мотивов принятого решения редакция также отказалась».
Обстоятельства, установленные в ходе заседания Общественной коллегии. А.Е. Коновалов, сын и доверенное лицо заявителя, пояснил Коллегии, что статья в «Российской газете» появилась на следующий день после возвращения арбитражным судом предприятию его родителей недвижимости, которая три года находилась в рейдерском захвате. И что через два дня, 31 мая 2012 г., схожая статья («Под общественной крышей», автор Лидия Моторина) появилась в «Независимой газете».
«Опровержения» и пакеты документов, включая решения судов, были направлены Коноваловыми в итоге сразу в две редакции. «Что касается «Независимой газеты»: с нами сразу связались, спросили: чего именно мы хотим? Редакция согласилась на предложение об удовлетворении нашего права на ответ: без эмоций, без субъективных оценок, только по фактам. 6 июля 2012 года в «Независимой газете» появился текст «Возвращаясь к напечатанному. Дело закрыто, точки расставлены». Автор – Галина Коновалова, предприниматель.
К сожалению, двухнедельные контакты с «Российской газетой» (телефонные разговоры, переписка по электронной почте) аналогичного завершения не получили. «Нам в итоге было сказано: ваше опровержение было направлено юристам, юристы сказали: жалуйтесь, куда хотите; здесь с вами никто разговаривать не будет: ни сам Фронин, ни его заместители». Таким образом, мои родители, фамилии которых указывались в статье, оказались лишены права на реплику, ответ, комментарий.
Насколько нам известно, в журналистике принято давать слово “другой стороне”, - если уж её представляют именами собственными».
По свидетельству А.Е. Коновалова, статья «Анны Беловой» была единственной из десятков публикаций, посвященных истории конкретного конфликта, в которой журналист не связывался «с пресс-службой ГУВД России по ЮФО, с Генпрокуратурой в ЮФО, с компанией “Газпром трансгаз Краснодар”, которая стояла на другой стороне в некоторых арбитражных процессах, или с теми конкретными лицами, которые поименованы в статье “Монетарные протесты”. Традиционно от них не было комментариев, либо говорилось: мы ваши материалы посмотрим, а ответы дадим позже. Но каждый раз к конкретным сторонам, имена которых упоминались, направлялись конкретные запросы. Статья “Монетарные протесты” была первой, в которой наше мнение просто не учитывалось как таковое».
Касаясь специфики публикации, А.Е. Коновалов уточнил: «”Российская газета” - правительственное издание. Но в опубликованной в кё стать «факты» прямо противоречат тем судебным решениям, которые вступили в законную силу. Власть все время говорит: суды в России независимы, они не подчиняются ни воле власти, ни воле общества; они руководствуются только нормой закона. При этом в статье в правительственном издании ставится под сомнение всё то, что было признано судами за 2-3 года до публикации, что стало судебными решениями, вступившим в законную силу. (Я сейчас говорю только о собственности: о том, кому принадлежит компания, на кого она оформлялась.) В статье говорится, например, что Коновалов и Колесников хозяйничали в чужой компании. А мы доказали, что уголовное дело было фактически сфабриковано. Против нас в этой истории стояло Главное управление Генпрокуратуры по ЮФО. Обвинительное заключение против моего отца и гендиректора нашей компании подписал зам. Генпрокурора России, И. И. Сыдорук. Это было довольно сложно – бороться против прокурора такого уровня. На сегодняшний день, однако, дело закрыто, прекращено как незаконно возбужденное. Зачем бы следователю СЧ при Главном управлении МВД России по ЮФО Э.В. Давидову, который это дело возбудил и, называя вещи своими именами, сфабриковал (об этом следователе автор статьи отзывается лестно) выносить постановление о прекращении уголовного дела, - если бы он действительно был убежден, что для уголовного преследования есть основания? Но это именно Э.В. Давидов 19 октября 2011 г. постановил «прекратить уголовное преследование» в отношении Колесникова Сергея Павловича и Коновалова Евгения Анатольевича «в связи с отсутствием в их деянии состава преступления».
Статья «Анны Беловой» была направлена на дискредитацию нашей семьи, нашей истории, нашей борьбы за свои права. А выход её, так получается, был связан с ключевым арбитражным процессом, т.е. напрямую – с борьбой за собственность, за возврат недвижимости».
По формальному признаку, статья, призванная повлиять на суд, запоздала: всего за день до её появления на полосе (и всего за несколько часов до появления публикации на сайте газеты) собственность была возвращена Е.А. и Г.В. Коноваловым. Но А.Е. Коновалов обратил внимание Коллегии на сказанное автором статьи о том, что неплохо было бы, «в соответствии с законом», заново рассмотреть материалы уголовного дела.
Исходя из сказанного, Коллегия полагает полезным процитировать целиком завершающий абзац текста «А. Беловой»: «Такого рода выступления, говоря языком бизнеса, легко монетизируются. Поэтому следующим шагом оппозиционеров вполне могли стать уличные акции в столице. Правда, настолько обострить ситуацию они не решились. Дело в том, что остановить выступления оппозиционных борцов за собственность довольно просто. Наверное, для этого достаточно в строгом соответствии с законом заново рассмотреть материалы уголовного дела бывшего гендиректора ООО “Промавтоматика-Инвест” Сергея Колесникова. И не забыть про его деловых партнеров, супругов Коноваловых».
Как явствует из текста, автор, предъявляя читателю своё «наветное» (по отсутствию фактов и аргументов) и при этом сугубо алармистское представление о том, что могли бы попытаться сделать отстаивающие свои права собственники, назначенные им «оппозиционерами» («следующим шагом оппозиционеров вполне могли стать уличные акции в столице»; «правда, настолько обострить ситуацию они не решились»), о факте признания «незаконно возбужденным» того уголовного дела, материалы которого им предлагается «заново рассмотреть», попросту не упоминает.
«Статья вышла в конце мая, а в августе уже новый зам. Гепрокурора, назначенный в ЮФО, С. Воробьев, обратился в надзорный суд с жалобой о пересмотре решения суда о признании уголовного дела незаконно возбужденным. 9 октября 2012 года Краснодарский краевой суд отклонил очередную жалобу зам. Генпрокурора, указав, что суды правильно разобрались, когда указали, что оснований для возбуждения уголовного дела не было.
По упомянутому уголовному делу «выходило, что руководитель предприятия и собственник на своём предприятии украли деньги у самих себя. Следователь посчитал растратой для предприятия заключенные ими договора, - в то время, как арбитражные суды признали их законными, действующими, даже не истекшими. Всё это не помешало следователю возбудить дело, генерального директора посадить в СИЗО, под стражу, на год, а мой отец, владелец бизнеса, провёл под стражей два месяца»
На вопрос о том, чего именно хотят заявитель и её семья от «Российской газеты», А.Е. Коновалов ответил: «Мы хотим только того, чтобы наше мнение (как это было и в случае с «Независимой газетой») было услышано. Чтобы не было однобокого преподнесения обстоятельств. Мы бы хотели, чтобы, как это и принято в журналистике, разные мнения были услышаны, доведены до читателя».
Проясняя сказанное в статье о якобы использовании Коноваловыми «улицы» для разрешения своей «катастрофической ситуации», о том, что их лозунги «замелькали на уличных митингах», А.Е. Коновалов уточнил: «катастрофической» ситуация была разве что в сознании автора статьи. Что же до использования «улицы», то «никаких баррикад не было, это всё легко проверяется открытыми источниками, сведениями, выложенными в интернете. Мы действительно боролись за свои права: теми доступными способами, которые были возможны: никогда и ничего при этом не нарушая».
«Первое, о чем мы подумали, прочитав статью (точнее, две статьи, сделанных как по лекалу), что нас хотят обвинить еще и в протестной деятельности. Но тут вопрос о времени выхода публикации. У нас в крае основной накал общественных событий, накал противостояния (если вспомнить Кущевские события, например) был с лета 2010 до осени 2011 года. Мы активизировались примерно тогда же, но никогда не выступали за «свержение» кого-то или чего-то.
Мы не скрываем, что начинали свою борьбу (наши права были нарушены), исходя из того, что участвуем в обычном хозяйственном споре.
Спор разгорелся из-за собственности; как только родители узнали, что предприятие с них незаконным путем, с помощью налоговой инспекции, «переведено», они подали заявление в арбитражный суд.
У нас были совершенно четкие обстоятельства и аргументы. Это была наша собственность, и мы за неё боролись. К середине 2009 года мы начали побеждать в арбитражных судах.
Когда в том же 2009 году началось уголовное дело (а началось оно с обысков в наших жилищах; в наше отсутствие двери взламывали следователи, - это был «кошмарный» беспредел), мы поначалу никуда не выходили. Было трудно, в СИЗО сидели наши близкие. Но мы думали, что докажем их невиновность и свою правоту в суде. Мы верили в силу закона и в систему правосудия.
Но когда в районном суде начался процесс по уголовному делу, когда наши аргументы и десятки ходатайств начали разбиваться о непонимание суда, - да, мы вышли с плакатами на улицу. При этом, всё, что мы делали, мы делали в полном согласии с законом. И пикеты проводили в своих интересах, обозначая свои проблемы.
Но мы-то думали, что мы уникальны. Что мы сегодня встанем со своим плакатом про «закошмаривание» бизнеса, про наших, находящихся под следствием, - и тут же к нам придут, в ситуации разберутся. Но оказалось, что таких, как мы, сотни, что наш случай – далеко не единственный.
То, что в статье написано про «монетизирование» протеста, просто некорректно. Мы стояли со своим плакатом, мы каждый месяц 19-го числа, в «свой» день, выходили на улицу. Мы конкретно говорили о том, что нарушаются наши права, - вот и всё.
У нас были под стражей отец и гендиректор Колесников, и мы ровно об этом говорили: когда писали плакаты, когда выходили на улицу».
Отвечая на вопрос о решениях судов после 28 мая 2012 года, А.Е. Коновалов пояснил, что 17 октября его семье удалось выиграть апелляцию, поданную на решение суда первой инстанции; апелляционный суд, пересмотрев дело заново, снова вернул имущество его родителям. И что еще 24 июля 2012 г. Ленинским районным судом Краснодара было принято Решение, «именем Российской Федерации» обязывающее «Заместителя Генерального прокурора Российской Федерации по Южному федеральному округу принести от имени государства официальные извинения Коновалову Евгению Анатольевичу за вред, причиненный незаконным привлечением к уголовной ответственности».
(Ознакомившись с документами, представленными заявителем, Коллегия установила также, что Постановление Ленинского районного суда г. Краснодара от 6 сентября 2012 года о реабилитации С.П. Колесникова обязывает «Управление Генеральной прокуратуры Российской Федерации по Южному федеральному округу от имени государства принести Колесникову Сергею Павловичу официальное извинение за причиненный ему вред». И обязывает также «в течение 30 суток со дня вступления постановления в законную силу поместить сообщение о реабилитации Колесникова Сергея Павловича» в одиннадцати конкретно поименованных изданиях; десятой в этом списке значится «Российская газета».)
На вопрос: пытался ли представитель заявителя прояснить вопрос принадлежности «Анны Беловой» к журналистскому сообществу и конкретно к «Российской газете», А.Е. Коновалов ответил: «По сайту «Российской газеты», по гиперссылке, мы нашли три статьи этого автора. Датированы они 2012-м, 2007-м и 2005-м годами. Если мне не изменяет память, в 2005 году статья была посвящена каким-то налоговым новеллам в Новосибирской области, а в 2007-м речь шла о кемеровском губернаторе Тулееве. В газете мне было сказано: наверное, Анна Белова наш сотрудник».
А. Ривина, ответственный секретарь Коллегии, проинформировала участников заседания о том, что в приемной главного редактора «Российской газеты» непосредственно перед заседанием ей дали следующую справку: «Анна Белова» - псевдоним; никаких других уточнений по этому вопросу не последует.
Е.В. Ихлов, ответственный секретарь Общественного экспертного совета Общероссийского общественного движения «За права человека», выступивший на заседании в роли общественного эксперта, приглашенного стороной-заявителем, поддержал взгляд заявителя на статью «Анны Беловой» как на заказной материал, - в том числе, по признаку синхронности выброса в прессу двух однотипных публикаций. «”Российскую газету” в этом регионе читают, в основном, чиновники. Так что речь шла о давлении на работников следствия, прокуратуры и суда». На взгляд Е.В. Ихлова, автор материала в «Российской газете» допустил грубые профессионально-этические нарушения, не поинтересовавшись мнениями об истории, с которой знакомил читателей, не только следователей, прокуроров, но и затронутых публикацией лиц. «По моему убеждению, этика журналиста требовала взять комментарий у тех, против кого готовилась “разоблачительная” статья. Это элементарный принцип, образ действий, отделяющий профессиональный журнализм от ангажированного, “заказного”. Автор нарушил журналистскую этику тем, что не поинтересовался мнением тех, кого “разоблачал”, кого обвинял, в том числе, в очень серьезных вещах, - в давлении на правоохранительные органы и на суд с помощью инициирования “уличных” акций. Тут - донос, если называть вещи своими именами: не политический, но политизированный, напоминающий практику советских времен, когда с конкурентами в науке, например, можно было расправиться, припутав их к «антисоветчикам» или к каким-то враждебным идеологическим течениям. Ложное обвинение в совершении некоего уголовного преступления, которое может иметь следствием, в том числе, оперативную проверку тех, на кого донесли. Хотя обвинение в разжигании гражданской смуты здесь – для связки слов в предложении. После выступлений на Болотной площади в Москве - о чем еще было писать, чтобы политизировать донос? Это первое.
Второе - возмутительное неисполнение редакцией газеты нормы закона РФ «О СМИ» о «праве на ответ». Если редакция сочла, что оснований для предоставления права на ответ нет, она должна была известить об этом тех, кто настаивает на реализации такого права, в письменном виде. Если уж её журналист проявил такой непрофессионализм, такую ангажированность: не обратился за мнением тех, о ком пишет, то редакция должна предоставить возможность выразить свои возражения тем, против кого направлена публикация. Это не мешает затем возразить возразившему: процесс нормальный, принятый в демократическом обществе. Отказавшись публиковать возражения, отказавшись предоставить задетым право на ответ, редакция нарушила профессиональную этику.
Я прошу отметить оба нарушения и охарактеризовать публикацию как заказной материал и ложный донос».
С учетом изложенного выше Общественная коллегия приняла следующее решение.
1. Коллегия принимает к сведению уклонение редакции «Российской газеты» от участия в рассмотрении данной жалобы: с сожалением отмечая тот факт, что подобное отношение к репутации своего издания стало нормой для руководства газеты.
2. Коллегия соглашается с заявителем Г.В. Коноваловой, а также с общественным экспертом Е.В. Ихловым в том, что материал «Анны Беловой» имеет признаки заказного материала, несовместимого с представлениями о честной журналистике. К числу таких признаков Коллегия относит:
- фактическую одномоментность вброса в медиапространство двух текстов, сконструированных в одной логике, с применением одного набора методов и средств («скроенных по одному лекалу» - по оценке, прозвучавшей на заседании Коллегии) и очевидно преследующих общую предзаданную цель;
- использование автором (или авторами) псевдонима как профессиональной формы анонимности: признаваемой законом, но фактически исключающей возможность апелляции к личной совести или нравственному чувству журналиста с именем собственным;
- появление на полосе и на сайте газеты текста о споре по поводу собственности, который заведомо не является типовым (поскольку спор в нем проигрывает именно рейдер), но который почему-то в этом своём качестве не интересует автора. Не обращаясь к мнению стороны, сумевшей переломить ситуацию, преодолеть все обращенные против неё обстоятельства и приёмы, включая уголовное преследование, автор в данном случае выступает в защиту позиций одной, именно рейдерской стороны;
- отсутствие в заведомо диффамационном по характеру тексте не только признаков следования азам профессионального стандарта как основы профессиональной культуры (проверяй информацию; отделяй слух от факта; критикуя, дай слово стороне, подвергаемой критике), но и признаков журналистского расследования ситуации, представляющей несомненный общественный интерес. Коллегия обращает особое внимание на то, что текст не содержит отсылки ни к одному конкретному источнику информации, что его автор не ссылается ни на одно конкретное мнение;
- использование «площадки» издания, публикации в котором многими представителями власти в регионах воспринимаются «сигналами центра», для обнародования текста с заведомо провокативным началом, «подталкивающим» правоохранителей к действию: в отсутствие реального информационного повода, связанного с развитием «истории» семьи Коноваловых (акции «Пикет-19» - далеко позади). Но с попыткой использовать в качестве квазиповода «болотные» события в Москве: в фактически не скрываемом контексте «охоты на ведьм».
2.1. Члены Коллегии, расходясь в представлениях о том, какой из мотивов предполагаемого «заказа» (борьба за собственность Коноваловых – или попытка дезавуировать сам метод защиты бизнесменами своих нарушенных прав, их участие в гражданских акциях) может быть признан основным, «заказообразующим» в данном случае, единодушны в том, что сам по себе «заказ» (чем бы или кем бы он ни инспирировался) несовместим ни с представлениями о роли журналистики в жизни демократического общества вообще, ни с устойчивыми интересами российского общества и российских граждан, в частности.
3. Коллегия считает полезным обратить внимание на то, каким образом и какой ценой (для конкретной семьи, для конкретной газеты, но и для российских общества и журналистики) был разрешен конфликт, связанный с размещением схожей публикации в «Независимой газете». Не имея оснований специально обращаться к теме публикации материала «Под общественной крышей», Коллегия подчеркивает: путь «мягкого» урегулирования информационного спора, размещение газетой текста Галины Коноваловой - в порядке реализации права на ответ, предусмотренного Законом РФ «О СМИ», - признается ею разумным, рациональным, профессионально правильным: и не только в силу следования редакцией букве закона. Восстановив справедливость (в той мере, в какой это оказалось практически возможным), редакция подтвердила свое стремление к тому, чтобы «Независимая газета» обнаруживалась изданием репутационным, достойным доверия и уважения, как минимум, собственных читателей.
4. Безусловно признавая и защищая доступными ей средствами право журналиста «излагать свои личные суждения и оценки в сообщениях и материалах, предназначенных для распространения за его подписью» и категорически не ставя под сомнение его право «распространять подготовленные им сообщения и материалы за своей подписью, под псевдонимом или без подписи», Коллегия напоминает, что право на личное мнение журналиста, в том числе, под псевдонимом или без подписи, теснейшим образом связано с его правом проверять достоверность сообщаемой ему информации, а равно и с его обязанностью проверять достоверность информации, сообщаемой им читателю, слушателю, зрителю. И что реализация права на мнение предполагает признание (и журналистом, и редакцией) недопустимым злоупотребление правами журналиста.
4.1. Коллегия напоминает, что Законом РФ «О СМИ» «не допускается использование (…) прав журналиста в целях сокрытия или фальсификации общественно значимых сведений, распространения слухов под видом достоверных сообщений» (Ст. 51. Недопустимость злоупотребления правами журналиста). И что, согласно норме того же закона (ст. 43. Право на опровержение) «гражданин или организация вправе потребовать от редакции опровержения не соответствующих действительности и порочащих их честь и достоинство сведений, которые были распространены в данном средстве массовой информации».
Признавая эти нормы чрезвычайно важными и для журналистики, и для общества, Коллегия отмечает, что нормой закона (Закон РФ «О СМИ») журналист обязывается - в случае возникновения конфликтной ситуации, связанной с подготовленной им публикацией, - всего только «ставить в известность главного редактора о возможных исках и предъявлении иных предусмотренных законом требований в связи с распространением подготовленного им сообщения или материала». При этом широко распространенная профессионально-этическая норма (одна из ключевых позиций профессионального стандарта) требует от журналиста куда более активной личной и при этом именно профессиональной реакции на допущенную и обнаруженную ошибку. Согласно положению Кодекса профессиональной этики российского журналиста, например, журналист, «убедившись в том, что он опубликовал ложный или искаженный материал», обязан «исправить свою ошибку, используя те же полиграфические и (или) аудиовизуальные средства, которые были применены при публикации материала. При необходимости он должен принести извинения через свой орган печати».
4.2. Коллегия в связи со сказанным обращает внимание на два взаимосвязанных, но всё же достаточно самостоятельных обстоятельства.
Первое. Определенно нуждается в дополнительном согласовании - правовом, и профессионально-этическом - нормативное представление об ответственности как журналиста, так и редактора (с обязательным разграничением сфер профессиональной и должностной ответственности обоих) за своевременное и добросовестное исправление определенных категорий ошибок журналиста и СМИ. И прежде всего той из них, которая в Постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 15 июня 2010 г. №16 «О практике применения судами Закона Российской Федерации «О средствах массовой информации» описывается формулой «неполное или одностороннее предоставление информации, которое ведет к искажению восприятия реально произошедшего события, факта или последовательности событий», нарушающее в итоге «права, свободы или охраняемые законом интересы гражданина или организации».
Совершенно очевидно, что даже самый добросовестный журналист не может исправить своей ошибки (тем более - принести извинения) через голову главного редактора СМИ. При этом самостоятельного Кодекса редактора в России нет; законом же РФ «О СМИ» редактор не рассматривается журналистом, что называется, по определению: по факту выводясь тем самым из любых профессионально-этических обязательств, связанных с членством в профессиональных ассоциациях (включая тот же Союз журналистов России). Тот факт, что Кодекс профессиональной этики российского журналиста, нормативный документ СЖР, не помогает журналисту самоопределиться в ситуации, когда главный редактор (и, тем более, владелец издания) не разделяют его стремления исправить ошибку, должен быть, как представляется, обнаружен и учтен секретариатом Союза журналистов России при подготовке поправок в действующий Кодекс СЖР.
Второе. Апеллировать к профессиональной этике журналиста, да и просто к совести и достоинству автора публикации, можно только в том случае, когда гражданин имеет дело с лицом, представленным именем собственным. Публикация под псевдонимом, как и публикация без подписи (при известном многообразии ситуаций обращения к псевдониму, включая и вынужденные, страхующие журналиста, позволяющие обнародовать общественно значимую информацию без риска для его жизни) открывает широкую возможность, в том числе, безнаказанного злоупотребления правами журналиста: прежде всего, в профессионально-этическом прочтении прав, свобод и обязанностей представителя СМИ. Бессмысленно, непродуктивно всерьез взывать к профессионально-нравственному чувству безликой «Анны Беловой», в рассматриваемом случае, или столь же безликого «Сергея Орлова». (Решение № 76 от 28 августа 2012 года «О жалобе вице-президента, генерального директора Международной Ассоциации Нобелевского движения С.А. Драгульского на редакцию газеты «Российская газета» в связи с публикацией статьи Сергея Орлова «Русский ренессанс».) То же самое относится к безликому «Алексею Фураеву» (Решение № 38 от 25 сентября 2009 года «О жалобе адвоката И.П.Алтунина на «Российскую газету» в связи с публикацией статьи неизвестного автора «Очередной скандал или рядовое дело?») или к безликой «О. Суворовой» (Решение № 68 от 27 мая 2011 года «О жалобе М.В. Зубаковой, пресс-секретаря ОАО «НЛМК», на нарушение норм профессиональной этики журналиста в публикации О. Суворовой «С сильным не борись, с богатым не судись» и на нарушение медиаэтики редакцией газеты «Российская газета».)
Тот факт, что в четырех из пяти решений Коллегии по жалобам на «Российскую газету» (включая и данный информационный спор) объектами жалоб стали носители псевдонимов, неизменно отстаивающие в публикациях интересы одной стороны, должен был бы стать предметом серьезного внимания как руководства самой газеты, так и медийного сообщества.
5. Коллегия обращает внимание также на то, что во всех упомянутых выше жалобах речь шла о публикациях, в лучшем случае, определенно тенденциозных - и уже в силу этого не отвечающих нормативным представлениям о профессиональной добросовестности тех, кто их готовил и подписывал в печать, во-первых. И что, во-вторых, речь каждый раз шла не только об отказе редакции газеты добровольно исправить допущенные её автором ошибки, в том числе грубые, задевающие честь и достоинство граждан, но и об её фактическом уклонении от исполнения нормы закона, касающейся «права на опровержение». Обязывающей редакцию в течение месяца со дня получения требования об опровержении либо его текста в письменной форме уведомить заинтересованных гражданина или организацию о предполагаемом сроке распространения опровержения либо об отказе в его распространении с указанием оснований для отказа.
5.1. Коллегия находит неприемлемым положение, когда редакция издания, учредителем которого является Правительство Российской Федерации, систематически нарушает одновременно и нормы закона, и базовые представления о журналистской профессии: сводя представления о долженствовании в ней, о допустимом и неприемлемом в российской прессе исключительно к оценке юристами ситуаций конфликта редакции с гражданином и рисков, с ним связанных.
Пример подобного подхода как раз и представляет рассматриваемая ситуация; не первый известный Коллегии случай, когда гражданину, в отношении которого была распространена заведомо ложная информация, мимоходом, по телефону сообщают о том, что юристы газеты с ситуацией ознакомились, и что общаться с этим гражданином ни главный редактор, ни его заместители не будут. При этом никто и не думает направлять в адрес гражданина, обратившегося с просьбой о предоставлении ему права на ответ, письменного уведомления с указанием оснований отказа в предоставлении такого права.
5.2. Именно в силу сказанного, Коллегия полагает полезным в данном (конкретном, но не единственном в своём роде) случае расширить список традиционных адресатов, направив настоящее Решение, в том числе, руководству Роскомнадзора.
6. Коллегия обращает внимание на то, что рассматриваемая ею жалоба является четвертой по счету, в которой автор текста, опубликованного «Российской газетой», официальным изданием Правительства Российской Федерации, ставит под сомнения решения, принятые судами не в пользу тех, на чьей стороне выступает её «автор», или же пытается повлиять на ход и результат конкретных судебных процессов.
Как показало обсуждение ситуации при выработке настоящего Решения, все без исключения члены ad hoc коллегии по ознакомлению с текстом оказались склонны предположить, что публикация попросту опоздала на день (на часы, если говорить о материале, появившемся на сайте газеты) к принятию арбитражным судом решения, возвращающего семье Коноваловых собственность. И что публикация эта ровно для того и готовилась, чтобы предотвратить подобное развитие событий.
Не имея возможности задать и на этот счет тоже уточняющие вопросы «Анне Беловой» (или любому другому представителю редакции, имевшему отношение в появлению публикации), Коллегия полагает полезным напомнить сказанное ею в Решении № 9 от 9 ноября 2006 года («О жалобе В.П. Егорушкиной на редакцию «Российской газеты» по поводу статьи «Приговор со связями»): «Общественной Коллегии не известно, по какой причине спорная статья (…) была опубликована именно накануне рассмотрения данного уголовного дела судом кассационной инстанции. Однако сам этот факт настораживает, поскольку – с учетом статуса «Российской газеты» как официального издания Правительства Российской Федерации – может свидетельствовать о намерении заинтересованных лиц публикацией данной статьи повлиять на решение суда. (…) В связи с этим Общественная коллегия рекомендуют журналистам, пишущим на судебные темы, руководствоваться пунктом 9 Декларации Гильдии судебных репортеров, согласно которому давлением на суд считается «такое комментирование хода суда, которое ведется неграмотно, без веских аргументов, без предоставления слова обвинению или защите для изложения позиций обеих сторон».
Воспроизводя эту позицию как базовую для себя, Коллегия в данном случае полагает полезным обратить внимание также на то, что уважение к институту суда определенно подрывается, когда и если журналист и газета перестают замечать те судебные решения, которые не вписываются в их модель конфликта, в их описание споров в той же сфере прав собственности. А также и на то, что реализация права на справедливое судебное разбирательство существенно затрудняется по факту в условиях, когда правительственная газета безоговорочно и безоглядно (не оглядываясь не только на профессиональные нормы, но и на правила приличия в профессии) занимает позицию одной из сторон освещаемого ею конфликта.
7. Учитывая позицию руководства редакции «Российской газеты», уклонившегося от рассмотрения настоящего информационного спора, Коллегия освобождает заявителя от принятого им на себя морального обязательства не обращаться в суд или иные государственные органы для разрешения настоящего информационного спора.
8. Коллегия предлагает Секретариату Союза журналистов России рассмотреть вопросы:
- о соответствии практики взаимоотношений редакции «Российской газеты» с гражданами и организациями, обращающимися с просьбой о предоставлении права на опровержение и права на ответ основополагающим принципам и нормам профессиональной этики журналиста и медиаэтики (на примере жалоб, рассмотренных Коллегией);
- о разработке поправок в Кодекс профессиональной этики российского журналиста, существенно уточняющих формально нормативное, но далекое от реалий медиарынка требование к журналисту, опубликовавшему ложный или искаженный материал, об исправлении ошибки. Исправить ошибку, «используя те же полиграфические и (или) аудиовизуальные средства, которые были бы применимы при публикации материала», может именно и только редакция: с ведома и согласия главного редактора СМИ. Как представляется Коллегии, с учетом данного обстоятельства либо должна быть основательно редуцирована сама норма, относящаяся к журналисту, либо норма эта должны быть отдельно, специальной позицией распространена на тех главных редакторов, которые являются членами Союза журналистов России: в качестве ориентира, элемента медийной политики «доброго примера» для редакторов, членами СЖР не являющихся.
9. Общественная коллегия предлагает редакции «Российской газеты» разместить резолютивную часть данного решения на своём сайте.
10. Общественная коллегия просит:
- редакции журналов «Журналист» и «Информационное право» - опубликовать состоявшееся решение Общественной коллегии;
- Факультет журналистики МГУ им. М.В.Ломоносова, а также факультеты журналистики других вузов – обсудить состоявшееся решение Общественной коллегии со студентами, изучающими профессиональную этику;
- Комиссию Общественной палаты Российской Федерации по коммуникациям, информационной политике и свободе слова в средствах массовой информации – принять к сведению состоявшееся решение Общественной коллегии.
- Роскомнадзор - принять к сведению состоявшееся решение Общественной коллегии.
Настоящее решение принято консенсусом.
Председательствующий,
Юрий Казаков
