РЕШЕНИЕ
«О жалобе С.А. Ангел в связи с публикацией Ирины Казаниной «Отец, у которого родичи похитили ребёнка: “Чтобы снова обнять дочку, я пережил два года страданий и страха”» («КП-Воронеж», 21 марта 2013 года)
г. Москва, 30 мая 2013 г. № 87
На 84-м заседании Общественной коллегии по жалобам на прессу ad hoc коллегия в составе председателя Палаты медиа-аудитории Юрия Казакова (председательствующий), членов Палаты медиа-сообщества Владимира Евстафьева, Михаила Ненашев, Алексея Симонова, членов Палаты медиа-аудитории Евгения Гонтмахера, Сергея Есина, Виктора Монахова, Григория Томчина рассмотрела жалобу Ангел Светланы Алексеевны в связи с опубликованием 21 марта 2013 года газетой «КП-Воронеж» (региональный выпуск газеты «Комсомольская правда») статьи Ирина Казаниной «Отец, у которого родичи похитили ребёнка: “Чтобы снова обнять дочку, я пережил два года страданий и страха”»
Вопросы процедуры. Заявитель, С.А. Ангел, подписала Соглашение о признании профессионально-этической юрисдикции Общественной коллегии и в связи с этим приняли на себя письменное обязательство не продолжать дела в судебном или административном порядке.
Редакция газеты «Комсомольская правда» на письменное обращение Общественной коллегии не ответила и готовности сотрудничать в разрешении настоящего информационного спора не проявила.
Ирина Казанина, автор оспариваемой публикации, накануне заседания согласилась ответить на вопросы сопредседателя Общественной коллегии Юрия Казакова «под запись».
С учетом изложенных выше обстоятельств дела, руководствуясь положениями своего Устава и утвердительно ответив на вопрос о достаточности моральных оснований для рассмотрения данной жалобы в отсутствии представителя редакции газеты «Комсомольская правда», Общественная коллегия по жалобам на прессу признала жалобу С.А. Ангел подлежащей рассмотрению в соответствии со своим мандатом.
Позиция заявителя. С.А. Ангел, представитель Межрегионального благотворительного общественного фонда «София», как следовало из стандартного формуляра жалобы, полученной Коллегией через сайт, сообщала Коллегии, что в момент, когда происходит расследование дела по развратным действиям в отношении малолетней девочки (в жалобе приводились её фамилия, имя и год рождения) со стороны родного отца, а также по фактам жестокого обращения с ребенком, в газете «КП-Воронеж» появилась «заказная» по её мнению, статья Ирины Казениной, «освещающей ситуацию так, как выгодно Фурсову М.Г. Использовать прессу и свободу слова, а также сознательно манипулировать страданиями ребенка, разлученного с бабушкой по материнской линии, которая ее воспитывала с рождения, и преподносить ложную информацию, недопустимо». По информации заявителя, ребенок, потерявший мать и воспитывавшийся бабушкой и дедушкой по материнской линии (семья Шемерянкиных), в пятилетнем возрасте был отдан некогда бросившему семью биологическому отцу, в дом, «где девочка и подверглась противоправным действиям». С.А. Ангел предлагала Коллегии посмотреть на youtub’е ролик об отце-изверге, отбирающем девочку у деда и бабушки (Коллегия сознательно отказывается от воспроизведения в решении адреса данного материала в интернете) и обвиняла Ирину Казанину в том, что «описывая в своей газете несуществующую историю о несчастном отце, журналистка потворствует преступлению, а во вторых, распространяет клевету».
Заявитель утверждала, что статья журналиста Ирины Казаниной:
- пропагандирует и способствует оправданию жестокости родителя по отношению к ребенку;
- использует возможности газеты в целях сокрытия правдивых сведений о расследовании преступлений, распространения слухов под видом достоверных сообщений, преподнесения односторонней информации в пользу Фурсовых с целью создания общественного мнения, основанного на ложной информации со страниц газеты;
- использует право журналиста на распространение информации с целью опорочить гражданина или отдельные категории граждан исключительно по признакам возраста и отношения к религии (православной вере);
- клевещет на Шемерянкиных и на других людей, пытающихся отстоять права ребенка, а права девочки «выбирать с кем ей жить – с отцом в законе, который развращает и обижает ее, или с бабушкой, которая ее воспитала с детства».
Заявитель выражала убеждение в том, что «журналист не имеет морального права так искажать действительность», и утверждала, что «данная статья порочит имя журналиста, нарушая морально-этические нормы поведения». Перечень обвинений журналисту (публикация недостоверных сведений, пользуясь свободой слова), клевета на Шемерянкиных, оскорбление свидетелей по делу о половой неприкосновенности ребенка и т.д.) завершался утверждением, что автор статьи «предпочла истине заказную правду» и предположением о полученной журналистом взятке.
Письмо в Коллегию (в продолжение обращения к ней) содержало информацию о том, что на просьбу «дать объективный материал в статье, редакция Комсомольской правды не отреагировала никак. Это печально и в то же время жалко девочку, по поводу которой журналист бессовестно дает ложную информацию». Снова предложив коллегии посмотреть «жуткий ролик» об отце-изверге, заявитель отношение к позиции автора материала в «КП-Воронеж» выразила следующим образом: «Ирина Казанина настолько искажает, что становится стыдно за всю журналистскую братию.
К сожалению, ее не интересует реальная печальная история девочки, которая подвергается таким потрясениям, а лишь точка зрения людей, которые и подвергают (её) таким испытаниям.
Закон к сожалению не может против воли законного представителя опрашивать ребенка, а единственным законным представителем девочки является отец, который и совершает с ней всё это.
И общественность, благодаря стараниям недобросовестного журналиста, является обманутой!»
Позиция редакции газеты «Комсомольская правда» официального выражения в ходе подготовки к заседанию Коллегии не получила.
При этом позиция автора материала (Ирина Казенина – псевдоним) была определенным образом обозначена в ответах журналиста на вопросы Ю.В. Казакова. Телефонный разговор «под запись» состоялся по предложению Председателя палаты медиа-аудитории, переданному журналисту «КП-Воронеж» по журналистским каналам. Аудиограмма разговора, состоявшегося вечером накануне слушания дела, была выведена в зал заседания Коллегии в присутствие стороны-заявителя, получившей тем самым возможность немедленно прокомментировать услышанное.
Обстоятельства, установленные в ходе заседания Общественной коллегии. Сторона заявителя на заседании Коллегии была представлена С.А. Ангел, О.А. Шемерянкиной, бабушкой девочки, вокруг и по поводу которой возникло противостояние семей, и О.Г. Глуховой, Президентом Межрегионального благотворительного фонда «София». (Межрегиональный Благотворительный Общественный Фонд содействия развития человека, общества, культуры «СОФИЯ») и, как было сказано, другом семьи Шемерянкиных.
В самом начале заседания было прояснено, что заявитель, С.А. Ангел, является не просто заинтересованным лицом (родной сестрой О.А. Шемерянкиной, двоюродной бабушкой ребёнка), но тем человеком, который писал в следственный комитет заявления связанные с предполагаемыми «развратными действиями» её отца.
Стороной заявителем членам Коллегии были розданы дополнительные материалы, один из которых – потекстовые «возражения на статью» И. Казаниной - передан председательствующим для опубликования на сайте Коллегии (с изъятием трёх абзацев: по моральным соображениям и исходя из интересов ребёнка).
Коллегия вместе со стороной-заявителем ознакомилась с публикацией Ирины Казаниной, размещенной на сайте газеты, просмотрев по найденным гиперссылкам как ролик об «изверге-отце», забирающем ребенка из семьи Шемерянкиных (тот, который рекомендовала посмотреть С.А. Ангел), так и ролик, снятый в семье Фурсовых, у отца и его родителей, в которой девочка проживает после того, как приставами было исполнено решение суда о её передаче отцу (март 2013 г.).
С.А. Ангел, представляя положения «возражений на статью», розданные членам Коллегии, остановилась на деталях драматической, вопреки желанию ребенка, что видно по действительно душераздирающему ролику, передачи девочки отцу: вопреки рекомендациям психологов. (Ролик зафиксировал момент, когда М.Г. Фурсов с судебными приставами пришел к Шемерянкиным, бабушке и дедушке со стороны мамы девочки, чтобы исполнить решение суда о передаче ему дочери, вынесенное еще в 2011 г.) Заявитель выразила убеждение, что такому отцу передавать ребенка было нельзя, и сообщила Коллегии, что следствие по второму её заявлению в Следственный комитет, написанному в марте 2013 г. (первое заявление было написано заявителем в 2011 году) продолжается.
Публично признав, что именно ею, заявителем, М.Г. Фурсов был обвинен в педофилии и рассказав о причинах своего поступка (фрагмент этой части заседания удален из записи, выкладываемой на сайт по моральным соображениям и в интересах ресоциализоции ребёнка), С.А. Ангел выразила предположение, что тема «отца-педофила» в статье Ирины Казаниной возникла со слов Е.Ф. Фурсовой, матери отца девочки: чтобы измельчить тему, поставить под вопрос само обвинение. «Мы оберегали (девочку), честно говоря, в СМИ мы ни одного слова не пишем, что отец-педофил. Это уголовное преступление, если будет доказано, и не хочется быть голословным.
Заявив, что она лично ничего не имеет против отца девочки и не желает никакого наказания для него, С.А. Ангел заверила Коллегию, что, в отличие от написанного в статье, не Шемерянкины преследуют Фурсовых, а наоборот; что Шемерянкины девочку не прятали и никаких поводов для объявления её в розыск не давали; что журналист не пыталась всерьёз встретиться с Шемерянкиными, потому, что у неё не было такой цели. («Самый важный момент, почему я заявила, что статья заказная: есть свидетели, их четверо, которые в зале суда слышали, как мама Максима говорила, прямо дословно, что «у нас в «Комсомолке» всё схвачено, они напишут так, как мы скажем». Публикация подтвердила, что у них действительно всё схвачено».) Вывод заявителя: «Статья создана с целью создания общественного мнения и основана на ложной информации».
О.А. Шемерянкина, бабушка девочки, выразила убеждение, что «если журналист хотел осветить эту тему, а в центре статьи стоит ребенок, то она должна была получить как можно более правдивую информацию – и рассмотреть эту тонкую тему достаточно глубоко и разносторонне. Чего не было сделано. Т.е. о состоянии ребенка ничего не говорится, вторая сторона не выслушана». «Нет широты исследования темы, определенная подача материала». «Все мнения были сделаны на уровне сознательного низведения, - как будто для детей из коррекционного интерната. Мне казалось, когда я читала статью, что сейчас прибауточки пойдут. Наверное, любой журналист, который работает в федеральной газете, умеет писать. Если это сделано осознанно, значит, это сделано с какой-то целью. С какой? Значит, нужно было Фурсова представить в каком-то определенном свете. Я настаиваю на том, что статья носит заказной характер».
«Очень плохо, что журналисты, которые полтора года публиковали материалы о нашей семье, делали это таким уродливым образом. Что они не предприняли никаких мер, чтобы выяснить настоящую правду и защитить ребенка. Т.е. моя цель – как бабушки, которая воспитывает, воспитывала ребенка, - защитить его. Я старалась защитить интересы ребенка. Но обидно, что и органы, которые и должны это делать, плохо это делают, не защищают интересы ребенка, и журналисты, которые должны думать в первую очередь об интересах ребенка, о его психологическом и физиологическом развитии, не понимают, что ребенок должен быть в первую очередь объектом защиты. Кто защитит ребенка? Мамы нет. Бабушку устранили. Никто! Мне жалко, что журналисты заняли (такую) позицию. Хотелось бы, чтобы в нашей стране на первом месте был ребенок, его интересы, защита его прав, здоровья и его развитие».
Ирина Казанина, отвечая «под запись» на вопросы Юрия Казакова сообщила, что её вовлечение в ситуацию началось в декабре 2011 г., когда обратившиеся в редакцию Максим и его мать сообщили, что они фактически потеряли ребёнка; что отец не имеет возможности общаться со своей дочерью, его мать с внучкой. «Мы выехали в Нововоронеж, пытались встретиться, пообщаться со второй стороной, с Николаем и Ольгой. (Н.И. и О.А. Шемерянкины, - прим. Коллегии.) Телефон Ольги был отключен, телефон Николая периодически включался. Я до него дозвонилась, попыталась договориться о встрече. Он сказал, что встречаться не будет, но может на какие-то вопросы ответить по телефону». На главный вопрос: «почему Шемерянкины не хотят отдавать ребёнка Максиму, почему он плохой отец, Николай мне ответил, что он – игроман, и Полина ему не нужна: не аргументируя. На этом наша с ним связь по телефону закончилась. И потом, сколько я ни пыталась на него выйти, он отвечал: «Я говорить с вами не буду» - и бросал трубку».
«У нас была целая серия статей, поскольку мы вели эту историю на протяжении более года. После одной из публикаций на телефон редакции вышла бабушка, Ольга Шемерянкина, она общалась с редактором. Мы пытались привлечь её к общению, чтобы она с нами встретилась, поговорила. На что нам было сказано, что мы с вами общаться не будем. Мы просто требуем, чтобы вы убрали публикацию из газеты и больше не касались этой темы».
Отвечая на вопрос: выходил ли её материал в федеральном выпуске, журналист ответила, что поставить материал в федеральный выпуск у её редакции не получилось. Пытались же его поставить туда по той причине, что девочку объявляли в федеральный розыск по линии судебных приставов.
На вопрос: по чьей инициативе в текст была включена гиперссылка на ролик об «отце-изверге», журналист ответила, что по её.
На вопрос: полагает ли журналист, что использовала все возможности для, чтобы создать материал максимально объективизированным, ответ был таким: я пыталась выйти на контакт с противоположной стороной. И более того: мне было бы как журналисту интересно пообщаться с самой девочкой. Но, к сожалению, эта возможность представилась мне только тогда, когда она вернулась к отцу».
О.А. Шемерянкина, отвечая на услышанное в записи, настаивала на том, что до её мужа журналист дозвонилась один раз, когда была в Нововоронеже, где муж работает на режимном предприятии. «О своём прибытии в Воронеж она должна была предупредить заранее, обговорить время встречи». Остальные звонки могли просто не проходить в силу той же режимности. Что касается её собственного звонка в редакцию, то он действительно имел место. «Я звонила им после того, как в газете объявили розыск Полины. Это меня возмутило, поскольку на тот момент оснований для розыска не было. Ребенок ходил в садик и в дом творчества, на музыку. Такое заявление в газете могло негативно сказаться на ребёнке: город маленький, все всех знают. Поскольку отец общается с ребенком у нас дома и журналисту об этом известно, я спросила: на каком основании появилась публикация?
Почему я не хотела общаться именно с этим журналистом? Я сказала, что ввиду заказного характера ваших статей и того, что Елена Филипповна (Фурсова, мать отца девочки, - прим. Коллегии) заявляла, что материал сделан под её диктовку, я с вами общаться не намерена. Единственное, что просила: прекратить объявление о розыске».
Ответ О.А. Шемерянкиной на вопрос о конкретных претензиях к журналисту: «Необъективная, односторонняя подача информации с целью создания определенного общественного мнения. Неглубокое рассмотрение темы – и отсутствие концентрации на правах ребенка».
Реплика С.А. Ангел, связанная с тем, что «Ирина Казанина» обнаружилась псевдонимом журналиста: «Я не против псевдонима, но когда человек делает хорошее дело, он не скрывает своего лица и имени тоже».
Коллегия по ходу заседанияобратила особое внимание на сделанный по классическим законам пропаганды ролик об «отце-изверге» (гиперссылка на него в тексте статьи Ирины Казаниной идет от реплики: «Давайте не будем идти на поводу сетевых кинематографистов»). Видеоматериал заканчивается, как и начинается, медленно сменяющимися на черном фоне титрами со шрифтом, изменяющемся в размере. Текст (сокращая пробелы между строками):
В результате изуверских действий псевдоотца:
У девочки произошел нервный срыв.
Бабушка упала в обморок.
Пришлось вызвать скорую.
Приставы признали невозможность исполнения решения суда.
Детский врач был категорически против передачи ребёнка
ТАКОМУ «ОТЦУ».
Несмотря на всё это, Максим Фурсов силой и обманом
отобрал девочку у любимой бабушки.
Дальнейшая судьбы девочки неизвестна.
Если Вам что либо известно о судьбе
Фурсовой Полины
cообщите на e-mail
Адрес электронной почты защищен от спам-ботов. Для просмотра адреса в вашем браузере должен быть включен Javascript.
С учетом всего изложенного выше Общественная коллегия приняла следующее решение.
РЕШЕНИЕ
1. Общественная коллегия по жалобам на прессу не считает возможным, уместным, соответствующим своим компетенции и полномочиям обсуждение темы «дефектности» отца девочки, ключевой для заявителя. Эту тему коллегия полагает специальной, подлежащей исследованию другими институтами и экспертами с помощью инструментария, заведомо не имеющего отношения к профессиональной этике журналиста.
2. Общественная коллегия сожалеет, что мотив заинтересованного личного участия, прямой вовлеченности в конфликт самого заявителя не был известен ей на этапе принятия жалобы к рассмотрению. Поступи такая информация заблаговременно, Коллегия определенно нашла и использовала бы другой, более надежный, чем быстрое реагирование на вновь возникающие обстоятельства, метод и способ подготовки и проведения заседания: как минимум, исключив самого заявителя из категории независимых, не ангажированных, надёжных источников информации при рассмотрении трудного по природе и лишь отчасти информационного по содержанию межсемейного спора. Изначально ориентированного, что представляет собой предмет особого беспокойства членов Коллегии, не на нахождение разумного компромисса, обеспечивающего защиту интересов и открытых перспектив ребенка, но на поражение одной из родственных сторон. А значит предполагающего неизбежное нанесение тяжелой психологической травмы той самой девочке, ревнителями и защитниками интересов которой объявляют себя обе противостоящих стороны (семьи).
3. Коллегия выражает признательность Ирине Казаниной за личный и при этом профессиональный подход, за признаваемую Коллегией поступком готовность принять заочное участие в заседании (без санкции руководителя: за физической невозможностью её получения по времени телефонного разговора «под запись»), реализуя таким путём право на защиту личной репутации, профессионального доброго имени (псевдоним не безоговорочно непроницаем, - для коллег по профессии, в первую очередь), а также имени и репутации своего СМИ. Коллегия признаёт, что открытая позиция журналиста помогла её членам точнее сориентироваться в межсемейном конфликте, способствовала известному прояснению ситуации, получившей самостоятельную проекцию в массово-информационной сфере.
4. Коллегия выражает сожаление, что подобное, конструктивное отношение к предложению о сотрудничестве в разрешении информационного спора со стороны национального органа медийного саморегулирования в очередной раз не было проявлено руководством редакции газеты «Комсомольская правда». Последнее обстоятельство не позволило коллегии провести сопоставление позиций, точек зрения, информации сторон информационного спора в формате прямого диалога между участниками конфликта, в обстановке состязательности, открытости и равноправия сторон. Что привело в итоге к тому, что некоторое количество заявлений и предположений, высказанных сторонами, не смогли получить подтверждения или опровержения непосредственно в процессе заседания Коллегии. (Одним из не прояснённых до конца для Коллегии пунктов является вопрос с настоящим или мнимым исчезновением девочки, находившейся в семье Шемерянкиных.)
Сказанное не означает, однако, что у Коллегии возникли затруднения с выработкой единой позиции по существу информационного спора.
5. Коллегия находит обвинения в адрес журналиста надуманными, не имеющими под собой достаточных оснований.
6. Коллегия понимает затруднения журналиста, оказавшегося в зоне прямого противостояния семей по жизненно важной для каждой ситуации возвращения ребенка именно к себе, и полагает, что журналист, выработавшая определенное мнение по поводу конфликта, выполнила свою профессиональную задачу в сложившихся условиях на том качественном уровне, который оказался ей практически доступен.
6.1. Коллегия напоминает, что в природе журналистской профессии нет аптекарски точных весов, на которых взвешивается «объективность» журналиста и исходит из того, что право журналиста на мнение и его выражение является одним из краеугольных основ нормальной жизнедеятельности редакции и средства массовой информации.
7. Коллегия выражает серьезную обеспокоенность тем, что сторона заявителя проявляет готовность, в борьбе за интересы, права, будущее девочки, тиражировать и публично использовать информацию сугубо личного характера, в том числе, касающуюся конкретного ребёнка, - ту информацию, которую самой Коллегией относится к недопустимой для распространения по моральным соображениям и в интересах ребёнка.
7.1. Коллегия обращает внимание сторон информационного конфликта, но также и всех журналистов, занятых подготовкой проблемных материалов, касающихся детей, на новую, шестую часть ст. 4 Закона РФ «О средствах массовой информации», введенную Федеральным законом от05.04.2013 г. № 50-ФЗ: «Запрещается распространение в средствах массовой информации, а также в информационно-телекоммуникационных сетях информации о несовершеннолетнем, пострадавшем в результате противоправных действий (бездействия), включая фамилии, имена, отчества, фото- и видеоизображения такого несовершеннолетнего, его родителей и иных законных представителей, дату рождения такого несовершеннолетнего, аудиозапись его голоса, место его жительства или место временного пребывания, место его учебы или работы, иную информацию, позволяющую прямо или косвенно установить личность такого несовершеннолетнего, за исключением случаев, предусмотренных пунктами 1-3 части четвертой статьи 41 настоящего Закона».
Нечасто апеллируя в своих решениях к положениям законов, в том числе и Закона РФ «О СМИ», Коллегия полагает возможной для себя в данном случае роль заинтересованного ретранслятора правовой информации: в том числе, в силу возможных, представимых коллизий профессионально-этического характера.
8. Безусловно уважая право заявителя на определенное отношение к свободе совести, Коллегия находит досадной и неприемлемой попытку инкриминировать журналисту недопустимое отношение к вере и верующим на том основании, что в статье - со слов одного из действующих лиц семейной драмы - приводится выражение «какие-то бабушки-богомолки».
9. Не пытаясь каким-либо образом оказать влияние на редакционную политику газеты, подготовившей и опубликовавшей текст Ирины Казаниной, Коллегия выражает надежду на то, что журналисты этого, а равно и других изданий, писавшие о ситуации, разворачивающейся вокруг конкретного ребенка, или же предполагающие следить за её развитием, с максимальным профессиональным и человеческим тактом отнесутся к переживаниям людей, вовлеченных в безусловно драматическую, не просто конфликтную ситуацию. И постараются сделать все от них зависящее для того, чтобы не наносить людям, определенно испытывающим боль, новых душевных травм.
10. Общественная коллегия просит:
- редакции журналов «Журналист» и «Информационное право» - опубликовать состоявшееся решение Общественной коллегии;
- Факультет журналистики МГУ им. М.В.Ломоносова, а также факультеты журналистики других вузов – обсудить состоявшееся решение Общественной коллегии со студентами, изучающими профессиональную этику журналиста и медиаэтику;
- Комиссию Общественной палаты Российской Федерации по поддержке средств массовой информации как основы гражданского общества, обеспечению свободы слова и доступу к информации – принять к сведению состоявшееся решение Общественной коллегии.
Настоящее решение принято консенсусом
Председательствующий,
Ю.В. Казаков
