РЕШЕНИЕ
«О жалобе Н.В. Поповой в связи с публикацией электронным периодическим изданием “Свободная пресса” материала “Кто убивает российских учёных?”. (Дата публикации: 11.11.2016 г., Автор – Виталий Карюков. Адрес материала в сети интернет: http://svpressa.ru/war21/article/160440/)»
г. Москва, 18 апреля 2017 г. № 161
На 160-м заседании Общественной коллегии по жалобам на прессу ad hoc коллегия в составе Юрия Казакова (председательствующий, заместитель председателя Палаты медиааудитории), членов Палаты медиасообщества Мананы Асламазян, Александра Копейки, Ольги Кравцовой, членов Палаты медиааудитории прот. Александра Макарова, Григория Томчина рассмотрела обращение Надежды Васильевны Поповой в связи с публикацией электронным периодическим изданием «Свободная пресса» материала «Кто убивает российских учёных». (Дата публикации: 11.11.2016 г., Автор – Виталий Карюков. Адрес материала в сети интернет: http://svpressa.ru/war21/article/160440/)
Вопросы процедуры. Заявитель, Н.В. Попова, подписала Соглашение о признании профессионально-этической юрисдикции Общественной коллегии по жалобам на прессу, приняв на себя тем самым обязательство не использовать решение Общественной коллегии по данному информационному спору для его продолжения в судебном, ином правовом или административном порядке.
Адресат жалобы, редакция электронного периодического издания «Свободная пресса», самостоятельного ответа Коллегии не представила. АНО «Интернет-пресса» письмом за подписью исполнительного директора И.М. Беды сообщила о том, что не нашла «никакого предмета для информационного спора», сочла жалобу «необоснованной» и уведомила Коллегию о том, что главный редактор СМИ «Свободная пресса» С.А. Шаргунов «также не видит ни повода, ни оснований» для рассмотрения Коллегией жалобы г-жи Поповой.
Позиция заявителя, Надежды Васильевны Поповой, при обращении в Коллегию была изложена следующим образом (стилистика сохранена). «11 ноября 2016 г. на сайте Свободной прессы появился материал “Кто убивает российских ученых?” под подписью некоего Виталия Карюкова. К моему большому удивлению, я увидела свои собственные расследования (объединенные в один большой материал), которые в разное время были опубликованы в еженедельнике Аргументы недели, в газете Версия, а также на моих сайтах Независимое расследование.ру и Меченый атом.ру. Хочу подчеркнуть, что все эти материалы готовились не один месяц, факты собирались годами, по крупинке, поэтому так ужасно было видеть под собственным выстраданным текстом чужую фамилию! Хочу отметить и такой важный факт - в материале подробно рассказывается о гибели ученых-ядерщиков, а этой темой я занимаюсь уже более 10 лет. Г-н Карюков не мог знать некие подробности, которые мне в приватной беседе сообщали ученые-атомщики - коллеги погибших. На сегодняшний день материал про убийства ученых в Свободной прессе прочитали более 40 тыс. человек. Но это тяжелый труд, поиск фактического материала, опрос свидетелей, следователей, прокуроров - отнюдь не заслуга господина Карюкова. По всей видимости, будет справедливо, если редакция снимет сплагиаченный текст со своего сайта и принесет извинения мне, журналисту Надежде Поповой. И сделает это прямо на сайте Свободной прессы. К сожалению, мои обращения к главному редактору издания С. Шаргунову никаких результатов не дали». Заявитель, обозреватель газеты «Версия», уведомила Коллегию о том, что текст её расследования «Операция “Ликвидация”» был опубликован в газете «Версия» еще в январе 2015 года.
Позиция адресата жалобы, электронного СМИ «Свободная пресса», по существу претензий до Коллегии доведена не была. Суть позиции дирекции АНО «Интернет-Пресса» может быть сведена при этом к следующему фрагменту письма И.М. Беды: «Таким образом, опубликованная в газете “Версия” и на её веб-сайте статья стала общедоступной и свободной для дальнейшего использования. Кроме того, согласно нормам гражданского законодательства сообщения о событиях и фактах, имеющие исключительно информационный характер, не являются объектами авторского права (п.4. ст. 1259 ГК РФ)».
Обстоятельства, установленные в ходе заседания Коллегии. Поясняя мотивы обращения в Коллегию, Н.В. Попова сообщила, что темой, которой посвящена публикация, вызвавшая информационный спор, она занимается последние десять лет, и что только в газете «Версия» по этой теме ею было опубликовано около десятка расследований. «Там ничего не может быть «рассыпано в интернете», потому что все факты были взяты при личном разговоре, в командировках; были случаи, про которые знали только я – и тот собеседник, который мне это рассказывал. Поэтому когда я увидела свой материал полностью переписанным, да ещё с перечислением фамилий (а за каждой фамилией стоял мой отдельный материал), я была просто в растерянности. Особенно когда увидела огромное количество прочитавших текст за подписью Карюкова и количество ссылок на него в соцсетях…» Заметив, что труд журналиста-расследователя – самый тяжёлый в редакции, заявитель выразила озабоченность ситуацией, когда к работе журналиста его коллеги относятся неуважительно. «Я пыталась обратиться в редакцию, писала им на адрес, предназначенный для читателей. Ответа не последовало. Посмотрев, сколько копий было сделано с материала, подписанного именем Карюкова, я решилась обратиться к главному редактору. Но моё обращение и на этот раз осталось незамеченным. И то, что я сейчас прочитала в ответе Коллегии (имеется в виду ответ АНО «Интернет-Пресса» на информационное письмо Коллегии, - Коллегия), представляется неуважением ко мне как к журналисту».
Отвечая на вопросы, заявитель пояснила, что ссылка в оспоренном материале, выводящая на её статью, равно как и упоминание в этом тексте её имени, появились не сразу, а только через два месяца. «Если бы это было с самого начала, я бы вообще не стала ввязываться в спор. Они просто схитрили, понимаете?»
На вопрос: в чем конкретно состоял упомянутый ею «плагиат», т.е. что именно у неё было заимствовано (в значении: украдено, похищено), заявитель ответила: «Весь текст, абсолютно весь. Все описанные случаи – это расследования журналиста Поповой».
По утверждению Н.В. Поповой, «все перечисленные в оспоренном тексте эпизоды» взяты из её прежних материалов.
На попытку уточнить: что именно было найдено, добыто, установлено самой Н.В. Поповой, если в основании всех эпизодов, о которых шла речь в двух публикациях (как в оспоренном материале, подписанном Карюковым, так и в материале заявителя «Операция “Ликвидация”», обозначенном как «журналистское расследование») лежала уже опубликованная криминальная хроника, ответ был таким: «Где вы видели это в прессе? Я это в прессе не видела, а я веду эту тему с 2006 года».
Ответ заявителя на реплику Григория Томчина о том, что большинство из эпизодов со смертями в «Алмаз-Антей» попадали сначала в прессу Петербурга, поскольку убийства эти были достаточно громкими: «Все эти эпизоды взяты из моих материалов, которые печатались в прессе с 2006 года. Они растиражированы, это да».
Ответ на реплику об упавшем ТУ-134 («Это было в криминальной хронике, о нём писали очень много. Что тут у Вас украли?»): «Всё это писалось после того, как появились расследования, в том числе и по самолёту; там было отдельное большое расследование».
На настоятельную просьбу показать Коллегии конкретные фрагменты текстов, позволяющие судить о прямом заимствовании, заявитель не смогла дать ответа. По её словам, в тексте Карюкова, «во-первых, перечислены те же самые случаи, хотя случаев много больше. Переписать-то текст можно, я как журналист знаю это прекрасно». И, во-вторых, «суть та же самая».
Прямое обращение заявителя к двум конкретным случаям, описанным в двух текстах, свелось к реакциям «я по стилю вижу, они переписывали не один текст», и «ну, это они сами добавили».
По сути, согласившись с тем, что о прямом заимствовании фрагментов текста речь в данном случае не идёт, заявитель на конкретные вопросы, связанные с её возможной реакцией на какие-то варианты работы с её текстом другого журналиста («если бы кто-то из журналистов захотел написать материал на основании Вашего расследования: в каком виде это показалось бы Вам корректным? В каком варианте Вы бы сказали: это допустимо, здесь мне, как автору, отдано должное?») ответила дословно следующее. «Я бы хотела, чтобы эти материалы перестали публиковать, - потому, что это очень большая и ответственная работа.(…) Я за то, чтобы эти материалы перестали писать, понимаете? Потому, что это - труд одного журналиста. И никакая свобода прессы здесь вообще близко не лежала».
Ответ на уточняющий вопрос о границах права журналиста на работу с конкретным фактом, обнародованным другим журналистом («Вы хотите сказать, что если Вами упомянут какой-то факт, то другие уже не имеют права на его упоминание?»): «У нас в большой стране столько тем, столько событий, - почему вы прилипли к моим текстам и моим учёным?».
Поясняя свою позицию, Н.В. Попова заметила: «Дело в том, что многие факты мне пришлось долго раскапывать, пришлось доказывать, что это было именно убийство, а не несчастный случай, к примеру. Но ты эту работу проделываешь, всё описываешь. А они потом бросают это на газетную или журнальную полосу как свой вывод».
После того, как было установлено, что прямых заимствований в оспоренном тексте нет, т.е. что о «классическом» плагиате речь не идёт, председательствующий предложил заявителю переформулировать основания жалобы, сообщить, в чем именно проявилось «неуважение» к ней как к автору конкретного текста.
В результате Н.В. Попова высказала три конкретных претензии к редакции электронного периодического издания «Свободная пресса»: сноска на её имя и на её публикацию в материале «Кто убивает российских ученых?» появилась только два месяца спустя после его обнародования. Заявитель находила «совершенную пустыню» в своих попытках установить связь с главным редактором «Свободной прессы» и с автором оспариваемого ею текста. И, наконец, к ней, журналисту, было проявлено отношение (что выразилось и в ответе на информационное письмо Коллегии, в том числе), которое не соответствует принятому между коллегами в журналистике.
Попытка ряда членов Коллегии привлечь внимание заявителя к возможному изменению самого понятия «заимствование» в текстах электронных СМИ в эпоху «новых медиа», обратить её внимание на то новое, что привносит в профессиональные журналистские практики информационная революция (увидеть за текстом, рассматриваемым в качестве заведомо недопустимого, промоутирование по факту своего имени и своего расследования, например; увидеть за выходом однажды уже обнародованной информации к новым читателям возможные подвижки в расследовании тех происшествий, о которых журналист-расследователь говорила как о предполагаемых преступлениях), была встречена Н.В. Поповой как безусловно неприемлемый подход. «Мне не нужна такая дешёвая слава; я как работала, так и работаю в отделе расследований. Эту тему я сама продолжаю». «Для меня просто удивительно, что вы не понимаете, что журналисты хорошего, уважаемого издания просто переписали материал, поставили под ним фамилию своего автора – и стали укрываться от общения с настоящим автором, журналистом другого издания». «Это вредительство чистой воды для человека, который эту тему и дальше ведёт».
Члены ad hoc коллегии до начала заседания были ознакомлены с исследованием («мнением эксперта») д.филос.н. проф. С.К. Шайхитдиновой, а также с оценкой ситуации медиаюристом С.И. Кузевановой, имеющей большой практический (юридический) опыт, в том числе, в области защиты авторских прав.
С учетом всего изложенного выше Общественная коллегия приняла следующее решение.
РЕШЕНИЕ
1. Коллегия не считает нормальной ситуацию, когда на её письмо, связанное с предполагаемым нарушением профессионально-этических норм автором конкретной публикации, а потому и адресованное главному редактору электронного СМИ «Свободная пресса», отвечает исполнительный директор АНО «Интернет-Пресса»: не обладающий ни полномочиями главного редактора СМИ, ни его обязанностью представлять редакцию во взаимоотношениях с конкретными организациями; в данном случае - с Общественной коллегией по жалобам на прессу.
2. Коллегия принимает к сведению аргументы, изложенные в письме И.М. Беды с отсылкой к «мнению» г-на Шаргунова. Находя сам ответ исполнительного директора АНО «Интернет-Пресса» актом признания моральной (но не профессионально-этической) ответственности издателя за публикации конкретного СМИ, Коллегия не может принять изложенной в данном письме позиции, согласно которой информация, опубликованная в газете «Версия» и на её веб-сайте, «стала общедоступной и свободной для дальнейшего использования». Соглашаясь с тезисом об «общедоступности» информации после её опубликования конкретным СМИ, Коллегия обнаруживает в части «свободы для дальнейшего использования» такой информации серьёзные профессионально-этические ограничения.
3. Коллегия обращает внимание на то, что в корпусе международных и национальных документов, содержащих системное представление о профессионально-этических принципах и нормах, определяющих стандарты современной журналистики и правила поведения журналиста, отсутствует самостоятельное (как отдельное от правового) профессионально-этическое прочтение понятия «плагиат», - притом, что само это понятие (как деяние, противоречащее основам профессии) обнаруживается и в Декларации принципов Международной федерации журналиста («журналист должен считать» плагиат «серьёзным профессиональным нарушениям»), и в Кодексе профессиональной этики российского журналиста («Плагиат недопустим. Используя каким-либо образом работу своего коллеги, журналист ссылается на имя автора»), и в Декларации Московской хартии журналистов (плагиат в ней отнесён к «тяжким профессиональным преступлениям»; «используя каким-либо образом работу своего коллеги», журналист обязан ссылаться на имя автора». Коллегия уточняет здесь же, что проект её собственного Медиаэтического стандарта содержит следующую позицию:
«Профессиональная честность предполагает безусловное уважение интеллектуальной собственности и, в том числе, неприемлемость плагиата».
3.1. Напоминая об отсутствии не только самостоятельного, общеизвестного или хотя бы относительно устоявшегося прочтения понятия «плагиат» в сфере профессиональной этики журналиста и медиаэтики, Коллегия полагает полезным уточнить, что правовое содержание термина «плагиат» заложено в определении «присвоение авторства».
Оставляя в стороне споры представителей юридической науки относительно понятия и содержания термина «плагиат», связанные, в том числе, с известной несогласованностью ГК РФ и УК РФ (ст. 146 Уголовного кодекса РФ рассматривает плагиат как деяние «присвоения авторства», в то время как регулирующий авторские отношения Гражданский Кодекс РФ, принятый позднее Уголовного кодекса, не содержит ни самого термина «плагиат», ни его определения), Коллегия исходит из того, что в ч. 4 Гражданского кодекса Российской Федерации есть и перечень нарушений авторских прав, и содержание понятия «право авторства».
3.2. Коллегия принимает юридическую позицию Центра защиты прав СМИ (с 26.02.2015 организация включена Минюстом РФ в реестр НКО выполняющих функции иностранного агента), согласно которой плагиатом следует считать «присвоение авторства», т.е. объявление себя каким либо лицом автором чужого произведения. В подкрепление такого подхода Коллегия, следом за Центром, ссылается на Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 26.04.2007 N14 «О практике рассмотрения судами уголовных дел о нарушении авторских, смежных, изобретательских и патентных прав, а также о незаконном использовании товарного знака». Согласно п. 3 этого Постановления, «при установлении факта нарушения авторских прав путем присвоения авторства (плагиата), предусмотренного частью 1 статьи 146 УК РФ, суду надлежит иметь в виду, что указанное деяние может состоять, в частности, в объявлении себя автором чужого произведения, выпуске чужого произведения (в полном объеме или частично) под своим именем, издании под своим именем произведения, созданного в соавторстве с другими лицами, без указания их имени».
3.3. Коллегия соглашается с медиаюристом Светланой Кузевановой, полагающей, что в рассматриваемом случае нет оснований говорить об использования текстов Н.В. Поповой в контексте авторского права, что налицо только использование фактов, которые Попова излагала ранее.
3.4. Исходя из сказанного, Коллегия делает следующие выводы:
- в рассмотренной ситуации не обнаруживается нарушения авторских прав Н.В. Поповой и
- отсутствие прямого заимствования текста Н.В. Поповой в материале автора «Свободной прессы» В. Карюкова снимает вопрос о плагиате, как минимум, в правовом понимании вопроса.
4. Обращая внимание на обстоятельства сущностного порядка, Коллегия находит, что настоящий информационный спор выводит как непосредственно вовлечённых в него, так и орган саморегулирования, занимающийся его рассмотрением, на такую новую или же недостаточно исследованную реальность, как факт и обстоятельства фактически мгновенной утраты журналистом (в том числе, журналистом-расследователем) монополии на публичное представление существа, обстоятельств, результатов своего профессионального усилия.
Результат серьёзного труда, итогом которого становится обнаружение журналистом факта или ситуации, представляющих повышенный общественный интерес, может быть мгновенно отделён от имени конкретного журналиста на этапе встраивания материала в информационный поток (в логике непредсказуемо развивающегося гипертекста, в том числе); при этом самая первая и, возможно, самая значимая авторская оценка факта или ситуации при ретрансляции произвольно отредактированного сообщения может оказаться не востребованной, оставленной без внимания создающим текст «по мотивам» оригинальной публикации.
4.1. Коллегия полагает, что обнаруженная по факту ситуация «размывания» авторства оригинальной публикации проявляет потребность как в новых критериях оценки труда журналиста, работающего, что называется, «в поле», добывающего оригинальную информацию нередко с риском для здоровья и жизни, так и в новом инструментарии защиты его авторства в процессе и по результатам предоставления гражданам именно оригинальной информации, подпадающей под определение «общественный интерес» и при этом найденной и опубличенной именно данным, конкретным журналистом.
5. По совокупности указанных обстоятельств Коллегия считает настоящий информационный спор значимым по содержанию и специфике конфликта, а потому заслуживающим внимания как журналистов, так и специалистов в сферах и медиаправа, и медиаэтики.
6. Коллегия выражает сожаление, что по своим качественным характеристикам информационный спор, обозначаемый ею ситуационно значимым, не может быть признан достаточным для отнесения к категории прецедентных: прежде всего, по характеру и качеству текстов, предложенных ей заявителем к сопоставлению и сравнительному изучению.
6.1. Коллегия уточняет, что ею была исследована единственная публикация за подписью Надежды Поповой: «Операция “Ликвидация”». Никакие иные публикации заявителя, на которые «в общем» заявитель ссылалась в своём обращении в Коллегию и о которых говорила на заседании, как о результатах напряженного поиска журналиста-расследователя на протяжении десяти лет, Коллегией не рассматривались.
Ровно также Коллегией был исследован единственный текст за подписью Виталия Карюкова: «Кто убивает российских ученых?». Никакие иные из «188 публикаций» этого автора, упомянутых (количественно) в письме за подписью И.М. Беды, Коллегией не рассматривались.
6.2. Коллегия соглашается с утверждением заявителя о том, что в материале за подписью В. Карюкова воспроизведён конкретный ряд эпизодов и фамилий погибших за последние годы российских ученых, совпадающий с рядом, приведённым в тексте Н.Д. Поповой. Коллегия также соглашается с тем, что ни к самому этому ряду, ни к обстоятельствам или причинам предполагаемой гибели каждого из названных лиц автором публикации «Кто убивает российских ученых?» не добавлено ничего, что позволяло бы говорить о самостоятельном вкладе журналиста Карюкова в описание обстоятельств ухода их жизни конкретных российских учёных.
6.3. Коллегия полагает, что наиболее беспокоящими - с точки зрения защиты «общественного интереса» - из предположительных заимствований в материале г-на Карюкова (заимствований не прямых, не подпадающих под преследование российским законодательством, но при этом определенно не соответствующих ценностно-нормативным основаниям журналистской профессии) должны быть признаны:
- мнимая сенсационность информации (безосновательная, обходящаяся без информационного повода и без каких либо доказательств в подкрепление «накала» публикации), вбрасываемой в массовую аудиторию,
- следование «теории заговора», обнаруживаемой в публикации Н.В. Поповой,
- предлагаемый пользователю готовым, прогретым, не нуждающимся в доказательствах «образ врага», разгоняющий в обществе американофобию.
6.4. Коллегия с сожалением отмечает, что как в исходном, так и в созданном, предположительно, методом переработки исходного текста материале она находит признаки политической пропаганды с элементами «языка вражды». Речь идёт, в частности, о внесении в читательское сознание упомянутого «образа врага»; об апелляции преимущественно к чувствам, а не к разуму адресата сообщения; об игре на страхах, предубеждениях, фантомных болях. (Как в одном, так и в другом случае конкретные смерти рассматриваются как новые свидетельства, продолжающие некий известный автору ряд случаев направленного насилия, спланированных злодеяний, и т.д.)
7. Коллегия обращает внимание на оставшееся неустранённым противоречие, связанное с утверждением заявителя о том, что ссылка на её имя и отсылка к её конкретной публикации появились в оспоренном тексте В. Карюкова заметно позднее, чем сама публикация, что значительное время материал «Кто убивает российских учёных?» распространялся как оригинальный текст В. Карюкова.
Поскольку в тексте В. Карюкова на момент, когда Коллегия принимала жалобу Н.В. Поповой к рассмотрению, уже стояли и уважительная по характеру ссылка на «известного журналиста» Надежду Попову, и отсылка к её конкретному материалу, представленному как «независимое расследование», а возможности прояснить ситуацию, уточнить обстоятельства у представителя редакции Коллегия не получила, всё, что ей остается, - это напомнить всем, кто использует чужие тексты, о необходимости проявлять уважение к их авторам, как минимум, изначальным включением в новый текст ссылки на ту работу конкретного автора, которая используется именно в данном материале.
Употребление маркера «использован такой-то текст такого-то автора» представляется Коллегии наиболее просто, легко и корректно разрешающим основные затруднения во взаимоотношениях авторов оригинальных информационных материалов с авторами материалов, создаваемых на их основе: как в традиционных СМИ, так и в «новых медиа»
8. Понимая, что данный вывод не может рассматриваться в качестве универсального, Коллегия предлагает своему Экспертно-консультационному совету специально обратиться к темам корректного и некорректного заимствования, включая плагиат. Задачей такого обращения должны были бы стать выработка профессионально-этических и медиаэтических дефиниций и разработка рекомендаций, практически полезных не только для самой Коллегии, но и для журналистов, редакций СМИ, а также субъектов, относимых к категории «новые медиа». Как представляется Коллегии, этически ориентированное уточнение позиций «заимствования», повышение уровня информационной гигиены во взаимоотношениях медийных субъектов и авторов СМИ могло бы существенно снизить, в том числе, различного рода риски граждан - пользователей продукции средств массовой информации.
9. Общественная коллегия просит:
- редакции журналов «Журналист» и «Информационное право» - опубликовать состоявшееся решение Общественной коллегии;
- факультет журналистики МГУ им. М.В. Ломоносова, а также факультеты журналистики других вузов – обсудить состоявшееся решение Общественной коллегии со студентами, изучающими профессиональную этику;
- Комиссию Общественной палаты Российской Федерации по развитию информационного сообщества, СМИ и массовых коммуникаций – принять к сведению состоявшееся решение Общественной коллегии.
Настоящее решение принято консенсусом
Председательствующий,
Ю.В. Казаков
