Общественная коллегия
по жалобам на прессу

РЕШЕНИЕ

 

«О жалобе Бурняшевой Алеси Георгиевны на видеопубликацию Георгия Белецкого  и Кристины Вайсберг «В Люберцах пенсионерка вынуждена жить на улице из-за травли соседей по коммуналке». («Телеканал 360», публикация на Rutube 3 июня 2022 г. Адрес  материала в Интернете -  https://rutube.ru/video/71aac5fc572aba576611b46eeb416fb1)»

 

г. Москва, 27 декабря 2022 г.                                                             № 244

 

На 244-м заседании Общественной коллегии по жалобам на прессу ad hoc коллегия в составе председателя Палаты медиа-аудитории Юрия Казакова (председательствующий), членов Палаты медиа-сообщества Надежды Ажгихиной и Виктора Юкечева, членов Палаты медиа-аудитории Алексея Автономова, Татьяны Андреевой, Евгения Гонтмахера, Вадима Клювганта, Павла Нетупского, Аниты Соболевой и Григория Томчина рассмотрела жалобу Бурняшевой Алеси Георгиевны на видеопубликацию Георгия Белецкого  и Кристины Вайсберг «В Люберцах пенсионерка вынуждена жить на улице из-за травли соседей по коммуналке». («Телеканал 360», опубликовано на Rutube 3 июня 2022 г.)

 

Вопросы процедуры. Заявитель Бурняшева А.Г. подписала Соглашение о признании профессионально-этической компетенции Коллегии, приняв на себя тем самым обязательство не использовать решение Общественной коллегии по данному информационному спору для его продолжения в судебном, ином правовом или административном порядке.

Адресат жалобы редакция «Телеканала 360»  на информационное письмо Коллегии в установленный срок не ответила, Соглашения не подписала, в рассмотрении жалобы участия не приняла.

 

Позиция заявителя, Алёны Георгиевны Бурняшевой, при обращении в Коллегию была выражена следующим образом: «Я очень недовольна видео. Я говорила журналистам, что по данному вопросу выходил выпуск на канале Москва 24. Там видно как соседи и я рассказываем о поведении Курзеневой. И видно, что мы были против, чтобы репортаж выходил в эфир. Есть переписка с Георгием, где я говорю ему перед выпуском сюжета, что подам в суд, Но моя просьба была проигнорирована. Выставили в сюжете непонятные записи, которые Курзенёва предоставила. Такое ощущение, что она записала телефонный разговор, не относящийся к ней, который потом наложен на видео. И ещё вообще: это мой разговор или нет, так сейчас можно любой разговор наложить на любой голос, кажется, синтез речи называется. Мало того, что перевернули с ног на голову тот факт, что я подошла к Вацбег (написание имени журналиста заявителем, - Коллегия), чтобы спросить телефон редактора, она выставила меня, что я слежу за ними. Идиотизм по ходу у Вацбег зашкаливает. Также выставили меня психически больной, косвенно усомнившись в моей адекватности, хотя моё поведение нормальное было. Вацбег общалась с соседями, и те ситуацию объяснили. Также сказали,  что по этому поводу сюжет был, но ей это было пофиг. У Вацбег видно обида из-за того, что запретила снимать наш дом внутри и сняла несогласие на телефон. Прошу разобраться, такое поведение журналистов в этой ситуации это неслыханная наглость».

 

Позиция адресата жалобы, редакции «Телеканала 360», осталась Коллегии неизвестной.

Ответственный секретарь  А.В. Буряченко при открытии заседания сообщила, что связаться с руководством телеканала не удалось, единственно доступным оказался коммерческий отдел. Георгий Белецкий, один из авторов оспоренной публикации, в телефонном разговоре уведомил её о том, что Кристина Вайсберг в телекомпании уже не работает, что сам он этой публикации не помнит, а принять участия в заседании не сможет по причине несовпадения рабочего графика со временем рассмотрения жалобы. 

 

Обстоятельства, установленные в ходе заседания Коллегии.  Заявитель, Алеся Григорьевна Бурняшева, пояснила, что «сюжет был про бабушку, которую соседи выгнали из дома; бабушка по этому поводу обратилась к журналистам». (Здесь и далее определение «бабушка» относится, по уточнению самого заявителя, к Светлане Ивановне Курзенёвой, 64 лет, - Коллегия.)

«К нам в дом приехала  Кристина Вацбег. Мне позвонила соседка: здесь журналисты, которых вызвала бабушка. Я подхожу и вижу, что Кристина начинает снимать внутри дома. У нас не квартиры, а общежитие, и она начала снимать места общего пользования.

Я спросила: кто она, на каком основании ведёт съёмку? Она назвалась журналистом, но никакого подтверждающего документа не предъявила. И продолжала снимать дальше.

Я начала с ней ругаться, попросила её или пройти в комнату к бабушке, поскольку та является собственником этой комнаты, и снимать там. Или выйти на улицу. Она соглашается, но продолжала дальше вести съёмку. Я её, можно сказать, выгнала отсюда. Сказала: если вы хотите снять сюжет, я могу вам дать интервью на улице.

Мы вышли на улицу, там поговорили с ней и с бабушкой. Я думала, что этот разговор будет основанием для сюжета. Но смотрю сюжет в Rutubе, а там всё по-другому обставлено. Меня больше всего поразило,  что это  якобы бабушка ходит с камерой. И на съёмки наложена какая-то истеричная речь. Может быть, моя, - не знаю, меня там нет. Ну, что это такое?

В конечном счёте, меня выставляют на уровне бабушки, идиоткой какой-то. Там ещё такие слова были: надо разобраться, типа, у кого тут проблемы с психикой. Это чего?

В этом смысл моей жалобы: по какой причине меня выставили, грубо говоря, идиоткой, истеричкой? И откуда вообще-то взялась эта запись, наложенная на видео?»

 

Отвечая на вопросы членов Коллегии, А.Г. Бурняшева пояснила, что речь идёт о бывшем институтском общежитии, которое ныне имеет статус «коммунального дома». Что она, как и «бабушка»,  Светлана Ивановна Курзенёва, собственник своей комнаты. И что, поскольку комнаты в квартирах находятся в частной собственности, «в местах общего пользования у каждого из них есть доля». Поэтому, по мнению заявителя,  «проводить съёмки внутри дома  можно только с разрешения всех собственников». 

Объяснив, что сама она проживает в соседнем крыле, куда доступа журналистам не было, А.Г Бурняшева внесла ясность в вопрос о том, почему именно она выступила в сюжете в роли управдома «коммунального дома».   «Когда я купила комнату, здесь не было даже горячей воды. Я, стараясь для себя, но и для людей, провела сюда горячую воду - через администрацию. Постоянно общаться с администрацией и коммунальщиками – это была моя прерогатива. И, по стечению обстоятельств я здесь стала как бы управдомом. Люди поняли, что все вопросы, связанные с коммунальщиками, с администрацией, решаю я, что всё идёт через меня, потому, что никто, кроме меня, этими вопросами вообще не занимается.

Уточнив, что она не получает за свою «управдомовскую» работу «никаких денежных средств», заявитель сообщила, что из всех двенадцати комнат бывшего общежития, только в двух проживают на данный момент собственники (она и С.И. Курзенёва); остальные комнаты сдаются. И что «все вопросы решаются» через неё исключительно в силу её готовности этими вопросами заниматься. Никаких  «управдомовских» полномочий для этого, включая выборные, у неё нет. («Они все рады, потому что, кроме меня, здесь никому ничего не нужно».)

Проясняя вопрос о том, чья именно речь воспроизведена в сюжете, будучи наложенной на видеосъёмку неизвестного происхождения,  г-жа Бурняшева допустила, что записанным «бабушкой» оказался её телефонный разговор с бывшей свекровью 3-4-летней давности, «вообще не имевший к бабушке отношения». («Тогда у нас начались разногласия с бабушкой. А здесь слышимость обалденная. Возможно, в то время она записала мой телефонный разговор. Складывается ощущение, что этот разговор и  наложен на видео». «Я не знаю, моя ли это речь. Такое ощущение, что кто-то где-то разговаривал по телефону. И кто-то этот разговор записал и наложил на видео».)

Высказав такое предположение, заявитель отказалась однозначно атрибутировать морально рискованную аудиозапись, отказавшись также  подтвердить  сказанное в видеосюжете о бедственном положении С.И. Курзенёвой. («Она же говорит, что её здесь избивают, что она побитая ходит. Но по сюжету видно, насколько бабушка агрессивна. Если бы она была побита и запугана, она бы так себя не вела и не обзывалась». «Из дома она ушла сама, поскольку на  неё ополчились все соседи. Последняя её пакость: она отрезала соседу шнур от стиральной машины. Было написано заявление, у меня таких жалоб было много». «У меня лично к ней была единственная претензия: не убирает в общежитии. Т.е. гадить гадит, а убираться не убирается. И постоянно возникали вопросы: почему мы все убираемся в местах общего пользования, а она этого не делает?»

По утверждению заявителя, из дома летом «бабушка» ушла сама. («Никто её не выгонял. Да и как её выгонишь? У нас нигде нет замков: даже на входной двери, чтобы можно было ей ключ не дать. И у неё свободный вход в свою комнату».)

Поясняя историю с предостерегающим звонком Георгию Белецкому, которого она считала, как можно понять, начальником тележурналиста Кристины Вайсберг, заявитель пояснила: «Его телефон я взяла у Кристины, мы с ним переписывались в вотсапе. Я ему говорила, что в сюжет не надо включать то, что касается внутренней части дома. Я говорила: я не просто так дала интервью на улице. Это я разрешаю, это выставляйте. Но то, что касается внутренней жизни дома, не надо: зачем это показывать на всю страну? Я его предупредила, но он начал со мной переписываться по-хамски. И я ему сказала: имейте в виду, что если вы выставите напоказ нашу жизнедеятельность, я на вас буду жаловаться».

 «Я не знаю, из чего сложен сюжет, как они его сделали, но тут прямая дезинформация. Неизвестно, откуда взято видео. Неизвестно, откуда взята запись, которая на него наложена. И кто разрешал журналистам показывать наши места общего пользования? Это закрытая информация; ни один сосед не разрешал снимать наши раковины, туалеты и прочее, - и выставлять это на всю страну».

«Моё интервью было дано на улице. Так зачем ещё всю эту гадость вытаскивать на всеобщее обозрение?»

Ответ на вопрос: полагает ли она, что журналист и в самом деле должен был получать её разрешение на съёмку внутридомовых помещений? - «Не только моё разрешение, но и всех соседей, которые здесь проживают. Согласие на то,  что они не будут против того, что места их жизнедеятельности будут опубликованы на всю страну».

Отвечая на уточняющие вопросы, заявитель сообщила, что, задав вопрос журналисту Кристине Вайсберг о наличии у той журналистского удостоверения, предъявить его она не потребовала. Что журналист покинула помещение с небольшой задержкой, связанной с попыткой снять внутридомовые посещения на телефон. И что никакого давления на  руководство телекомпании в промежутке после отъезда телегруппы и до выхода сюжета она, по её представлению,  не оказывала. («Вы считаете, что это давление? Я так не считаю. Я просто предупредила Георгия о  своих действиях в том случае, если там будут съёмки внутри дома: туалет, душевая и прочее».)

Заявитель выразила уверенность в том, что журналист не должен «нарушать права людей, проживающих в данном доме» и обязан  «принимать в расчёт их мнения».

Ответ на вопрос: как в тот же дом попали журналисты другого телеканала, сюжет которых о конфликте она посчитала адекватным ситуации? - «Да всё через эту бабушку. Она сколько здесь живёт, столько и канифолит мозг – мне, соседям, полиции, администрации, прокуратуре; всем, кому не лень». «Её всё раздражает. Ей хочется жить в таких условиях, как у меня. Но, чтобы жить в таких условиях, как у меня, нужно вкладывать или деньги, или свой труд. А она этого делать не хочет. Она даже в комнате у себя прибраться не может: по сюжету видно, что она там, как на вокзале». Приводя примеры нарушения «бабушкой» санитарно-гигиенических норм в местах общего пользования, заявитель в итоге заметила: «Я вызывала врачей скорой психиатрической помощи. И они мне сказали: крепитесь, у бабушки деменция, причём ещё и характер плохой». 

Ответ на вопрос, что именно она считает расходящимся с журналистскими нормами в телесюжете, помимо попытки продолжить съёмку после требования о её прекращении? - «Первое, что не так, это  мой разговор, несоответствие видео и аудио. Этот разговор стопроцентно не может иметь отношения ни к бабушке, ни к данному сюжету». «Даже если это мой голос, они должны были спросить: даю ли я разрешение  на публикацию записи моего голоса».  «Во всём сюжете достоверно только моё интервью. То, что говорит бабушка – это мнение бабушки. А то, что использована моя личная запись (если это я говорю; я в этом не уверена, но даже если это так), то какое отношение эта запись имеет к сюжету? Недостоверную информацию они выдали за реальную».

Ответ на вопрос: а если бы журналисты показали Вам эту запись и спросили Ваше мнение о ней. Что бы Вы сказали? – «Я бы сказала, что я не уверена, что это моя запись, это первое. И второе: я бы запретила им её выставлять», «Право на использование моего голоса принадлежит мне».

 

С учетом всего изложенного Коллегия приняла следующее решение.

 

РЕШЕНИЕ

 

«О жалобе Бурняшевой Алеси Георгиевны на видеопубликацию Георгия Белецкого  и Кристины Вайсберг «В Люберцах пенсионерка вынуждена жить на улице из-за травли соседей по коммуналке». («Телеканал 360», публикация на Rutube 3 июня 2022 г. Адрес  материала в Интернете -  https://rutube.ru/video/71aac5fc572aba576611b46eeb416fb1)»

 

г. Москва, 27 декабря 2022 г.                                                             № 244

 

На 244-м заседании Общественной коллегии по жалобам на прессу ad hoc коллегия в составе председателя Палаты медиа-аудитории Юрия Казакова (председательствующий), членов Палаты медиа-сообщества Надежды Ажгихиной и Виктора Юкечева, членов Палаты медиа-аудитории Алексея Автономова, Татьяны Андреевой, Евгения Гонтмахера, Вадима Клювганта, Павла Нетупского, Аниты Соболевой и Григория Томчина рассмотрела жалобу Бурняшевой Алеси Георгиевны на видеопубликацию Георгия Белецкого  и Кристины Вайсберг «В Люберцах пенсионерка вынуждена жить на улице из-за травли соседей по коммуналке». («Телеканал 360», опубликовано на Rutube 3 июня 2022 г.)

 

Вопросы процедуры. Заявитель Бурняшева А.Г. подписала Соглашение о признании профессионально-этической компетенции Коллегии, приняв на себя тем самым обязательство не использовать решение Общественной коллегии по данному информационному спору для его продолжения в судебном, ином правовом или административном порядке.

Адресат жалобы редакция «Телеканала 360»  на информационное письмо Коллегии в установленный срок не ответила, Соглашения не подписала, в рассмотрении жалобы участия не приняла.

 

Позиция заявителя, Алёны Георгиевны Бурняшевой, при обращении в Коллегию была выражена следующим образом: «Я очень недовольна видео. Я говорила журналистам, что по данному вопросу выходил выпуск на канале Москва 24. Там видно как соседи и я рассказываем о поведении Курзеневой. И видно, что мы были против, чтобы репортаж выходил в эфир. Есть переписка с Георгием, где я говорю ему перед выпуском сюжета, что подам в суд, Но моя просьба была проигнорирована. Выставили в сюжете непонятные записи, которые Курзенёва предоставила. Такое ощущение, что она записала телефонный разговор, не относящийся к ней, который потом наложен на видео. И ещё вообще: это мой разговор или нет, так сейчас можно любой разговор наложить на любой голос, кажется, синтез речи называется. Мало того, что перевернули с ног на голову тот факт, что я подошла к Вацбег (написание имени журналиста заявителем, - Коллегия), чтобы спросить телефон редактора, она выставила меня, что я слежу за ними. Идиотизм по ходу у Вацбег зашкаливает. Также выставили меня психически больной, косвенно усомнившись в моей адекватности, хотя моё поведение нормальное было. Вацбег общалась с соседями, и те ситуацию объяснили. Также сказали,  что по этому поводу сюжет был, но ей это было пофиг. У Вацбег видно обида из-за того, что запретила снимать наш дом внутри и сняла несогласие на телефон. Прошу разобраться, такое поведение журналистов в этой ситуации это неслыханная наглость».

 

Позиция адресата жалобы, редакции «Телеканала 360», осталась Коллегии неизвестной.

Ответственный секретарь  А.В. Буряченко при открытии заседания сообщила, что связаться с руководством телеканала не удалось, единственно доступным оказался коммерческий отдел. Георгий Белецкий, один из авторов оспоренной публикации, в телефонном разговоре уведомил её о том, что Кристина Вайсберг в телекомпании уже не работает, что сам он этой публикации не помнит, а принять участия в заседании не сможет по причине несовпадения рабочего графика со временем рассмотрения жалобы. 

 

Обстоятельства, установленные в ходе заседания Коллегии.  Заявитель, Алеся Григорьевна Бурняшева, пояснила, что «сюжет был про бабушку, которую соседи выгнали из дома; бабушка по этому поводу обратилась к журналистам». (Здесь и далее определение «бабушка» относится, по уточнению самого заявителя, к Светлане Ивановне Курзенёвой, 64 лет, - Коллегия.)

«К нам в дом приехала  Кристина Вацбег. Мне позвонила соседка: здесь журналисты, которых вызвала бабушка. Я подхожу и вижу, что Кристина начинает снимать внутри дома. У нас не квартиры, а общежитие, и она начала снимать места общего пользования.

Я спросила: кто она, на каком основании ведёт съёмку? Она назвалась журналистом, но никакого подтверждающего документа не предъявила. И продолжала снимать дальше.

Я начала с ней ругаться, попросила её или пройти в комнату к бабушке, поскольку та является собственником этой комнаты, и снимать там. Или выйти на улицу. Она соглашается, но продолжала дальше вести съёмку. Я её, можно сказать, выгнала отсюда. Сказала: если вы хотите снять сюжет, я могу вам дать интервью на улице.

Мы вышли на улицу, там поговорили с ней и с бабушкой. Я думала, что этот разговор будет основанием для сюжета. Но смотрю сюжет в Rutubе, а там всё по-другому обставлено. Меня больше всего поразило,  что это  якобы бабушка ходит с камерой. И на съёмки наложена какая-то истеричная речь. Может быть, моя, - не знаю, меня там нет. Ну, что это такое?

В конечном счёте, меня выставляют на уровне бабушки, идиоткой какой-то. Там ещё такие слова были: надо разобраться, типа, у кого тут проблемы с психикой. Это чего?

В этом смысл моей жалобы: по какой причине меня выставили, грубо говоря, идиоткой, истеричкой? И откуда вообще-то взялась эта запись, наложенная на видео?»

 

Отвечая на вопросы членов Коллегии, А.Г. Бурняшева пояснила, что речь идёт о бывшем институтском общежитии, которое ныне имеет статус «коммунального дома». Что она, как и «бабушка»,  Светлана Ивановна Курзенёва, собственник своей комнаты. И что, поскольку комнаты в квартирах находятся в частной собственности, «в местах общего пользования у каждого из них есть доля». Поэтому, по мнению заявителя,  «проводить съёмки внутри дома  можно только с разрешения всех собственников». 

Объяснив, что сама она проживает в соседнем крыле, куда доступа журналистам не было, А.Г Бурняшева внесла ясность в вопрос о том, почему именно она выступила в сюжете в роли управдома «коммунального дома».   «Когда я купила комнату, здесь не было даже горячей воды. Я, стараясь для себя, но и для людей, провела сюда горячую воду - через администрацию. Постоянно общаться с администрацией и коммунальщиками – это была моя прерогатива. И, по стечению обстоятельств я здесь стала как бы управдомом. Люди поняли, что все вопросы, связанные с коммунальщиками, с администрацией, решаю я, что всё идёт через меня, потому, что никто, кроме меня, этими вопросами вообще не занимается.

Уточнив, что она не получает за свою «управдомовскую» работу «никаких денежных средств», заявитель сообщила, что из всех двенадцати комнат бывшего общежития, только в двух проживают на данный момент собственники (она и С.И. Курзенёва); остальные комнаты сдаются. И что «все вопросы решаются» через неё исключительно в силу её готовности этими вопросами заниматься. Никаких  «управдомовских» полномочий для этого, включая выборные, у неё нет. («Они все рады, потому что, кроме меня, здесь никому ничего не нужно».)

Проясняя вопрос о том, чья именно речь воспроизведена в сюжете, будучи наложенной на видеосъёмку неизвестного происхождения,  г-жа Бурняшева допустила, что записанным «бабушкой» оказался её телефонный разговор с бывшей свекровью 3-4-летней давности, «вообще не имевший к бабушке отношения». («Тогда у нас начались разногласия с бабушкой. А здесь слышимость обалденная. Возможно, в то время она записала мой телефонный разговор. Складывается ощущение, что этот разговор и  наложен на видео». «Я не знаю, моя ли это речь. Такое ощущение, что кто-то где-то разговаривал по телефону. И кто-то этот разговор записал и наложил на видео».)

Высказав такое предположение, заявитель отказалась однозначно атрибутировать морально рискованную аудиозапись, отказавшись также  подтвердить  сказанное в видеосюжете о бедственном положении С.И. Курзенёвой. («Она же говорит, что её здесь избивают, что она побитая ходит. Но по сюжету видно, насколько бабушка агрессивна. Если бы она была побита и запугана, она бы так себя не вела и не обзывалась». «Из дома она ушла сама, поскольку на  неё ополчились все соседи. Последняя её пакость: она отрезала соседу шнур от стиральной машины. Было написано заявление, у меня таких жалоб было много». «У меня лично к ней была единственная претензия: не убирает в общежитии. Т.е. гадить гадит, а убираться не убирается. И постоянно возникали вопросы: почему мы все убираемся в местах общего пользования, а она этого не делает?»

По утверждению заявителя, из дома летом «бабушка» ушла сама. («Никто её не выгонял. Да и как её выгонишь? У нас нигде нет замков: даже на входной двери, чтобы можно было ей ключ не дать. И у неё свободный вход в свою комнату».)

Поясняя историю с предостерегающим звонком Георгию Белецкому, которого она считала, как можно понять, начальником тележурналиста Кристины Вайсберг, заявитель пояснила: «Его телефон я взяла у Кристины, мы с ним переписывались в вотсапе. Я ему говорила, что в сюжет не надо включать то, что касается внутренней части дома. Я говорила: я не просто так дала интервью на улице. Это я разрешаю, это выставляйте. Но то, что касается внутренней жизни дома, не надо: зачем это показывать на всю страну? Я его предупредила, но он начал со мной переписываться по-хамски. И я ему сказала: имейте в виду, что если вы выставите напоказ нашу жизнедеятельность, я на вас буду жаловаться».

 «Я не знаю, из чего сложен сюжет, как они его сделали, но тут прямая дезинформация. Неизвестно, откуда взято видео. Неизвестно, откуда взята запись, которая на него наложена. И кто разрешал журналистам показывать наши места общего пользования? Это закрытая информация; ни один сосед не разрешал снимать наши раковины, туалеты и прочее, - и выставлять это на всю страну».

«Моё интервью было дано на улице. Так зачем ещё всю эту гадость вытаскивать на всеобщее обозрение?»

Ответ на вопрос: полагает ли она, что журналист и в самом деле должен был получать её разрешение на съёмку внутридомовых помещений? - «Не только моё разрешение, но и всех соседей, которые здесь проживают. Согласие на то,  что они не будут против того, что места их жизнедеятельности будут опубликованы на всю страну».

Отвечая на уточняющие вопросы, заявитель сообщила, что, задав вопрос журналисту Кристине Вайсберг о наличии у той журналистского удостоверения, предъявить его она не потребовала. Что журналист покинула помещение с небольшой задержкой, связанной с попыткой снять внутридомовые посещения на телефон. И что никакого давления на  руководство телекомпании в промежутке после отъезда телегруппы и до выхода сюжета она, по её представлению,  не оказывала. («Вы считаете, что это давление? Я так не считаю. Я просто предупредила Георгия о  своих действиях в том случае, если там будут съёмки внутри дома: туалет, душевая и прочее».)

Заявитель выразила уверенность в том, что журналист не должен «нарушать права людей, проживающих в данном доме» и обязан  «принимать в расчёт их мнения».

Ответ на вопрос: как в тот же дом попали журналисты другого телеканала, сюжет которых о конфликте она посчитала адекватным ситуации? - «Да всё через эту бабушку. Она сколько здесь живёт, столько и канифолит мозг – мне, соседям, полиции, администрации, прокуратуре; всем, кому не лень». «Её всё раздражает. Ей хочется жить в таких условиях, как у меня. Но, чтобы жить в таких условиях, как у меня, нужно вкладывать или деньги, или свой труд. А она этого делать не хочет. Она даже в комнате у себя прибраться не может: по сюжету видно, что она там, как на вокзале». Приводя примеры нарушения «бабушкой» санитарно-гигиенических норм в местах общего пользования, заявитель в итоге заметила: «Я вызывала врачей скорой психиатрической помощи. И они мне сказали: крепитесь, у бабушки деменция, причём ещё и характер плохой». 

Ответ на вопрос, что именно она считает расходящимся с журналистскими нормами в телесюжете, помимо попытки продолжить съёмку после требования о её прекращении? - «Первое, что не так, это  мой разговор, несоответствие видео и аудио. Этот разговор стопроцентно не может иметь отношения ни к бабушке, ни к данному сюжету». «Даже если это мой голос, они должны были спросить: даю ли я разрешение  на публикацию записи моего голоса».  «Во всём сюжете достоверно только моё интервью. То, что говорит бабушка – это мнение бабушки. А то, что использована моя личная запись (если это я говорю; я в этом не уверена, но даже если это так), то какое отношение эта запись имеет к сюжету? Недостоверную информацию они выдали за реальную».

Ответ на вопрос: а если бы журналисты показали Вам эту запись и спросили Ваше мнение о ней. Что бы Вы сказали? – «Я бы сказала, что я не уверена, что это моя запись, это первое. И второе: я бы запретила им её выставлять», «Право на использование моего голоса принадлежит мне».

 

С учетом всего изложенного Коллегия приняла следующее решение.

 

РЕШЕНИЕ

 

1. Общественная коллегия по жалобам на прессу (далее – Коллегия) сожалеет, что редакция «Телеканала 360» уклонилась от участия в рассмотрении настоящего информационного спора, не позволив Коллегии реализовать подход audiatur et altera pars («Да будет выслушана другая сторона») и провести поиск решения данного спора в уставном для Коллегии режиме «конструктивного диалога между участниками конфликта, «в обстановке состязательности, открытости и равноправия сторон».

 

2. Коллегия, оставаясь в пределах своих полномочий, не рассматривает внутридомовой конфликт, послуживший завязкой информационного спора по поводу оспоренной публикации «Телеканала 360», и не выносит оценки поведению вовлечённых в него сторон, рассматривая заявителя в качестве заинтересованной стороны не только информационного спора, но и внутридомового конфликта.

 

 

3. Коллегия, руководствуясь буквой своего Устава, не проводит никаких самостоятельных расследований или исследований, связанных с получаемыми обращениями. Сказанное означает, что, в отсутствие адресата жалобы, члены ad hoc коллегии не имели возможности ни прояснить с необходимой степенью достоверности вопрос о том, каким именно образом запись телефонного разговора, фактически (пусть с оговорками) авторизованного заявителем, могла оказаться наложенной на видеокадры со съёмкой мест общего пользования в «коммунальном доме» (если речь идёт о студийном монтаже), ни ответить на вопрос о том, была ли оспоренная видеозапись (наложение аудиозаписи на определённый видеоряд) передана телегруппе в готовом виде г-жой Курзенёвой.

 

4. Коллегия - по той же причине отсутствия адресата жалобы - не имела возможности получить представления о том, каким именно образом телеканал узнал о конкретном внутридомовом конфликте (и в силу каких причин отобрал его из множества других), а равно и узнать, как именно выглядело редакционное задание телегруппы, подготовившей оспоренный сюжет.

 

5. Коллегия, не получив возможности задать необходимые вопросы адресату жалобы, редакции телеканала, и конкретной Кристине Вайсберг, была вынуждена самостоятельно решать вопрос о том, имела ли основание телегруппа «Телеканала 360» считать свою работу защитой «общественного интереса».

Учитывая как сказанное на камеру С.А. Курзенёвой («Она меня всё время избивает. (…) Она меня вот так схватила за волосы, когда первый раз это произошло, потащила в общий туалет, который против моей комнаты и в унитаз –  вот так вот…»), так и специфику телефонного разговора, включённого в оспоренный сюжет  («Сдохнете, непонятно от чего. С качелей упадёте. Я тебя предупредила»; «Пока не убила (запикивание слова), лучше свой язык засунь себе в (запикивание слова). Уничтожу, просто уничтожу, Кто ты и кто я? Небо и земля. Мразь ты старая»), Коллегия делает вывод о том, что телегруппа имела основание считать своё задание соответствующим «общественному интересу», связанным с защитой здоровья и безопасности конкретного гражданина.

5.1. Делая этот вывод, Коллегия предупреждает, что не имеет возможности ни восстановить контекст приведённого фрагмента телефонного разговора, ни возможности или же намерения определить лицо, к которому были  обращены говорящим предостережения и угрозы. Г-жа Бурняшева, допуская возможность того, что записью воспроизведён именно её голос, её разговор, назвала в качестве возможного собеседника свою бывшую свекровь, - предположив, что сама запись могла быть сделана несколько лет назад. По словам С.А. Курзенёвой, прозвучавшим в оспоренном материале, адресатом предостережений и угроз  была её бывшая соседка по «коммунальному дому».

 

6. Обращаясь к претензиям заявителя к телегруппе и сюжету, снятому и выложенному в эфир «Телеканала 360», Коллегия делает следующие выводы:

- Заявитель, задав при заходе на территорию другого, не своего крыла «коммунального дома» тележурналисту Кристине Вайсберг вопрос о её профессиональной принадлежности, удовлетворилась полученным ответом; требования предъявить журналистское удостоверение, по её признанию на заседании, г-жа Вайсберг от неё не получала.  Сказанное означает, что вопрос о предполагаемом заявителем нарушении г-жой Вайсберг норм профессиональной этики журналиста, равно как и требований Закона РФ «О СМИ» (ст. 49 «Обязанности журналиста» п.9: Журналист обязан «предъявлять (…) по первому требованию редакционное удостоверение») закрыт самим заявителем.

- Требование к журналисту удалиться из «коммунального дома» как такового, остановить внутридомовую съёмку, поступило от лица, не имевшего на то ни соответствующих правовых полномочий (г-жа Бурняшева является собственником комнаты в другом крыле дома, куда журналистам, по её свидетельству, доступ был закрыт; её  «полномочения» как ходатая по делам «коммунального дома», условного управдома или же «общественного коменданта» не подтверждаются никакими документами), ни реальных представлений о правах и обязанностях журналиста.

Коллегия находит сам факт  появлений «ограничительных»  требований к конкретному тележурналисту, а затем и звонков г-ну Белецкому с конкретными предостережениями, касающимися содержания ещё не опубликованного материала, попыткой оказания давления на журналиста и редакцию СМИ, граничащую с предусмотренной законом РФ «О СМИ» (ст. 58) попыткой ущемления свободы массовой информации, бытовым проявлением феномена косвенной цензуры.

 

7. Выделяя в отдельную позицию предполагаемый заявителем абсолютным запрет для журналиста производить съёмки внутри «коммунального дома» (попытку запретить журналисту снимать места общего пользования), Коллегия говорит о том, что:

- По представлениям Коллегии, которые не удалось ни подтвердить, ни опровергнуть (за той же невозможностью задать соответствующие вопросы адресату жалобы или его представителям), журналисты, готовившие материал о внутридомовом конфликте, не были осведомлены о проблемах правового характера, возникающих или способных возникнуть при проведении телевизионной съёмки в доме, жители которого являются сособственниками. Обращая на это внимание, но не пытаясь выступить в не свойственной ей роли консультанта по вопросам гражданского права, Коллегия обращает внимание руководства редакции «Телеканала 360» на, предположительно,  недостаточную подготовленность к работе журналистов, направляемых на задания, схожие с конфликтом в «коммунальном доме». 

- Реагируя на обвинение заявителем авторов сюжета в том, что её «выставляют на уровне бабушки, идиоткой какой-то» («выставили меня психически больной, косвенно усомнившись в моей адекватности, хотя моё поведение нормальное было») и сугубо мимоходом упоминая о рискованной лексической стороне оценок заявителем тележурналистов («идиотизм по ходу у Вацберг зашкаливает»), Коллегия определённо говорит о том, что оценка в сюжете «адекватности» (определение заявителя) сторон информационного спора не может быть признана профессионально допустимой. Сказанное в материале как бы «по-простому» («Понять, кому  психиатр нужен больше, и кто  первым начал этот квартирный конфликт несколько лет назад не удалось») приходится признать нарушением обязанности журналиста «уважать достоинство людей», - используя самое краткое определение Глобальной  хартии журналистской этики.

Как представляется Коллегии, именно профессионально-этическими «пробелами» авторов репортажа могут быть объяснены и приведённая выше оценка положения дел («понять, кому психиатр нужен больше»), и сам факт  выступления журналиста в роли психиатра, устанавливающего наличие у кого-то потребности в психиатрической помощи. Не отрицая в принципе права и возможности обращения журналиста к теме психического здоровья или нездоровья человека, Коллегия отмечает, что обращение такого рода не должно делаться «мимоходом», без веских общественно значимых причин и собственно медицинских обоснований. В рассматриваемом случае Коллегия соглашается с заявителем, сочтя высказывание журналиста о потребности участников конфликта в психиатрической помощи неприемлемым и недопустимым.

 - Признавая за тележурналистами, готовившими оспоренный сюжет, а также и за редакцией, которая его опубликовала, право и обязанность профессионально реагировать на ситуацию, соответствующую представлениям о нарушениях, относящихся к пространству «общественного интереса», Коллегия сознательно отделяет правовую сторону внутридомового конфликта, не имеющую признаков информационного спора, от профессионально-этической, собственно профессиональной.

 

8. Напоминая сказанное в оспоренном материале о конкретной ситуации («Она меня вот так схватила за волосы, (…) потащила в общий туалет, который против моей комнаты, и в унитаз…»), Коллегия допускает обоснованность в данном конкретном случае съёмку, в том числе, мест общего пользования и даже туалета, - специально оговаривая, что в обычной, «штатной» для журналиста ситуации такие места не могут и не должны попадать в объектив по той причине, что используются гражданами для интимных целей.

Отделяя «штатную», общую ситуацию ожидаемого самоограничения журналиста - по профессионально-нравственным основаниям, по представлениям о приличном и неприличном, в том числе, в профессии, - от ситуации экстраординарной, в которой речь идёт о защите права человека на жизнь, здоровье и безопасность, Коллегия говорит о том, что телегруппа имела  основания прочитывать общезапретную для съёмки часть мест общего пользования как место возможной попытки покушения на достоинство человека,  территорию описанного С.А. Курзенёвой  акта унижения её достоинства, прямой угрозы жизни и здоровью пожилого человека  на запрос которого о помощи как раз и должна была отреагировать  телегруппа.

Вопрос о том: стоило ли визуализировать допускаемое событие напрямую или же можно было ограничиться одними словами, цитированием сказанного С.А. Курзенёвой, телегруппа решила для себя определённым образом. Не считая такое решение наилучшим, Коллегия в данном случае готова признать его профессионально допустимым.

 

9. Традиционно избегая роли непрошенного советчика, готового задним числом пытаться подсказать журналисту, что можно было бы улучшить в оспоренном материале, Коллегия, завершая рассмотрение информационного спора, считает полезным остановиться на одном конкретном выводе и одной рекомендации.

Вывод может быть сформулирован так. Журналисты телеканала, вовлечённые волей случая в затяжной и тяжёлый внутридомовой конфликт, не справились ни с ожидавшейся от них ролью квалифицированных свидетелей, способных с необходимой точностью и полнотой описать обнаруженную ситуацию, ни, тем более, с ролью социально ответственных сопровождающих, готовых совместно со своими адресатами практически помочь разрешению конфликтной ситуации.

Опираясь на свидетельство самого заявителя, Коллегия констатирует,  что возвращения к теме, поднятой в оспоренном материале (судьба конкретного пожилого человека) в эфире телеканала не было, что его журналисты к данному, длящемуся конфликту не возвращались, судьбой «бабушки», ночевавшей летом на улице, в дальнейшем не интересовались,  усилий, обращённых, в том числе, к органам власти и управления (телеканал принадлежит Правительству Московской области) не предпринимали. Т.е. острая конфликтная ситуация была ими обнаружена, проявлена, но тут же и выведена за черту внимания телезрителей: без обращения к теме «общественного интереса», без готовности использовать профессиональные резервы, которые этим открывались, без готовности распространить профессиональную и социальную ответственность за судьбу конкретного человека и за положение дел в «коммунальном доме» за пределы оспоренного телевизионного материала.

  По мнению Коллегии, одной из причин такого результата стало  отсутствие предварительного обращение за консультацией к специалистам в области права - и непривлечение профильных экспертов к итоговому обсуждению наиболее «острых» углов ситуации «общественного интереса». Недостаточно профессиональный подход к прочтению сложной ситуации привёл к тому, что социально значимый сюжет свёлся в итоге к некоему «случаю из жизни», завершившись невнятным, заведомо не реализуемым призывом к сторонам внутридомового конфликта «жить дружно».

Коллегия рекомендует редакторам и журналистам в случаях, когда речь идёт о конфликтах подобного или схожего рода, привлекать и к проработке редакционных заданий, и к публичному представлению результатов журналистской работы профильных экспертов. Не обещая максимизации журналистского успеха, такой подход, как представляется, способен минимизировать урон, который может быть нанесён и конкретным людям, попадающим в поле зрения журналиста в заведомо сложной ситуации, обнаруженной (распознанной вовремя) в качестве ситуации «общественного интереса», и, в том числе, самим журналистам и редакциям СМИ.

 

10. Общественная коллегия просит:

- редакции журналов «Журналист» и «Информационное право» - опубликовать состоявшееся решение Общественной коллегии;

- Факультет журналистики МГУ им. М.В.Ломоносова, а также факультеты журналистики других вузов – обсудить состоявшееся решение Общественной коллегии со студентами, изучающими профессиональную этику;

- Комиссию Общественной палаты РФ по развитию информационного сообщества, СМИ и массовых коммуникаций, а также Постоянную комиссию по правам человека в информационной сфере Совета при Президенте РФ по развитию гражданского общества и правам человека – принять к сведению состоявшееся решение Общественной коллегии.

 

 

Настоящее решение принято консенсусом.

 

Председательствующий,

Ю.В. Казаков

 

________

Сопутствующее Особое мнение Павла Нетупского