ДОКЛАД
(экспертное суждение)
Ю.В. Казакова
Преамбула
По поручению ad hoc коллегии Общественной коллегии по жалобам на прессу (далее – Общественная коллегия) от 25.12.2008 г, Казаковым Ю.В. и Лазутиной Г.В. был проведен специализированный профессионально-этический анализ текста выпусков программы «Момент истины» от 18.02. 2008 г., 9.06.2008 г. и 22.09.2008 г .
Исходя из особенностей рассматриваемого дела (прецедентный характер затяжного информационного конфликта с выраженным профессионально-нравственным компонентом; не исчерпание, а развитие и ужесточение ситуации противостояния после рассмотрения ситуации Общественной коллегией, принятия и обнародования ее Решения №19; публичное выражение несогласия с этим Решением автора программы «Момент истины»; появление второго обращение заявителя в Общественную коллегию и вероятность подготовки третьего и последующих обращений), а также из особенностей предстоящей работы (анализ многомерных и больших по объему телевизионных текстов; исследовательский характер экспертного поиска, допускающий или даже предполагающий применение различных методологий; известная опасность сгладить при попытке выхода на консолидированный, общеприемлемый текст различия в деталях подхода, в отдельных оценках и выводах, способные оказаться самостоятельно интересными и важными для потенциальных адресатов отчета об экспертной работе), эксперты условились не создавать Рабочей группы, а выработать и предложить Общественной коллегии два независимо подготовленных экспертных суждения (экспертных мнения).
Нижеследующий текст представляет собой отчет о результатах исследования, проведенного Ю.В. Казаковым. Полагая, что запрос на результаты экспертного поиска может иметь различные выражения (быть скорее теоретическим или скорее практическим, прагматическим), отчет предоставляется Общественной коллегии в двух вариантах: расширенном и сокращенном.
Вводные замечания
Эксперт, специализирующийся в профессиональной этике журналиста, не ставил перед собой задачи разбираться в существе и деталях того организационно-имущественного конфликта - во всех его видах и проявлениях, - вокруг и по поводу которого выстраиваются сюжеты программы «Момент истины». Действительная суть, настоящее содержание противостояния, в которое по собственной воле и разумению, в согласии со своими представлениям о задачах, обязательствах или даже долге оказались вовлечены программа и ее автор/ведущий (открыв и удерживая сменяющимися сюжетами самостоятельный, массово-информационный «фронт» конфликта; занимая наступательную позицию и безоговорочно поддерживая одну из его сторон), что называется, по определению остаются за рамками проведенного анализа. Квалифицированное исследование правовой, имущественной и ряда других стороны конфликта требует другой экспертизы и других экспертов, обладающих другими, в том числе, специальными познаниями.
Пределы компетентности специалиста по профессиональной этике определяются и ограничиваются по преимуществу изучаемым и исследуемым им предметом; с позиции своей научно-практической специализации он как раз и призван был оценить ту сторону собственно информационного конфликта, отражением которой явились два обращения в Общественную коллегию Председателя ВМО А.И. Жидкова.
При проведении данного исследования эксперт выступал исключительно в личном качестве, поддерживая предъявляемые результаты собственными именем и репутацией. В процессе исследовательской работы он не проводил никакого рода консультаций со сторонами конфликта, а при подготовке отчета не оглядывался на возможные реакции и оценки представителей, в том числе, тех организаций, профессиональных и общественных институтов (включая и органы медийного само- и сорегулирования), с которыми связан интересами или обязательствами: никаким образом не распространяющимися на экспертную сферу его работы.
Полагая, что в сфере морали (включая мораль профессиональную) результаты анализа, выводы и рекомендации не могут облекаться (в силу природы морали) в жесткую форму экспертного заключения, устойчиво присутствующую, например, в сфере права, эксперт формирует и представляет настоящий отчет в форме экспертного суждения (мнения): изначально допускающей существование других экспертных суждений и признающей за ними равную силу.
Повод, предмет, границы анализа
Поводом для экспертного анализа выпуска от 9.06.2008 г. стало повторное обращение в Общественную коллегию Председателя правления Всероссийского музыкального общества А.И. Жидкова, который усмотрел в этом выпуске передачи «Момент истины», вышедшем в эфир уже после обнародования Решения № 19 Общественной коллегии от 25 мая 2008 г., попытку «повторно оклеветать» его «в циничной форме» и попросил дать оценку действиям автора и ведущего программы «Момент истины» А.В. Караулова «на предмет их соответствия профессиональной этике журналиста».
Необходимость в анализе выпуска от 22.09.2008 г. обнаружилась в связи с очередным, третьим по счету за семь месяцев, обращением программы «Момент истины» к теме ВМО (об этом членов ad hoc коллегии на заседании 25.12.2008 г., остановленном на стадии обсуждения вопросов процедуры, проинформировал А.В. Караулов) и достижением членами ad hoc коллегии и сторонами конфликта согласия на рассмотрение экспертами текста данного выпуска без нового, третьего по счету обращения А.И. Жидкова в Общественную коллегию - и во взаимосвязи с выпуском от 09.06.2008 г.
Решение о проведении анализа текста выпуска программы «Момент истины» от 18.02.2008 г., а также и о проведении экспертной оценки резолютивной части Решения Общественной коллегии №19 от 29 мая 2008 г. «О жалобе председателя правления Всероссийского музыкального общества А.И. Жидкова на автора и ведущего программы «Момент истины» на телеканале ТВЦ А.В. Караулова» (т.е. об обращении к методу «экспертиза экспертизы») было принято экспертом в инициативном порядке. Выполнение такой работы представлялось оправданным и обоснованным, в том числе, по факту включения в выпуск программы от 22.09.2008 г. сюжетной линии, посвященной Решению Общественной коллегии. Выражение А.В. Карауловым публичного несогласия с мнением членов ad hoc коллегии, предъявление им аудитории «Момента истины» набора сугубо позитивных, безоговорочно поддерживающих программу и позицию ее автора высказываний ряда известных журналистов (самим фактом выражения иной, по предположению - именно профессиональной точки зрения как бы ставивших под вопрос основательность самого Решения, компетентность и непредвзятость его принимавших), не могли пройти мимо внимания эксперта. Оставляя без оценки факт проявления прецедентной (перекоммутированной, переведенной в режим группового «отклика-отповеди») реакции на Решение автора программы, подписавшего перед тем с Общественной коллегией двустороннее Соглашение, эксперт посчитал само несогласие поводом и основанием для проведения специализированной перепроверки характера и качества оспоренного документа. Это дополнительное усилие носило характер достаточно рискованный для репутации как органа со- и саморегулирования , так и самого эксперта: сознательно не уведомившего о своем «предприятии» членов ad hoc коллегии, принимавших Решение - и не обращавшегося за согласием на проведение «экспертизы экспертизы» к соруководителям Общественной коллегии.
Методология и методика исследования (общие замечания)
В своей работе эксперт опирался на общую теорию морали, представления о структуре морального феномена, теории морального выбора также на свои системные представления о теории профессиональной этики журналиста, о специфике нормативно-ценностных систем в журналистике обществ, относящихся к различным типам, о достижениях и проблемах этически ориентированных журналистских практик, об общем и особенном в становлении института саморегулирования медиа в России и т.д.
Уже в процессе самого первого просмотра предложенных к анализу выпусков программы «Момент истины», эксперт пришел к пониманию того, что и само исследование, и его оформление предстоит выстраивать в варианте заметно отличающемся от того образца экспертно-консультационной работы с текстом электронных медиа, методологию и методику проведения которого он разрабатывал и проверял на практическую применимость и эффективность в ходе известного специалистам межрегионального научно-исследовательского проекта «Экспертно-консультационный Центр «Медиаэтика» (2005-2006 гг.).
Принципиальной особенностью сюжетов и текстов программы «Момент истины» экспертом была признана откровенно не нейтральная, но при этом как бы и не отвечающая канонам и критериям пропаганды или публицистики в ее прежнем, советском виде авторская позиция. Позиция эта самого начала была определена экспертом понятиями «системная» и (поначалу с вопросительным знаком) «феноменальная».
Как результат, в основание исследования, проведенного в январе 2008 г., экспертом были положены именно системные, очевидно, поддерживаемые и культивируемые особенности программы, что называется, по определению, в силу специфики ее характера (авторская), связанные с системными же, достаточно цельными, не вчера сформировавшимися представлениями автора/ведущего о своей функции (скорее даже миссии), о роли и задачах журналиста и о журналистике как таковой,
Последнее обстоятельство, поначалу представлявшееся скорее частным, по мере погружения эксперта в материал, все более очевидно переходило в категорию системообразующих, ключевых для понимания сути и особенностей программы. Проявление некоторой части таких представлений предопределило в итоге постановку экспертом вопросов, по сути, центральных для исследования: относить ли «Момент истины», обозначаемый «авторской программой журналиста Андрея Караулова», к программам именно журналистским, - и считать ли работу, которую выполняет и публично предъявляет своей аудитории автор программы, журналистикой?
Понимая, что постановка такого рода вопросов применительно к действительно популярной программе и ее ведущему может быть воспринята повышенно эмоционально, эксперт предлагает подходить к обсуждаемой ситуации с позиции здравого смысла. Очевидно, что этап профессионализации мировой журналистики, нормальным путем и ходом добравшийся и до России, предполагает нормой перепроверку многих привычных, с незапамятных времен устоявшихся, но при этом не для всех времен пригодных позиций и представлений, связанных с той областью деятельности, которая обычно понималась в нашей стране (даже и тогда, когда именовалась профессией ) скорее родом занятий. Условный профессионально-этический «аудит», результаты которого отражены во мнении эксперта, представляет собой в этом смысле опыт установления системы собственно профессиональных «реперных точек», помогающих ориентироваться на новой местности тому, кто заинтересован в возможно более точном определении своих координат более точных. Этот опыт не является покушением на обустройство или переустройство конкретных территорий и не может рассматриваться в качестве такового.
Возвращаясь к методологии исследования: поиск ответа на поставленные вопросы велся в форме проверки системы представлений и действий автора программы (какой она проявлялась в трех рассматриваемых выпусках) на соответствие системным же представлениям о профессионально-этических основах журналистики: наблюдаемой и изучаемой, в том числе, экспертом, в ее заведомом и значительном многообразии (жанровом, стилевом и проч.), но при этом именно в современном, т.е. профессиональном состоянии.
В работе с выделенными единицами проблемных полей (в зонах, в том числе, ожидаемых конфликтов или предполагаемых различий в прочтении профессионально-моральных ценностей, принципов, представлений о должном, норм и правил профессионального поведения) эксперт использовал метод оценки качества изучаемого авторского «кода» средствами сравнительного анализа. Содержание и характер морально-напряженных позиций, обнаруживаемых за конкретными элементами текста («точками сверки») сопоставлялись при этом с позициями, скажем так, условно «контрольными», существующими в профессиональной журналистике в качестве ценностных, нормативных или (более устойчивый, глубже укорененный тип нормативности) стандартных. Избегая распространенной ошибки неправомерного вменения моральному субъекту не принимавшихся им и не распространяемых на него профессионально-моральных обязательств, исследователь сравнивал морально-напряженные позиции текстов с подобными или близкими им (по смыслу, интенции, интонации) позициями наиболее известных , наиболее близких к полагаемым «эталонными» или же предполагаемых наиболее значимыми для автора программы профессионально-этических документов .
Добавим к сказанному, что сами тексты перед проведением сверки содержащихся в них «частностей» (пусть и крайне важных, но определенно нормативных, в значительной мере - «стандартных» по ожидаемому от журналиста в повседневной профессиональной ситуации), проверялись на соответствие основному, «мэйнстримному» подходу к должному, поощряемому или недопустимому в журналистике.
Касаясь методической стороны исследования, поясним, что в текстах выпусков экспертом сначала выделялись проблемные (заведомо конфликтные или потенциально конфликтогенные) тематические и ситуационные поля, в которых затем определялись упомянутые выше «точки сверки». К последним относились, по большей части, позиции или ситуации, которые либо:
а) обозначались неприемлемыми, нуждающимися в проверке на соответствие профессионально-этическим нормам и требованиям заявителем в двух жалобах, поступивших в Общественную коллегию (как уже рассмотренной, так и подготовленной к рассмотрению); либо:
б) предполагались нормальными или «фирменными», автором/ведущим «Момента истины», но вызывали возражения или сомнения у самого эксперта; либо:
в) представлялись эксперту профессиональными затруднениями, не получившими к настоящему дню удовлетворительного теоретико-практического сопровождения (методики распознавания, рекомендации по снятию угрозы конфликта и т.д.); либо:
г) относились экспертом к разряду профессионально-моральных достижений, заслуживающих обсуждения и признания.
Проводя работу по сопоставлению позиций, эксперт был далек от облегченного восприятия российской журналистики как мало отличающейся от условной (при всем многообразии моделей, которые там существуют) «западной»: формировавшейся в других условиях и других обществах. Он учитывал значительные особенности не только генезиса (семь десятилетий существования в форме СМИАП), но и современного бытования журналистики в России. Эксперт рассматривал свободу журналиста и о редакционную независимость как факторы, без которых бессмысленно, по существу, говорить о профессиональной ответственности. И постоянно помнил не только о праве журналиста на моральный (профессионально-моральный) выбор, но и о его обязанности совершать такой выбор в условиях и ситуациях заведомо затрудненных, нравственно неопределенных. Когда поступать формально правильно, «по букве» закона или «по позиции» профессионально-морального стандарта, на деле сожжет означать поступать неверно, совершая серьезную, а то и непоправимую профессиональную или человеческую ошибку. (Ситуации такого рода могут реально складываться не только при заведомо нестандартных, не предусмотренных законами и профессионально-моральными «прописями» трагических стечениях обстоятельств; опытный журналист всегда найдет в своей практике примеры проступков, оказывавшихся поступками, и историй с обратной итоговой расстановкой моральных оценок.)
Позиции, требующие предварительных замечаний
Выделение и анализ некоторой части таких системных особенностей и позиций в качестве проблемных, в том числе, заведомо конфликтогенных, сверка обнаруживаемого «кода» данной авторской программы с признаваемыми в современном мире именно журналистскими профессионально-этическими (базовыми или же характерными для определенных, специализированных сегментов журналистики) «кодами» или элементами «кодов», потребовали и значительного времени на проведение самой экспертной работы, и значительного пространства для представления выводов и конкретных рекомендаций к заседанию Общественной коллегии 21.01.2009 г.
1. Притом, что представляемое в письменном виде экспертное суждение не может иметь другой формы, чем монолог (с необходимыми цитатами и отсылками к документам) эксперт осознает трудность работы с заведомо большим текстом. И выражает признательность всем, кто сочтет оправданным, превосходящим неудобства, избранный им для данного конкретного случая способ «пошагового» погружения в рассматриваемый казус: начиная с разъяснения особенностей методологии исследования – и завершая обращениями к элементам теории.
2. Доведя исследование конкретного прецедента до возможного на данный момент логического завершения, эксперт полагает, что его задача в настоящем, именно прецедентном случае не может сводиться только и исключительно к постановке профессионально оправданных вопросов и к предложению некоторого числа ответов на них, замечаний и выводов, способных помочь членам Общественной коллегии адекватно отреагировать на повторную жалобу конкретного заявителя.
3. Критическую рефлексию на ряд системных элементов программы, составляющую смысловую основу текста суждения, эксперт рассматривает уместным вкладом в ту не выделяемую программой отдельной строкой, не анонсируемую специально, но сугубо серьезную по характеру, смыслу, возможным последствиям дискуссию о российской журналистике (о ее взаимоотношениях с российским обществом и с российской властью; о состоянии, проблемах и перспективах российской прессы; о ценностях, которыми должен руководствоваться в своей работе журналист, и т.д.), которая фактически непрерывно ведется «Моментом истины».
Обращенная к массовому зрителю программы, апеллирующая к его картине мира, жизненному опыту и нравственному чувству, дискуссия эта определенно призвана формировать представления граждан о том, что же представляет (или должна представлять) собой настоящая, ответственная российская журналистика: не вообще, а в контексте предлагаемых программой представлений о добре и зле, о нравственном и безнравственном в окружающем мире и в жизни конкретного общества и конкретного человека. Протекающая как в прямой, открытой, так и в скрытой, латентной форме (в первом случае речь идет об изложении представлений о роли журналиста и задачах журналистики, в том числе и приглашаемыми журналистами, редакторами, представителями медиасообществ; во втором – о «программном» отборе и подаче сюжетов, об именах и позициях приглашаемых на позиции моральных авторитетов, о содержании и способах выражения мнения автора/ведущего), «прижурналистская» дискуссия внятно обозначилась в трех рассмотренных нами выпусках «Момента истины». С оглядкой на их содержание (но также и с учетом того, что возникшее предположение было перепроверено экспертом на нескольких других выпусках программы за разные годы), отметим характерную и существенную особенность обнаруженной по факту ситуации: в качестве эталонного, верного зрителю предлагается, по сути, всегда один, достаточно определенный взгляд на «правильную» журналистику. Такой, который либо полностью соответствует представлениям (и позициям) автора программы, либо приближается к нему как к «эталонному».
Обращая внимание на это обстоятельство как на досадное, но при этом полагая саму публичную дискуссию необходимой журналистам и важной для граждан, имеющих дело с результатами журналистского труда, автор настоящего текста хотел бы внести в уже обсужденное, обсуждаемое и пока еще ждущее обсуждения некоторую сумму достаточно устойчивых, скажем так, принятых в мире представлений о профессиональной этике журналиста, а с тем и о журналистике как профессии (а не просто «роде занятий» или «роде творческой деятельности»).
4. Понимая, что дополнение формата профессионально-этической экспертизы элементами профессионально-морального консультирования несет с собой определенные риски, автор считает их меньшими, чем риск не замечания и не прерывания монотонности, монохромности подхода к журналистике и во многом рудиментарных, не профессиональных представлений о ней, регулярно озвучиваемого программой в качестве общепризнанных и общепринятых.
5. И последнее из нуждающегося в уточнении именно в данном разделе. Притом, что сюжеты, посвященные положению дел во Всероссийском музыкальном обществе (ВМО) и конкретно А.И. Жидкову, составляли только часть каждого из трех отсмотренных выпусков, «конструкция» каждого из них, методология и технология подачи материала, обнаруживаемая программой, продиктовали необходимость рассмотрения и оценки не одного только «сквозного» сюжета о ВМО в трех выпусках программы, а трех этих выпусков целиком, от первого кадра до последнего титра. Условная «расфокусировка» экспертного взгляда предопределялась применением постоянного для данной программы одновременно и методологического, и технологического приема фрагментирования («квантирования») текста, разрыва конкретных сюжетов на части: чередуемые, перемешиваемые, переплетаемые затем с другими частями (фрагментами, «квантами») других сюжетов того же выпуска. Этот художественный (драматургический, литературный) прием дает основания подходить к рассмотренным выпускам как к относительно самостоятельным, но взаимосвязанным внутренне произведениям, каждую часть которых есть повод и основание рассматривать в предложенном автором контексте, окружении, порядке: непременно обращая внимание на то обстоятельство, на чем, каким образом, с какими результатом и эффектом сводятся в итоговые «фокусы» взгляд авторской программы на ситуацию, проблему, героя (антигероя). Сами же выпуски «Момента истины», даже и разнесенные на месяцы, обнаруживают себя частями некоего сверхсюжета, проявляющего в конечном счете единый, достаточно цельный и тщательно простраиваемый авторский замысел. В основе этого замысла лежат (обнаруживаются, прочитываются: в соответствии, надо полагать, с ожиданиями посылающих соответствующие импульсы аудитории) такие наполненные моральными смыслами понятия, как миссия и предназначение программы и ее автора.
6. Данное обстоятельство заставляет эксперта, с одной стороны, проявлять особую тщательность при публичном представлении заявляемых им рабочими, т.е. достаточно универсальными экспертных установок, методологических подходов, критериев оценки качества, применяемых при анализе текстов исследуемых выпусков «Момента истины». С другой же – непременно проверять на чистоту (исследуя профессионально-моральные основания и текстов, и позиций автора, обнаруживаемой в них и за ними) саму миссионерскую установку, смысл которой предлагается прочитывать как неколебимое стояние на стороне добра и активное противостояние злу. Эта установка (по сути – претензия автора и программы на обладание некой высшей истиной , нуждающейся в продвижении в жизнь всеми доступными силами, средствами, способами) проявляется, как показывает анализ, на любых тематических полях, осваиваемых программой: идет ли речь о защите прав и достоинства рядового гражданина, о противостоянии плохому чиновнику или захватчику чужой собственности, об установлении и поддержании моральных ориентиров для общества, находящегося в объективно слабой позиции, или об укреплении безопасности российского государства.
Во избежание недоразумений, уточним, что нами не обсуждается право программы и автора на мессианскую установку и ее выражение; нас, однако, интересует вопрос о том, может ли в принципе установка такого рода (если да, то в какой форме и мере; если нет, то почему именно) задаваться и реализовываться не медиа вообще, а журналистикой как профессией - и журналистами как представителями именно данной, конкретной профессии. Как нам представляется, исследуемый информационный конфликт вокруг и по поводу ситуации в ВМО в своем поэтапном развертывании в эфирном пространстве «Момента истины», а равно и на выходе за пределы эфира, по результатам заседания ad hoc коллегии Общественной коллегии 29 мая 2008 года и по реакции на ее Решение, дает основания для определенных, и достаточно конкретных ответов, в том числе, и на этот конкретный, первостепенный по смыслу вопрос.
Беспристрастность
Притом, что основное и обязательное внимание в рамках данного исследования сосредоточено на позициях этики профессиональной, прикладной, есть одна принципиально важная позиция, смысл и значение которой уместно начать обсуждать на территории собственно этики, понимаемой как наука, область знаний.
Разделяя подход А.А. Гусейнова и Р.Г. Апресяна, полагающих существенной характеристикой моральных требований универсальность и всеобщность, эксперт при выработке оценок, касающихся общеморальной стороны позиции автора программы «Момент истины», стремился придерживаться постулатов беспристрастности (понимаемой как равное отношение ко всем в определенной ситуации) и надситуативности (понимаемой как равное отношение к конкретному лицу в различных обстоятельствах).
В логике презумпции морального доверия эксперт, приступая к анализу текстов программы, исходил из предположения, что требованиям-самообязательствам такого же рода (пусть и с известной поправкой на специфику профессионального поведения) по отношению к моральных субъектам, ставшими объектом его внимания, следует и автор «Момента истины».
Предварительная установка эта не подтвердилась, однако; самой первой из морально уязвимых позиций автора и программы в целом обнаружилась как раз последовательная, по своему «универсальная» небеспристрастность.
Возведенная в своего рода принцип подхода и рабочий прием, возможно, полагаемая различимой и понятной зрителю формой выражения профессионально-нравственного долга, небеспристрастность в рассматриваемом нами случае принимает, что легко устанавливается, форму претензии на сверхвысокий морализм (или даже сверхнормативную моральность) как основу «фирменного» подхода программы и ее автора, по сути дела, к любой из обсуждаемых проблемных ситуаций.
Не исключая возможности и другого, обратного порядка включения названной «сцепки» (когда сама небеспристрастность - как принцип, подход, стиль - формируется и оказывается выражением ощущения моральной выделенности, избранности, перерастающей под влиянием определенных факторов в осознание морального превосходства), эксперт полагает полезным обратить внимание на само ее присутствие в рассматриваемых текстах как на безусловно беспокоящее обстоятельство. Способное при его недооценке сбивать ценностную «оптику» и ориентиры реакций, увеличивать угрозу неразличения границы между справедливостью и несправедливостью, между силой и произволом: слова, образа, занятой позиции.
Притом, что в современном мире даже и намек на обладание некой моральной истиной требует серьезного обоснования, постоянно и публично обновляемая авторская заявка на способность и право представлять такую истину в конкретном электронном средстве массовой коммуникации может оцениваться и спорной, и небезопасной, в том числе, репутационно. Причина ясна: носитель такого рода самопредставлений, по сути, предлагает (или обрекает) себя на роль морального судьи: со всеми вытекающими отсюда последствиями.
Неотклонение такой роли, неуклонение от подобной позиции публичной персоны заставляет, как минимум, вспоминать известный «парадокс моральной оценки» : напоминая о нем тем, кто, возможно, просто не опознал вовремя новую для себя ситуацию высокого орального риска. Учитывая же, что речь идет об авторе и ведущем действительно популярной телевизионной программы, предполагаемой журналистской, оглядываться нам приходятся на явления много более сложные, чем личный моральный риск или латентная (до поры) угроза личной репутации.
Называя вещи своими именами, говорить этом случае придется, скорее всего, об уклонении от следования принципу беспристрастности: одному из ключевых, основополагающих в журналистике, понимаемой профессией (а не родом занятий, во все знакомые нам времена допускавшим расширение произвола пишущего и снимающего по отношению к «объекту внимания» до размеров почти безграничных). Или даже о попытке произвольного ограничения пространства, на которое принцип этот распространяется по определению.
Профессиональная этика журналиста и медиаэтика
Рассматривая обсуждаемый конфликт, мы должны, помимо всего прочего, определенно разделять профессиональную этику журналиста и медиаэтику.
Не углубляясь в теорию, но и не уклоняясь от обращения к ней в ситуациях, которые нуждаются в прояснении для лучшего, более точного понимания ключевых элементов анализа и оценки конкретных текстов, определим профессиональную этику журналиста как специализированный вне- и надправовой институт, отвечающий за формирование и поддержание ориентированной на определенные ценности и нормы профессиональной культуры журналиста, за формирование и устойчивое проявление такой личной позиции журналиста, которая в наибольшей степени соответствует ценностным основаниям журналистики как современной профессии.
Такая культура одновременно и формируется конкретной ассоциацией журналистов, открытой на вход и на выход горизонтальной метакорпорацией, и поддерживает, формирует, развивает саму эту ассоциацию. На определенном этапе своего развития (наиболее часто встречающийся вариант ) ассоциация, критическая масса членов которой «дозрела» до осознания себя ассоциацией профессионалов, разрабатывает определенную систему ценностно-нормативных ориентиров и правил профессионального поведения, профессионально-этический кодекс.
Что касается медиаэтики, формирование устойчивых представлений о которой (тем более - формирование основ которой) в России заметно запаздывает, то мы предлагаем понимать под ней также специализированный, но, в значительной мере, все же приправовой по характеру институт поддержания и выражения свободы и ответственности средства массовой коммуникации: сложного многопрофильного комплекса, существующего на практике (особенно это касается электронных СМК) в виде закрытой вертикальной корпорации и призванного, как минимум, обеспечить свое собственное устойчивое существование в условиях рынка.
Если взять самое главное из необходимого именно для нашего анализа: медиаэтика на передний план выходит или выдвигается во-первых, там, где либо возникает угроза подавления журналистики другими (и тоже крайне важными) составляющими современного средства массовой коммуникации (а тут и экономика, и финансы, и реклама, и PR во все многообразии того и другого, и фактор новых технологий): с перенесением не только света, возможностей, но и теней, неизбежно отбрасываемых каждым их этих субъектов на журналистику, рисков для достаточно хрупкой, быстрорастворимой, по большому счету, репутации журналиста и журналистики в ситуация, когда адресат средства массовой коммуникации перестает понимать, кто есть кто и что есть что в том, что он читает или, в нашем случае, видит. (В этом своем амплуа медиаэтика, согласуя разнонаправленные интересы, стремится обеспечить своими силами и средствами приоритет и защиту права граждан на жизненно важную для них информацию: обеспечивая тот «коридор», который при любой погоде и ситуации остается за информационными сообщениями ). А, во-вторых (и это именно наш случай, как представляется), там, где именно или только с отсылкой к конвенциональным межмедийным (и в этом смысле также медиаэтическим) документам удается найти профессионально-моральные точки опоры: за отсутствием или по ненадежности других, в большей мере сведенных к фокусу, координат.
Возвращаясь от общего к частному: в рассматриваемой нами ситуации, когда предполагающий себя журналистом автор программы попросту не озабочен проблемой выверения своей позиции по какому бы то ни было профессионально-этическому документу, когда собственных медиаэтических документов не имеют ни сама программа, ни ТРК, который ее заказывает и выпускает в эфир - чем же именно руководствоваться в остроконфликтной ситуации, стремясь определить ту красную линию, пересечение которой свидетельствовало бы, скажем так, о моральной ненадежности эфирного продукта, означало бы черную метку, отправленную всем нарушителям конвенции из глубины и от лица той части условной медийной российской суперкорпорации , которая некогда попыталась определить для себя, что такое хорошо и что такое плохо в эфире?
Вот тут-то и есть резон (не продолжая тему: а является ли программа «Момент истины» журналистской? – «вслеапую», а находя, если угодно, правильную «мерную линейку») обратиться к Хартии телерадиовещателей, подписанной в 1999 году, в том числе, и тогдашним ОАО «ТВ-Центр» . Среди положений этого документа, элементарной проверки которыми, как представляется эксперту, попросту не выдерживают интересующие нас тексты программы, - все четыре позиции раздела «Достоверность информации» - и как минимум два положения раздела «Защита прав и законных интересов граждан»: требующее объективности и особой тщательности при распространении сведений о возбуждаемых, расследуемых и разрешаемых судом уголовных делах» - и обязывающее стремиться «к качественно равному изложению позиций обвинения и защиты всех участвующих в деле лиц».
По серьезному, эксперт добавил бы к этому списку и позицию о недопустимости «организации информационных компаний по целенаправленной дискредитации граждан и организаций в конъюнктурных целях» из раздела «Действия, несовместимые с нормами цивилизованной журналистики»: с оговоркой о неизбежном провисании этих самых «конъюнктурных целей»: возможно, впрочем, ровно до действительно серьезной дискуссии о программе журналистов, следствие которой ведь может стать и инвентаризация какой-то части цитируемых экспертом документов.
Тест на профессионализм (1)
Настоящий раздел включает в себя две позиции, смыл, содержание и значение которых, как представляется, не нуждаются в долгих разъяснениях. Тема «беспристрастности» - как ключевая для ответственной журналистики - получает в них профессионально-этическое наполнение; тема «пресса – власть» (ее сниженный вариант: «журналист – чиновник») хорошо знакома всем в России. Заметим здесь только, что наиболее верной для прессы во взаимоотношениях прессы и власти в демократических странах считается дистанция «вытянутой руки», и что в России за последние десять лет отношения эти изменились до неузнаваемости: касается это, впрочем, не столько отношения прессы к власти, сколько власти к прессе. Итак, контрольный замер: в равнении нормативной, профессионально правильной позиции – и позиции обнаруживаемой в текстах трех «контрольных» выпусков программы «Момент истины».
1. БЕСПРИСТРАСТНОСТЬ. НЕПРЕДВЗЯТОСТЬ. ДОСТОВЕРНОСТЬ
Нормативная позиция.
Ориентируясь на беспристрастность и непредвзятость как основы профессионально правильного подхода к попадающим в поле его зрения событиям, ситуациям, поступкам людей, журналист тем самым обеспечивает базовые условия подготовки материала, определяя сущностную характеристику которого многие практики и теоретики и сегодня предпочитают использовать слово «объективный».
Сознательно уклоняясь от использования этого слова, сам эксперт предпочитает употреблять понятия «честный» и «достоверный», соединяя их обычно тем образом и способом, который предлагается Резолюцией 1003 (1993) по журналистской этике ПАСЕ: гражданин имеет право требовать, «чтобы информация, предоставляемая журналистом, была достоверной в том, что касается новостей, и честной в том, что касается мнений». Стоит заметить, впрочем, что цитируемая резолюция содержит и понятие «беспристрастности»: в качестве прямого требования, обращенного к журналисту, занятому в информационном вещании.
Позиция, обнаруживаемая программой «Момент истины».
Наиболее ярким, возможно, нарушением одновременно и общеморального требования беспристрастности подхода (одинакового отношения к разным людям в одинаковой ситуации), и краеугольных для журналистики принципов беспристрастности и нейтральности, а равно и предполагаемого обязательным непредвзятого подхода, можно считать ситуацию, возникающую с получившим выход в эфир программы обвинением в «рейдерстве» о. Тихона (Шевкунова).
О том, что А.И. Жидков обвинил в «рейдерстве» о Тихона (Шевкунова) говорит на камеру, в разговоре с А.В. Карауловым по поводу поступков А.И.Жидкова, сам Тихон Шевкунов.
Это обвинение (ровно того же характера, что предъявляется программой и ее ведущим председателю ВМО) не остается без внимания. Журналист реагирует на него слету, давая понять, что относится к сказанному как к заведомой нелепости.
Никаких, даже и малейших усилий по проверке основательности обвинения о. Тихона в «рейдерстве» не предпринимается. Само обвинение тем самым как бы отодвигается в сторону или признается (программой-правдоборцем, а не только самим А.В.Карауловым, находящимся, как можно понять из сюжета, в личных и добрых отношениях с настоятелем Сретенского монастыря) облыжным; ситуация, которая в качественной журналистике непременно рассматривалась бы исходной, стартовой для расследования или исследования ситуации, связанной с обозначенной вслух самим настоятелем, схлопывается, даже и не начав раскрываться.
Ведущий, никак не мотивируя странную избирательность своего поведения, не выказывает и тени сомнения в априорной добропорядочности, очевидной ему безукоризненности поведения, поступков, намерений священнослужителя. (См. сказанное ниже о «зоне вне критики» в программе.)
И так уж получается, что, безоговорочно заняв в конфликте одну сторону, ведущий одновременно задевает другую. Остающееся без проверки обвинение о.Тихона (Шевкунова) в «рейдерстве» просто по логике поведения ведущего получает (в силу его имени и репутации) как бы как побочный эффект: само же обвинение (как облыжное, пятнающее без оснований, чтобы не говорить слова «клеветническое») ложится новым грузом или грехом на того очевидно бессовестного человека, о котором говорит о. Тихон.
2. ОТНОШЕНИЕ К ВЛАСТИ
Нормативная позиция.
За современной журналистикой и журналистом в качестве ожидаемой обществом и санкционированной международным сообществом нормы поведения по отношения к власти закрепляется критический подход .
Неприемлемым признаются при- и провластный подход, а также отражающий его «сервильный» тип поведения средства массовой коммуникации и журналиста.
Позиция, обнаруживаемая программой «Момент истины».
У программы есть устойчивый образ и устойчивая репутация борца за интересы простого человека и общества в целом, частью которых (и образа, и репутации), безусловно, является последовательная, цепкая, зачастую жесткая, неизменно ярко и остро борьба с чиновничеством, понимающим власть как «окормление» и/или вседозволенность, готовность и способность не замечать народ, его проблемы, удовлетворять за счет казны, а значит конкретно и страны, и отдельных граждан свои интересы, от банальных меркантильных до серьезных политических.
Нам представляется, что в этом сегменте своих постоянных усилий программа лучше и последовательнее кого бы то ни было на российском телевидении реализует функции и образ метафорического «сторожевого пса», каким он известен по одному из американских профессионально-этических документов. Обращенный, правда, к прессе печатной, этот документ, напоминающий об особой ответственности средства массовой коммуникации за реализацию права общества на информацию о самом важном для его жизни, использует конструкцию, которую полезно все время держать перед глазами и российскому журналисту и редактору: газета является «в глазах граждан бдительным сторожевым псом, охраняющим законные общественные интересы» .
Но, не смущаясь противостоять чиновнику, программа очевидно разделяет понятия «местная», «региональная» и «государственная» власть. Власть (как институт и структуры управления) четко разделяется программой на сегменты (горизонты) с различным к ним отношением. Она подразделяется, грубо говоря, на подлежащую критическому отношению (или хотя бы допускающую критический анализ) по отношению к ней – и не подлежащую (не допускающую). Предположив, что и в данном случае речь идет о «феномене» программы и авторского подхода, эксперт вышел за круг обязательных текстов, просмотрев в общей сложности около десятка выпусков «Момента истины» за последние пару лет. Бывшее поначалу ощущением переросло в итоге в уверенность: разоблачительная и просто критическая функции «Момента истины» имеют лакуны, у программы определенно есть зона, оставляемая «вне критики». Эта территория деятельности VIP-персон: президента, премьера, руководителей парламента, руководителей силовых ведомств. (Отступая от темы власти, но, памятуя о властности, заметим, что такой же подход распространяется программой на иерархов и служителей церкви.)
Насколько можно судить по отсмотренным выпускам, по отношению к указанным VIP-персонам (персонально или как определенной категории; возможно, по отношению к высшим государственным должностям и занимающим их, должностным лицам) действует пропагандистский или агитационный в основе принцип одобрения и поддержки, исправно работавший в советской прессе (правда, только до границ эпохи застоя).
Ограниченное, выборочное (скорее все же в режиме добровольного самоограничения, чем самоцензуры, т.е. благонамеренное, а не демонстрирующее благонамеренность) исполнение программой «критической функции» на прессо-властном направлении эксперт обозначает как данность, никак этот факт не комментируя.
Тест на профессионализм (2)
Журналистика информационная (и журналистика вообще, как профессия, решительно отделяющая себя от всего, что может быть за нее принято на медийной территории) принимает все возможные меры к тому, чтобы – доброе имя, репутация, ответственность перед гражданином и обществом) не быть использованной в своих целях пропагандой, рекламой и даже «связями с общественностью»: адресат журналиста должен быть уверен, что имеет дело с честным и достоверным информированием себя о происходящем, а не с «втюхиванием» ему какого-то продукта, например, «средства для решения всех мировых проблем» (реклама, эксперт ее иногда привозит на семинары), образа врага («ну, эти там, с трубой!»; пропаганда) или комплекса управленческих идей («паблик рилейшнз», «связи с общественностью»: «а у нас мэр зато…»).
Отделение собственно журналистского текста от трех «родовых», перечисленных выше – аз профессионально-этической гигиены; особая забота последние десятилетия у журналистики - чтобы на ее территорию не проникла даже и тень скрытой рекламы. Прибыли сколько бы ни обнаружилось, убыток все перекроет: утрата прилагательного «честный» - для журналистики летальна.
ЗОНА РИСКА (1)
Ниже – легко установленные признаки скрытой рекламы в информационно-аналитическом, казалось бы, сюжете программы «Момент истины» (выпуск от 18.02.2009). Сюжет этот, открывающий выпуск, посвящен доступном жилью и содержит три вывода на экран молодого симпатичного девелопера. Девелопер рассказывает об особенностях проекта «Территория жизни», называя, в том числе, адрес и цены на квадратные метры, делится информацией о замечательной социальности и патриотичности своей компании, охотно откликается на поддерживающие, работающие на него и его компанию реплики автора/ведущего, сопровождается лестной и при этом именно нравственно различимой оценкой дежурного по выпуску «морального авторитета» О.М. Попцова…
Это - пересказ происходящего на экране, того, что лучше видеть и слышать.
А вот – перечислением - признаки скрытой рекламы в сюжете:
- имя руководителя и название организации, занимающей девелопментом;
- адрес места строящегося дома и название бренда;
- описание достоинств и преимуществ проекта, включая экологические, психолгические и моральные;
- характеристика территории – с полным набором рекламных признаков;
- стоимость квадратного места: со сравнительной оценкой. (Ниже, чем у других, правда – даже не средних по ценам;
- вложение лица и репутации автора (автор рекомендует проект и собеседника, помогает ему – свои правильным, в том числе интонационно - вопросом выглядеть достойно;
- умножение авторской оценки собеседника, идеи, проекта оценкой привлеченного морального авторитета, публичного политика, высоко оценившего начинание, восстановившего в собственной памяти по случаю слово «почин» как теплое и дорогое…
Эксперт специально обращает внимание: он никоим образом не утверждает, что здесь имеет место скрытая реклама, он только называет ее очевидные, устойчивые признаки. И выражает готовность удивиться, если окажется, что признаки эти не знакомы автору или его сотрудникам, и восхититься их неподготовленности к жизни, включая журналистскую профессиональную; гигиеническую.
Специальная реплика в его завершение.
Когда в одном и том же сюжете (выпуск от 22.09.2008 г.) Вс. Богданов сетует на то, «как мало осталось журналистов», а М.Дейч утверждает (и автор ему не возражает): «Нет такой редакции, которая не брала бы деньги за ту или иную позицию», что остается от презумпции морального доверия, без которой журналистике не прожить и не выжить? И если правы оба, то что обществу делать и с такой правотой, и с такой журналистикой, и с такими журналистами?
ЗОНА РИСКА (2)
Другой пример – из серии «профильных» сюжетов. По оценке эксперта – пропаганда, точнее – комплекс приемов спецпропаганды, применяемых в мирное время в «информационных войнах». Появление таких признаков – народная примета: воюют.
Сюжет – «строенный» (на момент окончания анализа). Враг известен в лицо, которое показывают раз за разом в одном ракурсе: повторением фрагмента, в выпусках через месяцы.
Прием – мобилизационный, как минимум, в эмоциональном отношении, оно важнее смыслового.
Лицо врага и то, что он говорит, должно узнаваться, быть знакомым; становиться привычным раздражителем. Повторение – основа и «спецпропаганды» тоже; «что-нибудь» всегда остается.
Замещение информации мнением, принимаемым за информацию.
Совмещение «одного» звукового ряда с «другими», из другой оперы, взбалтывающими сознание, но не становящимися от этого более достоверными картинками.
Если, говоря о рэкете (а это большое дело – правильно выбрать «пароль» к массовому сознанию) дать вместо малопонятных комбинатов, шьющих одежду для театров, и выпускающих щипковые инструменты (попали в кадр, недосмотр или намек: гитары - строим!) показывать раз за разом наполненные станками цеха, прядильные и машиностроительные, каждый размером с футбольные поля, а при обсуждении сюжета с нагло не отдаваемым Сретенскому монастырю домом показать пять московских особняков (эксперту показалось, что «под раздачу» попали и дом Пушкина на Арбате, и Дом ученых на Пречистенке; этот оптический обман от попытается рассеять 21.01.09, задавая вопросы), можно достигнуть того «эффекта крупности», о котором говорил еще Эйзенштейн. Главное, пододвинуть насекомое к объективу, что от взгляда на чудовище другим кричать хотелось.
А бассейн в « гостинце на час» (или все же не там?), гнезде разврата…
Ну и, наконец, обязательно должна быть найдена мотивация. Не просто «рейдер», а перешедший с нефти на музыку. Т.е. не просто чужак, но с руками по локоть в нефти. С нефти на музыку – значит, на месторождение музыки; где гуще.
Эксперт, уточним, не пытается уравновесить перевес, собранный на одной стороне. Его задача – показать, какими методами такой перевес достигается.
А это как раз – или полное пренебрежение к профессиональным основам, или проявление оснований какой-то современно другой культуры. Другое представление о побуждениях и запретах, поощрениях и ограничениях - на чужой, по большому счету, территории журналистики, предполагаемой информационно-аналитической.
О «четвертой власти» и «медиакратии».
Вопрос о поддержке программы и ее автора в рассматриваемом конфликте такими опытными журналистами, как М. Дейч и О.Попцов (а в этом же ряду в сюжете оказались еще и Вс. Богданов, и Б.Резник, люди также с профессиональными журналистскими биографиями и с высокими нынешними позициями в руководстве Союзом журналистов), достаточно драматичен и, по сути, досаден, - минимум по двум причинам.
Нет оснований сомневаться, что речь в данном случае идет не только о публичном проявлении дружеских чувств по отношению к автору со стороны всех, кого он пригласил проявить отношение к Решению Общественной коллегии на камеру, но и о проявлении солидарности, которую эксперту, впрочем, трудно назвать профессиональной в современном смысле.
Досадным, хотя и не драматичным, в этой ситуации приходится признать, прежде всего, то обстоятельство, что и о самом конфликте, следствием которого стало Решение Общественной коллегии, и даже о самом Решении, его содержании и качестве, опытные журналисты, безусловно дорожащие добрым именем и репутацией, решились говорить, как можно судить по видеоряду, по сути, с голоса своего коллеги и товарища: нарушая тем самым элементарные профессиональные правила, связанные с распространением и комментированием информации.
Досадным (и именно драматическим) приходится признать другое: все, кто оказались втянуты автором программы в это обсуждение, предъявляли, по сути, один, знакомый и понятный людям старшего поколения, но крайне рискованный (или даже недопустимый в своем наиболее открытом проявлении) подход к пониманию журналистики как четвертой власти»: с открытым, по сути, представлением о пределах влияния и воздействия журналиста на положение дел.
Воспоминание о временах, когда публикация означала решение какого-то серьезного вопроса естественно и греет душу: как факт личной биографии тех времен, когда «общественное мнение» выражалось, прежде всего, процентом одобривших и поддержавших. Но попытка всерьез обсуждать такую ситуацию как вновь желанную – повод для серьезных размышлений о «расконсервации» (если он когда-то вообще был законсервирован) подхода к журналистике как инструменту параллельной власти, силе, которая легко способна переходить в произвол.
Старые демократии эту способность прессы знают, время от времени напоминают о склонности СМИ превращаться в «медиакратию»: особенно, когда сами СМИ не подчиняются такому же демократическому контролю, как власть как таковая.
Чтобы понять, насколько этот вопрос серьезен, достаточно, как представляется, оглянуться на те же тексты «Момента истины», фиксирующие фактически непрерывное давление на прокуратуру, как прямое, так и косвенное, в обсуждаемом Общественной коллегией конфликте.
Эксперту, исследующему тексты и выписывающему реплики в адрес прокуратуры, остается удивляться скорее стойкости прокуроров, их способности сохранять независимость, чем поддерживать сетование по поводу того, что они не проявляют внимания или отказывают в возбуждении дела уже и после демонстрации программой конкретного сюжета.
Мы хотим прокуратуры, которая находилась бы в особых отношениях с прессой, реагировала на каждое заявление и требование популярной программы, но и реагировала определенным, предписанным ей от камеры образом? Если это так, то нам остается поздравить себя с готовностью вернуться во времена очевидно несовместимые с представлениями о демократии и о ролях в ней прессы.
Мы утверждаем, что и времена у нас не совсем демократические, и власть не совсем контролируема народом, а потому пресса должна иметь возможность показывать свою силу? Но где граница этой силы и что у нее с готовность не пытаться стать сверхвластью?
К догадке (1)
На канале ТВ-3 есть такое направление, эфирный жанр: парадокументальное кино.
Не логично ли применительно к программе «Момент истины» начать договариваться, подтверждая артефакт, о праве на жизнь направления «паражурналистика»? Культура, в том числе, культура медиа, много шире собственно журналистской. На границах профессии, в ойкумене с другими параметрами модальности и моральности, прекрасная «точка роста», с замечательными углами обзора и атаки, если захочется снова взять ствол или положить руку на книгу. Главное, что ощущение на той территории будут, как у астронавтов на Луне: никаких пут профессиональной этики, никаких предписаний ни с какой стороны…
Для тех, кто подумал, что эксперт, забывая традиции жанра, шутит: все всерьез или почти всерьез. Общественной коллегии по конкретному, обсуждаемому случаю стоило бы задаться прежде всего базовым, краеугольным для множества сходных ситуаций вопросом: а о журналистике ли в собственном смысле идет в данном конкретном случае речь? С журналистикой ли имеют в данном случае дело и сама Общественная коллегия, и конкретный заявитель, добровольно подписавший при подаче жалобы в Коллегию определенные ограничительные самообязательства, общество (в лице конкретных телезрителей конкретной программы), информируемое о проблемной, конфликтной ситуации, - да ведь и та же власть, к дееспособности, ответственности и готовности которой быстро, четко и должным, ожидаемым образом реагировать на журналистские публикации постоянно апеллируют программа и ее ведущий?
Личностно-стилевой «код» программы (результат обзора текстов конфликта)
- Не отделение факта от мнения как система, системный прием;
- Пристрастность, регулярно принимающая характер тенденциозности; сознательный отказ (принцип-прием) от позиции беспристрастности;
- Манипулятивное отношение к людям, текстам, сюжетам.
- Равнодушие к доброму имени, репутации, судьбе объекта «расследования»;
- «Объективизация» как метод работы с людьми, в том числе, теми, кто приглашаются на роли (позиции) экспертов. (Подавляющее число людей, попадающих в кадр – выразители точек зрения авторской или близкой к ней, полемика не приветствуется;
- Органичность конфронтационного стиля; потребность во Враге, без которого нет действия, успеха, победы.
- Ориентация на победу любой ценой («цель оправдывает средства»)
- Преследование как рабочий вариант, заменяющий и исследование, и расследование.
- Легкость обращения к диффамации, настроя на пятнающий подход;
- Готовность принимать (самовозлагать) роли судьи, прокурора, носителя истины;
- Обвинительный уклон как рабочая норма. Облегченное отношение к виновности; не обеспокоенность перенесением следа вины с одного лица на другое как следствие, например, перемешивания сюжетов;
- Эффективность, понимаемая как властность.
«Экспертиза экспертизы»
Перепроверка ситуации, уже рассматривавшейся Общественной коллегией, но не разрешившейся, а вышедшей на новый этап после подготовки и обнародования Решения № 19, предполагала работу эксперта с обращением А.И. Жидкова в Общественную коллегию, с текстом Решения, прежде всего - с его резолютивной частью, и исследование текста выпуска «Момента истины» от 18.02.2008.
Контрольный анализ текста Решения №19 (по ознакомлению с текстом выпуска передачи; о нем позже) заставляет эксперта разделить свои реакции по отношению к нему на три категории: согласен, не согласен, согласен частично.
Первое и, пожалуй, основное несогласие: эксперт не нашел в сюжете о ВМО (третьем в проблемно-тематическом ряду выпуска и занимающем треть эфирного времени программы) признаков журналистского расследования. Определение «Выполненный в формате небольшого журналистского расследования» ad hoc коллегия может считать своим подарком программе, к сожалению, не последним.
Сразу по выражению первого несогласия, эксперт должен определиться со вторым. Если показанное на протяжении тринадцати минут на экране не является журналистским расследованием, то с чем именно имеют дело зритель, Общественная коллегия и сам эксперт? Дав на этот вопрос ответ-гипотезу: с медийным продуктом, но не факт, что с журналистским, эксперт оказывается поставленным перед выбором: идти ли при таком уровне базовой неопределенности вслед за предшественниками, пытаться продолжать «экспертизу экспертизы» Решения?
«Да» означает признать продукт – несмотря на все его слабые швы и не мотивированные уплотнения, не прикрываемые ни стилевыми и технологическими приемами, ни затратным использованием такого морального авторитета, как Г.М.Гречко, - по сути журналистским. «Нет» - означает упустить возможность сравнить собственный взгляд со взглядом, заявленным до тебя: к пользе и размышления того, кто решится на третье чтение: получая возможность выбирать лучшую, более точную из оценок, совершая работу по оценке и выбору – или не имея возможности совершить такую работу.
По размышлению, эксперт выбирает вариант «условного да», т.е. соглашается перепроверить текст как журналистский – и оценки как адресованные журналистскому тексту.
В этом случае мы имеем картину достаточно определенную: спрямляя неоправданные кривые (вроде «ряд существенных недостатков, граничащих с нарушением норм профессиональной этики»), эксперт соглашается с большинством позиций, обозначенных в резолютивной части Решения как с позициями отступления от серьезных норм профессиональной этики или правил профессионального поведения журналиста.
Обратим внимания сначала на то, какие позиции выделяются как предполагаемые пункты нарушения журналистской этики (экономя место, эксперт пересказывает эим позиции своими словами):
- с экрана при описании внутреннего конфликта в общественной организации озвучивается, не подтверждаясь никаким образом, т.е. являясь мнением, способным быть принятым за факт, обвинение в совершении уголовно наказуемых деяний;
- очевидное неравновесие в освещении конфликта, нахождение автора и команды определенно по одну сторону «баррикады», - даже и при формальном соблюдении правила «дай голос другой стороне», т.е. при выводе на экран (с собственным голосом, пусть и не всегда звучащим впопад) основного «обвиняемого»;
- рассказывая о неких событиях, связанных, как предполагается, с переделом собственности, автор и его команда «дополняют» обвинительный аудиоряд видеорядом, не имеющим отношение к реальным местам и событиям; это запутывает зрителя, искажает предлагаемую ему картину ситуации, изменяет ее явно не в пользу того, кого обвиняют через программу и с ее помощью .
К этому ряду эксперт добавил бы разве что пропущенный в резолютивной части Решения, но содержащийся в заявлении в Общественную коллегию пример манипулятивного использования документа: кадр, когда произносимый обвинительный текст накладывается на видеоряд, содержащий документ с четко прочитываемыми словами «прокурору» и «Жидков А.И.». Дело в том, однако, что документ этот на самом деле предоставлен программе самим Жидковым. И содержит, по его утверждению, обвинение в преступной деятельности конкретного человека, выполняющего в «сериале», по сути, роль основного обвинителя Председателя ВМО.
Перед тем, как пройтись по этим пунктам, обозначая стоящие за ними ситуация и действия в терминах профессиональной этики, зададимся вопросом, которым почему-то не задалась (судя по Решению) Общественная коллегия: мы будем пытаться определить нарушения «в общем», в логике «где-то что-то такое было» - или попробуем обратиться к текстам каких-то конкретных документов?
Уточним, что многие положения журналистской этики существуют в ранге общепризнанных и общепринятых так давно, что для подтверждения уже не требуют ссылок на конкретные документы, полагаясь и воспринимаясь традицией или устойчивой нормой. В принципе, однако, ситуация и с подготовкой Решения, и с его пониманием всегда будет оказываться более прочной, если в разговоре о пробелах и проблемах в сфере профессиональной морали, орган саморегулирования ссылается ровно на тот документ, который признает своим (в силу принадлежности к какому-то союзу или к акой-то конкретной медийной организации, имеющим такие документы) тот, кто предполагается нарушителем.
Есть ли такие документы в распоряжении Общественной коллегии?
От одного до трех в нашем случае. Как минимум, это Хартия телерадиовещателей, распространяющаяся на сотрудников и продукцию ТРК «ТВ Центр», документ межмедийный. (В одном из разделов экспертного мнения это обстоятельство применительно к проблемам программы и оценки программы объясняется подробно.)
Если автор «Момента истины» и в самом деле является членом Союза журналистов России (СЖР), то на него распространяет действие Кодекса профессиональной этики российского журналиста. В этом же случае в запасе у органа саморегулирования оказывается еще и такой международный документ, как Декларация принципов поведения журналиста Международной Федерации журналистов, ассоциированным членом которой является СЖР.
Возвращаясь к первым четырем из пяти выделенных пунктов, определим их суть конкретными позициями Кодекса профессиональной этики российского журналиста и Хартии телерадиовещателей. Выглядеть это будет так:
- В нарушение базового для профессиональной этики правила, программа не провела четких различий между сообщениями о факте и предположениями во избежание их отождествления. (Хартия телерадиовещателей.)
- Был нарушен принцип, согласно которому любой человек является невиновным до тех пор, пока судом не будет доказано обратное. (Кодекс профессиональной этики российского журналиста.)
- Нарушена норма, обязывающую уважать честь и достоинств людей, которые становятся объектами журналистского наблюдения. (Кодекс профессиональной этики российского журналиста.)
- Заняв позицию на одной стороне конфликта, автор и программа отказались от фундаментального для морали подхода, обеспечивающего беспристрастность; речь в таком случае уже не идет о непредвзятости. Последнее означает, что под сомнение поставлена честность журналиста. Журналисты пренебрегли обязанностью стремиться к качественно равному изложению обвинения и защиты всех участвующих в деле лиц. (Общеморальное требование. Хартия телерадиовещателей.)
Что касается манипулятивного распоряжения информацией, введения зрителя в заблуждение «не теми» кадрами или такого способа предъявления документа, что он как бы меняет знак, воспринимается направленным против того, кто его предоставил, выдвигая встречное обвинение, то здесь нам резонно обратиться к двум пунктам Декларации принципов МФЖ: частному и основополагающему.
Вот частный, очевидный: журналист «не должен фальсифицировать документы».
А вот фундаментальный: «Уважение правды и права общества знать правду – первоочередной долг журналиста».
Собственно говоря, такой набор нарушения норм, правил, но и принципов профессиональной этики не позволяет говорить, что зритель имеет дело с журналистикой.
Не возвращаясь пока к своей гипотезе, но, полагая только что приведенный список сильным ее подкреплением, эксперт полагает исчерпанным вопрос о том, точна ли была ad hoc коллегия, выражая мнение – да, нарушил, но сделав это все же в недопустимо смягченной форме.
Возвращаясь к оценке документа Общественной коллегии (в той же версии: если бы эта оценка давалась журналистскому материалу), эксперт уточняет, что он согласился бы с отбором позиций, определенных как нарушения, но только частично согласился бы с той попыткой сформулировать нарушения, какую предприняла ad hoc коллегия, очевидно работавшая без минимально достаточного наборы профессионально-этических документов.
И фактически не согласился бы с тем набором разъяснений, рекомендаций и даже прямых предписаний, в котором долженствование как директива органа со-и саморегулирования возникает как нечто совершенно произвольное: сразу в двух значениях этого слова. Анализ этой части Решения будет доведен до конца и предоставлен членам Общественной коллегии позднее.
К догадке (2)
Плотно поработав с текстами (и не только в трех «заданных» выпусках; системность, обнаруживающая характер феноменальности, по меньшей мере, по абсолютно очевидному расхождению с базовыми позициями профессиональной этики, потребовала внимания), эксперт готов утверждать, что понятия «журналистика» и «журналистское» применительно к данной программе носят характер скорее неточной, неверной в основе атрибутики, чем мотивированной родовой адресации.
Это – констатация. А далее – догадка, многое объяснившая, по крайней мере, самому эксперту. Вот ее смысл: тексты и поступки автора «Момента истины» следует рассматривать не по канонам журналистской профессии, а по законам и правилам театрального действия.
Что это означает? Смену системы профессионально-моральных координат. И «проявление» той сценической площадки, которая все равно ведь всегда угадывается за телевизионной площадкой «Момента истины». На этой проявленной площадке легально существует слово темпоритм (строго говоря, зритель все эти годы и имел с ним дело). На этой площадке понятия «тема», «идея», «сверхзадача» понимаются в том значении и смысле, какие в них заложены в системе Станиславского. На авторскую «сверхзадачу» в этом театре работают все средства; Запрещенное в журналистике, противопоказанное ей («цель оправдывает средства») здесь – дома. Формат «Момента истины» на этой площадке театр страстей. Пьеса - жизнь, какой ее удается включить в спектакль.
Заключение
Сложность самоопределения по отношению к феномену «Момента истины» и его автору связана с тем, что именно в этой программе материалы с признаками настоящей, сильной и смелой журналистики перемежаются с материалами совсем другого рода; условное расследование, например, оказывается безусловным преследованием.
Обладая влиянием и на общество, и на власть, пользуясь репутацией бесстрашного борца с неправедно нажитым капиталом, защитника интересов простого человека, программа многим дорога и многим действительно хороша. Плоха же она, по сути единственным: не различением целей и средств, убеждением в том, что цель, признаваемая благой, оправдывает применение любых средств. По большому счету (и с оценкой на перспективу) эта особенность перевешивает все остальные вместе взятые.
Есть ли надежда как-то изменить ситуацию – и стоит ли пытаться на нее влиять?
Как представляется, серьезной ошибкой для Общественной коллегии был бы еще один опыт по формированию очередного списка «этических» несоответствия, ошибок или нарушений норм и обнародования предписаний (пожеланий) по их устранению
Чтобы согласиться с такой оценкой достаточно задаться предельно простым вопросом: а можно ли в принципе ожидать изменения «программной» ситуации в искомом, «профессионально-правильном» направлении без основательного и даже радикального изменения характера, целеполагания, готовности входить в конфликты, привычки создавать врагов и т.д. без отказа от ее именно системных признаков, а по сути - без глубокой трансформации (до саморазрушения?) проекта-бренда, именуемого «Авторская программа журналиста Андрея Караулова», а точнее, Андрей Караулов?
Ответ на первый «вопрос на уточнение»: а согласится ли на такую радикальную трансформацию автор программы? – предвидим; примерный инструментарий, набор средств, поступков и слов, которыми он отреагирует на любую, по сути, попытку воздействия на программу как на устоявшееся целое, известен.
Ответ на второй «вопрос на уточнение»: а согласится ли с требованиям заведомого «опреснения» яркого, профессионально выстраиваемого квазирасследовательского шоу с начертанным на заднике слоганом «журналист восстанавливает социальную справедливость» почтенная публика? - также очевиден. Не согласится; особенно - в полосе затягивания ремней и усиливающейся потребности в поиске врагов. Сокращение хлебов будет требовать умножения зрелищ.
Надо полагать, с позицией автора программы и публики совпадут позиция владельцев/руководителей выпускающего медиапродукт ООО «Стратегия века», а равно и владельцев/руководителей ТРК «ТВ «Центр», по заказу которого делается программа «Момент истины».
Что же остается: влияние медиасреды? Вспоминая реплику «наш Союз журналистов», зафиксированную камерой программы в разговоре ее автора с Председателем Союза журналистов России, подождем все же обнадеживаться: вспоминая характер и тон разговора мэтров, публично выказанное отношение Вс. Богданова к программе - и странноватую смесь обещания и угрозы со словом «разберусь»: в ответ на рассказ А.В. Караулова про обиду, нанесенную Общественной коллегией .
На что же надеяться? На время.
В ситуации раздвоения систем координат (сам и пресса, сам и власть) жить можно достаточно долго и даже успешно. Но бесконечно долго, наверное, все же невозможно. Тот факт, что «Моментом истины» второй раз за одиннадцать месяцев занимается Общественная коллегия, возможно, звонок: время, когда можно было жить в режиме замечательной по своему дикопольности, если не прошло, то подходит к концу. И значит нужно, пора определяться с видовой принадлежностью, начинать понимать, кого представляешь: информационную журналистику (с соответствующим набором прав, но и обязанностей, в том числе, самообязательств) – или все же что-то иное, занимающее иную нишу, чем собственно журналистика.
Эксперту, сказать по правде, не верится, что второй звонок будет услышан. Проблема «Момента истины» заключается ведь не в том, что у А.В. Караулова и его команды нет системного и серьезного представления о журналистике как профессии. Его действительно нет, но такое-то представление набирается, было бы желание.
Это и составляет проблему: отсутствие желания; непонимание (возможно, совершенно искреннее): когда все так, как нужно, какое может быть «не так»?
Прежний, «дикопольный» подход к журналистике (даже если у него в России по прежнем миллионы сторонников и защитников, включая и часть самих журналистов) – тупиковый для журналистики. Модернизация здесь, как и в стране в целом, может запаздывать, но «мобилизационной» линии не век же держаться. Помня вопрос поэта, прозвучавший в «Моменте истины»: «Когда придет народ, который бы не обманул Россию», скажем так: да долго еще не придет, если пресса в России не оставит дурной привычки пробовать замещать власть и не займется таким серьезным делом, как обустройство доступа информации к гражданину. Не начнет заниматься проблемами общества, а не власти.
Здесь, правда, предвидится серьезная проблема сбоев кодов, образования лакун, размежевания культур: достаточно условного «западного» и достаточно определенного «советского» типов.
Выражая два, на первый взгляд, достаточно близких по смыслу и духу представления о социальной ответственности журналиста, культуры эти (представляющие своего рода проекции в профессиональную сферу особенностей и стадий развития гражданского начала в конкретных обществах), фундаментально расходятся по отношению к гражданину и праву журналиста вторгаться в его жизнь и личный мир, по отношению к власти и практическому поведения по отношению к ней, по отношению праву (или даже обязанности) журналиста активно вмешиваться в публичную политику: предлагая ли обществу конкретную «повестку дня», представляющуюся журналисту или СМИ наиболее актуальной, принимая ли на себя функцию высшего судьи или же «прокурора фонаря» при решении сложных моральных конфликтов и т.д.
21.01.2009
