Экспертное суждение (мнение эксперта)
ПРЕАМБУЛА. ПРЕДВАРИТЕЛЬНЫЕ ЗАМЕЧАНИЯ И ПОЯСНЕНИЯ ЭКСПЕРТА
1. Эксперт располагал большим объемом документов и материалов: начиная от четырехстраничного «Заявления о нарушениях законов о СМИ журналистами частной газеты “Открытая для всех и каждого” Бильдюгиной Л.И. и Парфеновым О.Н.» - до конкретных публикаций упомянутого издания, послуживших причиной и поводом информационного спора; от копий документов, связанных с исходным, имущественным конфликтом, вокруг и по поводу которого (по формальному признаку, по крайней мере) выстроился контур рассматриваемого информационного спора, - до пакета индивидуальных писем в поддержку позиций газеты; от адресованного М.А. Федотову письма Людмилы Леонтьевой, главного редактора газеты «Открытая. Для всех и для каждого», - до адресованной Общественной коллегии «Пояснительной записки» адвоката В.В. Хомутинникова.
Принимая во внимание характер и длительность имущественного (базового, исходного) конфликта, масштаб вовлеченности в него граждан, организаций и ведомств; учитывая то обстоятельство, что и в информационном конфликте, сформировавшемся вокруг и по поводу конфликта имущественного, и в информационном споре, который предлагается рассмотреть Коллегии, определенно обнаруживается выраженный общественный интерес, эксперт счел необходимым, помимо изучения переданных ему материалов, провести дистанционное исследование издания – субъекта информационного спора. Обратившись к сайту газеты «Открытая. Для всех и каждого», эксперт прочитал, оценивая по определенной методике (о ней ниже) большое число публикаций информационного, общеполитического, социального, правового и правозащитного характера. Изучение совокупности текстов, отбиравшихся в логике случайной выборки и заведомо не связанных с рассматриваемым информационным спором, позволило эксперту получить достаточно достоверное, на его взгляд, перепроверяемое обращением газеты к различным темам (и обращением с этими темами, что не менее важно) представление о характере и качестве издания, о принципах, нормах, подходах, закладываемых в основу повседневной профессиональной деятельности редакции и отдельных журналистов.
2. Как и Общественная коллегия в целом, эксперт не рассматривает и не оценивает правовые, юридические основания, этапы развития, судебные и иные перспективы собственно имущественного конфликта.
3. При этом эксперт исходит из того, что надежное установление существа и содержания информационного спора в данном случае требует обязательного обращения к контексту проблемной ситуации, учета ряда существенных обстоятельств, не умещающихся в рамки профессионально-моральных (и даже медиаэтических – в узком понимании предмета и содержания медиаэтики), но при этом безусловно связанных с «повесткой дня» гражданской журналистики в ее российском прочтении и с выработкой профессиональной позиции журналиста.
Эксперт обращает внимание на то, что в рассматриваемом нами случае общество по факту – уже и применительно к конфликту базовому, имущественному, «фоновому» для информационного спора, - имеет дело не только с сугубо материальной в основе тяжбой по поводу квадратных метров или же конфигурации двух квартир строения по конкретному адресу, получающей (или не получающей) нормальное, признаваемое обеими сторонами правомерным разрешение в суде, но также и с жестким столкновением на выходе в групповое и массовое сознание определенных эмоционально окрашенных образов: как сторон-субъектов, так и самого конфликта. Через эти образы выражаются и ретранслируются, в том числе, крайне существенные для формирования общественного мнения представления как о самих субъектах, находящихся в конфликте (и их непосредственных интересах), так и о ментальных и моральных основаниях самого нынешнего российского общества, о его глубинных, долгосрочных интересах.
Заметную роль как при формировании, так и в восприятии спектра образов, формирующихся вокруг и по поводу «фонового» конфликта, играют мировоззренческие установки и представления о нравственных ценностях: как реально обнаруживаемые у субъектов конфликта, так и «демонстрационные», спекулятивные, формируемые в виде обозримого конструкта (позитивно или негативно имиджевые). В том числе и под воздействием и этих образов складываются (и предлагаются к передаче «из рук в руки», в том числе в формате «сарафанного радио») одни или другие представления о характере позиций и поступков участников, о моральной правоте или неправоте сторон, о приемлемости (или же неприемлемости) их целей, а равно и средств достижения целей.
Последнее касается как прямых, непосредственных участников собственно имущественного противостояния (В.Д. и Ф.А. Мещеряковых, с одной стороны, и В.Г. Андреянковой, с другой), так и относительно устойчивой, как выясняется, совокупности тех граждан и институтов, которые занимают по отношению как к базовому, имущественному конфликту, так и к сформировавшемуся на определенном этапе вокруг него конфликту информационному, определенную и при этом именно активную позицию: призванную повлиять, в конечном счете, на определенный, в пользу одной из сторон, исход одного и другого.
Сильная, выраженная нравственная составляющая базового, имущественного в первооснове конфликта, естественным образом оказалась «заведена» в рассматриваемом нами случае в формат конфликта информационного, связанного с публичным прочтением как самой базовой конфликтной ситуации, так и затянувшейся истории ее разрешения.
В конечном счете, именно подход, тип публичного прочтения ситуации средством массовой информации (с определенным, выраженным отношением к сторонам конфликта, с углублением в детали спора, с называнием имен муниципальных чиновников, судей и прокурорских работников, принимавших определенные решения, с оценкой позиции членов «группы поддержки» одной из сторон и методов их действий и т.д.) послужил поводом (или предлогом) к образованию спора информационного: к обращению членов «группы поддержки» в Общественную коллегию с Заявлением, обвиняющим журналистов газеты «Открытая. Для всех и для каждого» в «нарушении законов о СМИ», а саму газету – в нравственном цинизме.
5. Во избежании путаницы в идентификации субъектов информационного спора (получившей, к сожалению, отражение в обозначении «дела» на сайте Общественной коллегии), эксперт полагает полезным уточнить, что инициатором информационного спора выступает конкретная группа граждан: восемь физических лиц, которые либо предоставили о себе какие-то дополнительные личные сведения («ветеран и инвалид Великой Отечественной войны», «врач высшей категории», «кандидат медицинских наук, доцент, ветеран труда»», «врач, мать двоих детей»), либо обозначены в этом документе исключительно именами и адресами. Словосочетание «члены общественной организации “Гражданская инициатива”» никого, как представляется эксперту, не должно вводить в заблуждение; формализованное – в гражданско-правовом смысле – общественное объединении с таким названием (даже если допустить, что оно однажды обнаружится в природе, вопреки утверждению, содержащемуся в Пояснительной записке адвоката В.В. Хомутинникова) стороной в настоящем информационном споре не выступает. Эта констатация избавляет эксперта от необходимости предпринимать заведомо неблагодарную попытку выстраивания иерархии ценностей и приоритетов (в логике иерархии «интересов гражданского общества»), нужда в которой могла бы проявиться в информационном споре, сторонами противостояния в котором выступали бы общественные объединения или организации (как элемент структуры гражданского общества) и конкретное средство массовой информации (как субъект сегмента массовой коммуникации, принципиально важного для гражданского общества).
6. Заявление, перенасыщенное негативными эмоциями и диффамационными по смыслу «предустановками», которыми его авторы определенно стремятся «нагрузить» Общественную коллегию (как орган, вырабатывающий решение по информационным спорам, по сути, именем гражданского общества), представляет собой стилистически неоднородный текст (лингвистический анализ его пластов не входит в задачу и компетенцию эксперта), предназначенный для обращения по различным адресам. По мнению эксперта, фрагмент, начинающийся словами «Ваша программа “Совершенно секретно” собирает у телевизора абсолютное большинство россиян», свидетельствует о том, что его авторы, именующие себя «общественными защитниками», до инициирования настоящего информационного спора определенно предпринимали шаги к расширению (до общероссийского эфира) границ и уровня информационного конфликта.
7. Притом, что авторы Заявления представляются «свидетелями многолетней травли супругами Мещерковыми своих соседей», ни один из заявителей, как следует из приведенных адресов, не соседствует в прямом смысле (не живет на одной улице) с семьей, публикации в защиту которой газеты «Открытая. Для всех и каждого» послужили основанием для инициирования упомянутой группой граждан настоящего информационного спора.
«Свидетельство» с чужих слов определенно не может априори объявляться ложным, но еще более определенно оно не может признаваться истинным. Информация из вторых, третьих и прочих рук, предлагаемая заявителем Общественной коллегии, свидетельством в строгом смысле не является; отделение в такой информации факта от мнения (в том числе «наведенного»; в том числе «наведенного» контуром группы, поддерживающей существование в логике «войны на уничтожение» противной стороны конфликта, затяжного противостояния, установленной и поддерживаемой логике формирования «образа врага») оценке не поддается по определению.
ВОПРОСЫ ПО СУЩЕСТВУ, ПОСТАВЛЕННЫЕ ЭКСПЕРТОМ
1. Заслуживает ли данный информационный спор рассмотрения Общественной коллегией, есть ли к тому существенные основания?
2. Может ли быть принят к рассмотрению спор «о нарушении законов о СМИ»?
3. Есть ли основание говорить о нарушении принципов и норм журналистской этики Л.И. Леонтьевой и О.Н. Парфеновым?
4. Какими эксперт видит основные пункта проекта Решения ad hoc коллегии по данному информационному спору?
ОТВЕТЫ НА ВОПРОСЫ ПО СУЩЕСТВУ. ЗАМЕЧАНИЯ, ВЫВОДЫ И РЕКОМЕНДАЦИИ ЭКСПЕРТА
1. Необходимость рассмотрения Общественной коллегией настоящего информационного спора предопределяется выраженной составляющей общественного интереса, очевидно обнаруживаемой по факту проблемной ситуацией. (Подробнее о феномене общественного интереса – в п. 3.а.)
Говоря об общественном интересе как сущностной (и именно потому существенной) особенности проблемной ситуации, обнаруживаемой информационным спором, эксперт имеет ввиду то, что за частностями этой ситуации (включая жалобу, как подчеркивается субъектом-заявителем, на частную газету) определенно просматривается очевидно не частная проблема различного – вплоть до взаимоисключающего, - прочтения сторонами информационного конфликта таких фундаментальных, цивилизационных по характеру и смыслу феноменов, как права и достоинство гражданина; свобода, ответственность и репутация средства массовой информации; доверие к СМИ и журналисту; использование ресурсов (капитала) солидарности гражданского общества; дееспособность институтов власти, информационная безопасность гражданина и общества в целом.
2. Формальный «рамочный» подход, согласно которому Общественная коллегия принимает к рассмотрению только те споры, в которых изначально и напрямую речь идет о профессиональной этике журналиста и медиаэтике, в данном случае может быть успешно (строго формально и при этом плодотворно) преодолен следующей констатацией. Почти два десятка лет назад в действующий Закон РФ «О средствах массовой информации» его авторами было включено более полудюжины положений, традиционно относимых к базовым в сфере профессиональной этики журналиста.
Проверка на соответствие «нормам права СМИ» тематического сегмента публикаций конкретного издания (в нашем случае - проверка на непротиворечивость конкретных публикаций «профессионально-этическим» в основе положениям Закона РФ «О СМИ») снимает вопрос о правомерности и возможности уверенного принятия информационного спора к рассмотрению, во-первых. И, во-вторых, позволяет поставить саму технологию подготовки оценки (экспертной, прежде всего) на достаточно внятные и прочные основания условно-правовой и одновременно условной профессионально-этической – методологии.
Определение «условная» применительно к базовым составляющим предложенной методологии не имеет негативной окраски, а всего только уточняет сдвоенный, комбинированный характере ядра оценочной системы, обеспечивающей выход на российский директивный нормативный медиаэтический стандарт (РДНМС). Этот сверхпрактичный (запредельно прагматизированный, - в представлении этика) стандарт объединяет – прямой отсылкой к профессионально-моральным (и при этом именно директивно-нормативным) нормам закона РФ «О средствах массовой информации», распространяемым одновременно на медиа (СМИ), редакции СМИ, журналистов, - близкие, корреспондирующиеся, но отнюдь не взаимозаменяемые предметы: профессиональную этику журналиста - и медиаэтику.
Не перегружая настоящий документ теоретическими аргументами в поддержку такого взгляда, представляющего собой в известном смысле новеллу, эксперт склонен рассматриватье и применять РДНМС как универсальный инструментальный конструкт: исходя из того, что этот достаточно специфический стандарт («свернутый», правоцентричный в основе) обнаруживает себя директивно-нормативным, установочным, во-первых. И, во-вторых, в известном смысле укорененным (в силу принадлежности к базовому закону «О СМИ») в профессиональном сознании. Совокупность этих обстоятельств позволяют использовать РДНМС в качестве рабочего, операционального критерия соответствия (или не соответствия) конкретных текстов устойчивой же и при этом предельно легитимной, признаваемой и защищаемой от размывания государством профессиональной норме.
3. Используя методологию применения РДНМС, эксперт исследовал тексты публикаций «Девять лет издевательств» и «Да плевать мне на ваш Закон» на непротиворечие ст.ст. 38 (Право на получение информации), 41 (Конфиденциальная информация), 49 (Обязанности журналиста), 51 (Недопустимость злоупотребления правами журналиста), основные позиции которых как раз и образуют РДНМС.
Вывод эксперта: в текстах, приведенных заявителем в качестве предмета информационного спора, выдержаны все конкретные требования директивно установочных норм, заложенных в указанные статьи закона. И конкретный журналист, и редакция проявили профессиональную добросовестность, в том числе, в реализации права граждан на получение через СМИ достоверных сведений о деятельности вовлекавшихся в конфликт муниципальных чиновников, органов прокуратуры, судебных инстанций. Собирая и публикуя сведения, однозначно относимые экспертом к общественно значимым, сотрудники редакции не допускали злоупотреблений правами журналиста и свободой массовой информации.
3.а. Обращаясь к профессионально-этической составляющей прав и обязанностей журналиста, свобод и ответственности СМИ в связи с основополагающими международно-правовыми документами, в частности, с Конвенцией о защите прав человека и основных свобод, уважение к позициям которой подразумевается нормой современной журналистики, эксперт считает необходимым уточнить позицию, касающуюся выражения и защиты средствами массовой информации в целом и журналистами, в частности, общественного интереса: феномена, до настоящего времени не имеющего устоявшегося, формализованного прочтения в сферах профессиональной этики журналиста и медиаэтики.
По мнению эксперта, формализуемым «ядром» понятия «общественный интерес» в его современном прочтении (более узком и строгом, чем привычно широкое, употребляющееся с советских времен, но при этом фактически не отрефлексированное понятие «общественные интересы») могут быть признаны защита прав человека и основных свобод, включая свободу выражения мнений и свободу массовой информации; защита общественного спокойствия, предотвращение преступлений; защита здоровья и нравственности; защита репутации и прав других лиц; предотвращение разглашения источников информации, полученной конфиденциально; обеспечение авторитета и беспристрастности правосудия.
Учитывая, что и за рассматриваемым информационным спором, и за много более ранним по образованию информационным конфликтом, сформировавшимся вокруг конкретного базового, имущественного конфликта, определенно обнаруживается именно общественный интерес (в прочтении, корреспондирующемся с прочтением прав человека и основных свобод), эксперт специально подчеркивает то обстоятельство, что журналисты газеты «Открытая. Для всех и каждого», четко обозначая и последовательно проводя в рассматриваемом нами случае определенную позицию, выполняли тем самым как профессиональный, так и общественный долг.
3.б. Дополняя «правоцентрированные» основания своих выводов собственно профессионально-этическими, эксперт напоминает о базовых положениях «стандарта профессионального поведения журналиста в области приобретения, передачи, распространения и комментирования информации и описания событий», закрепленного Декларацией принципов поведения журналиста Международной федерации журналистов (МФЖ).
«1. Уважение правды и права общества знать правду - первоочередной долг журналиста.
2. Осуществляя профессиональную деятельность, журналист обязан отстаивать принцип свободы при честном сборе и публикации информации и права на честный комментарий и критику.
3. Журналист обязан оперировать только той информацией, источник которой ему известен. Журналист не должен пренебрегать важной информацией или фальсифицировать документы.
4. Получая информацию, фотографии и документы, журналист должен использовать только честные методы.
5. Журналист должен сделать все возможное для исправления или опровержения информации, которая может нанести серьезный ущерб.
6. Журналист обязан соблюдать профессиональную тайну и не разглашать источник информации.
7. Журналист должен отдавать себе отчет в той опасности, которую таит в себе призыв к дискриминации, распространенный через СМИ, и должен сделать все возможное для того, чтобы избежать даже невольного стимулирования дискриминации на основе расы, пола, сексуальной ориентации, языка, религии, политических или иных взглядов, национального и социального происхождения. (…)»
(Цитируется по: Профессиональная этика журналиста: Документы и справочные материалы. М.: Медея, 2004. С. 19-20)
Анализ текстов О. Парфенова на соответствие требованиям данного международного (и российского, в том числе) стандарта позволяет эксперту сделать вывод о том, что журналист ни на йоту не отступил от требований профессионально-этической нормы, какой она нашла отражения в «стандарте» МФЖ.
3.в. Уточняя одну из конкретных, важных и не всегда верно трактуемых неспециалистами фундаментальных позиций теории и практики деятельности журналиста, эксперт напоминает, что журналист категорически не обязан занимать в конфликте с выраженным общественным интересом позицию «над схваткой», пытаться «равномерно» освещать или «сбалансировано» представлять позиции сторон конфликта, не выражая отношения к ним из боязни или опасения оказаться «уличенным» в занятии открытой, на одной из сторон, профессиональной и человеческой, личной позиции. Никаких запретов на этот счет ни для журналиста, ни для СМИ нормы профессиональной этики журналиста или медиаэтики не содержат: жестко фиксируя, однако, обязанность журналиста и СМИ предоставлять пользователю достоверную, точную, проверенную информацию в том, что касается фактов, быть честным, излагая мнения, непременно отделять факты от мнений.
Что касается профессиональной «беспристрастности» (позиция, встречающаяся в отдельных национальных кодексах или кодексах конкретных СМИ), то речь, как правило, идет о требовании к журналисту быть последовательно честным в ситуации повышенного профессионально-морального и общественного риска: исключая – вне зависимости от личных пристрастий или антипатий - «двойные стандарты» в подходе к тем субъектам и ситуациям, которые становятся объектом его профессионального внимания.
4. Эксперт полагает возможным в данным случае сформулировать и адресовать Заявителю совершенно однозначный вывод-ответ: анализ спорных текстов показывает, что профессиональное поведение журналистов и позиция редакция общественно-политической газеты «Открытая. Для всех и каждого» при освещении сути и развития конфликта между супругами Мещеряковыми и В.Г. Андреянковой, а равно и при освещении отношения к этому конфликту и конкретных позиций и решений муниципальных, судебных и надзорных органов целиком и полностью соответствовали букве Закона РФ «О средствах массовой информации» и базовым профессионально-этическим нормам.
4.а. Эксперт полагает необходимым, учитывая сугубо диффамационные позиции Заявления, адресованного Общественной коллегии, специально уточнить в Решении, что в публикациях, о которых идет речь (а также и в публикациях, инициативно отобранных и проанализированных экспертом), решительно не обнаруживаются признаки «нравственного цинизма», «клеветы», «продажности» и т.д.
4.б. Анализ текстов «Заявления «О нарушениях законов о СМИ…» и «Опровержения на статью «девять лет издевательств» в газете «Открытая» 16-23 мая 2007 г.» (орфография документа, подписанного четырьмя из авторов начинающегося словами «Общественность крайне возмущена» и подписанное четырьмя из авторов более позднего Заявления в Общественную коллегию) позволяет эксперту сделать вывод о том, что данные «документы» содержат признаки косвенной цензуры: представляя собой, по сути, пролонгированную и целенаправленную попытку группы граждан изменить «именем общественности», обращением как в саму газету, так и в различные «инстанции» как публичную позицию издания по конкретному конфликту, так и редакционную политику газеты «Открытая. Для всех и для каждого».
4.в. В связи со сказанным, эксперт полагает полезным напомнить о существовании в Законе РФ «О средствах массовой информации» ст.58 («Ответственность за ущемлении свободы массовой информации»), в которой под ущемлением свободы массовой информации понимается «воспрепятствование в какой бы то ни было форме со стороны граждан, должностных лиц государственных органов и организаций, общественных объединений законной деятельности учредителей, редакций издателей и распространителей продукции массовой информации, а также журналистов».
4.б. Учитывая специфику конфликта и очевидную настроенность авторов Заявления на продолжение борьбы против газеты «Открытая. Для всех и каждого», эксперт полагает полезным формирование пункта Решения со специальным обращением к Гильдии судебных репортеров. Как представляется, этот пункт мог бы содержать рекомендацию или даже просьбу о проведении независимого журналистского исследования ситуации, связанной с позицией собственно имущественного спора. Положение Заявления о том, что В.Г. Андреянкова каким-то образом «лишена входа в свое жилище» и «по невозможности использования общего входа в свое жилище (…) вынуждена временно покинуть свой дом», очевидно не должно и не может быть проверено в рамках спора информационного. В то же время, эксперт находит эту конкретную ситуацию, никоим образом не отраженную ни в рассмотренных публикациях, ни в Пояснительной записке адвоката В.В. Хомутинникова, объективно нуждающейся в перепроверке: в идеале – именно силами и профессиональными средствами журналистов. Независимое исследование реального положения дел, как представляется, если и не остановит затяжной информационный конфликт, то позволит установить и обнародовать истину по одной из его критических, восходящих к правам человека позиций.
4.в. В числе адресатов Решения Общественной коллегии, как представляется эксперту, обязательно должны быть Ставропольский краевой суд, Ставропольская прокуратура, Уполномоченный по правам человека в Ставропольском крае.
СПЕЦИАЛЬНОЕ ЗАМЕЧАНИЕ ЭКСПЕРТА. ВНИМАНИЮ ЧЛЕНОВ КОЛЛЕГИИ
Эксперт выражает серьезную озабоченность той интенцией известного недоверия к беспристрастности Общественной коллегии, настороженного отношения к рассмотрению данного «дела», которая определенно обнаруживаемой как в содержании, так и в тоне письма главного редактора общественно-политической газеты «Открытая. Для всех и каждого» Л. Леонтьевой на имя М.А. Федотова.
Суть высказанного опасения: размещая жалобы на своем сайте до принятия «дел» к рассмотрению, Общественная коллегия, по существу, играет на руку недобросовестным «жалобщикам», в том числе и гонителям свободной прессы от имени «граждан и общественности». Прочитываемое подтекстом предостережение автора письма: «всеядная» коллегия способна скорее повредить, чем помочь свободе массовой информации.
Понимая упрек, обращенный к Коллегии, членом которой сам он является, и поддерживая автора письма, как минимум, в том, что касается автоматического, по сути, выхода жалоб на сайт коллегии, эксперт хотел бы к озабоченностям частным добавить проблему более общего характера.
Признавая факт создания и существования Общественной коллегии по жалобам на прессу публичной данностью и не обсуждая в рамках настоящего исследования по конкретному «делу» достоинств и недостатков этого живого, действующего института, обнаруживаемых к исходу четвертого года его существования, эксперт полагает полезным именно в рамках настоящего текста («экспертного суждения») поставить вопрос о целесообразности сохранения за Общественной коллегией названия, представляющего собой языковую «кальку», вольный перевод «с английского», - и, по сути, выступающего провокатором «антипрессовых» ожиданий как в среде потенциальных заявителей, так и журналистов.
В Великобритании, где появилась первая Комиссия по жалобам на прессу, очевидно, заметно другие, чем в России, история становления свободных СМИ, история взаимоотношений СМИ и общества, СМИ и власти, состояние прессо-властных, прежде всего, отношений.
Коллегия «по жалобам на прессу» - название, как представляется, скорее все же репутационно-затратное, чем свидетельствующее о реальной зрелости гражданского общества в России. По мнению эксперта, в нем есть, проглядывает (против настроений и желания большинства членов Коллегии, хотелось бы в это верить) позиция определенной предзаданности в отношении СМИ и журналистов.
Не превращая завершающую часть «суждения» в теоретический трактат, эксперт предлагает подумать о переименовании Коллегии, имея ввиду повышение градуса нейтральности подхода в ее названии. Если Коллегия занимается информационными спорами, специализируясь именно в них и не имея аналогов ни в государстве, ни в обществе, то почему бы не назвать ее (не пугаясь аналогии с другим органом, но с уважением относясь к его роли и репутации) Общественной коллегией по информационным спорам?
Юрий Казаков,
к. соц.н.
6.08.2009 г.
